Нарративно-биографическая диагностика в деятельности социальных служб ФРГ

Происходящие в общественном развитии процессы плюрализации условий жизни современной семьи и детей, возрастания комплексности социальных взаимосвязей и отношений, изменения стандартов детско-родительских отношений, возрастания социального неравенства практик арранжирования свободного времени детей и подростков значительно усложняют механизмы взросления подрастающего поколения и являются в определенной степени факторами, способствующими возникновению нарушений процесса социализации. Статистические данные последних лет обнаруживают стойкое увеличение количества детей и подростков с девиантным поведением. При этом данные научных исследований, проведенных учеными ФРГ, свидетельствуют о том, что специалисты социальных служб, работая с особо сложными случаями проявления подростковых девиаций, в основном прибегают к помощи медицинских учреждений – психологических и психиатрических служб. Между тем медицинские диагнозы являются малопродуктивными в смысле выработки педагогической стратегии содействия. Как отмечают ученые, данные диагнозы носят дескриптивный характер, представляют собой описание случая с использованием стандартных генерализированных понятий, не позволяют установить генезис и структуру самой проблемы. В ходе исследований было также установлено, что в ряде случаев дальнейшие действия специалистов, предпринятые на основе неполных диагнозов, не только не устранили имеющиеся проблемы, но продуцировали возникновение новых проблем.

Очевидно, что оказание помощи педагогическими средствами означает отказ от стандартизированных тестов, основывающихся на нормативных шкалах, а также от психологических и психиатрических диагнозов, формулируемых на основе международной классификации заболеваний (International Classification of Diseases, WHO). Специфичность генетически и социально отягощенных биографических процессов целевой группы детей предполагает обращение педагогов к диагностическим средствам как своего рода интерпретативному инструментарию, способному рефлексивно соответствовать структуре имеющейся проблемы, отражать особенности восприятия и поведенческие образцы подростка, его потребности, интересы и приоритеты, а также невостребованные деятельностные ресурсы и потенциал к саморазвитию.

Эффективность использования подобных методов зависит от компетентности специалистов, способных опосредовать исполнение технологических аспектов диагностики концептуально-теоретическим осмыслением способов переработки деструктивных поведенческих структур подростка с последующим инициированием к развитию.

Начиная со второй половины XX века в ФРГ под руководством ученых совместно со специалистами социальных служб был реализован ряд проектов, в которых сформировались техники нарративно-биографической работы с подростками, имеющими осложненную биографию1. Статистически доказанная высокая результативность деятельности специалистов социальных служб, применяющих нарративно-биографические методы, побуждает к более глубокому изучению данного раздела зарубежного педагогического опыта.

Таким образом, актуальность проблемы развития педагогических стратегий оказания помощи детям и подросткам в трудной жизненной ситуации, базирующейся на адекватном знании о генезисе, структуре проблемы; представленность вариантов решения данной проблемы в педагогическом опыте ФРГ определили цель данной статьи – выделение концептуальных оснований нарративно-биографической диагностики как уникального подхода к реконструкции проблемного случая и эффективного средства профессионализации социальной работы; рассмотрение особенностей применения нарративно-биографической диагностики в деятельности социальных служб ФРГ.

Предполагаем, что освещению выделенных аспектов должна предшествовать фиксация нормативно-правовых оснований, уточняющих сферу применения нарративно-биографической диагностики в системе оказания помощи несовершеннолетним в условиях социальных учреждений.

Нормативно-правовой основой, регламентирующей деятельность данных учреждений, является Социальный кодекс VIII (Оказание помощи детям и подросткам), прежде всего §§ 27, 35, 35a. Согласно содержанию параграфов, родители или лица, их заменяющие, имеют право на получение дополнительной помощи в воспитании ребенка, если существующее воспитание не отвечает его потребностям и интересам и требуется соответствующая помощь к развитию; в случае если использовавшиеся ранее формы воспитательной помощи оказались неэффективными, необходимо обеспечение индивидуализированной интенсивной долговременной поддержки молодого человека в социальной интеграции, самостоятельном и отвествен-ном осуществлении жизни [Sоzialgesetzbuch]. Оказание интенсивной индивидуально-педагогической поддержки2 (ISE) рассчитано на детей и подростков, в отношении которых все предпринятые ранее попытки интеграции в систему социальных отношений оказались безуспешными. Их предшествующая биография характеризуется наличием семейных проблем, школьных трудностей – вплоть до отказа от обучения в школе, делинквентных и криминальных действий, обнаруживающих, как правило, признаки психических отклонений. В результате наличия серьезных социально-психологических проблем данные подростки, как правило, длительно, в течение нескольких лет пребывали в стационарных или частично стационарных учреждениях, осуществляющих психиатрическое лечение.

