Народы Байкальской Сибири в динамике межцивилизационных отношений XVII в. - нач. XX в

До прихода русских обширная территория, простирающаяся от притоков Енисея на западе до Шилки и Аргуни на востоке, представляла собою северную оконечность монгольского мира. Этническая карта этого региона была довольно пестрой. Здесь обитали монголоязычные, тюркоязычные и тунгусские племена. И как обычно на пограничье, в контактной зоне развивались интенсивные этнокультурные связи, на основе которых происходило формирование новых этнических общностей. Приход русских резко изменил характер межэтнических отношений и нарушил естественные процессы этнической консолидации [1].

Процесс присоединения Байкальской Сибири к Российскому государству, растянувшийся на столетие, осуществлялся в ходе многочисленных военных экспедиций русских казачьих отрядов в глубь азиатского континента. На своем пути они встречали ожесточенное сопротивление местных племен. Наиболее активной фазой военного противостояния в Предбайкалье были 1630-1640-е гг., а в Забайкалье - 1650-1670-е гг. Временной разрыв в военных действиях обусловлен более поздним началом русской колонизации за Байкалом. При этом, следует отметить, со временем менялись характер и формы сопротивления местных племен. Так, если в Предбайкалье противостояние в основном имело форму активных военных действий, то в Забайкалье под давлением расширяющейся русской колонизации местное население чаще мигрировало в Монголию и Джунгарию. Отдельные вооруженные столкновения происходили в конце XVII в.

Наиболее активный характер вооруженное сопротивление имело в Предбайкальских землях. Здесь оно приняло широкий размах, и было таким сильным, что, как отмечает Л.Р. Павлинская, вполне заслуживает определения «война» [2]. Большим кровопролитием и ожесточением сопровождались военные столкновения казаков с верхнеленскими и ангарскими племенами эхиритов, булагатов, ашиба-гатов в 1644-1647 гг. и 1651-1653 гг. В ходе этих столкновений русские казаки громили и разоряли бурятские улусы, брали в плен женщин и детей, которых впоследствии продавали как живой товар или обменивали на военнопленных. Процветала практика аманатства. В заложники брали в основном ближайших родственников членов родовой верхушки, принуждая последних платить за них выкуп.

Буряты, в свою очередь, под давлением военной силы могли подписать «шерть», т.е. присягу на верность русскому царю. Впоследствии могли отказаться от нее, напасть на острог, убить сборщиков дани, уничтожить крестьянские пашни, возникавшие вокруг острогов. Подобное поведение обусловливалось рядом обстоятельств. Во-первых, подписывая «шерть», бурятские тайши надеялись получить защиту Московской Руси от набегов халха-монгольских отрядов. Однако вместо обычного у сибирских народов статуса кыштымов, они неожиданно получили совсем иную систему, при которой их покровителей интересовала не только пушная дань, но и собственно земли местных племен [3]. Во-вторых, подписание присяги зачастую носило принудительный характер и сопровождалось погромами и насилием. Особенно страдали местные племена от двойного обложения в период так называемой «войны острогов», которая развернулась между конкурирующими за дань русскими острогами. В-третьих, было обусловлено разностью культурных традиций двух народов. Для бурят истинную значимость имела присяга, данная на сакральном месте рода. Как правило, у каждого рода были свои сакральные места, где совершались поклонения божествам и духам. К обязательствам, принятым по принуждению, тем более в формате чужой культуры, они относились по-иному. Между тем русские воеводы рассматривали отказ бурят от «шерти» и уплаты ясака как клятвопреступление, требующее немедленного наказания. Однако, несмотря на принудительный, завоевательный характер, включение Бурятии в состав России создавало предпосылки для более активного межцивилизационного взаимодействия, что в свою очередь, безусловно, обогащало духовную и материальную культуру двух народов. Насилие, применяемое русскими в процессе завоевания, все же ограничивалось интересами государства, которому было важно сохранение и даже увеличение податного населения. Поэтому насильственный характер русской колонизации не приобрел форму этнического геноцида местных племен, как это было на Западе.

В XVIII в. начинается процесс постепенной инкорпорации бурят в российское общество. Этот процесс был также сложным, противоречивым, неоднозначным по характеру и своим последствиям. Этнокультурные контакты пришлого и коренного населения начинают расширяться, становятся более разнообразными и формируются уже на более мирной, взаимозаинтересованной основе. Под влиянием русских у бурят с конца XVIII в. развивается хлебопашество, особенно в Предбайкалье. Русские перенимали опыт и навыки бурят по ведению скотоводческого хозяйства в местных условиях. В процессе мирного сосуществования начинает выстраиваться диалог между двумя абсолютно разными цивилизационными культурами.

