Мотив странничества в очерках В. Н. Крупина

В прозе В. Н. Крупина можно проследить взаимосвязь мотивов: паломничества, странничества, пути.

Сам писатель совершал паломничества на Афон, на Святую Землю.

Иерусалим вдохновлял многих русских поэтов и писателей.

В разное время на Святой Земле побывали А.Н. Муравьев, П.А. Вяземский, Н.В. Гоголь, И.А. Бунин и др. Но и те, кто не бывал в Палестине, неоднократно обращались к евангельским сюжетам и образам святых мест, очень живо изображая их в своих произведениях.

Святая Земля - духовная колыбель христианства. Художники слова не могли не воспевать Землю Обетованную.

К сакральному образу Святой Земли обращается и Владимир Николаевич Крупин.

Т. Кошурникова в статье "Художественный мир Владимира Крупина" отмечает, что в последние годы доминантой поэтики в прозе Крупина стала публицистичность.

Исследователь пишет: "Творческую манеру В.Н. Крупина отличает умение влиять на читателя не с помощью создания высокохудожественного образа, а с помощью максимального приближения героев к жизни, использования документального материала и реальных прототипов" [1]. Автор-повествователь – участник событий, паломник к святым местам. Обратимся к произведениям "Незакатный свет", "Очи – горе, сердце – Горней", "Слава Тебе, показавшему нам Свет". Жанровый подзаголовок нельзя определить однозначно. Дневниковые записи, эссе, очерки, статьи-воспоминания… Книги В. Н. Крупина, включающие данные произведения, в разных изданиях имеют заголовки: "Записки паломника", "Записки счастливых дней". Важно отметить, что вышеназванные тексты имеют черты и эссе, и лирической публицистики, и дневниковых записей. Публицистика и проза у Крупина не разделены четко и однозначно между собой, они взаимопроникаемы. Т. Кошурникова отмечает, что произведения В. Н. Крупина рубежа веков характеризует типологическая близость таким жанрам древнерусской литературы как житие, хождение, поучение, притчи. В повести "Крестный ход", которую сам автор называет "дорожной" повестью или "дневником Крестного хода", также прослеживаются черты других жанров.

Так, с одной стороны, повесть в своей основе напоминает жанр древнерусской литературы "хождение", где иллюзия достоверности происходящего и эпичность повествования достигается за счет максимального приближения к самой жизни. С другой стороны, дневниковый и очерковый стиль повести "Крестный ход" приближает ее к жанру публицистики - репортажу. По мысли Т. Кошурниковой, "текст повести представляет собой "мозаику" публицистических зарисовок очерков (портретный, пейзажный, лирико-философский), кроме того, он включает характерные для публицистического стиля стилистические фигуры" [1].

Нас будет интересовать жанр "хождений", ведь перечисленные нами тексты Крупина относятся к путевой словесности. Главной целью паломника было поклонение христианским святыням в Вифлееме, Иерусалиме, Константинополе и в других восточно-христианских центрах. Хождения совершались как представителями русской церкви, так и по собственной инициативе или обету паломников.

Героев паломнической литературы интересует не столько наглядная, сколько знаковая сущность святых мест. Паломническая литература в творчестве В. Н. Крупина представлена очерками об Афоне, Стамбуле,

Иерусалиме и других святых местах. Предметом нашего исследования являются статьи-воспоминания (как называет их сам автор) о Святой Земле.

Повествование построено на осмыслении фактов жизни, на ассоциативных связях, на воспоминаниях, философских размышлениях автора. Тексты включают в себя множество авторских наблюдений, цитат (молитв, песнопений, фрагментов из Евангелия).

В очерке "Незакатный свет" автор вводит притчу об одном человеке, который считал себя недостойным войти в город Христа и, подойдя к стенам Иерусалима, решил взять три камня и уйти. Но старцы его остановили, сказав, что уже в двух камнях содержится вся благодать Вечного города. В этом же очерке мы находим и текст песни "Прощание с Иерусалимом". Слова песни еще в большей степени раскрывают богатство и красоту русской души. Тема русского национального характера занимает особое место в публицистике В. Н. Крупина. И в записках паломника писатель вновь обращается к данной проблеме. В одном из очерков автор-повествователь обращается к палестинцу-администратору с вопросом: чем отличаются русские паломники от других? На что палестинец ответил: "Очень просто: у всех чемоданы, чемоданы, чемоданы, а у вас цветы, листья, камни, вода"[2, 5].

Таким образом, паломничество автор связывает не с путешествием, не с туризмом или жаждой новых впечатлений. Для писателя паломничество к святым местам – важный момент жизни, новая точка отсчета. "Но тот, кто был в Палестине, задает себе, этот мучительным, неотступный вопрос: если я был в Иерусалиме и не стал лучше, зачем же я тогда ездил?" [2,4].

