Муниципальная общественность и развитие делиберативных процессов на местном уровне (на примере разрешения городских конфликтов)

Введение . Начиная с античной эпохи, демократическая политическая система опиралась в своем развитии на диалоговую культуру. Однако усложнение структуры современных обществ и превращение политики в особую сферу, подчас весьма отчужденную от человека, превращает организацию такого гражданского диалога в непростую задачу, требующую и политической воли, и научного обоснования его принципов. При этом сами эти принципы оказываются предметом научных дискуссий.

Особую важность приобретает необходимость общественного диалога на уровне местного самоуправления, поскольку возникающие в пространстве местного сообщества конфликты затрагивают непосредственные интересы людей.

Отечественные социологи и политологи уделяют большое внимание изучению конфликтов на местном уровне, получивших название «городских», что справедливо обосновывается необходимостью понимания их причин и последствий с целью выработки общественно-политических инициатив, направленных на улучшение качества жизни горожан, снижение социальной напряженности, распространение опыта лучших практик муниципального управления, развитие гражданского общества.

Нам же представляется, что городские конфликты несут и позитивную составляющую, способствуя формированию ситуативных гражданских ассоциаций и активизации гражданского диалога, вовлекая в него все более широкий круг граждан. Вероятно, совершенно правы авторы, которые говорят о «значимости конфликта для становления гражданско-политической субъектности локальных сообществ в сфере городской политики» (Кольба А., Кольба Н., 2019: 161). Это делает целесообразным использование в исследовании городских конфликтов концептов «демократии обсуждения» и делиберативной демократии.

Разработка проблемы в научной литературе. Российские авторы, рассматривая различные аспекты конфликтных ситуаций в городских условиях, – от предпосылок, особенностей протекания и разрешения, до статусных позиций и мотивации для мобилизации ресурсов сторон взаимодействия – пытаются примерить различные теоретико-методологические основания к российским реалиям: теория городского политического режима К. Стоун (Белоусов, Давыдов, 2023; Бедерсон, Шевцова, 2021), теория «стратегии конфликта» Т. Шеллинга (Семенов, Шевцова, Бе-дерсон, 2018), концепции состязательной политики Д. МакАдама, С. Тэрроу, Ч. Тилли (Семенов, Минаева, 2021) и стратегической интеракционной перспективы Дж. Джаспера и Я. Дайвендака (Бедерсон и др., 2021).

Но особый интерес представляет концепт делиберативной демократии, апеллирующий к общественному диалогу как средству разрешения конфликтов (Кольба А., Кольба Н., 2019).

Идею общественного диалога в качестве средства установления норм и правил, необходимых для достижения гражданского консенсуса, сформулировал в свое время американский политический философ Дж. Ролз. Этот консенсус в его модернизированной теории общественного договора с учетом реалий послевоенного мира должен был основываться на принципах социальной справедливости, где последняя, в соответствии с традицией, восходящей к софистам, трактуется как «результат компромисса между людьми, обладающими приблизительно одинаковой силой, которые навязывали бы свою волю друг другу, если бы могли, но которые, ввиду равенства сил между ними и ради собственного мира и безопасности, признают определенные нормы поведения, как того требует благоразумие» (Ролз, 2006: 43). То есть представление о справедливости не дано обществу в абсолютном и неизменном виде, а формируется в результате столкновения представлений о ней разных групп людей с разными интересами. Общественный диалог становится средством согласования этих представлений и достижения конвенционального согласия, легитимизирующего консенсусную трактовку справедливости как основу общественного договора.

Дж. Ролзу оппонировал известный немецкий ученый Ю. Хабермас, c точки зрения которого, соглашение о признании справедливости общественных институтов есть результат не единомоментной выработки норм и правил, а представляет собой непрекращающийся процесс, непрерывное коммуникативное общегражданское действие, составляющее содержание общественного диалога (Хабермас, 2016). Именно открытый диалог между гражданами и властью, между самими гражданами по поводу власти обеспечивает реальное существование демократического политического устройства, основанного на признании справедливости общественных институтов.

Ю. Хабермас сформулировал важную для демократического процесса идею – как предупредить перерастание этого процесса в охлократический. В условиях современного общества, достигшего небывалых высот в манипулировании сознанием людей, право индивида на высказывание мнения быстро превращается в средство трансляции фейков и спекуляции стереотипами, подчас небезопасными. В демократии важно не только учитывать мнение большинства, но и делать его достаточно компетентным. Для этого необходима непрерывная общественная коммуникация.

Ш. Муфф так описывает эту концепцию демократии, получившую название «демократия обсуждения»: «По мнению сторонников Хабермаса, основная проблема состоит в нахождении средства, которое гарантировало бы то, что решения, принятые демократическими институтами, отражают беспристрастную точку зрения, выражающую в равной степени интересы всех, а для этого необходимо создание процедур, которые могут привести к рациональным результатам посредством демократического участия» (Муфф, 2004: 189).

