Налогообложение доходов, полученных преступным путем, как деструктивный элемент основ правового государства

К 2020 году Россия из-за материального ущерба от наркотиков может потерять более 14 триллионов рублей. Об этом заявил Виктор Иванов на заседании Государственного антинаркотического комитета, проходившего 15 марта 2013 г.. По оценке же секретаря Совета Безопасности России Николая Патрушева, ущерб от наркотиков в России сопоставим с затратами на всю систему здравоохранения и составляет 3-5 процентов от ВВП, то есть 2-3 триллиона рублей ежегодно1.

В контексте указанных экспертных оценок интересным становится вопрос, в последнее время обсуждаемый на страницах средств массовой информации, о возможности возложения налогового бремени на доходы, полученные преступным путем.

Сразу следует отметить, что речь пойдет о предполагаемой возможности и ее допустимости с позиций существующей нормативно-правовой базы, регламентирующей налоговые правоотношения и ее правоприменительной практики. Обратим внимание, что в расчет не берутся социальные и моральноэтические аспекты рассматриваемого вопроса. Прежде всего, необходимо ответить на вопрос, допускается ли современной нормативно-правовой базой нашего государства, заявленного как правового, применения налоговых санкций за правонарушения, связанные с незаконным оборотом наркотиков. Способна ли рассматриваемая возможность значительно минимизировать материальный ущерб России, и, наконец, допустимо ли установление налогового бремени за правонарушения, связанные с незаконным оборотом наркотических средств.

В рамках рассматриваемого вопроса под доходами, полученными преступным путем, будем использовать понятие, содержащееся в ст.3 Федерального закона

от 07.08.2001 №115-ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных путем, и финансированию терроризма» доходы, полученные преступным путем, – это денежные средства или иное имущество, полученные в результате совершения преступления.

Истории известны некоторые примеры, где объектом налогообложения выступали наркотические средства. В частности, налогообложение производства и торговли наркотиками применялось в годы правления исламистского движения Талибан (1996-2001 гг.) Вопреки распространенному мнению о колоссальных доходах талибов от наркобизнеса, для движения Талибан эта сфера не была сверхприбыльной. Хотя все введенные еще моджахедами2 налоги считались «исламскими», они не всегда соответствовали исламским нормам и традициям. В самом общем виде, налоги подразделялись на традиционные ушр (налог с продуктов земледелия по завершению сбора урожая, который составлял 1/10 урожая и обычно платился местному мулле, а в некоторых районах – местным властям в натуральном или денежном выражении) и закят (налог размером от 1/40 до 1 /20 от стоимости товара, который взимался с предметов торговли, капитала, скота, продуктов горнодобычи и т.д.)3. Закят является наиболее широким понятием для обозначения исламских налогов (так, ушр часто рассматривается как одна из разновидностей закята: теоретически, ушр – это закят с продуктов земледелия). В соответствии с нормами ислама, эти

__________________________№3(33)2013 налоги     должны     были     идти преимущественно на благотворительные и гуманитарные нужды, а также на «богоугодные дела» – категория, которая использовалась полевыми командирами как обоснование сбора средств на участие в джихаде ([от араб. jihād столкновение, борьба] у мусульман:  предписанная

Кораном священная война против неверующих, язычников с целью распространения ислама; газават)4.

Однако    сбор    налогов    был затруднителен,    налоги    собирались нерегулярно и не во всех районах – лишь командиры, обладавшие   достаточной силой и властью, могли обеспечить относительную регулярность налоговых поступлений. Доход самих талибов от опия складывался из 10-процентного ушра на мак, как сельскохозяйственную культуру, собиравшегося непосредственно с крестьян, а также 20-процентного закята на торговлю опием и его производными, собиравшегося, однако, менее регулярно и не во всех областях. Вопреки распространенному мнению о том, что именно сборы с наркобизнеса служили основным источником финансирования военных и административных расходов талибов, их доходы от налогообложения производства, и частично, местной торговли опием значительно, в отдельные годы почти в три раза уступали доходам от региональной транзитной торговли контрабандными товарами (электроника, бытовая техника, одежда, предметы обихода). Доход талибов от опия составлял около 45 млн. долл. (из которых 15 млн. долл. составляли поступления от ушра и около 30 млн. - от закята) даже в рекордном 1999 г5.

