Н. М. Карамзин в 1812 году

Статья подготовлена при финансовой поддержке РГНФ. № проекта 15-14-73002.

Традиционный жанр летописи жизни и творчества писателя и сегодня не утрачивает своей актуальности. В настоящее время научные сотрудники Остафьевского музея [6, 7], петербургские и ульяновские учёные [10] заняты подготовкой летописи жизни и творчества Н. М. Карамзина, причём все факты даются в тесной связи с основными политическими и литературными событиями его времени.

1812 год оставил заметный след в биографии Карамзина. Опираясь на его послания к другу и родственнику И. И. Дмитриеву, брату Василию Михайловичу, на неизданные письма к жене Екатерине Андреевне, её сводному брату П. А. Вяземскому и другим адресатам, представляется возможность воссоздать хронику жизни историографа в этот грозный для России год.

11 января 1812 года.

Карамзин в письме к И. И. Дмитриеву в Петербург дружески упрекает его, что не получил ответа на несколько своих писем: «Искренняя, старая моя любовь к тебе стоит по крайней мере десяти строк в месяц. Басня о двух друзьях выдумана не мною; однако ж умею беспокоиться о тех, кого люблю» [3, с. 161]. Карамзин имеет в виду басню Лафонтена «Два друга», где, в частности говорится:

...Во друге истинном какое наслажденье!

Выводит нужды он из сердца твоего, Предупреждает униженье

Открытья самого.

Его смущает сновиденье,

Безделки, ничего,

Когда касается любимого его (Пер. М. Н. Муравьёва).

25 февраля 1812 года.

Карамзин находится в Твери по приглашению великой княгини Екатерины Павловны. За год до этого по её инициативе он подготовил для императора записку «О древней и новой России», где подверг критике русских царей и вызвал неудовольствие Александра I. Но теперь Карамзин более озабочен разлукой с самым дороги и близким человеком — женой Екатериной Андреевной.

Из Твери Карамзин пишет супруге подряд два письма, не будучи уверен, что первое благополучно достигнет адресата. Эти письма еще не попали в круг зрения исследователей. Карамзин сообщал жене (по-французски), что добрался благополучно, хотя и с опозданием, и что он очень грустит, покинув свою дорогую подругу, что выехав из Москвы, он оставил в ней все свое счастье. Дорогой он десять раз давал себе обещание никогда больше так не делать.

Как всегда, он был дружески принят в Твери доброй хозяйкой, но узнав, что болен сын великой княгини, Карамзин принял решение назавтра же откланяться и поскорее вернуться. «Дай Бог, - пишет он жене, - чтобы я нашел тебя, мое единственное сокровище в мире, в добром здравии, и наших малюток тоже. <...> Тысячу раз обнимаю тебя, мой ангел, мой нежный друг, мое всё. <...> Ты скоро снова меня увидишь» [4, л. 90].

Письмо Карамзин передал через князя Я. И. Лобанова, который в тот момент отправлялся в Москву.

Проводив князя, Карамзин снова берется за перо: «Милый друг Катенька! Сию минуту отправил к тебе письмо с Яковом Ивановичем Лобановым и писал к тебе, что я приехал сюда не вовремя; что Принц (муж Екатерины Павловны, принц Ольденбургский. — Л . С., А. Ш.) скачет в Петербург; что маленький Принц болен и что я едва ли не завтра прощусь с Великой Княгиней; она велела мне быть к себе в одиннадцать часов утра. Однако ж пишу к тебе и через почту на всякий случай, воображая, что князь Яков Иван<о-вич>. может от забывчивости и не доставить тебе письма моего. Итак, знай, что я слава Богу! здоров и спокоен, а грущу единственно о тебе моей милой. Нет, худо расставаться: дай Бог благополучно возвратиться к тебе, а там уж никогда не тронусь с места. У меня сердце не на месте без моего нежного друга» [4, л. 90 об.]

