Моральное состояние современного российского общества: кризис правовой культуры

V.I. Vernadsky Crimean Federal University, Simferopol, Russia, ,

ния стратегического курса страны (с ориентации на либеральные ценности в рамках западного «демократического транзита» на построение «государства-локальной цивилизации» на основе традиционных ценностей), так и проблемы, которые возникают в России на стадии социальнополитической и культурной трансформации.

В настоящее время в общественном сознании либеральный курс связывается с кризисом 90-х гг. прошлого столетия, периодом обнищания и грабежа народа. Последнее ассоциируется с несправедливым распределением государственного достояния как общенародного среди небольшой группы властвовавшей элиты и приближенных к ней лиц. Это можно было бы отнести к эмоциональной, переменчивой составляющей общественного мнения, если бы оно не подтверждалось фактическими данными. Такой либеральный курс, усугубленный насаждением соответствующих «ценностей», выработал у основной части народа устойчивое их неприятие и, что еще важнее, понимание собственной культурной идентичности и иного, суверенного цивилизационного пути развития.

С одной стороны, как показывают исследования, «для восьми из десяти россиян важно видеть Россию будущего страной, сохранившей традиционные моральные, национальные и религиозные ценности (81 %)… Самые главные цели в жизни россиян – это здоровье (58 %) и создание счастливой семьи (56 %). Эти цели можно назвать универсальными, объединяющими, они занимают первые места во всех социально-демографических группах»1. Эти цифры можно интерпретировать как достаточный уровень развития этического сознания россиян и предпосылки для его успешного развития в настоящем и будущем. С другой стороны, учеными фиксируется кризис современного правосознания (Гусейнова, 2022: 8‒12; Погребная, 2019; Шемякина, Майорова, 2021: 7–12), что нарушает баланс между моралью и правом, моральной и правовой культурами, создает условия для злоупотребления властью со стороны политических элит в процессах политизации и юридификации моральной сферы.

Если исходить из того, что «правосознание напрямую связано с другой формой восприятия действительности – моральными воззрениями, т. к. суть процесса правосознания заключается в оценке различных правовых явлений через призму моральных и этических категорий добра и зла, совести, справедливости и т. д.» (Гусейнова, 2022: 10), а также отражает уровень развития правовой культуры, можно констатировать, что кризис правосознания и правовой культуры является также кризисом морального сознания и моральной культуры российского общества.

Отметим, что в основе этого кризиса лежит разрыв, который возникает между социокультурным цивилизационным кодом народа и теми реалиями, которые складываются в повседневности политико-правового процесса. Мы исходим из того, что ядром этого кода является социокультурный код русского народа, который смог построить Русский мир как полиэтническую цивилизацию. И если сегодня все чаще раздаются голоса об имперскости России, то, прежде всего, в том смысле, что русская культура задает параметры, приемлемые для народов России, то есть в общественном сознании отмечаются позитивные коннотации этого понятия.

Эти параметры дают возможность синергетически усиливать Россию и развиваться проживающим в ее составе народам. Уникальность этой цивилизации в том, что она не подавляет такое развитие, а только усиливается им. Однако стоит отметить, что такая имперскость предъявляет ряд требований к совместному проживанию.

Крушение СССР – свидетельство того, к каким негативным последствиям ведут политические иллюзии отказа от таких ограничений. Ни одна из постсоветских республик не стала стабильным и активно развивающимся государством. Более того, они активно ищут цивилизационные пространства, к которым могли бы примкнуть в надежде приобрести безопасность и обеспечить собственное развитие. Поэтому крайне важно разобраться в отмеченном выше кризисе, хотя бы потому что попытки дальнейшей дезинтеграции России продолжаются. Очевидно, что они будут вестись как по внешнему контуру, так и внутри самой России, история которой свидетельствует, что последний для нее даже более важен.

