Нарушение баланса интересов участников как объективная необходимость конкурсного процесса

DOI:

Контекстный поиск по электронной версии Закона о банкротстве позволяет сделать следующие выводы: сочетание « баланс интересов » или хотя бы слово « баланс » (в значении «равновесие, уравновешивание») не встречаются ни разу; « равенство » (в значении «равное положение лиц») встречается один раз (в п. 14 ст. 110 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее по тексту – Закон о банкротстве), в котором указано, что организатор торгов обязан обеспечить равный доступ всех лиц к участию в торгах).

В определении такой процедуры, как «реализация имущества гражданина» используется термин « соразмерный » для установления порядка удовлетворения требований кредиторов; соразмерный значит соответствующий определенной величине, размерам, силе проявления и пр., находящийся в согласии с определенным мерилом ¹. Аналогичный термин используется при раскрытии понятия «конкурсное производство».

В свою очередь, реабилитационные процедуры в принципе не предполагают обраще- ние к подобным категориям: финансовое оздоровление – процедура, направленная на восстановление платежеспособности и погашение долга в соответствии с графиком погашения задолженности; внешнее управление – процедура, направленная на восстановление платежеспособности; реструктуризация долгов гражданина – процедура, направленная на восстановление платежеспособности и погашение задолженности в соответствии с планом реструктуризации, а мировое соглашение – процедура, применяемая в целях прекращения производства по делу о банкротстве путем достижения согласия между должником и кредиторами.

Иными словами, нигде в специальном законе не предусмотрена необходимость соблюдения баланса интересов сторон .

В то же время, вопреки буквальному смыслу специального закона, в научной литературе общепринятым является подход о необходимости его соблюдения. Так, на это не раз обращают внимание авторы отдельных параграфов в монографии под редакцией С.А. Карелиной и И.В. Фролова «Механизмы банкротства и их роль в обеспечении благосостояния человека» [1]; необходимость соблюдения баланса интересов сторон отмечает Р.Т. Мифтахутдинов, комментируя ситуацию об обращении взыскания на единственное жилое помещение гражданина по долгам последнего [4]; Е.Д. Суворов в своей научной статье «Возражения субсидиарного должника по обязательствам несостоятельного лица как способ достижения баланса конституционно значимых интересов» [6]; о важности соблюдения баланса интересов сторон пишут иные исследователи – О.С. Нестерова «Проблема соблюдения баланса интересов кредиторов и гражданина-должника в рамках судебной процедуры банкротства» [2], Н.В. Рубцова «Обеспечение баланса частноправовых и публично-правовых интересов в процессе несостоятельности (банкротства)» [5]; Н.А. Новиков «Баланс интересов кредиторов и должника» [3] и многие иные.

Необходимость соблюдения баланса прав и законных интересов лиц – участников конкурсного процесса имеет свое обширное воплощение в многочисленных судебных актах. Так, на это неоднократно указывали Конституционный Суд РФ ( Определение Конституционного Суда РФ от 28. 11.2019 № 3101-О ; Определение Конституционного Суда РФ от 20.12.2018 № 3225-О и пр.) и Верховный Суд РФ (например, Определение Верховного Суда РФ от 26. 06. 2023 № 307-ЭС23-8925(1,2) по делу № А56-43613/2020 ; Определение Верховного Суда РФ от 16. 03.2023 № 306-ЭС18-11083(12) по делу № А55-3404/2017 и пр.), равно как и иные судебные органы.

Таким образом, сложилась парадоксальная ситуация, в рамках которой нормативные предписания, не предполагающие необходимость соблюдения баланса интересов участников процедуры банкротства, были расширительно истолкованы в рамках правоприменительной практики и научных исследований, в связи с чем устоявшейся является позиция о важности и принципиальности достижения и соблюдения баланса интересов лиц, вовлеченных в конкурсный процесс.

Однако автор полагает, что с учетом количества участников судебной процедуры банкротства, разнонаправленности их интересов, глобальности конфликта, являющегося основой подобного судебного спора, а также с учетом множественности целей, которые данные лица хотят достигнуть, подобный баланс объективно невозможен. К такому выводу подводят как отдельные положения Закона о банкротстве, так и обнаруженные статистические данные.

