Наскальные изображения в гроте Проскурякова (Хакасия)

В Ширинском районе Республики Хакасия в горах Кузнецкого Алатау располагается Ефремкинский карстовый участок, на территории которого насчитывается около 40 пещер и гротов. В некоторых из них обнаружены ценные палеонтологические находки, а также следы пребывания древнего человека. На этом же участке находится известная верхнепалеолитическая стоянка Малая Сыя. Один из гротов Ефремкинского участка – так называемый Грот Проскурякова. Он располагается на правом берегу р. Белый Июс в скальном массиве Тогуз-Аз (другие написания – Тогыз-Ас, Тогыс-Асс, Тогзас, Тохзас) в 1 км к юго-юго-востоку от с. Ефремкино. Первые исследования пещер на Белом и Черном Июсах провел в 1988 и 1889 гг. П. С. Проскуряков, археолог и краевед, учитель красноярской гимназии, первый консерватор (директор) Красноярского городского музея. Он осмотрел 17 пещер; в одной из них (известной сейчас как Большая Тохзасская) провел раскопки, давшие находки керамики, обработанной кости и палеонтологический материал, а также обнаружил выполненную краской руническую надпись на стене пещеры (Проскуряков, 1889; 1890). В честь этого исследователя и был назван позднее грот, о котором идет речь, расположенный в 0,6 км ниже (по течению Белого Июса) Большой Тохзасской пещеры (рис. 1).

В 1971 г. спелеологи из Новокузнецка и Кемерово С. А. Рыбаков и Р. Я. Цет-тель, осматривая грот, нашли на его полу две каменные пластины, а в результате небольших раскопок вдоль задней стенки грота – кости крупных ископаемых животных. Эти находки вызвали большой интерес: в 1973 г. по поручению Института истории, филологии и философии СО АН СССР исследование грота продолжили Н. Д. Оводов, В. Е. Дмитриев и В. В. Дмитриева. Были обнаружены еще три каменные пластины и значительная коллекция костных останков животных ( Окладников и др ., 1975). Видовой состав млекопитающих указывает на его принадлежность «к так называемому палеолитическому или мамонтовому териокомплексу в его среднесибирском варианте, с характернейшими представителями: мамонтом, шерстистым носорогом, бизоном, дикой лошадью, песцом, пещерной гиеной и др.» (Там же. С. 113). Полученные позднее по костям бизонов и шерстистого носорога радиоуглеродные даты находятся в интервале от 40 до 46 тыс. л. н. ( Васильев, Оводов , 2009. С. 78). Археологический материал, представленный пятью каменными пластинами ( Окладников и др. , 1975. Рис. 2), найденными в гроте прямо на поверхности пещерных отложений, «настолько выразителен и характерен по облику, что не оставляет сомнения в глубокой древности и в своей принадлежности к определенному культурному комплексу, хорошо известному … из пещерных палеолитических поселений, а также ряда стоянок под открытым небом на юге Сибири»; эти пластины «имеют леваллуаз-ский характер» (Там же. С. 114, 116).

Таким образом, древнейший период в истории этого памятника и палеонтологический аспект довольно хорошо освещены в научной литературе. А вот более поздние свидетельства посещения его человеком – наскальные изображения на стенах грота – как ни странно, пока не были предметом специальной публикации. По устным сообщениям, изображения, видимо, впервые заметил принимавший участие в раскопках начала 1970-х гг. В. Е. Дмитриев, хотя в статье А. П. Окладникова, Н. Д. Оводова, С. А. Рыбакова никаких упоминаний об этом факте нет. В дальнейшем рисунки в гроте осматривали и копировали многие исследователи. Наиболее хорошо различимая группа из трех изображений, выполненных красной краской, несколько раз публиковалась в археологической литературе при анализе различных аспектов искусства эпохи ранней бронзы ( Кызласов , 1992. Рис. 3; Есин , 2010. С. 71. Рис. 14, 3; Заика , 2013. С. 37, 38, 42. Рис. 1, 6 ; 5). Фотографии этой же композиции довольно часто фигурируют в научно-популярной литературе, в последнее время во множестве представлены в Интернете, поскольку Грот Проскурякова, входящий в состав Ши-ринского археологического парка, – один из популярных объектов туристского посещения на территории Республики Хакасия. Однако кроме этой группы