Автор прибегает к обобщениям, тем самым показывает свою веру в человека. Категория соборности занимает важное место в творчестве писателя. Автор-повествователь не отделяет себя от других паломников. "Мы стремимся к Святой Земле, потому что чаем спасения", - отмечает писатель [2, 4].

"И мы, грешные, тоже стараемся увезти с собою хоть крошечки благодати", - читаем далее [2, 5]. "В моей жизни и вообще в жизни того, кто побывает на Святой Земле, свершилось главное событие", - пишет автор. Писатель ощущает себя частью народа. Боль за Россию становится личной болью. Идея соборности, под которой мы понимаем духовное единение народа, укорененное в служении Истине, в осознании жизни как долга и самопожертвования, имеющих конкретную цель - посильно приблизиться к Богу - является важнейшей составляющей художественного мира писателя, образует ценностный центр, ядро его проблематики и поэтики.

"У нас нет запасной родины, только Россия. У нас нет двойного гражданства", - пишет автор [2, 3]. Публицистическое начало, гражданский пафос, авторское неравнодушие явно ощущаются в этих строчках. Россия, Православие, соборность – для писателя эти понятия неразделимы. Слова "русский – значит православный" проходят рефреном сквозь все творчество

В. Н. Крупина. "Так стало сладко и отрадно, что я православный, русский, что мне не стыдно за свое Отечество.", - говорит повествователь.

Во всех очерках проводится аналогия Святая Русь - Святая Земля. Автор верит в Возрождение России.

Часто рассказчик преодолевает трудности, большие расстояния, нередко поднимается в горы. Герой неслучайно идет в высокие горы. Это "горний" путь, путь веры, устремленности человека в небо, путь страданий, подвига.

Говоря об Иерусалиме, писатель обращается к категориям Вечности, святости. Святой Град связан с мотивами библейскими, евангельскими, с богослужебными текстами: "Нет ни одной церковной службы, ни одного праздника, который бы не соединял нас с Палестиной" [2, 4].

Странничество связано с мотивом возведения града "внутреннего человека". "Вся надежда на сердце - оно вместит, оно сохранит." [2, 48].

По нашим наблюдениям, в очерках Крупина распространены стилистические конструкции с ключевым словом "сердце", источник которых — Библия, Псалтирь. Сердце - центр, сосредоточение всей духовной жизни человека. Мы помним евангельскую мысль о том, что именно из сердца исходят злые и добрые помышления, слова Спасителя: "Царство Божие внутри вас есть". В Псалтири пророка Давида также встречаются многочисленные конструкции со словом "сердце": "сердце мое говорит от Тебя" (Пс. 26), "я забыт в сердцах" (Пс. 30), "ибо Он знает тайны сердца" (Пс. 43), "сердце его твердо, уповая на Господа" (Пс.111). Писатель, опираясь на духовный опыт подвижников, святых отцов, также используют в текстах слово "сердце".

Очерки насыщены метафорами, красочными сравнениями. "Я стоял в темноте палестинской ночи, запрокидывал голову, и мне на лицо радостным дождем сыпались звезды ", - пишет автор [2, 7].

"Весь храм стал небесно-голубым.", - читаем в очерке "Незакатный свет" [2, 16]. Описывая Геннисаретское озеро, автор-повествователь отмечает, "заходили в воду, и в наши ноги тыкались, как доверчивые щеночки, мальки рыбы..." [2, 20].

В очерке "Незакатный свет" мотив святости, Фаворского, Нетварного Света заявлен уже в заглавии. Автор-повествователь рассказывает, как русские паломники посещали Храм Гроба Господня, привезли с собой много свечей. "Так много света из России, что можно обойтись без искусственного освещения", - эти слова грека имеют двойное значение [2, 27]. Вновь наблюдаем, что мотив Святой Руси настойчиво звучит в тексте.

Божественный, Фаворский Свет связан с мотивом святости, праведности. Глаза святого человека излучают Божественный Свет. В творчестве Крупина данный мотив наиболее ярко реализуется в агиографических очерках ("Очерки о русских святых"), а также в создании таких образов, как Николай Иванович ("Великорецкая купель"), Саша

("Люби меня, как я тебя") и др. В очерке "Очи – горе, сердце – Горней" читаем: "Лица трудников светятся счастьем" [2, 36]. Мотив духовной, небесной радости вводится автором.

Итак, центральным мотивом для Крупина является мотив "странничества духа".

Публицистическое начало в его произведениях, по наблюдениям многих исследователей, очень сильно. Автор-повествователь – сам участник паломничества, через его восприятие читатели знакомятся с событиями каждого дня пути. В творчестве В. Н. Крупина мы находим черты, свидетельствующие о преемственности темы "странничества" по отношению к паломнической литературе. Преемственность эта выражается, прежде всего, в трактовке героя как паломника, а не туриста, путешествия которого носят исключительно светский характер. Странничество неотделимо от концепта пути, мотива возведения града "внутреннего человека".