Сходные мысли, даже чуть раньше Ю. Хабермаса, высказывал Дж. Дьюи, который «призывал отказаться от привычного понимания демократии как политического доминирования большинства и посмотреть на процесс с другой стороны, обратить внимание на способ прихода большинства к власти: это совершается посредством общественных дискурсов и продвижения своих интересов социальными группами и меньшинствами в дискуссии между собой» (Назарчук, 2011: 99).

Ю. Хабермас и Дж. Дьюи стали основоположниками теории делиберативной демократии, представляющей собой идейное течение, в котором «условия политической ассоциации устанавливаются посредством свободного и обоснованного одобрения граждан. “Взаимная аргументи-руемость” политических решений является легитимной основой для поиска решений коллективных проблем» (Хелд, 2014: 417).

Современный американский политолог Дж. Бессетт, поясняя роль «демократии обсуждения» в рамках делиберативного процесса, подчеркивает, что в ходе него граждане «тщательно рассматривают независимую информацию и доводы, а затем стремятся самостоятельно определить то, что составляет надлежащую государственную политику, и стараются убедить в этом друг друга» (Бессетт, 2011: 72). Таким образом, реализуется основной принцип делиберативно-сти, который Дж. Бессетт называет «дискурсивным обнаружением общественной пользы и общественного блага».

В начале XXI в. интерес исследователей к делиберативным идеям вырос настолько, что в 2000 г. австралийский политический теоретик Дж. Драйзек даже охарактеризовал состояние политической теории как делиберативный поворот (Dryzek, 2000: 2).

Этот поворот, похоже, сопровождался принципиальным разрывом с традицией, заложенной Дж. Ролзом и Ю. Хабермасом. Современные теоретики делиберативной теории – Ш. Муфф, Э. Лакло, Э. Конноли – утверждают, что достижение консенсуса в ходе общественного диалога невозможно. То, что предлагал Ю. Хабермас в виде идеи «демократии обсуждения», есть лишь видимость консенсуса, под которым скрывается навязывание универсалистского и фундаменталистского либерального взгляда на мир. На самом деле, интересы и этико-политические принципы, которых придерживаются политические силы, слишком различны. Поскольку стороны никогда не согласятся принять точку зрения оппонента, то и окончательное разрешение политических конфликтов обычно является невозможным. Более того, как утверждает, например, Ш. Муфф – автор концепции агонистической демократии, конфликты – это неизбежный спутник демократического политического процесса, и стремиться нужно не к их разрешению, а к выстраиванию системы компромиссов.

В этом смысле Ш. Муфф выступает с постмарксистских позиций, развивая идею К. Маркса о наличии в любом обществе непримиримых противоречий. И эту объективную конфликтную реальность никакими общественными обсуждениями устранить невозможно (Муфф, 2004). Правда, в отличие от марксистского подхода, агонисты отнюдь не считают, что такие конфликты прямо ведут к революциям и социальным потрясениям. Чтобы этого не произошло, «необходимо такое конструирование “их”, когда “они” перестают считаться врагами, которых необходимо уничтожить, и становятся “соперниками”, то есть теми, с чьими идеями мы боремся, но в чьем праве отстаивать их мы не сомневаемся… Соперник – это враг, но враг легитимный, враг, с которым у нас есть определенные точки соприкосновения, поскольку мы оба придерживаемся этико-политических принципов либеральной демократии: свободы и равенства» (Муфф, 2004: 194).

Как представляется, переход ряда западных ученых к агонистической теории демократии весьма симптоматичен, поскольку свидетельствует фактически о крахе надежд послевоенной эпохи на создание неантагонистической модели либеральной политической системы на базе капитализма, преодолевающей путем общественного диалога внутреннюю конфликтность. Современное капиталистическое общество социально атомизировано, поле общего интереса уменьшилось до минимальных размеров и раздираемо непримиримыми противоречиями. Это признает, в какой-то мере, и сам Ю. Хабермас, соглашаясь в одной из своих последних работ, что в современном мире трудно ожидать полного консенсуса в результате диалога. Возможно лишь сформировать компромиссную позицию на основе временного согласования общих интересов (Хабермас, 2023).

Таким образом, выбор в качестве методологической основы исследования демократических процессов той или иной версии делиберативной теории, на наш взгляд, может диктоваться не только соответствием ее эвристического потенциала конкретной макрополитической ситуации, но и спецификой исследуемой политической системы. Так, если агонистический подход приемлем для описания процессов противостояний «врагов-соперников» на государственном и межгосударственном уровнях, то для изучения конфликтных событий на локальном, муниципальном уровнях вполне уместна теория «демократии обсуждения».