Рис. 1. Грот Проскурякова

1 – местоположение памятника на территории Республики Хакасия; 2 – ситуационный план в гроте есть и другие рисунки. На противоположной стене имеется довольно отчетливый контур личины в треугольном головном уборе, и еще в нескольких местах просматриваются неясные остатки других изображений. Кроме того, при обследовании памятника в 2009 г. нами была обнаружена в гроте еще одна полость, на своде которой прочерчены схематичные рисунки, по всей вероятности, относящиеся к этнографической современности. Цель данной публикации – ввести в научный оборот наскальные изображения, выявленные на стенах грота.

Грот Проскурякова (координаты: 54°27.108´ с. ш., 89°27.176´ в. д., высота над уровнем моря 460 м) представляет собой карстовую полость в береговом утесе, сложенном известняковыми породами. Полость открывается на юг, ее размеры – около 14 м в глубину, около 6 м в высоту, примерно столько же от стены до стены в наиболее широкой части. В северо-восточной части – узкий, с низким сводом длинный сырой ход, возможно, выходящий на поверхность, так как по нему ощущается тяга воздуха. В нижней части северной стенки обнаружен узкий низкий лаз, ведущий к двум другим полостям небольшого размера, в которых с трудом могут поместиться два человека. В одной из них были обнаружены прочерченные рисунки, в другой – пятна копоти. Пол в основной полости имеет сильный уклон вниз в сторону входа. У стен и у входа лежат крупные скальные обломки. Каким был уровень пола до начала раскопок, сейчас установить трудно; упоминается, что снятый слой составил около 40 см ( Окладников и др ., 1975. С. 112). В дневное время при солнечной погоде грот полуосвещен благодаря небольшим размерам и высокому своду, но изображения на стенах основной полости без специальной подсветки различимы плохо, а во второй полости неразличимы совсем.

Зафиксированные в основной полости изображения выполнены красной краской разной степени интенсивности. Контуры практически везде размытые, прослеживаются с трудом, изображения сильно повреждены в результате отслоения и утраты как мелких фрагментов поверхностной скальной корки, так и больших фрагментов камня. Рисунки группируются на нескольких участках с более-менее ровными и доступными поверхностями на левой (западной) и правой (восточной) стенках. Рельеф северной стенки и высокий свод южной делают их неудобными для нанесения изображений. Нижние части стен привходового участка и основной полости, а также лежащие каменные блоки покрыты мхом, плесенью и пылью, в некоторых местах на них процарапаны посетительские граффити, поэтому трудно сказать, есть ли на этих поверхностях какие-то древние рисунки. Ниже следуют описания изображений основной полости.

Плоскость 1 – наиболее известная композиция грота, состоящая из трех довольно хорошо различимых антропоморфных фигур (рис. 2, 1; см. цв. вклейку, рис. VIII). Она расположена на левой (от входа) стенке, в 2 м над полом, на поверхности с отрицательным уклоном, ориентированной в целом на северо-восток, хотя состоит из двух граней: фигура 1 (левое изображение) нарисована на отдельной грани, располагающейся под небольшим углом к плоскости, где нарисованы фигуры 2 (центральная) и 3 (правая). Последняя сильно повреждена в правой части в результате утраты большого фрагмента камня. У первой фигуры утрачены левая и нижняя части. Рисунки выполнены темно-красной краской, местами сохранившей четкий контур линий, но в основном размытой и растекшейся по мелким трещинкам скальной породы, что затрудняет выявление оригинальных контуров изображений. К тому же они были кем-то варварски обведены карандашом, видимо, для облегчения копирования. Скорее всего, с целью лучшей визуализации для фотографирования фигуры часто подвергаются и смачиванию, что тоже не способствует сохранности уникальных изображений (см. Дэвлет, 1999; 2002).