Среди негативных факторов, детерминирующих невысокий уровень правосознания россиян, исторически сложившихся и закрепившихся на уровне культурно-цивилизационного кода России, следует отметить правовой нигилизм, недоверие к власти в аспекте отсутствия уверенности в обеспечении принципа равенства всех перед законом и справедливого правоприменения, поскольку исторически власть была дистанцирована от народа. В рядах «правотворцев» и «правоприменителей» процветали коррупция и пристрастное отношение, которые закрепляли в народе убеждение, что простому человеку добиться правды от чиновников невозможно. Мораль и право, таким образом, расходились в сознании российского человека как власть правды и власть чиновников. Ощущение невозможности добиться справедливости, в свою очередь, способствовало развитию в обществе пассивности, апатии, правового нигилизма и низкого уровня правовой и юридической грамотности.

Однако такая пассивность может в самый неподходящий момент, как сжатая пружина, привести к социальным катаклизмам. Опыт русских революций и смутных времен свидетельствует об этом.

Согласимся, что среди причин кризиса правосознания в российском обществе главными являются:

• •    черты правового нигилизма и недоверия к власти чиновников, которые закреплены на уровне культурно-цивилизационной матрицы российского общества;

• •    достаточно высокий уровень социального неравенства, который провоцирует противоправные действия социально необеспеченных слоев населения и их моральную деградацию;

• •    низкий уровень правовой и юридической грамотности населения, который детерминирует не только ограниченное понимание гражданами сущности права, роли и значения правового регулирования общественных отношений, но и неспособность отстаивать свои законные права, используя механизмы правового регулирования;

• •    отсутствие системы широкого правового образования и воспитания, которые способствовали бы формированию с юного возраста правовой грамотности населения и образованию высокопрофессионального класса правоведов-юристов, которые обладали бы не только знанием законов, но и моральными компетенциями, мотивацией защиты граждан от юридического произвола и манипулирования.

Соответственно, антикризисный менеджмент в сфере правовой культуры в корреляции с моральной культурой должен включать следующие шаги и меры:

• •    снижение уровня социального неравенства, целенаправленная работа с социально необеспеченными группами населения по развитию их правосознания и парированию «преступной» ориентации;

• •    развитие институтов образования и воспитания в направлении повышения уровня морально-правовой грамотности и мотивации населения к законному отстаиванию своих прав с использованием существующих институтов и механизмов правовой защиты;

• •    корректировка исторически сложившегося негативного отношения к власти чиновников, правового нигилизма посредством качественных преобразований государственной службы и моральных компетенций чиновников в направлении клиентоориентированности, развития ценностей бескорыстного служения интересам народа, государства и т. д.;

• •    соблюдение принципа равенства всех перед законом путем искоренения «правовых привилегий», системы «неприкосновенности» представителей власти, коррупции среди правоведов и правоприменителей и т. д.

Следует отметить, что, с одной стороны, на современном этапе, государство предпринимает ряд важных шагов в области формирования и повышения уровня правовой культуры населения, моральной культуры чиновничества (Тараканов, 2023: 109‒117) и т. д. Это проявляется в практиках создания широкой информационной поддержки населения по вопросам получения государственных услуг через многофункциональные центры (МФЦ) и интерактивные цифровые платформы, такие как «Госуслуги», что практически исключает возможность коррупции и бюрократических проволочек со стороны чиновников.

Определенный положительный эффект дает также ряд административных реформ государственной службы, которые были осуществлены государством в последние годы и существенно продвинули систему профессиональной подготовки и аттестации госслужащих, этический кодекс и качественные параметры эффективности (Хорошкевич, 2024: 152–157), которые задают не только профессиональные стандарты, но и необходимые моральные компетенции чиновников1. Для них юридически обязательным является «приоритет прав и свобод человека и гражданина, их непосредственное действие, обязательность их признания, соблюдения и за-щиты»2, а также открытость государственной службы и «ее доступность общественному контролю, объективное информирование общества о деятельности государственных служащих» (Баранова, Мингазова, 2018: 28). «Типовой кодекс этики и служебного поведения государствен- ных служащих Российской Федерации и муниципальных служащих»1 задает высокие стандарты морально-правовой культуры чиновников наряду с их профессиональными компетенциями.