В 1987 г. в американском штате Канзас были введены акцизные марки на марихуану и кокаин. По мнению властей этого штата, кто получает прибыль, тот должен платить налоги – и наркоторговцы не исключение. Налог должен быть уплачен, как только наркотик переходит во владение наркоторговца. Уплата производится посредством покупки акцизных марок. Марка должна быть приклеена к упаковке с наркотиком сразу после ее покупки и действительна на протяжении трех месяцев. Акцизные марки выпускаются номиналом 10, 50, 100, 500 и 1000 долларов6. По законам штата Канзас, в некоторых случаях злостных неплательщиков налогов ждало даже более строгое наказание, чем мелких наркоторговцев. Сумма штрафа могла составлять десятки тысяч долларов.

В январе 2005 года штат Теннеси присоединился к 23 американским штатам, взимающим налог на наркотические средства, употребление которых запрещено законом. У людей, купивших наркотические вещества, есть 48 часов на то, чтобы прийти в налоговый департамент и заплатить определенную сумму. За 1 грамм марихуаны налог оставлял 3,5 долл., за грамм кокаина–50 долл., метамфетамин или крэк оценивались в 200 долл. за грамм. Покупателям наркотиков не требовалось проходить идентификацию личности для уплаты налога, а сами сотрудники налоговой службы не имели права доносить на подобных «налогоплательщиков». После оплаты такого налога покупатель получал печать, чтобы доказать уплату налога в случае ареста. Если торговец наркотиками арестован, не имея печати, штат имел право обложить его налогом в тройном размере и применить более суровые санкции. За 18 месяцев, в течение которых действовал этот закон, штат Теннеси собрал 2,7 млн. долл. от покупателей наркотических средств, уплативших налоги на наркотические средства. В июле 2006 г. суд признал данный налог антиконституционным и отменил его.

Во многих штатах США действует налог на марихуану – производители и продавцы должны покупать специальные акцизные марки. Но официально приобретают такие акцизные марки только коллекционеры, так как указанные марки не делают продажу наркотиков законной. Реально закон используется для того, чтобы увеличить наказание за распространение марихуаны, добавив к нему налоговое правонарушение. Чаще всего полицейские, задержав очередного распространителя наркотиков, вменяют ему в вину не только торговлю запрещенными препаратами, но и уклонение от уплаты налогов, обязывая его приобретать соответствующие количество акцизных марок.

Кроме того, в США существует налоговая служба, носящая название IRS (Internal Revenue Service). Согласно документу этой организации, «доходы от нелегальной продажи наркотиков должны быть включены в строку 21 формы 1040». Форма 1040 – это налоговая декларация (Tax Declaration). Пока не зафиксировано ни одного случая, чтобы наркодилер добровольно признался в торговле наркотиками и внес в декларацию прибыль, полученную при этом7.

Рассмотренные нами примеры отчасти свидетельствуют о том, как таковая практика установления налогового бремени в отношении купли-продажи наркотических средств в мире все же существует. Вместе с тем, правовая реальность со всей очевидностью демонстрирует, что установление

подобных налогов экономических выгод для отдельно взятого государства не несет. Соответственно, введение налогов на доходы, полученные преступным путем, с целью минимизации материального ущерба от незаконного оборота наркотиков несостоятельно.