Эти рисунки обычно трактуются как «личины». В характерной для множества аналогичных изображений манере показаны абрисы «лиц» подтреугольной формы, двумя кружками – глаза, горизонтальным овалом – рот. Очень слабо определяются линии раскраски внутри контуров, но их конфигурацию выявить невозможно. У фигуры 2 между глазами под верхней линией контура отчетливо прорисован треугольник вершиной вниз, что придает всему изображению лица сердцевидную форму (подробнее об этом см. Заика , 2013). Отходящая от линии головы вертикальная черта прослеживается и у фигуры 1, но она идет ниже и надо ртом раздваивается. У всех личин по бокам головы нарисованы свисающие вниз «косички» (?). У фигур 1 и 2 изображены не только лица, но также верхние части «туловищ» и согнутые в локтях «руки». Ниже рельеф скальной поверхности сильно изгибается; возможно, поэтому линии рисунков не были продолжены, но не исключено, что из-за рельефа они и стерлись. Надо отметить, что на расположенной ниже грани под фигурой 2 определенно прослеживаются следы красной краски. Неясно, относятся ли они к этой фигуре, либо это было отдельное изображение. В любом случае, более корректно определять рисунки плоскости 1 не как личины, а как антропоморфные изображения.

Плоскость 2 располагается на выступе скалы, нависающем над плоскостью 1. Он выступает вперед по отношению к зрителю. Это довольно ровная поверхность, вытянутая по диагонали вправо-вверх от плоскости 1, ориентированная в целом на северо-восток, с отрицательным уклоном. Нижний край этого выступа неровный, вероятно из-за множественных утрат фрагментов камня. Прослеживаются неясные остатки изображений на четырех участках выступа: они расположены вдоль его края один за другим, каждый примерно 12–15 см длиной, с промежутками по 15–20 см между ними (см. цв. вклейку, рис. IX, 1 ). Можно предположить, что нижние части изображений утрачены вместе с камнем. Оставшиеся фрагменты не имеют четких контуров, краска размыта. Определить, что же было изображено, уже невозможно. По оттенку и текстуре краска не отличается от изображений плоскости 1. По всей площади также прослеживаются слабые следы наклонных линий и пятен черного цвета, вероятно сделанных обугленной палкой современными посетителями (угадываются буквы). Отметим, что даже эти линии плохо сохранились.

Плоскость 3 располагается слева от плоскости 1, отделена от нее трещиной и перепадом рельефа. Стенка в этом месте почти вертикальная, с небольшим отрицательным уклоном, ориентирована на северо-восток. Выполненное краской изображение (рис. 2, 2 ; рис. IX, 2 ) сохранилось фрагментарно в результате отслоения и утраты местами скальной корки. Части изображения позволяют

Рис. 2. Грот Проскурякова. Выполненные краской изображения эпохи ранней бронзы.

Пигментные карты

1 – плоскость 1; 2 – плоскость 3; 3 – плоскость 4; 4 – плоскость 5

предполагать, что здесь была нарисована крупная личина, от которой остались лишь линия контура верхней части головы и правый глаз. Прослеживаются небольшие фрагменты других характерных линий. Следы краски обведены карандашом. Правее и немного ниже личины – еще одно небольшое, но ярко выраженное пятно краски.

Плоскость 3 расположена по правую сторону свода входа в грот (если стоять лицом к выходу). По левую его сторону располагается плоскость 4, относящаяся уже к юго-восточной стенке. Расстояние между плоскостями 3 и 4 – около 2,5 м.

