Националистическая политика Российской империи как способ экономии бюджетных средств

Одним из проявлений российской государственности в начале XX в. оставалась дискриминационная политика по отношению к национальным меньшинствам. Яркий пример - еврейская «черта оседлости» и ряд других узаконений, ограничивающих права евреев по национальному признаку. В настоящее время лишь отдельные политические маргиналы пытаются оправдать «правильность» подобной политики. Так, активист экстремистской организации «Армия воли народа» в газете «Дуэль» пересказывает мифы о еврейском народе, рожденные еще черносотенцами. «В царской России купцы и евреи не допускались до государственной службы. Почему: бизнес и интеллект несовместимы, то есть бизнесмены всегда думают только о собственном кармане и в принципе неспособны думать о государственных интересах и интересах общества»1. Уже фраза о несовместимости бизнеса и интеллекта принципиально переводит дискуссии с подобными «мыслителями» в разряд прикладной психиатрии. Однако есть и исторические свидетельства, опровергающие эти полуфашистские домыслы.

Обратимся к такому правовому институту Российской империи, как пенитенциарная (тюремная) система. В 1862 г. предпринимались первые шаги по подготовке комплексной тюремной реформы, которая была призвана создать в России централизованное управление пенитенциарными учреждениями и выработать единые правила содержания арестантов, дающие наибольший эффект по части нравственного исправления преступников. Для этого чиновники Министерства внутренних дел тщательно изучили опыт ряда стран Запада. Были предприняты многочисленные поездки в новейшие тюрьмы Бельгии, Великобритании, Германии, Франции, США. Закончилось все «Высочайше утвержденным мнением Государственного совета» от 18 августа 1862 г, которое фактически перечеркнуло теоретические изыскания ученых-пенито-логов. Главной целью была провозглашена экономия казенных средств. В частности, предписывалось, чтобы в каждом регионе империи действовала своя, наиболее оптимальная для данной местности тюремная система «без значительных пожертвований и без увлечения несостоятельными теориями»2.

Если проследить дальнейший ход тюремных преобразований, становится очевидным: во главу угла была поставлена именно экономия казенных средств. Порой она приобретала, правда, и вовсе нелепые формы. Так, в 1910 г. ярославский губернский тюремный инспектор издал несколько циркуляров, предписывавших начальникам тюрем губернии беречь казенные средства. В документе от 22 мая указывалось, как следует экономить на продовольствии заключенных. Руководитель губернской тюремной инспекции предлагал начальнику тюрьмы: «Поезжайте один, лично, раз-другой на рынок, поторгуйтесь, делайте покупки за наличный расчет»3. Чуть позже инспектор обратил внимание на такой факт: даже рапорты «в несколько строк» часто пишутся на бумаге формата «ин-кварто» (соответствует нынешнему А4). Отныне начальники тюрем должны были еще следить и за соответствующей резкой бумаги для коротких сообщений на меньшие форматы4.

Одним из наиболее проверенных способов экономии средств оставалась урезка заработной платы сотрудникам ведомства. Так, А.В. Горожанин указывает на низкий социальный статус полицейских служителей: «Оплата нижних полицейских чинов во многих местностях была гораздо скромнее заработка среднего сельского рабочего, а становой пристав получал меньше любого конторщика солидной купеческой конторы... .Наиболее способные полицейские, особенно из нижних чинов, уходили со службы при первой же возможности»5 . Аналогичной была и ситуация в тюремном ведомстве, подчинявшемся Министерству юстиции: оплата труда сотрудников пенитенциарной системы была одной из самых низких в империи и росла чрезвычайно медленно6.

В государственном архиве Ярославской области сохранилось крайне любопытное личное дело, свидетельствующее о том, что при реализации подобной политики чиновничество широко использовало и заложенные в законодательстве Российской империи феодальные пережитки, типа ограничения прав евреев по национальному признаку. Об этом свидетельствует дело тюремного врача И.М. Певзнера7. Из него следует, что Ицко Мордухович (Ицхак Мордухаевич) Певзнер родился в 1868 г, происходил из «мещан-евреев», но сумел «выбиться в люди» и получить прекрасное образование - окончил «курс медицинских наук в Императорском Московском университете». Поскольку для получения права на жизнь в Центральной России было необходимо состоять на государственной службе, Ицхак Мордухаевич пошел в армию и в 1902 г. числился «состоящим в запасе чиновников военно-медицинского ведомства». Жил и работал (занимался частной врачебной практикой) в г. Рыбинске. Серьезной проблемой врача был выбор религии. Однако Певзнер не стал принимать православие, сохранив иудейское вероисповедание предков.