В научной литературе подобные конфликты, обычно связанные с инфраструктурным, градостроительным развитием городской среды или экологической проблематикой, получили название «городские конфликты». Особенности появления и способы разрешения протекающих на местном уровне конфликтов определяются наличием более прочных солидарных связей, которые задают готовность к широкому сетевому взаимодействию, а также способствуют формированию ядра гражданских активистов, успешно агрегирующих общественные интересы (Кольба А., Кольба Н., 2019), что на более высоком уровне политики представляло бы несомненную проблему.

Концепция «демократии обсуждения» применительно к разрешению городских конфликтов на местном уровне была исследована нами на конкретных примерах участия муниципальной общественности в форме ситуативных гражданских ассоциаций как институтов локальной демократии при разрешении городских конфликтов в городе Сургуте Ханты-Мансийского автономного округа.

Гипотеза и методы исследования. Предполагалось, что при отсутствии массовой социальной опоры местного самоуправления в виде буржуазного «среднего класса», политически активной группой, участвующей в решении дел местного значения, могут выступать инициативные граждане в лице так называемой «общественности», ситуативно объединяемых необходимостью решения городских проблем.

Концепт «общественность» использовался в ходе исследования как обозначение ситуативных гражданских организаций, выступающих специфическим институтом локальной демократии.

Участие общественности позволяет сформировать в социально-политической структуре местного сообщества организующее ядро, объединяющее гражданских активистов и лидеров общественного мнения в ситуативные гражданские ассоциации, способные оказывать влияние на принятие решений муниципальными органами власти и оперативно реагирующие на возникающие городские проблемы.

Объектом исследования организационно-политических ресурсов муниципальной общественности стали пять случаев ее участия в разрешении городских конфликтов в Ханты-Мансийском автономном округе на примере города Сургута в 2018-2022 гг.:

• •    будущее городского парка «За Саймой»;

• •    застройка ядра центра города;

• •    снос кинотеатра «Аврора»;

• •    будущее центрального рынка;

• •    расположение алкомаркетов.

Методом исследования явился опрос 30 экспертов из числа руководителей муниципальных органов управления, председателей ТОС, специалистов в области муниципального управления, представителей гражданских ассоциаций, а также контент-анализ публикаций и видеотрансляций цифровой платформы издания «СИА-Пресс».

Кроме того, использовался массовый социологический опрос, проведенный в марте 2024 г. в Сургуте. Объем выборочной совокупности - 400 респондентов. Тип выборки - квотный по полу, возрасту, образованию, роду занятий.

Результаты и их обсуждение. Проведенное исследование позволило сделать следующие выводы.

В двух из пяти случаев городских конфликтов городской общественности удалось оказать определяющее влияние на принятие решений органами муниципальной власти, добившись при этом изменения ранее принятых решений этими органами.

Наиболее благоприятный исход событий для общественности наблюдался в разрешении ситуации с планами сноса городского кинотеатра «Аврора». Инициирование общественностью сбора петиций, активное участие в освещении события на местных телеканалах, в публичных слушаниях позволило найти способ разрешения возникшей ситуации через привлечение инвесторов, которые согласились вложить средства в его реконструкцию. Удалось избежать сноса здания, как было изначально заявлено администрацией города, и тем самым сохранить его как памятник культурного и исторического наследия.

Значительно более сложным, но в итоге не менее успешным для общественности стало разрешение городского конфликта, связанного с предполагаемой реконструкцией (застройкой) парка и ботанического сада «За Саймой». Поводом для противостояния городских властей и общественности стало решение администрации города в 2018 г. о реконструкции городского парка, территория которого включала и уникальный для северного региона ботанический сад. Успешное для общественности решение оказалось обеспечено формированием ее консолидированного мнения, где основным инструментом выступило использование коммуникативных цифровых платформ, в частности агентства «СИА-Пресс». Дискуссия, стартовавшая в онлайн-простран-стве, далее переместилась в офлайн-среду – в формат городских слушаний. По их итогам было запущено онлайн-голосование на сайте администрации, результаты которого позволили решить судьбу ботанического сада. В 2021 г. было принято решение не застраивать его территорию, а горожане добились для нее статуса «особо охраняемой».

Результаты массового опроса показали эффективность использования общественностью коммуникативных средств, в первую очередь цифровых платформ СМИ, по организации поддержки гражданами их действий. Как выяснилось, большинство респондентов оказалось информировано о существе дискуссионных городских проблем (табл. 1).