Плоскость 4 представляет собой небольшой неровный скальный выступ, расположенный высоко (около 3 м) от современного уровня пола, на котором прослеживаются остатки неидентифицируемого изображения, нанесенного красной краской (рис. 2, 3 ; см. цв. вклейку, рис. IX, 3 ). Краска не расплывшаяся, яркая, но конфигурацию линий определить невозможно из-за их фрагментарности вследствие утрат скальной корки и выраженной рельефности поверхности.

Плоскость 5 располагается слева от предыдущей, отделена от нее трещинами, неровностями и перепадами рельефа (рис. IX, 3 ). Это довольно большой участок ровной поверхности, почти вертикальный, с небольшим отрицательным уклоном, также находящийся высоко от современного уровня пола (около 2,5–3 м), хотя подобраться к нему можно. Прослеживается изображение верхней части личины с глазами и наклонными черточками над ними, показан высокий треугольный головной убор (рис. 2, 4 ). Краска имеет тот же оттенок, что на других изображениях в гроте, линии слегка размыты и во многих местах фрагментированы, но все же читаются довольно уверенно. Нижняя часть изображения утрачена вместе с поверхностным слоем скальной корки, но на обнажившейся светлой поверхности слабо прослеживается линия контура головы и, возможно, рот. Сохранились фрагменты поперечной линии, которая, по-видимому, была прорисована надо ртом. Это изображение также подведено карандашом и вдобавок мелом. Кроме того, по всей плоскости прослеживаются следы надписей и линий, выполненных углем (?), а также процарапанные граффити. Черноватые линии проходят и по самой личине. Не исключено, что черным пигментом (углем?) могли быть выполнены и древние рисунки, но пока выявить внятные фигуративные очертания среди надписей не удалось.

Кроме описанных изображений, еще на нескольких участках основной полости грота можно рассмотреть едва заметные бледно-красные следы краски. По-видимому, некогда грот был декорирован гораздо бóльшим количеством рисунков, из которых сохранились лишь их остатки. Особенности скального субстрата, сезонные перепады температуры, периодическое увлажнение и другие причины природного характера способствовали утрате росписей. Внес свою лепту в это и человек. На протяжении многих тысячелетий расположенный на берегу реки грот с удобным подходом явно не испытывал недостатка в посетителях: на его стенах имеются многочисленные сколы, прочерченные линии, надписи, следы копоти и т. д.

Вполне возможно, что грот посещался не только как убежище, но и с некими ритуальными целями, причем как в эпоху ранней бронзы, к которой

Рис. 3. Грот Проскурякова. Прочерченные изображения этнографического времени (?). Прорисовка относятся описанные выше изображения, так и в сравнительно недавнее время. В нижней части северной стенки имеется узкий проход (лаз), который, как оказалось, примерно через 3 м приводит в другую полость, небольшую, с неровным сводчатым потолком в форме купола, на котором обнаружены схематические рисунки (рис. 3; см. цв. вклейку, рис. IX, 4, 5), выполненные в технике прочерчивания (проскабливания). Скальная поверхность здесь имеет сложный рельеф, с трещинами, ямками и выступами, как бы пузырчатую фактуру и коричневатый оттенок, более темный, чем желтоватая патина скальной корки в основной полости. На внутренней поверхности этого купола и прочерчены изображения, которые, судя по их стилю, можно предположительно отнести к так называемым этнографическим. О том что это не современные посетительские рисунки, говорит степень патинизации – они темнее свежих следов беспорядочной выбивки, перекрывающей два изображения (рис. IX, 4). Изображены две фигуры животных (олени?), одна ориентирована вправо, другая влево; солнце; предположительно лодка с гребцами; неопределенные изображения и линии. На прорисовке (рис. 3) представлена развертка этой композиции, занимающей свод узкой и низкой полости; изображения на развертке располагаются как бы вдоль дуги; на самом же деле находящийся в полости зритель видит каждый рисунок ориентированным горизонтально. Далее лаз приводит к еще одной небольшой полости-своду, в которой зафиксированы лишь современные надписи, сделанные копотью.