С точки зрения представителей многих социальных учреждений, социальнопсихологическим особенностям личности подростков данной категории, а также выделенным в Социальном кодексе задачам интенсивной индивидуально-педагогической поддержки в полной мере отвечает нарративно-биографический подход к реконструкции случая, позволяющий целостно постигать имеющиеся проблемы и интегрировать данное знание в оформление процессов социально-педагогического сопровождения.

В этом случае подросток рассматривается как эксперт собственной биографии, допускается также, что в текущий момент времени он может и не располагать действенной стратегией решения проблемы, позволяющей продуктивно преодолевать неблагоприятные жизненные обстоятельства.

Данный подход противостоит традиционным способам работы, когда «носителем» проблемного поведения выступает сам подросток, которого специалисты «встречают» с соответствующим инструментарием воспитательной помощи. В традиционных подходах уникальность отдельного случая, история его возникновения, а также семейные условия, благоприятствующие либо провоцирующие его дальнейшее развитие, часто рассматриваются как дополнительная периферийная информация, оказывающаяся невостребованной.

Базовыми методами нарративно-биографической диагностики, развившимися в ключе социально-реконструктивной методологии качественных исследований, являются нарративное интервью Ф. Шютце и объективная герменевтика У. Овермана. Данные методы интегрировали в себе концептуальные идеи различных теорий американской социологии – символического интеракционизма, зародившегося в чикагской социологической школе и оформившегося в самостоятельную теорию в работах социального философа Дж. Мида, феноменологически ориентированной социологии А. Шюца, этнометодологии, конверсационного анализа, а также обоснованной теории Б. Глазера и А. Штраусса. Объединяющим для всех теорий является предположение о том, что социальная действительность не существует вне деятельности членов общества, она продуцируется в результате соответствующих коммуникативных взаимодействий (интеракций). Социальная действительность является динамичным образованием, она может быть представлена как последовательность событийных процессов, которые каждый раз по-новому репрезентируются в интерактивных ситуациях. Для изучения социальной действительности необходим анализ смыслов коммуникативных взаимодействий. Данное понимание социальной реальности, подчеркивающее его конструкцию, определяет интерес к неким константам и рутинным элементам, обеспечивающим понимание между партнерами и согласованность их взаимодействий. Важным, по мнению Ф. Шютце, является идентификация универсальных правил и базисных элементов в коммуникативных взаимодействиях. При этом анализ данных взаимодействий направлен не на установление их содержания (что говорят?), а на обнаружение механизмов взаимного учета и формирования смыслов (как говорят?). Главный вопрос в анализе – как связаны между собой коммуникативные взаимодействия (точнее, ориентировочные структуры отдельных индивидов, обусловливающие их деятельность) и совместно разделяемая и продуцируемая социальная действительность?

В результате методологического осмысления данных взаимозависимостей Ф. Шютце создал уникальную концепцию нарративного исследования (интервью), позволяющего обнаруживать связи между высказываниями респондентов и их реальными действиями: «…Наука должна выявлять соответствующие механизмы для того, чтобы быть способной к объективации высказываний, осуществлению методически контролируемого понимания другого» [Küsters, 2009, s. 18–24].

Ключевым элементом метода Ф. Шютце является побуждение испытуемого к неподготовленному спонтанному рассказу для того, чтобы через динамику рассказанного события воссоздать транспортируемые в настоящее пласты опыта. Полученный текст последовательно, без разрывов, обусловленных спецификой метода или теоретическими гипотезами исследователя, эксплицирует социальный процесс развития и преобразований биографической идентичности. При этом смысловые связи разворачивающихся жизненных практик становятся обозримыми, а субъектность испытуемого ярко контурирована.

Нарративное интервью обладает набором специфических функций, делающих возможным трансформацию его как метода научного познания в метод социальнопедагогической диагностики. К данным функциям относятся следующие.

• 1.    Сенсибилизирующая функция – предотвращение односторонних классификаций.

• 2.    Функция расширения реальности включения в субъективный опыт дополнительных, не наблюдаемых в других ситуациях, не фиксируемых в разговорах областей действительности.