31 марта 1902 г. ярославский губернатор и губернский тюремный инспектор подали совместное прошение в Главное тюремное управление, где говорилось: «Рыбинское отделение Общества попечительного о тюрьмах вследствие ухода бывшего тюремного врача Скобе временно пригласило на вакантную должность врача Певзнера. Ныне означенное Отделение вышло с ходатайством об утверждении вышеназванного Певзнера в должности врача при Рыбинской тюремной больнице, который заявил желание принять на себя эту обязанность безвозмездно, с предоставлением ему лишь прав государственной службы».

В значительной мере это стало расплатой за сохранение вероисповедания. Известный современный исследователь русско-еврейских отношений А.М. Буровский отмечает, что крещение было непременным условием для поступления еврея на русскую государственную службу, и называет имя «единственного офицера-иудаиста Российской империи» - Герцеля Янкеля Цама -выпускника одной из печально известных «кантонистских школ»8.

Между тем особенно циничной выглядит эта экономия на фоне общего низкого уровня оплаты труда. Когда в 1917 г. заметно ослабла внутренняя дисциплина, сотрудники российских пенитенциарных учреждений стали заявлять о своих правах. В частности, фельдшеры ярославской временно-каторжной тюрьмы в июле подали прошение в Главное тюремное управление с копиями в Ярославское общество фельдшеров и во вновь созданное Министерство труда. «Насколько плохо оплачивается труд тюремной медицины, - писали они, -можно заключить из того, что не только фельдшер, но и врач, не бывало никогда случая, чтоб он занимался в одной только тюрьме. Непременно есть еще где-нибудь служба»9.

4 сентября 1902 г. товарищем (заместителем) министра внутренних дел И.М. Певзнер был утвержден в должности тюремного врача и работал до июля 1904 г, когда был уволен по собственному прошению. Дальнейшее исполнение обязанностей при тюрьме, с его слов, для него «явилось обременительным». Однако не прошло и полгода, как вспомнили о «бесхозном» рыбинском еврее. С 10 октября 1904 г. Певзнер проходил действительную военную службу врачом 248-го Пехотного Осташковского полка. Служба при тюрьме была, по-видимому все же легче. Не случайно 20 сентября 1905 г. Ицхак Мордухаевич вновь вступил в обязанности тюремного врача г. Рыбинска.

Некоторые поощрения все же имели место. В сентябре 1905 г. Певзнеру присвоили классный чин коллежского асессора, дававший право на личное дворянство. В 1910 г. по выслуге лет он получил более высокий чин-надворного советника (соответствовавший армейскому званию подполковника) и был пожалован орденом Св. Станислава III степени. Только тогда врача стали поощрять материально: за работу в тюрьме Певзнеру стали платить из специальных средств тюремного комитета (т. е. из доли арестантского заработка, шедшей в доход тюрьмы, а не из средств Министерства юстиции) 240 руб. в год. В Ярославле столько получал в те годы младший тюремный надзиратель.

Условия труда с учетом частной практики, приносившей основной доход, были тяжелыми: в 1913 г. Певзнер попросил 6-недельный отпуск для лечения с сохранением содержания. Причиталось ему, как нетрудно подсчитать, за 1,5 мес. 30 руб. (столько зарабатывал рабочий Ярославской большой мануфактуры за 2 недели). Но в прошении ему было отказано «.. .за недостаточностью экономических средств». Вместо этого поощрили, как и всех служащих тюремного ведомства, юбилейной светло-бронзовой медалью «В память 300-ле-тия царствования дома Романовых».

Карьера тюремного врача закончилась 12 сентября 1914 г, когда Певзнер был арестован «в порядке положения о государственной охране по обвинению его в способствовании освобождению от военной службы». Обвинение не подтвердилось, но на государственную службу бывшего тюремного врача не вернули. В 1916 г. он уже работал врачом в г. Мышкине. Впрочем, возможно, Певзнер и сам оставил столь неблагодарную службу, как только отпала необходимость в «отработке» сохранения принадлежности к своей национальности. Черту оседлости отменили в 1915 г. (вопреки утверждениям еврейской литературы о ее отмене в 1917 г.)10.

В наши дни приверженцы самых разных политических взглядов сходятся в одном: именно царское правительство подготовило национальную катастрофу 1917 г. Апологет советского строя, «историк» из гидрогеологов Р.К. Баландин писал: «Самодержавия никто не свергал. Оно прекратило свое существование примерно так, как умирает дряхлый старик, для которого смертельным может оказаться даже слабое потрясение или напряжение сил» 11. Его оппонент либерал и профессиональный историк А.М. Буровский в этом согласен с ним. «Иногда мне кажется, что Николай II и все его правительство сознательно делали все необходимое, чтобы их свергли. Они как будто сами искали своего уничтожения» 12.