Необходимое неравенство в положениях закона

В первую очередь подобное неравенство усматривается в отдельных нормах Закона о банкротстве, при этом нормативные примеры расширяются за счет формирующейся судебной практики.

Так, проявление неравенства усматривается в ст. 5 и 134 Закона о банкротстве, устанавливающих очередность удовлетворения требований кредиторов. Банкротство – не «заразная болезнь», не парализующая деятельность должника «чума», а потому последний несмотря на возбуждение дела о банкротстве продолжает осуществление своей деятельности. Тем не менее информация о его финансовой нестабильности становится публичной, что снижает привлекательность последнего на предпринимательском рынке.

С этой целью был введен институт « текущих платежей » – денежные обязательства, возникшие после даты принятия заявления о признании должника банкротом. Текущие кредиторы не являются участником дела о банкротстве, не предъявляют свои требования в реестр, их удовлетворение происходит в приоритетном порядке перед реестровыми кредиторами. При этом у данной группы существует своя очередность удовлетворения требований, исключающая пропорциональность их погашения. Тем самым очередь ниже может не получить никакого предоставления, если имеющегося имущества хватит только на погашение приоритетных очередей.

Таким образом, объективное неравенство усматривается в столкновении положения текущих и реестровых кредиторов, хотя подобный дисбаланс крайне сложен в объяснении с точки зрения необходимости соблюдения «баланса интересов участников».

Реестровые кредиторы обеспечивали возможность должника осуществлять свою деятельность до процедуры банкротства; те- кущие – нередко фактически обеспечивают возможность проведения самой процедуры банкротства, поскольку на иные требования имущества должника, как правило, не хватает, но даже если учесть тех, которые помогают функционировать после введения процедуры банкротства, подобное неодинаковое правовое положение остается необъяснимым. Особенно учитывая, что для должника не всегда целесообразно продолжать свою деятельность после возбуждения дела о банкротстве.

Нарушение встречается и внутри каждой из обозначенных групп, поскольку для удовлетворения требований (как текущих, так и реестровых) установлена очередность, и последующая очередь не дождется выплат, если конкурсной массы хватит только на более приоритетные. И вновь наблюдается неравенство: с точки зрения социальных аспектов можно объяснить, почему реестровые кредиторы по требованиям о выплате выходных пособий и (или) оплате труда лиц занимают более высокую очередь по сравнению с иными кредиторами, однако с позиции самих кредиторов подобная дифференциация едва ли понятна.

Вновь можно привести аргумент в пользу того, что иные кредиторы (3-я очередь реестра в контексте п. 4 ст. 134 Закона о банкротстве) обеспечивали для должника возможность функционирования и, соответственно, выплаты заработной платы, но в рамках судебного спора окажутся в меньшем приоритете по сравнению с иными. Аналогичным образом с социальной точки зрения допустимо обосновать причины особой приоритетности требования об уплате алиментов в процедуре банкротства гражданина, однако едва ли объяснимо с позиции кредиторов, которые вынуждены конкурировать с подобными обязательствами должника и неизбежно им проигрывать в первенстве на удовлетворение.

И подобные проявления неравенства встречаются практически в любой процедуре банкротства – например, банкротство кредитной организации (своя очередность и распределение на текущие и реестровые обязательства определены в ст. 189.92 Закона о банкротстве), банкротство застройщика (ст. 201.9 Закона о банкротстве), банкротство финансовых организаций (ст. 184.10 Закона о банкротстве) и пр.

Еще больший конфликт между кредиторами создает наличие залоговых кредиторов, занимающих особое положение в процедуре и получающих удовлетворение за счет предмета залога – ст. 18.1, 138 Закона о банкротстве. Как правило, за счет имеющегося обеспечения, именно такие кредиторы получают (в отличие от иных необеспеченных) хотя бы частичное удовлетворение требований по итогам завершения спора о несостоятельности (подробнее указанный вывод будет продемонстрирован далее на примере статистических данных).