Следует отметить, что основные тенденции данного процесса определялись политикой имперского центра, заинтересованного в сохранении податного населения. Поскольку коренные народы Сибири являлись основными поставщиками пушнины и других природных даров сибирской тайги на общероссийский рынок, политика Москвы в их отношении довольно долго носила патронажный, охранительный характер. Это позволяло аборигенам Сибири вплоть до конца XIX в. сохранять свою внутреннюю автономию и традиционное родовое управление. К сожалению, в реальной практике патронажная политика московского правительства не могла защитить аборигенов от произвола местной администрации и притеснений со стороны новых поселенцев.

Особую остроту во взаимоотношениях русских и бурят в XVIII-XIX вв. приобрел земельный вопрос. Известно, что крестьянская колонизация Сибири сопровождалась вытеснением бурят с «породных земель», что приводило к многочисленным конфликтам между коренным и пришлым населением. В архивах сохранились многочисленные жалобы бурят на захваты русскими крестьянами их земель при полном равнодушии либо даже одобрении местных властей. Отчаявшись найти защиту своих законных прав на землю у местных воевод, в 1703 г. хоринские и агинские буряты вынуждены были предпринять беспрецедентный шаг - снарядить и отправить тайком делегацию к царю Петру I. В то время это был без преувеличения героический поступок, который, к сожалению, до сих пор заслуженно не оценен их потомками.

Со второй половины XIX в. характер имперской политики в отношении аборигенов Сибири начинает меняться. На смену государственному патронажу, защищавшему права аборигенов от посягательств русских переселенцев, приходит политика культурной, религиозной и административной русификации, особенно усилившаяся к концу XIX в. - началу XX в. К этому времени сформировались границы Российской империи, которая представляла собою «лоскутное одеяло» в этническом отношении, объединяя множество больших и малых народов.

Консолидирующим и интегрирующим фактором, обеспечивающим целостность такого государства, могла стать, по мнению правительства, только политика постепенной русификации и ассимиляции инородцев. Этот курс в жизнь неуклонно проводили правительства Александра II, Александра III и Николая II в отношении поляков, украинцев, белорусов и других народов Российской империи. Сибирские народы, в том числе буряты, в этом смысле не были исключением. Важнейшими каналами этой политики во второй половине XIX в. становится религиозная и языковая (лингвистическая) русификация. Если результаты первой из них были весьма скромными и не привели к сколько-нибудь значительному распространению православия среди бурят, то языковая русификация дала намного более заметные результаты.

Нарастание тенденции к русификации во второй половине XIX в. ставило под удар и внутреннюю автономию бурят в составе российского государства. В 1901 г. была принята волостная реформа, отменившая Степные думы и фактически разрушившая традиционную родовую систему управления у бурят. Отныне жизнь бурятского населения ставилась под контроль единых органов управления -крестьянских управ во главе с крестьянскими начальниками. Тем самым был положен конец административной автономии бурят. Не в пользу местного населения решался и земельный вопрос. Весь земельный фонд был объявлен собственностью государства, в том числе и родовые земли бурят, со всеми вытекающими последствиями.

Таким образом, история бурятского народа в составе Российского государства не может быть оценена однозначно. С одной стороны, очевиден принудительный, насильственный характер присоединения, а также политика с позиции силы, которую проводило московское правительство в отношении многих народов многонациональной Российской империи. С другой стороны, нельзя не видеть те широкие возможности, которые открывались перед кочевыми народами посредством расширения межцивилизационного диалога культур Востока и Запада, что, безусловно, имело большое значение для социокультурной модернизации традиционного общества.

Процесс исторического развития бурятского народа в составе многонационального Российского государства был трудным и противоречивым, а его последствия носили амбивалентный характер. В XVII в. он имел остроконфликтный характер, когда историческую канву этнокультурного взаимодействия в регионе определяло в основном военное противостояние. Дальнейший процесс инкорпорации местных племен в состав Российского государства сопровождался нарастающей русификацией бурят, особенно усилившейся во второй половине XIX в. - начале XX в. Достаточное успешное приобщение бурят к достижениям и ценностям иной цивилизации сопровождалось утратой родного языка, забвением исторического прошлого, размыванием национального самосознания и обострением проблем этнической идентификации.