Кроме того, необходимо отметить расширение пределов правового регулирования общественных отношений в современном российском обществе, а именно в сферах, «связанных как с действием в обществе, так и охраной и защитой традиционных российских духовно-нравственных ценностей, традиционно выступающих основой, важнейшим источником всей системы моральных норм» (Адамянц, 2023: 63), так как именно духовно-нравственные ценности российского общества, равно как и задачи, связанные с их сохранением, выступают важнейшим приоритетом нашего государства.

Согласимся, что в Посланиях Президента РФ В.В. Путина Федеральному Собранию, выступлениях на конференциях, форумах и т. д. есть ориентация на традиционные ценности как фундамент российской идентичности в контексте проблемы национальной безопасности. На базе традиционных ценностей, основными из которых выступают патриотизм, преемственность поколений, семья, народное единство, формируется цивилизационный дискурс власти, позиционирование России как государства-локальной цивилизации, способной противостоять угрозам современности.

Вместе с тем следует констатировать, что на современном этапе этих усилий все еще недостаточно для того, чтобы парировать кризисные проявления морально-правового сознания в России. Косвенным доказательством выступают результаты актуального опроса общественного мнения на тему престижности профессий. Например, «нисходящий тренд, кроме юристов и экономистов, характерен также для работников банковской сферы (банкиры, финансисты): если в 2006 г. престижными их называли 10 %, то сегодня – только 3 %. Это же касается государственных служащих (2006 г. – 7 %, 2023 г. – 2 %)»2. Кроме того, опросы, которые проводились среди самих госслужащих по темам престижа профессии, необходимых морально-правовых и профессиональных компетенций, показали, что ценности бескорыстного служения, желание помогать людям и решать их проблемы, не занимают лидирующих позиций среди мотиваторов к получению образования и профессии (Богдан, Михеева, 2023: 57‒65).

Некоторые ученые, посредством применения различных методик компаративного исследования российского общества на базе историко-культурных аналогий (Бэнфилд, 2019), приходят к выводу о том, что российское общество попадает в категорию «морально отсталых», что не позволяет провести в стране эффективную модернизацию (Алейникова и др., 2021: 22–33). «Используя методику оценки Э. Бэнфилда для оценки современности, либо традиционности российского социума в первой четверти XXI в., мы увидели, что по ряду параметров заметна тенденция к движению, к “сползанию” в традиционность. Что, соответственно, ставит под сомнение готовность российского общества к модернизации» (Алейникова и др., 2021: 30). Аргументация обозначенной позиции следующая:

• •    высокий уровень социально-политической и экономической дифференциации российского общества;

• •    большинство населения проживает в небольших населенных пунктах, в которых аполитичность и патерналистские настроения очень сильны, что отдаляет перспективы построения в России современного гражданского общества с соответствующей морально-правовой культурой гражданского участия (Алейникова и др., 2021: 22–33);

• •    высокий уровень правового нигилизма, большая дистанция между народом и властью³.

Таким образом, обозначилось определенное противоречие между ориентацией на инновационное опережающее развитие, заявленное в качестве приоритетной стратегии современной России по обеспечению ее технико-технологического, культурно-политического, социально-экономического суверенитета, и актуальным состоянием российского общества, для которого в значительной степени характерны архаические традиционные формы социально-политической, моральной организации и участия.

На наш взгляд, следует обратить внимание еще на одно очень важное обстоятельство – политико-правовую субъектность. Недостаточно провозгласить в Конституции народ единственным и правомерным носителем верховной власти и источником государственного суверенитета. Необходимо, чтобы он воспринимал себя таковым.

Чем больше разрыв между должным и реальным состоянием дел, тем активнее формируется потенциал социального кризиса. Очевидно, что достижение должного есть иллюзия, но политико-правовой процесс должен развиваться в направлении его достижения. И это должно быть очевидным настолько, чтобы было измеримо как показатель общественного сознания.

