Наказания в отношении несовершеннолетних в период усиления репрессий в СССР (конец 1920-х - 1941 г.)

С одной стороны, установление уголовной ответственности за деяния, которые ранее не считались преступлениями, а также ужесточение уголовных наказаний за существующие преступления является сдерживающим фактором. Но есть и другая сторона. Она заключается в том, что излишне жесткие решения государства могут привести к обратному результату, то есть к увеличению числа преступников, поскольку принимаемые решения в этом случае не соответствуют фактически сложившимся общественным отношениям, и тогда роль соответствующих решений как фактора сдерживания преступлений резко снижается. Несовершеннолетние в этом смысле не были исключением.

ТРАчУК

Амаяк

Александрович – адъюнкт Краснодарского университета МВД России

И даже более того, для несовершеннолетних с их еще не сложившейся психикой меры по усилению наказаний и криминализация новых деяний за относительно короткий срок, за который они не успевали дойти до сознания несовершеннолетних, чтобы иметь определенный предупредительный эффект, заведомо не могли быть социально результативными. Именно так и произошло в рассматриваемый период. При этом криминализация все новых и новых деяний с конца 1920-х гг., касающаяся несовершеннолетних, шла непрерывно. Соответствующие решения ВЦИК и СНК принимались, в частности, 28 января 1929 г. (воспрепятствование со стороны нанимателя в сельских местностях осуществлению лицами наемного труда принадлежащих им избирательных прав1); 25 марта 1929 г. (угроза убийством по отношению к должностным лицам2) и др. Помимо криминализации, тенденция усиления уголовных репрессий проявлялась в установлении более суровых наказаний. Прежде всего это касалось преступлений, так или иначе (не всегда прямо) посягающих на советский строй. Соответствующие решения принимались союзными органами власти. По большинству указанных выше составов преступлений несовершеннолетние являлись субъектами преступлений. Таким образом, криминализация новых деяний в таком большом объеме и резко нарастающем темпе негативным образом сказалась на предупредительной деятельности государства в отношении несовершеннолетних, поскольку к такому повороту событий не были готовы и взрослые граждане, не говоря уже о несовершеннолетних.

Однако если до середины 1930-х гг. взятый советским государством курс на ужесточение карательной политики относился к несо- вершеннолетним опосредованно, то есть «в том числе» и «в связи», то в 1935 г. было принято решение, которое напрямую затронуло категорию несовершеннолетних. 7 апреля 1935 г. ЦИК и СНК СССР-издали постановление «О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолет-них»1, в соответствии с которым, к подросткам, начиная с 12 лет, виновным «в причинении насилия, телесных повреждений, увечий, в убийстве или в попытках к убийству», могли применяться все меры уголовного наказания. В соответствии с указанным постановлением только в 1936 г. было осуждено лиц в возрасте от 12 до 16 лет – 15 031 человек, в 1937 г. – 17 324, в 1938 г. – 20 203 человека2.

Соответственно, после издания этого постановления стала расти численность осужденных несовершеннолетних в местах лишения свободы. Несколько позже (25 ноября 1935 г.), издается постановление ВЦИК и СНК Р-СФСР-, которым отменялась ст. 50 УК Р-СФСР-, предусматривающая определенное смягчение наказания в отношении несовершеннолетних (так, при назначении наказания в виде лишения свободы срок его подлежал обязательному уменьшению от 1/2 до 1/3 того срока, который мог быть назначен взрослому, но в любом случае срок лишения свободы для несовершеннолетнего не мог превышать половины предельного срока, предусмотренного соответствующим составом преступления). В литературе не без оснований отмечается, что указанные постановления отражали «неуверенность руководящих лиц в ведомствах, ответственных за борьбу с преступностью, в эффективности этой борьбы»3 (имелась в виду проблема роста преступности среди несовершеннолетних). Такой подход не был неким исключительным актом советского государства. Он вполне определенно вписывался в упомянутую выше концепцию усиления репрессивных мер.

Одновременно осуществлялась реорганизация мест лишения свободы. В июле 1934 г. все исправительно-трудовые учреждения ОГПУ и НКЮ союзных республик были переданы в ведение Главного управления исправительно-трудовых лагерей и трудовых колоний (ГУЛА-Г), в том числе места лишения свободы для несовершеннолетних преступников. Такое изменение подчиненности исправительно-трудовых учреждений сузило возможности участия в воспитательной работе среди несовершеннолетних осужденных представителей органов просвещения, поскольку в результате принятых решений вся исправительно-трудовая система нашей страны оказалась весьма закрытой от общества.