Документирование изображений Грота Проскурякова представляло непростую задачу. Одна из трудностей – отсутствие солнечного освещения и, следовательно, необходимость искусственной подсветки. Выявление изображений на стенах грота осуществлялось с помощью электрогенератора и электрического освещения. Фотосъемка проводилась в разных режимах: при электрическом свете; с фотовспышкой; в естественном состоянии при значении ISO 6 000 и длинной выдержке. Снимались как отдельные плоскости и детали изображений, так и все стены фрагментами по методу круговой панорамы. В последующем снятые в разных режимах фотографии обрабатывались в программе Photoshop c целью наилучшего выявления следов пигмента. Смонтированные из отдельных кадров фотопанорамы позволяли детально анализировать скальную поверхность при сильном увеличении на мониторе компьютера и выявлять остатки изображений, незамеченные при непосредственном осмотре. Панорамные снимки, кроме того, дают возможность представить себе пространственное расположение изображений. Мы не делали ни прорисовку изображений традиционным методом контактного копирования, ни графическое их воспроизведение по фотографиям, поскольку адекватно отобразить контуры размытых нечетких фрагментированных росписей таким образом невозможно.

Более объективным способом представления и лучшего выявления подобных рисунков представляется «пигментная карта», как предложил называть результат компьютерной обработки выполненных красным пигментом изображений А. К. Солодейников, разработавший метод цифровой фильтрации при документировании рисунков Каповой пещеры (Solodeinikov, 2005). Алгоритм обработки фотографий росписей по этому методу, а также особенности, преимущества и возможности пигментных карт подробно рассмотрены в специальной работе (Миклашевич, Солодейников, 2013). Результаты применения метода цифровой фильтрации при документировании росписей из Грота Проскурякова представлены здесь в виде пигментных карт (рис. 2) наряду с исходными цветными фотографиями (см. цв. вклейку, рис. VIII, IX).

Прочерченные изображения во второй полости еще более трудны для документирования, поскольку фотографировать их можно только с искусственным освещением, но слишком тесный свод ограничивает возможности как вспышки, так и электрической лампы. Рельеф купола делает невозможной съемку общего вида полости и композиции, поэтому пришлось фотографировать их небольшими фрагментами для последующего фотомонтажа. Разумеется, при склейке панорамы, снятой со столь выраженно рельефной поверхности, не удалось избежать искажений. В результате по фотомонтажу выполнена прорисовка в виде развертки с некоторой коррекцией получившихся искажений. В отличие от выполненных краской рисунков основной полости, прочерченные изображения во второй имеют четкие контуры, поэтому и представлены в виде черно-белой прорисовки (рис. 3).

К сожалению, росписи в Гроте Проскурякова сохранились не лучшим образом: до наших дней дошли лишь фрагменты изображений и остатки некогда сложных композиций. Благодаря значительным сериям хорошо сохранившихся антропоморфных образов на открытых скалах, изваяниях и плитах из могил окуневской культуры эпохи бронзы Минусинской котловины, можно с большой долей вероятности атрибутировать аналогичные им фрагменты росписей на стенах Грота Проскурякова. Их возраст составляет, по крайней мере, 4 тыс. лет или даже более, поскольку подобные изображения, скорее всего, относятся к раннему этапу окуневской культуры ( Есин , 2010. С. 71; Заика , 2013. С. 42). Нанесение рисунков на стены почти неосвещенного грота – уникальный случай для региона, где известны десятки памятников наскального искусства под открытым небом и десятки пещер и гротов без изображений.

Таким образом, рисунки в Гроте Проскурякова дают совершенно новые свидетельства ритуальной практики носителей окуневской культуры. Изображение божеств на стенах укромного убежища, предполагавшего искусственное освещение, – один из пока неисследованных аспектов окуневского культурного феномена. То же самое можно сказать и в отношении хакасской традиционной культуры, если подтвердится, что прочерченные изображения во второй полости грота относятся к этнографическому времени.