Интересно отметить, что современная российская нормативно-правовая и правоприменительная действительность не однозначна в отношении четкого определения возможности, либо невозможности применения налоговых санкций в отношении доходов, полученных преступным путем. В результате чего появляются публикации с оценками о возможности введения налогообложения деятельности, носящей незаконный характер, и, более того, вносятся предложения об установлении налогов в отношении доходов, полученных при совершении отдельных видов правонарушений. В частности, в статье А.Е. Бадаева «Налоговая преступность – слагаемое экономической преступности (по материалам регионов Российской Федерации)» говорится, что вопрос «об облагаемости налогом доходов, полученных в результате преступной деятельности, должен рассматриваться в зависимости от ее характера по видам и содержанию незаконной деятельности»8. Далее А.Е. Бадаевым выделяются две группы незаконной деятельности, в результате чего автором предлагается в отношении части преступлений, относящейся к первой группе, наркобизнес в нее не включается, устанавливать налоговые последствия. В отношении же второй группы правонарушений, и, в частности, в отношении незаконного оборота наркотиков, А.Е. Бадаев отмечает, что «заслуживает внимания практика ряда зарубежных стран, идущая по пути доказывания скрытых от налогообложения средств» и в пример ставятся США, налоговая практика которых была рассмотрена выше. Мнение автора весьма убедительно. Однако, установление избирательной возможности введения налогов в отношении отдельных видов преступлений в зависимости от степени их общественной опасности представляется не совсем верным. Невозможно ставить допустимость установления налога в зависимость о степени общественной опасности правонарушения, так как с позиций налогового законодательства не должно иметь значение, от какого преступления был получен доход, о чем, собственно,      и      свидетельствует рассмотренная выше практика США.

В связи с чем интересна существующая в Российской Федерации легальная дефиниция объекта налогообложения.

В соответствии со ст.ст.17,   38

Налогового кодекса РФ (далее – НК РФ) возникновение у налогоплательщика обязанности по уплате налога связывается законодателем с наличием объекта налогообложения. С этой точки зрения объект    налогообложения    является ключевым    элементом    налогового обязательства.

При этом объектом налогообложения признаются реализация товаров (работ, услуг), имущество, прибыль, доход, расход или иное обстоятельство, имеющее стоимостную, количественную или физическую характеристику. Каждый налог имеет самостоятельный объект налогообложения, определяемый в соответствии с частью второй НК РФ и с учетом положений ст.38 НК РФ.

В частности, ст.38 НК РФ, содержащая определение      понятия      объекта налогообложения, по правильному замечанию А.А. Жигачева: «прямо не предусматривает, но и не исключает возможности наличия некоторых дефектов противоправности в тех юридически значимых обстоятельствах (экономических основаниях), которые признаются объектом налогообложения»9. В какой- то мере о возможности налогообложения доходов, полученных преступным путем, говорят и ст.ст.41 и 42 НК РФ, которые при буквальном толковании смысла содержащихся в них норм, фактически не исключают возможность признания доходов, полученных преступным путем, объектами налогообложения. Так, например, в ст.41 НК РФ закрепляется, что доходом признается экономическая выгода, полученная в денежной или натуральной форме, учитываемая в случае возможности ее оценки и в той мере, в которой такую выгоду можно оценить, и определяемая в соответствии с главами «Налог на доходы физических лиц», «Налог на прибыль организаций» НК РФ. В ст.42 НК РФ так не усматривается возможность признания доходами лишь те, что получены законным путем.

Таким образом, на уровне нормативноправового закрепления дефиниции дохода, рассматриваемого как объекта налогообложения, существует предполагаемая возможность возложения налоговой обязанности в отношении доходов, полученных преступным путем, в, том числе, и от незаконного оборота наркотиков.

Интересно отметить, что существующая российская правоприменительная практика порой подтверждает тезис о возможности признания дохода, полученного преступным путем, объектом налогообложения. В частности, Минфин России в письме от 8 сентября 2004 г. №03-04-11/14310 указывает, что выбытие товаров в связи с хищением объектом налогообложения по налогу на добавленную стоимость не признается. Тем не менее, по мнению Минфина, если были выявлены виновные в хищении лица, то такие действия будут рассматриваться как реализация похищенного имущества и у организации возникает обязанность заплатить налог на добавленную стоимость.

Несмотря на все изложенное выше, признавая доходами и доходы, полученные от незаконной предпринимательской деятельности (в т.ч. от уголовнонаказуемых преступлений), признавая возможность подобных доходов являться объектами налогообложения, законодатель уравнял бы такую деятельность с осуществляемой в рамках закона, т.е. признал бы легальной. Смысл административного и уголовного преследования за совершение соответствующих правонарушений был бы утрачен, поскольку незаконная деятельность косвенно признавалась бы государством имеющей полное право на существование наряду с легальной экономической деятельностью. При таком положении вещей подобные законодательные нововведения противоречили бы основам нравственности и правопорядка, что повлекло бы за собой аннигилирование ценностей правового государства в России.