Надеясь, что в связи с отъездом принца у великой княгини не будет светских раутов, Карамзин рассчитывает завтра или послезавтра уехать. Впрочем, добавляет он, «Буди воля Божия!» [4, л. 91 об.]

6 марта 1812 года.

Карамзин сообщает брату Василию Михайловичу: «Великая Княгиня уехала в Петербург. Я был в Твери на один день и простился с нею, надолго, как думаю», сожалеет о том, что редко видит симбирских родных.

Пишет, что Россия готовится к войне с французами, что государь будет командовать армией, говорит о трудных временах [2, № 23, с. 484].

8 апреля 1812 года.

В письме к И. И. Дмитриеву выражает беспокойство по поводу здоровья жены, говорит о получении письма от великой княгини и своей бескорыстной любви к ней [3, с. 161-162].

22 апреля 1812 года.

Поздравляет Дмитриева с Пасхой. Сообщает о своем нездоровье. Волнуется по поводу предстоящих родов жены [3, с. 162 —163].

9 мая 1812 года.

Делится с И. И. Дмитриевым радостной вестью о рождении дочери Натальи, сокрушается о рано умершей ее сестрице (тоже Наташе) [3, с. 163].

28 мая 1812 года.

О благополучном рождении дочери Натальи Карамзин также пишет брату Василию Михайловичу.

Говорит о политических новостях. Считает, что война неизбежна. Французские войска стоят по Висле, российские — от Галиции до Курляндии. Наполеон в Дрездене, но скоро появится в армии [2, № 23, с. 484].

6 июня 1812 года.

Карамзин рад, что жена выздоравливает, но тревожится, что новорождённой дочери привили оспу («влили яд в жилы»). Собирается вместе с семьёй переехать на несколько месяцев в Подмосковную [3, с. 164].

12 июня 1812 . Началась отечественная война.

5 июля 1812 года.

В письме к брату Василию Михайловичу говорит, что ждёт с нетерпением встречи и просит приехать в гости с Оленькой (его дочерью-воспитанницей). Настроение грустное, Карамзин не может заниматься обыкновенной работой [2, № 23, с. 484 —485].

29 июля 1812 года.

Карамзин из Москвы пишет брату, что народ ждёт главного сражения, которое решит участь древней столицы. Российская армия около Смоленска. Всё зависит от решающей битвы. Историограф охвачен беспокойством о судьбе семьи и любезного Отечества. Решает не выезжать из Москвы без крайности, потому что не хочет служить примером робости [2, № 23, с. 485].

17 августа 1812 года.

В письме к Екатерине Андреевне, эвакуировавшейся с детьми в Ярославль, Карамзин говорит, что скоро решится судьба Москвы. Пишет жене, что скучает по ней, просит беречь себя и детей, говорит о своей любви к ней, благословляет её. Душа Карамзина обращена к Екатерине Андреевне и к Отечеству [4, лл. 93 —93 об.].

20 августа 1812 года.

Сообщает Дмитриеву о наступлении армии Наполеона. Собирается умереть за Москву, если так будет угодно Богу. Хочет примкнуть к армии. Прощается с Историей: лучший и полный экземпляр оставляет у жены, другой — в Архиве Иностранной Коллегии [3, с. 164 —165].

21 августа 1812 года.

Пишет жене, что счастлив, получив два письма от неё. Строки от любимой супруги вызывают у Карам- зина слезы радости и умиления. Он молится о России и о своём семействе. Сообщает о переезде к графу Растопчину, но сожалеет от своей бесполезности. Признаётся, что любит графа за патриотизм и деятельность. Рассказывает о том, что армия уже вступила в Гжать и скоро будет в Москве. Благословляет жену и детей [4, л. 95].

23 августа 1812 года.

