Национальные особенности корпоративных культур

В последние десятилетия и в экономической, и в социальнофилософской литературе все большее внимание уделяется проблемам, связанным с национальными особенностями экономической ментальности. Становится очевидным, что национальная экономическая ментальность – очень важный фактор мышления и поведения людей, а также хозяйственной жизни общества в целом. Например, в странах примерно одинакового уровня развития экономическое поведение людей, характер предпринимательства, организационные структуры бизнеса могут сильно отличаться.

В практическом плане это проявляется в возрастающем учете культурологических факторов в практике управления хозяйственными организациями. Во многих развитых странах давно известно, что «особую роль в формировании человеческого капитала, прежде всего его инновационной составляющей, играет национальная культура, формирующая устойчивые поведенческие стереотипы работника. Сейчас во всем мире распространены прикладные социолого-антропологические исследования этнических особенностей человеческих ресурсов. Транснациональные корпорации за последние десятилетия при организации производств обязательно привлекают данные об этнокультурных особенностях будущих работников. Из отдельных черточек и характеристик специалисты синтезируют обобщенные портреты “типичного работника” – японца, китайца, египтянина и т. д. В соответствии с этими данными и планируется вывоз капитала, проектируется система трудовых стимулов, конструируется оптимальная отраслевая структура»1.

Эта тематика также важна для понимания процессов формирования корпоративной культуры, поскольку эффективная корпоративная культура не может существенно противоречить сложившейся в стране хозяйственной культуре.

Рассмотрим структуру экономической ментальности. Она является составной частью общего национального менталитета. Последний представляет собой социально-психологическое состояние национального сообщества, отражающее результаты длительного и устойчивого воздействия естественно-географических и социально-экономических условий развития этого сообщества. Национальный менталитет отражает в себе историю нации и не может оторваться, уйти от тех базовых ценностей и норм, которые его формировали. Национальная ментальность влияет на все сферы жизни общества, в т.ч. и на хозяйственную деятельность.

Экономическая ментальность включает в себя совокупность стереотипов и ценностей, влияющих на хозяйственное поведение людей. Национальная экономическая культура нематериальна и часто трудноуловима, но она существенно влияет на характер развития экономики в той или иной стране. Ее изменения очень медленны, поэтому, например, экономика современной Японии имеет много особенностей, роднящих ее с хозяйственным строем доиндустриальной Японии.

Аналогичные исторические пласты можно выявить и в российской хозяйственной культуре.

По поводу того, какие составляющие являются главными в структуре национальной экономической ментальности, какой-либо относительно общепризнанной концепции еще нет. Тем не менее на основе анализа литературы1 можно в качестве основных элементов национальной хозяйственной ментальности выделить:

– нормы социального взаимодействия субъектов в совместной хозяйственной деятельности;

– предпочитаемые организационные формы экономической жизнедеятельности;

– ценностно-мотивационное отношение к труду;

– стереотипы отношения к собственности и богатству;

– сложившиеся нормы предпринимательской деятельности и отношение к ней в обществе;

– степень восприимчивости к зарубежному экономическому опыту.

Главным стереотипом национальной экономической ментальности в отношении организационных форм является предпочтительная склонность к индивидуальной или же, напротив, к групповой, коллективной деятельности. Конечно, в любом сообществе присутствуют и индивидуалистические, и коллективистские ценности, но их пропорции бывают очень разными. Например, в англосаксонских странах превалируют индивидуалистичес- кие установки, в странах континентальной Западной Европы индивидуалистические и коллективистские ценности более уравновешены, а в экономической культуре Японии и других совершивших индустриальную модернизацию стран ЮгоВосточной Азии отмечается преобладание коллективистских ценностей – личность здесь подчинена группе, противопоставление коллективу осуждается.