Предоставление подобного особого положения в деле о банкротстве объяснимо с политико-правовой точки зрения: они способствуют развитию кредитования, поскольку, как правило, залоговыми кредиторами выступают банки и иные кредитные организации. В то же время с позиции иных участников процедуры – работников должника, кредиторов 1-й и 2-й очереди реестра, текущих кредиторов – подобное привилегированное положение залоговых кредиторов необъяснимо. В том случае, если анализировать те имущественные вклады, которые были предоставлены залоговым кредитором (в сравнении с любыми иными), последний существенно не отличается от иных лиц, чьи предоставления в пользу должника также позволили ему функционировать. И в таком случае, с учетом иных участников процедуры, подобное неравенство выглядит несправедливым.

Особенно указанное неравенство проявляется по отношению к такому участнику процедуры, как уполномоченный орган – ФНС России.

Уникальный статус последнего проявляется в разных аспектах: отсутствие необходимости размещения предварительного уведомления о намерении обратиться в суд с заявлением о признании должника банкротом (ст. 7 Закона о банкротстве), возможность инициирования дела на основании собственного акта (п. 2 ст. 7, 41 Закона о банкротстве), возможность только для таких требований погашения третьим лицом в индивидуальном порядке (п. 28 Обзора судебной практики по вопросам, связанным с участием уполномоченных органов в делах о банкротстве и при- меняемых в этих делах процедурах банкротства, утвержденного Президиумом ВС РФ 20.12.2016), приоритетный характер отдельных требований (преимущество даже перед залоговым кредитором), например, НДС от сдачи в аренду предмета залога, сформированный судебной практикой (например, Определение ВС РФ от 19 октября 2020 г. № 305-ЭС20-10152, Определение ВС РФ от 8 апреля 2021 г. № 305-ЭС20-20287 и пр.), возможность наложения собственного залога на имущество должника (ст. 73 НК РФ), которая предоставляет залоговый статус в банкротстве должника (например, Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 05.10.2022 № Ф09-5562/22 по делу № А60-19031/2021 и пр.) и пр.

Вне всяких сомнений, при необходимости возможно объяснить подобное привилегированное положение указанного участника, однако не с позиции иных вовлеченных в процедуру лиц.

Предложенные примеры, демонстрирующие отсутствие равенства участников, не исчерпываются и могут быть продолжены. Весь Закон о банкротстве буквально «пронизан» аналогичными случаями неравенства от несущественных, как, например, исключение обязанности для кредитных организаций либо лиц, которым было уступлено требование, связанное с особой правоспособностью последних, от необходимости приложения вступившего в законную силу судебного акта для инициирования дела о банкротстве (п. 1 Обзора судебной практики разрешения споров о несостоятельности (банкротстве) за 2022 г., утвержденного Президиумом ВС РФ 26.04.2023) до более глобальных аспектов (например, как это установлено для депозитных счетов нотариусов, имущество на которых исключено из конкурсной массы кредитной организации – п. 2 ст. 189.91 Закона о банкротстве).

Следует оговориться, что автор не отрицает, что для каждого подобного «исключения» из «общего правила о равенстве» найдется разумное обоснование, но оно не сможет объяснить такой дифференциации для самих участников процедуры, которые некогда в равной степени «вкладывались» в то, чтобы ныне банкрот мог функционировать до момента банкротства, но в итоге будут иметь разные возможности в получении от него встречного предоставления при несостоятельности последнего.

При этом подобных примеров нарушения баланса такое количество, что фактически «исключением» становится ситуация соблюдения равенства, а неравенство – общим правилом.

Необходимое неравенство на основании статистических данных

В целях подтверждения предложенного вывода следует проанализировать статистические данные.

Так, например, согласно Статистическому бюллетеню Федресурса по банкротству по состоянию на 30 июня 2023 г.2 доля дел, в которых кредиторы получили «0» с 2019 г. по 2023 г. не снижается менее 50 % (в 2019 г. – 62 %, в 2023 г. – 55 %), то есть кредиторы получают какое-либо удовлетворение своих требований менее чем в половине случаев банкротства.

Доля удовлетворенных кредиторов 1-й и 2-й очереди в 2022–2023 гг. составляет 13– 13,5 и 27,1–30,9 % соответственно, а 3-й очереди – 5,7–9,2 %. Доля удовлетворенных залоговых кредиторов составляет 24,7–24 % соответственно, в то время как доля удовлетворенных кредиторов, не обеспеченных залогом, 3-й очереди – 3,6–7,6 %.