В письме к жене — тоска и уныние: «несколько раз в день льются у меня слёзы». Все надежды возлагает на Господа. Верит, что высшие силы спасут Россию от Наполеона. Говорит о сражении, которое должно произойти в 117 верстах от Москвы. Признается, что наложил на себя трудную епитимью разлуки с семьёй, но не хочет уподобляться трусам. Описывает Москву в ожидании врага. Скептически упоминает о сделанном в Воронцове воздушном шаре, с помощью которого изобретатель надеется нанести вред неприятелю. Город пустеет, люди поспешно уезжают. На случай вторжения войск Наполеона в Москву Карамзин советует жене уехать из Ярославля в Нижний. Надеется на скорую встречу и бережно носит «на снурке» образ, присланный женой [4, л. 97 об.].

25 августа 1812 года.

Сообщает жене последние новости: враг атаковал арьергард в 115 верстах от Москвы, предстоит решительная баталия. Люди готовы умереть за Отечество. Для раненых ставят 5000 лошадей от Москвы до Можайска. Несмотря на это, в городе тихо и спокойно. Молится за спасение Родины и семьи. Благословляет родных [4, л. 99].

27 августа 1812 года.

Карамзин пишет брату, что ему противна мысль быть беглецом, решает не уезжать из города, пока всё не решится. Говорит, что 26 августа началось кровопролитнейшее сражение и до сих пор продолжается. Ранены Багратион, Воронцов, Горчаков и Коновницын. Участь Москвы скоро будет решена [2, № 23, с. 485-486].

29 августа 1812 года.

Письмо к жене: «... Неприятель в 80 верстах. Мы отступаем. <...> Сенат и присутственные места закрываются». Сообщает о П. А. Вяземском: «Князь Петр наш возвратился из армии, и, слав Богу, не ранен» [9, с. 102].

30 августа 1812 года

Из письма к жене: «Вижу зрелище разительное: тишину ужаса, предвестницу бури. В городе встречаются только обозы с ранеными и гробы с телами убитых»» [9, с. 102].

31 августа 1812 года

Из письма к жене: «Нынешнюю ночь видны были здесь огни нашей армии. Надежды мало» [9, с. 102].

19 сентября 1812 года.

В письме к брату сообщает, что уехал из Москвы 1 сентября, а на следующий день в город вошли французы. С женой и детьми переезжает из Ярославля в Нижний Новгород. Говорит о встрече с братом Александром Михайловичем [2, № 23, с. 486].

11 октября 1812 года.

Пишет Дмитриеву, что выехал из Москвы в тот день, когда наша армия предала ее в жертву неприятелю, что История осталась цела, в отличие от библиотеки.

Сожалеет о разрушенной Москве. Сообщает: «Граф П. А. Толстой предлагает мне идти с ним и здешним ополчением против французов» [3, с. 165 —166].

16 октября 1812 года.

В письме к брату Василию Михайловичу говорит о том, что Наполеон ушёл из Москвы, подорвав Грановитую палату, и направился к Смоленску, захватив калужскую дорогу. Карамзин уверен: Бог не оставит Россию. Предрекает кровопролитную битву. Дано повеление: умножить ополчение новым набором шести человек с. ста. Главное для Карамзина — спасение России [2, № 24, с. 532].

В тот же день Карамзин поздравляет князя и княгиню Вяземских с рождением сына. Сообщает об освобождении Москвы от войск Наполеона: «Что-то будет! Теперь работа мечу, а там работа уму» [1, с. 229].

Говорит, что ездил в деревню и что поездка сильно его огорчила. Планирует остаться в Нижнем, чтобы получать хлеб от крестьян. Хотел идти с ополчением в Москву, чтобы помочь в освобождении города, но войска обошлись без «меча историографско-го» [1, с. 230].

Во время пребывания Н. М. Карамзина в Нижнем Новгороде, там создалось общество литераторов. Кроме того, распространился слух, что составится ополчение, «пойдет к Москве путём Пожарского и что историограф отправится с ним, чтобы самому быть свидетелем тех подвигов, которые впоследствии опишет он в истории... Пребывание Карамзина в Нижнем принадлежит к блистательнейшим моментам его жизни» [8].

28 октября 1812 года.