Оценивая такое положение, известный советский криминалист А-. А-. Пионтковский отмечал, что осуществленные в данный период соответствующие мероприятия в рассматриваемой сфере показали свою крайне низкую эффективность, поскольку в ходе их реализации была в значительной степени подорвана тщательно созданная система эффективных методов предупреждения преступности среди несовершеннолетних, охраны их прав и законных интересов4. И действительно, ликвидация комиссий по делам несовершеннолетних образовала своеобразный вакуум в системе государственных органов и общественных организаций, которые целенаправленно и, что очень важно заметить, выполняя координирующие функции, осуществляли профилактическую работу среди несовершеннолетних, в том числе предупреждение среди них правонарушений. Особенно это коснулось детей в возрасте до 12 лет (более старшими трудными подростками, как мы отмечали, стали заниматься органы внутренних дел). И хотя в органах народного образования были созданы отделы трудного детства, однако они обладали чисто бюрократическими свойствами, то есть не имели ни своей материально-технической базы, ни штата профессиональных воспитателей-инспекторов, ни иных возможностей для того, чтобы как-то реально влиять на положение тысяч неблагополучных детей.

Следует далее отметить, что в рассматриваемый период был принят ИТК Р-СФСР- 1933 г.5, где нашли отражение изменения в государственной пенитенциарной политике, и прежде всего был ярко выражен классовый подход. Уже в ст. 1 кодекса указывалось, что «задачей уголовной политики пролетариата на переходный от капитализма к коммунизму период является защита диктатуры пролетариата и осуществляемого им социалистического строительства от посягательств со стороны классово-враждебных элементов и нарушений со стороны как деклассированных элементов, так и неустойчивых элементов из среды трудящихся». Кодекс предельно упростил также разновидности мест отбывания наказания в виде лишения свободы, ограничившись согласно ст. 28 исправительно-трудовыми колониями (фабрично-заводскими, сельскохозяйственными, массовых работ и штрафными), а также учреждениями для отбывания лишения свободы несовершеннолетними (школы ФЗУ индустриального и сельскохозяйственного типа).

В отношении несовершеннолетних этот кодекс также содержал немало прогрессивных положений. Однако положительные свойства нового исправительнотрудового закона в значительной степени затушевывались тем, что он практически не выполнялся, поскольку более весомую роль в регулировании исправительно-трудовых учреждений к тому времени играли нормативно-правовые акты НКВД. Кроме того, негативно влияли последующие изменения в развитии института наказания в виде лишения свободы. Постановлением ЦИК и СНК СССР- от 8 августа 1936 г. вводится тюремное заклю-чение1. Р-анее, как известно, Советское государство отвергало тюрьму как буржуазный атрибут, несовместимый с социалистической пенитенциарной политикой. Р-ешением ЦИК СССР- от 2 ноября 1937 г. максимальный срок лишения свободы повышается с 10 до 25 лет2, причем в литературе (1950-х гг.) для оправдания такого шага обосновывалось мнение, что при длительных сроках лишения свободы также преследуется цель «воспитания преступника»3. (25-летний максимум лишения свободы продержался до принятия нового УК Р-СФСР- 1960 г., где он был понижен до 15 лет.)

Кроме того, в рассматриваемый период государство стало практически открыто эксплуатировать труд заключенных для решения экономических задач. Например, приказом НКВД СССР- от 26 февраля 1941 г. на базе отделов и управлений ГУЛА-Га были организованы самостоятельные промышленные главки наркомата: железнодорожного строительства, гидротехнического строительства, промышленного строительства, лесной промышленности, шоссейных дорог и т.д.4 К концу 1940 г. ГУЛА-Гу подчинялись 53 лагеря, 425 ИТК (в том числе 170 промышленных, 83 сельскохозяйственных и 172 «контрагентских»), 50 колоний для несовершеннолетних5. И хотя, конечно же, подростки подвергались экономической эксплуатации в значительно меньшей степени, чем взрослые заключенные, при таких условиях эффективность предупредительной деятельности среди несовершеннолетних, конечно же, не могла быть высокой.

Таким образом, с конца 1920-х гг. советское государство взяло курс на усиление уголовных репрессий, что предопределило и общую направленность политики советского государства в вопросах карательной политики в отношении несовершеннолетних. Законодатель снизил порог уголовной ответственности с14 до 12 лет. В рамках такой политики было ликвидировано ключевое звено в деятельности по предупреждению подростковой преступности – комиссии по делам несовершеннолетних, сначала в центре, а затем и на местах, позже такая же участь постигла социальные детские инспекции. В результате такой политики были потеряны многие достаточно эффективные наработки по работе с трудными подростками. Власть в отношении несовершеннолетних стала чаще применять наказания, связанные с лишением свободы, что, как показывает практика, было менее эффективно с точки зрения исправительного воздействия на молодого преступника.