В процедуре банкротства граждан ситуация выглядит хуже, так как практически в 80 % с 2019 г. судебное дело о банкротстве гражданина возбуждается в условиях отсутствия у должника имущества: 78,2 % в 2019 г., 90,2 % – в 2022 г., 91,4 % – в 2023 году. Доля дел, в которых кредиторы получили «0» – более 60 % с 2019 г. (65,3 % – в 2019 г., 69,6 % – в 2023 г.). Доля требований распределяется следующим образом: 1-я очередь в 2023 г. – 40 %; 2-я очередь – 16 %; залоговые кредиторы – 21,5 % (в 2022 г. указанный показатель был существенно выше – 42,6 %); доля удовлетворенных кредиторов 3-й очереди, не обеспеченных залогом, – 5,3 % (в 2022 г. – 3,9 %).

Иными словами, очевидно усматривается, что более чем в половине случаев судебного банкротства кредиторы вообще ничего не получают, а в оставшихся «успешных» спорах удовлетворяются требования приоритетных очередей – 1-й или 2-й, а также залоговые требования. При этом объективно отсутствует статистическая информация относительно того, какой процент имущественной массы должника передается в пользу кредиторов по текущим обязательствам и на какой остаток в результате такого положения дел претендуют реестровые кредиторы. Также отсутствует информация, какое именно предоставление получают кредиторы (по удовлетворенным требованиям) в сравнении с реальными условиями имеющихся перед ними обязательств.

Таким образом, неравенство (объективное и необходимое по разным социальным и политико-правовым причинам), существующее в законе, далее проявляется в статистических данных, отражающих реальную картину по рассмотренным банкротным спорам. В результате усматривается подтверждение ранее указанного вывода о том, что удовлетворение получают только те, которым в силу закона предоставлена привилегия; иные же вынуждены принять негативные последствия банкротства своего контрагента в форме неполучения встречного предоставления. В такой ситуации, по убеждению автора, говорить о равенстве, как минимум, странно.

Выводы

С учетом вышеизложенного, следует прояснить причины привлечения автором внимания к обозначенной проблеме, которая отчасти возникла ввиду отсутствия указания в Законе о банкротстве цели его действия и применения. Возможно, следуя буквальному тексту Закона о банкротстве, ученым и правоприменителям не следует пытаться найти то, чего объективно не может быть, то есть способ обеспечения баланса интересов участников процедуры банкротства.

Учитывая, что, в сущности, любая норма права стремится создать общее правило, применяемое в среднем к любой ситуации, во многом предложенное регулирование должно быть основано на элементарных «законах жизни». В условиях, когда, например, на тонущем ко- рабле недостаточно спасательных шлюпок (то есть при наличии ограниченного ресурса) на всех имеющихся лиц, находящихся на нем (то есть условно имеющих определенные требования), неизбежным становится выбор тех, кто выживет (сможет воспользоваться этой лодкой, или, переводя в плоскость юридического языка, сможет получить удовлетворение), то есть устанавливается приоритетность защиты интересов (например, в первую очередь для спасения будут выбраны малолетние лица, далее при достаточности мест – талантливые врачи, ученые и пр.). Иными словами, при ограниченности ресурса нормой поведения является выбор тех, кто более важен и кому, соответственно, будет предоставлена защита. В таком случае необъяснимо номинальное отвержение указанных правил в контексте процедуры банкротства.

Иными словами, по мнению автора, следует признать объективную реальность и честно обозначить, что в контексте банкротства далеко не все кредиторы и требования имеют ценность, а, значит, главная задача правоприменителя – выявить наиболее существенные и значимые и именно им предоставить необходимую защиту, для них создать баланс, и именно перед ними помочь должнику погасить требования в максимально возможном объеме. При этом автор не отрицает и такую вероятность, что в каждом случае процедуры банкротства состав подобных приоритетных требований будет различным и дифференцирован в зависимости от специфики должника.

Возможно, отказ от стремления к необходимости достижения «равенства» и восприятие предложенного подхода позволят повысить эффективность процедуры банкротства, поскольку именно в этом и заключена основная цель настоящего исследования.