Это все тот же так называемый «общественный договор», который заключается между народом и политической властью, незримый, никем и никогда не подписанный, но тем не менее существующий и подтверждаемый стабильным развитием общества.

Последнее достигается тем, насколько народ осознает себя субъектом политики и способен влиять на нее. Эпоха нынешних перемен как глобального характера, так и внутри страны свидетельствует, что такой субъект находится в процессе становления. Например, если в советский период классовый характер общества (социальные группы) был очевиден: рабочий класс, крестьянство, номенклатура, интеллигенция, то в настоящее время мы столкнулись с новой социальностью, которая не настолько четко дифференцирована и в лучшем случае может быть структурирована по уровню доходов. Однако этого недостаточно для определения отмеченной субъектности, так как критерий доходов важен, но недостаточен.

Кризис социальной субъектности влечет за собой кризис социального проектирования (какое общество мы совместно строим), управления (как мы влияем на принятие политических решений) и развития (каковы дивиденды всех, а не избранных). Причем этот кризис не только российский. Он носит глобальный характер, так как наблюдается повсеместно ввиду глобального кризиса капитализма и созданного им общества потребления. И. Валлерстайн подробно описывает кризис капитализма как мир-системы в своих работах.

Каковы последствия кризиса субъектности? Это резкое снижение роли норм и традиций, дискредитация демократических процедур делегирования властных полномочий, разрушение традиционных механизмов идентификации, ослабление роли государств, возникновение сложнейших проблем обеспечения легитимности субъектов власти, неадекватность культуры обеспечения безопасности социальных систем, ее отрыв от проблем развития и др. Указанные изменения в ХХI в. становятся фундаментальными, поэтому и способность систем к переменам должна быть все более глубинной и масштабной. Отсюда актуальность проблемы динамичной самоорганизации социальных систем – формирования адекватных форм и типов субъектности, сборки субъектов развития. Анализ не совсем удачных попыток перевести страну на инновационный курс развития позволяет утверждать, что главная проблема связана с бессубъектностью российского развития, с явной незаинтересованностью коррумпированных чиновников и олигархов в изменениях сложившейся очень удобной для них ситуации. Как следствие, «не удается сформировать пространство доверия в треугольнике “государство – общество – бизнес”, столь необходимое для интенсивного инновационного развития» (Лекторский, 2010: 3). Понимание потребности в новой субъектности дает компас для политической элиты. Первые шаги в этом направлении уже делаются. Президент предложил, и национальная программа формирования новой элиты начала реализовываться.

Можно сделать общий вывод, что морально-правовое состояние современного российского общества, его нравственная, правовая культура, несмотря на определенные положительные сдвиги, детерминированные современной политикой государства по защите традиционных ценностей и повышения качества государственной службы, все еще несет черты кризиса, наследие моральной деградации, которая имела место в период либеральных рыночных реформ в постсоветское время (Ильин, Морев, 2022: 9‒41), а также негативных архетипических черт цивилизационно-культурной матрицы России, которые обусловливают правовой нигилизм, недоверие к власти чиновников и низкий уровень правовой и юридической грамотности. Отсутствие баланса между государственными и общественными интересами, а также государственными, общественными и частными инициативами, которые многообразно регулируются с учетом механизмов морали и права, негативно сказывается на государственной политике и управлении в различных сферах. Это, в свою очередь, препятствует достижению целей устойчивого и инновационного развития страны. Таким образом, роль и значимость общественной регуляции культурной политики в России должны возрастать пропорционально значимости современных угроз современности, стратегического выбора пути развития России, что необходимо, прежде всего, для обеспечения развития человеческого капитала как условия суверенитета страны (Валеев, 2023: 645). Корректировка обозначенных факторов, противоречий и тенденций, соответственно, будет способствовать достижению баланса морали и права, традиции и новации, общественной и государственной морально-правовой регуляции на благо страны.