Исходя из этих соображений, Э. Шейн предлагает типологизировать корпоративные культуры на основе того, какие типы человеческих взаимоотношений преобладают в конкретной компании2. Корпоративные культуры, тяготеющие к индивидуалистической ориентации, типичны для хозяйственных организаций западных стран, особенно для американских компаний. В них, как пишет Э. Шейн, обычно четко разделяются многослойные отношения с друзьями и родственниками и более специфические – деловые отношения, характерные для работы и бизнеса. В американских компаниях чрезмерная эмоциональность менеджера рассматривается как свидетельство его некомпетентности или недостаточно рационального подхода к делу. Четко проводится различие между индивидуальным подходом в сфере личных отношений и универсальным – в сфере деловых отношений. Ценятся реальные достижения сотрудников и оцениваются как нерациональные деловые организации, в которых статус и служебное положение определяются главным образом принадлежностью к определенному клану или группе, а не реальными достиженияим индивида.

В азиатских корпорациях преобладают другие характеристики. В них деловые отношения обрастают личными отношениями и становятся многомерными. Так, например, в японских корпорациях группа обладает большей значимостью, чем индивид. Многие исследователи в этой связи считают, что именно семейные ценности создавали хозяйственную культуру Японии и других высокоразвитых ныне стран Юго-Восточной Азии – Тайваня, Южной Кореи, Сингапура, Гонконга. Ее специфика состоит в значимости коллективистской солидарности, высоком престиже образования, продвижении в иерархии управления наиболее достойных1. Эта модель, хотя и отличается от западной, также в основе своей опирается на человеческий капитал, и потому оказалась способной к успешному развитию высокотехнологичных производств. Но в ней технологическое сходство с западными организациями совмещается с большой культурной специфичностью, что отражается и на корпоративных культурах компаний этих стран.

Если говорить точнее, для хозяйственной культуры развитых восточноазиатских стран характерно сближение вроде бы антагонистических черт традиционного и современного общества, их взаимодополняемость, включающая в себя ориентацию на новое с учетом традиции. В этих странах произошло использование традиции как предпосылки модернизации, там удалось создать рациональную организацию экономической жизни с сохранением религиозных и даже мифологических традиций в духовной жизни. Говоря языком М. Вебера, в деятельности людей в этих странах удачно сочетаются элементы целерациональности и ценностной рациональности.

Рассмотренная типология дает определенные возможности для анализа различных корпоративных культур по весьма важным их характеристикам. В частности, представляется важным проанализировать по этим параметрам культуры современных российских корпораций. Многие ученые считают, что корпоративная культура на Западе в большей мере несет в себе элементы индивидуальности, а в России – коллективности. В значительной степени это верно. Однако некоторые авторы считают, что «в корпоративном поведении, особенно при принятии решения от имени всей системы, нередко проявляется и обратная зависимость. Например, голландские менеджеры при выработке решений привержены сильным коллективистским традициям, а в российских организациях, как правило, решения руководителем принимаются единолично»2.

Горизонтальная культура основана на взаимодействии и согласовании интересов и действий между субъектами индивидуалистической корпоративной культуры.

Участники, охваченные горизонтальной корпоративной культурой, придерживаются определенного корпоративного порядка, обращаются чаще к правилам, чем к руководителю. Роль руководителя заключается в выработке и совершенствовании этих правил и порядка, минимизируя вмешательство руководителя в технологию производственного процесса, осуществляемого подчиненными.

Важнейшим компонентом экономической ментальности является ценностномотивационное отношение к труду: труд может восприниматься как унижающее человека занятие, как неизбежная обуза либо как способ самореализации человека. Соответственно, в разных хозяйственных культурах возникает различное отношение к тем, кто прохлаждается на рабочем месте или же, напротив, к тем, кто проявляет большее рвение к труду, чем его коллеги.

С типичным отношением к труду тесно связаны и стереотипы потребления. Здесь ментальность может колебаться от психологии возрастающего и престижного потребления (что, например, характерно для США) до противоположного полюса – ориентации на довольно низкий прожиточный минимум.