Таблица 1 – Степень информированности населения о сути городских проблем, %

Table 1 – Public Awareness of the Urban Problems Essence, %

Насколько хорошо Вы информированы о существе следующих городских проблем?	* i ф о 7 Q. ° 8	о ¥ О о □ о х ч	о> а т о о о. £S	X го О Ф CD X 5 О ° < X	-0 2 £ = ь ч ф > CD 1° со
Реконструкция парка «За Саймой»	23	37	11	13	16
Проект застройки центра города	9	24	26	22	19
Снос кинотеатра «Аврора»	27	38	15	14	6
Будущее центрального рынка	8	24	21	28	19
Расположение алкомаркетов	21	35	14	15	15

Далее кластеру респондентов, «очень хорошо» и «достаточно хорошо» осведомленных о существе указанных городских проблем, было предложено ответить на «полузакрытые» вопросы о том, чьи варианты решений они поддерживают – официально предложенные органами муниципальной власти или альтернативные, представленные общественностью, – а также указать, в какой форме они готовы эти решения поддержать. Судя по ответам опрошенных, во всех случаях их симпатии неизменно оказывались на стороне общественности. Среди форм поддержки наиболее популярными были подписание петиций, в том числе обращение к губернатору. Значительная доля респондентов высказала готовность принять участие и в санкционированных массовых мероприятиях в поддержку этих решений.

Необходимо подчеркнуть, что мы считаем верным высказанное экспертами в ходе интервьюирования мнение: участие общественности в разрешении городских конфликтов, независимо от конечного результата, явилось решающим фактором в переводе ситуации в делиберативный процесс и блокировании деструктивных способов разрешения этих конфликтов.

Общественность в качестве актора локальной демократии обладает определенной структурой. При этом следует различать политических акторов, описываемых концептами «лидеры общественного мнения» и «общественность». Результаты исследования позволили очертить пул лидеров общественного мнения города Сургута. Отмечено, что, хотя его члены обладают существенным информационным потенциалом воздействия на массовое сознание, не всех их следует относить к общественности. В отличие от лидеров общественного мнения, представители общественности занимают более принципиальную позицию в отстаивании своего мнения и противопоставлении его решениям муниципальных органов власти. Кроме того, они в гораздо большей мере склонны апеллировать к гражданам за политической поддержкой. Что касается лидеров общественного мнения, то они в сложных ситуациях далеко не всегда оппонировали власти, использовали преимущественно лояльные СМИ, стремились минимизировать политическое участие граждан. Нередко их позиция вызывала раскол в среде общественности.

Характерно, что, вопреки первоначальным предположениям, некоммерческие общественные организации не принимали даже минимального участия в разрешении проблемных ситуаций, связанных с организацией городской среды. В городе насчитывается несколько сотен официально зарегистрированных НКО, уставная деятельность которых предполагает участие в развитии гражданской активности. Однако никто из них в описанных конкретных ситуациях не актуализировал просветительскую или медиаторную функцию.

В структуре самой общественности, ситуативно объединяющейся для решения общественной проблемы, было выявлено ее «ядро», включавшее, в свою очередь, три элемента. Это пользующаяся большим авторитетом «старожильческая» общественность, среди которой особую роль играли люди, получившие известность в 1980–1990-х гг., в том числе бывшие руководители местных органов власти, депутаты, руководители градообразующих предприятий; журналистская общественность и городские активисты.

Выводы. Сравнение успешных действий общественности с относительно неудачными, с точки зрения конечного результата, разрешениями ситуаций в рассмотренных нами случаях городских конфликтов, позволило выделить основные факторы эффективности ситуативных гражданских ассоциаций в качестве инструментов локальной демократии.

Во-первых, сплоченность самой городской общественности, отсутствие разногласий в собственной среде.

Во-вторых, наличие коммуникативной цифровой платформы как дискуссионной площадки для выработки и согласования собственной позиции, а также трансляции ее для формирования общественного мнения и активизации граждан.

В-третьих, способность, в случае необходимости, выйти из виртуального пространства в политическую практику и использовать реальные политические формы, предназначенные для институализации этого общественного мнения.

В-четвертых, демонстрация готовности к разумным компромиссам и поиску взаимоприемлемых решений.

Если на макрополитическом уровне, как утверждают современные зарубежные авторы, чаще всего развитие конфликтов идет по агонистическому сценарию, то на локальном уровне функционирования местных сообществ городские конфликты обладают в своем большинстве значительным потенциалом разрешения по консенсусному типу. Поэтому для их анализа на локальном, муниципальном уровне вполне применим концепт «демократии обсуждения». В то же время достижение такого консенсуса обусловлено необходимостью агрегировать и артикулировать требования граждан. Это, в свою очередь, требует функционирования в политическом пространстве города актора локальной политики. В качестве такового выступает городская общественность, обладающая внутренней структурой, способная образовывать ситуативные гражданские ассоциации, демонстрирующая готовность как к принципиальному отстаиванию интересов большинства горожан, так и способность к достижению компромиссов.