Обращаясь к Дмитриеву, Карамзин сравнивает себя с вырванным из корня растением, потому что не может заниматься любимым делом [3, с.167].

12 ноября 1812 года.

В письме к брату Василию Михайловичу пишет, что государь изменил своё решение и теперь берут вместо шести два человека с. ста к собранному ополчению. Сообщает главные военные новости, полученные им от курьера. Москвы почти нет. Сгорела его библиотека. Карамзин в растерянности. Он не знает, где и на что будет жить после окончания войны. Видит, что разоренные крестьяне не могут платить оброк [2, № 24, с. 532 —533].

14 ноября 1812 года.

Обращаясь к Вяземским, Карамзин сетует, что его письма не доходят до друзей и что судьба их разлучила. Пишет, что собирается приняться за своё дело, раскладывает бумаги и книги. Сомневается в успехе, потому что не хватает нужных материалов. Упоминает о сгоревшей библиотеке; верит, что уцелели книги, отправленные в Остафьево. Желает, чтобы Россия быстрее освободилась от «новых Монголов» [1, с. 234].

26 ноября 1812 года.

Карамзин пишет И. И. Дмитриеву: «... Как ни жаль Москвы, как ни жаль наших мирных жилищ и книг, обращенных в пепел, но слава Богу, что Отечество уцелело и что Наполеон бежит зайцем, пришедши тигром. <...> С нетерпением жду, чем закончится эта удивительная кампания. Есть Бог! Он наказывает и милует Россию» [3, 168]. Вновь сожалеет, что не удалось спасти свою библиотеку, но надеется, что уцелели книги друга. Не знает, где будет жить — в Москве или Санкт-Петербурге. Боится загрубеть умом и лишиться способности к сочинению, но надеется весной воскреснуть для своего историографского дела [3, с. 168].

10 декабря 1812 года.

В письме к брату говорит о возможной поездке в Симбирск. Тяжёлые мысли одолевают писателя. Переживания по поводу сгоревшей библиотеки усугубляются отсутствием денег и невозможностью уехать из Нижнего Новгорода. В то же время Карамзин надеется, что Отечество спасётся. Наполеон бежит из страны [2, № 24, с. 533-534].

12 декабря 1812 года.

В письме к Вяземским Карамзин просит друзей поехать в Москву, Остафьево, Тверскую и Кашинскую деревни, чтобы возобновить работу фабрик и заключить контракты с купцами. Тревожится из-за недостатка средств. Говорит, что друзьям нужно заплатить проценты Петербургскому банку, потому что боится описи Кашинского имения [1, с. 234 —236].

18 декабря 1812 года.

Горюет о несчастной судьбе Фёдора Ивановича Дмитриева, брата Ивана Ивановича, служившего за обер-прокурорским столом в сенате. «Перед занятием французами Москвы, за разгоном лошадей, он не мог следовать за сенатом в Казань и только что в состоянии был добраться до села Измайлова, отстоящего в семи верстах от столицы. Там нашла его шайка французов, ограбила, и потом один поляк прострелил его из пистолета в глазах жены и малолетних детей» [3, с. 74].

Карамзин предчувствует старость, дорожит временем. Старается пользоваться днями и часами для довершения историографства. Сожалеет о потере времени, потому что не имеет нужных книг. Говорит о нехватке денег: крестьяне не платят оброк, не дают пенсию. Грустит о библиотеке, которую собирал четверть века [3, с. 169 —170]. Впереди его ждали еще более тяжёлые испытания: возвращение в разоренную Москву, смерть в 1813 году единственного на тот момент сына Андрея, а в 1815 году — второй Наташи. В то же время Карамзин благодарит Бога за избавление России от Наполеона. «Российская история может сделаться еще любопытнее» [3, с. 170].

Карамзин начертал план истории Отечественной войны, но ему не удалось осуществить его. Перенесенные испытания навсегда поселили в нем неверие в земное счастье и укрепили надежду на Провидение.

К. 1. Ед. хр. 1.

С. 12-20.