• 3.    Функция распознавания «аффективной правды» – в рассказе или беседе всегда присутствуют признаки того, что человек определяет для себя как «истинное», «правдивое».

• 4.    Функция открытия потенциала к развитию – инициирование создания проектов собственной жизни, осуществления конкретной деятельности в процессе соответствующего майевтического сопровождения педагога [Baaсke, 1993, s. 87–125].

Концепция нарративного интервью Ф. Шютце получила дальнейшее развитие в работах немецких ученых Г. Розенталь, В. Фишера, представивших систему анализа данных – структурный анализ биографических текстов, полученных с помощью нарративного интервью. Как указывает В. Фишер, важным является понимание того, что биографию невозможно творить единолично, биография – это феномен, принадлежащий не одному человеку. Поэтому реконструкция биографии должна осуществляться в поколенческой связке – с привлечением родителей, являющихся участниками создания биографии. При этом специалисты могут работать с нарративными самопрезентациями, полученными от всех участников биографического процесса по отдельности, либо фиксировать их непосредственное интерактивное взаимодействие «лицом к лицу» и реконструировать далее структурный генезис биографии участников.

Итак, нарративно-биографическое интервью проводится с подростком и по возможности с другими представителями семейной системы, прежде всего с теми, кто имел с подростком долговременный и непосредственный контакт. Полученный материал транскрибируется и в несколько этапов анализируется. Каждый этап анализа фокусируется на конкретном измерении биографического контекста – объективном, рассказанном и субъективно воспринимаемом.

Объективное измерение представлено реальными событиями, соответствующими конкретным временным характеристикам.

Измерение, проявляющее себя через рассказывание биографии самим респондентом, является отражением объективной реальности в сознании человека. При этом важными для эксперта являются способы и форма презентации человеком самого себя.

Анализ субъективно воспринимаемой биографии предполагает выявление эмоционального отношения подростка к происходящим в течение жизни событиям. На данном уровне происходит осмысление того, как он пережил конкретные ситуации и периоды в своей жизни и какое значение они имеют для него в настоящее время.

Каждый этап анализа позволяет сформулировать практические рекомендации для организации последующего социально-педагогического сопровождения под- ростка. На завершающем этапе анализа происходит сопоставительное изучение всех трех видов информации, фиксируются и интерпретируются различия в структурах самопрезентации и самовосприятия. Полученное знание трансформируется в программу работы с конкретным случаем.

Апробация метода Фишера – Розенталь в практике социальной работы позволила выделить принципы, обеспечивающие успешность деятельности в рамках предложенной системы:

– основным инструментом сбора информации выступает рассказывание как нарративное отображение человеком своего жизненного опыта. Процесс коммуникации организуется таким образом, что клиент не объясняет и не оправдывает себя и свои действия, но воспроизводит собственную биографию;

– нарративно-биографическая диагностика имеет целью понимание поведения клиента в результате реконструкции его поведенческих структур;

– выявленные биографические структуры обобщаются и трансформируются в базисное содержание вырабатываемых предписаний и рекомендаций по организации социально-педагогического сопровождения;

– с момента обращения клиента в учреждение профессиональное сопровождение полностью сообразуется с диагностическими данными – их следует учитывать даже в повседневном рутинном взаимодействии с клиентом, в высказываниях «между прочим» [Fischer, Goblirsch, 2004, s. 50].

Другой вариант работы с отягощенной биографией подростков-клиентов социальных служб представлен системой, сочетающей методы нарративного интервью и объективной герменевтики. Создателем последнего является известный немецкий социолог, основатель Института герменевтических социально-культурных исследований У. Оверман. Ученый подчеркивает, что объективная герменевтика является строго аналитическим объективным методом сплошного раскрытия и реконструкции объективных структур смыслов и значений (заключенных в текстах. – И.Я. ); его следует отличать от методов сопереживающего понимания, предполагающих принятие субъективных диспозиций и перспектив изучаемого объекта [Oеvermann, 1996, s. 1].

Смысловые структуры, на раскрытие которых направлен метод, характеризуются как латентные, длительные; они лежат в основании всех единичных проявлений человека и целостного жизненного выражения, при этом сам человек может не знать об их существовании. Возможность реконструкции смысловых структур с помощью специального набора правил (содержание метода) обеспечивается их объективностью – в концепции У. Овермана они получают логический статус объективной данности или реальности sui generis.