В последнем варианте работники теряют интерес к увеличению доходов, когда обеспечивают себе минимальные потребности. Понятно, что стереотипы потребления связаны с разным отношением к труду: или больше работать и больше потреблять, или работать меньше, обеспечивая элементарные потребности.

Важно также и отношение к собственности и богатству. Незаконное обогащение осуждается везде, однако и честно заработанное богатство может и приветствоваться, и осуждаться в зависимости от характера экономической ментальности народа. Например, в США типично более позитивное отношение к богатству, чем в европейских странах и, тем более, в России, где представление о том, что значительная собственность всегда связана с незаконной деятельностью, еще популярна в массовом сознании.

В любом обществе с рыночной системой решающую роль играет экономика, а потому и в структуре социальных отношений приоритет принадлежит людям, занимающимся различными видами предпринимательской деятельности. Как дока- зывал М. Вебер, в Европе протестантизм заложил ценностно-этические основания рационального предпринимательства и придал ему смысл богоугодной деятельности. К нормам предпринимательской деятельности относятся: трудолюбие, честность, бережливость, расчетливость в сочетании со склонностью к коммерческому риску и новаторству. В странах с длительными традициями рационального предпринимательства его образ в обществе в целом позитивен.

В нашей стране становление этого слоя идет сложно и противоречиво. С одной стороны, на этом пути оказывается множество трудностей объективного характера. С другой стороны, социальный образ нового российского предпринимателя в обществе в основном негативен. Большинство россиян видят в предпринимателях не трудолюбивых и честных производителей товаров и услуг, а алчных и аморальных людей. Об этом говорят результаты различных социологических исследований1.

Больше половины опрашиваемых считают, что предпринимателей характеризуют следующие качества: наличие неформальных связей в органах власти, готовность нарушать нормы закона и морали, неисполнение деловых обязательств и обман потребителей, нечестная конкуренция, связи с криминальными кругами и т.п. В результате большинство населения считает предпринимателей своего рода «легальными преступниками» и «паразитическим наростом» на теле общества.

Развитие хозяйства в какой-либо конкретной стране ограничено рамками национальной экономической культуры, которая во многом определяет лицо национальной модели экономики. Это обстоятельство было осознано рядом философов и ученых-экономистов еще в дореволюционной России. Уже тогда они пытались очертить специфику российского экономического уклада и соответствующей ему хозяйственной культуры. Мерилом, с которым сопоставлялись эти явления, служила экономическая жизнь Западной Европы.

Прежде всего, отмечалось, что в России не было этапа цехового ремесла, независимости и устойчивого владения собственностью городского сословия, из которого выросло и сформировалось западноевропейское предпринимательство, втянувшее и деревню в промышленные и торговые отношения. Это коренное отличие европейской истории от российской отмечалось многими отечественными учеными. В России, в отличие от Запада, не было выработано представление о важности и даже «священности» собственности. Большинство исследователей особенностей русских хозяйственных традиций подчеркивают отсутствие четко оформленной идеи частной собственности. Наша история сложилась так, что начавший складываться институт частной собственности был замещен слиянием власти и собственности.

Отмечается также коллективность, «социальность» русской модели хозяйства, в которой индивидуальной собственности отводилась вторичная роль2. Все это оказало существенное влияние на отношение к этому институту и наложило и на него нравственно-этический отпечаток. В сочетании с православными духовными установками это породило вошедшее в хозяйственную ментальность убеждение: «человек выше принципа собственности».

В итоге можно, видимо, утверждать, что в традиционной российской экономической ментальности не было укоренено понятие частной собственности и «честной наживы»; ее носители были склонны негативно оценивать предпринимательскую деятельность и не проводили грань между законными и незаконными способами обогащения.

Таким образом, историческая эволюция хозяйственной деятельности ведет к сближению таких ранее отличавшихся друг от друга типов культуры, как корпоративная, организационная и предпринимательская. Для понимания особенностей корпоративной культуры важно учитывать национальную экономическую ментальность, которая определяет устойчивые ценности и поведенческие нормы взаимоотношений в хозяйственных организациях.