Методическим ядром объективной герменевтики является секвенционный анализ текстовых протоколов. В процессе данного анализа сначала с помощью абдук-тивных выводов1 продуцируются варианты толкований текста и далее посредством постепенного исключения формируются интерпретативные гипотезы об истинной структуре случая. Данные гипотезы проверяются для других частей текста до тех пор, пока не будут проявлять себя как непротиворечивые и устойчивые.

Как отмечено выше, в рамках объективной герменевтики сформировался канон правил интерпретации, а также принципов, следование которым позволяет получить необходимый результат:

– контекстуальная свобода – первым шагом анализа является абстрагирование от имеющихся об изучаемом случае знаний. Это необходимо для формирования комплекса потенциально возможных контекстов, соотносящихся с высказываниями респондента;

– дословность – имеющийся текст рассматривается как основа интерпретации, каким бы противоречивым он не являлся (или казался таковым исследователю); несоответствия в рассказе или оговорки являются столь же значимыми, как и высказывания, в явном виде обнаруживающие определенные смыслы;

– секвенционность (последовательность) – анализ начинается с проработки первого высказывания в сегменте, интерпретация ни при каких обстоятельствах не начинается с высказываний, следующих в сегменте за первым. Более того, следует выработать как можно больше вариантов толкований «объективного смысла» в отношении именно первого высказывания. Далее к анализу привлекается следующее высказывание (преждевременное обращение к последующим высказываниям по-прежнему исключается) – верифицирует или фальсифицирует оно толкования, обнаруженные на предыдущем этапе; возможно ли выделить иную интерпретационную гипотезу;

– экстенсивность – невозможность анализа всего текстового массива имплицирует максимально детализированную проработку сегментов, наиболее рельефно отражающих исследуемый случай. Изучению подвергаются не просто все элементы текстового сегмента, они изучаются настолько подробно, чтобы ни одна допустимая интерпретационная гипотеза не осталась непроработанной;

– экономность – во внимание принимаются только обусловленные имеющимся текстом интерпретационные схемы. Наряду с рациональным экономическим измерением (редукция допустимых гипотез до количества, поддающегося переработке) данный принцип заключает в себе прежде всего научное логическое измерение – недопущение безосновательных (т. е. внетекстовых) и ирреальных («патологических») суждений [Wernet, 2000, s. 8].

В целом, несмотря на тенденциальную сложность освоения объективной герменевтики, обусловленную весьма широкой базой ее методологических предпосылок, данный метод относительно прост и доступен для применения практикующими специалистами, прошедшими соответствующую подготовку.

Сегодня работники социальных учреждений, применяющих в своей деятельности методы нарративно-биографической диагностики, выделяют целый спектр задач, которые они успешно реализуют благодаря многофункциональности методов, а именно:

– обоснованное установление необходимости в оказании подростку интенсивной индивидуально-педагогической поддержки;

– определение имеющегося у подростка и членов семьи потенциала к изменению и обретению социальной автономии;

– избегание ошибочных решений, связанных с направлением подростка в специальные учреждения, в том числе медицинские;

– сокращение экономических затрат на обслуживание подростка в стационарных учреждениях в результате своевременного оказания помощи педагогическими средствами.

Очевидно, что рассмотренный в данной статье подход к проработке проблем является экстенсивным, требует больших временных затрат и полной погруженности в проблему. Однако, как отмечают ученые, именно нарративно-биографический способ воспроизводства и реконструирования действительности позволяет полу- чать достоверные данные и делать верные интерпретации особо сложных биографических случаев, способствуя тем самым профессионализации социальной работы [Яценко, 2011, с. 47].

Отмечая профессиональные, экономические и собственно социальные эффекты применения нарративно-биографической диагностики, считаем все же, что главная ценность рассмотренного подхода – имманентно присущий ему антропологический потенциал. Центральное значение нарративно-биографической диагностики видится в том, что она, сочетая субъективное видение перспективы самим человеком и объективный взгляд «со стороны», позволяет ему распознавать латентные смысловые структуры и, материализовав их таким образом, рефлексивно использовать данное знание в своей последующей деятельности, делая его формой самовыражения.

Рассмотренные в данной статье положения, не исчерпывая всего содержания зарубежного опыта применения нарративно-биографической диагностики в деятельности социальных служб ФРГ, могут явиться определенной основой для дальнейшего тщательного изучения его ресурсов и возможностей использования в отечественной практике социальной работы.