Наука политики права как форма организации правовой жизни в истории русской естественно-правовой мысли

С реди направлений современной российской юридической науки одно из ведущих мест принадлежит проблеме правовой политики. Формирование новой научной парадигмы права, предполагающей политико-правовой подход к анализу права, то есть к анализу его не только с точки зрения правовой догматики, но и внешних ценностей, является важнейшей задачей российских правоведов.

«Вопрос соотношения права и политики принадлежит к числу вечных актуальных и «остросюжетных». Вокруг него всегда велась жестокая полемика, в ходе которой ломались копья, сталкивались аргументы и контраргументы, выяснялось, что “первично”, а что “вторично”, какой из двух феноменов имеет приоритет и т.д. Дискуссии продолжаются и сейчас, то затихая, то разгораясь вновь в зависимости от обстоятельств, причем это происходит не только в теории, но и на практике» [1]. С подобной оценкой авторитетного современного правоведа, который в 90-е годы XX в. одним из первых обратился к осмыслению основ науки политики права, нельзя не согласиться, добавив при этом, что весьма ценные и убедительные аргументы для указанных дискуссий могут быть найдены в трудах выдающихся правоведов, представителей отечественной естественно-правовой мысли.

Современному поколению российских правоведов важно в полной мере осознать подкрепленную историческим опытом мысль русско-французского социолога и правоведа Г.Д. Гурвича (1894–1965) о том, что «обращение к юридическому опыту учит нас ничего не упрощать, а следовать всей сложности правовой жизни, принимая во внимание ее крайнюю драматичность, составляющую самую сущность правовой жизни» [2].

В зарубежной и отечественной юридической науке начало научной разработки политики права (в современной интерпретации – правовой политики) принято относить к рубежу XIX–XX вв., связывая это с обстановкой, сложившейся в то время, в частности, с итогами дискуссий, которые были вызваны проектом нового гражданского кодекса в Германии [3].

По словам известного в прошлом философа и публициста Г.А. Ландау (1877–1942), «появившись в немецкой литературе в связи с критикой проекта германского гражданского уложения, оно обратило на себя в немецкой юриспруденции всеобщее внимание. Будучи более подробно развито позже на русском языке, оно, однако, в России обстоятельной критике подвергнуто не было; не было борьбы с ним, не было, в сущности, и ясно выраженного его признания, и, однако, оно, по-видимому, одержало победу без решительных битв… Не то, чтобы политика права, как особая наука, обогащалась за последние годы монографиями или другими, относящимися к ней по содержанию, работами; само собой подразумеваемым становится только формальное признание законности и обоснованности такой науки» [4].

На основе анализа состояния современного ему правоведения приват-доцент юридического факультета Петербургского университета П.А. Покровский (1885 – 1916) сделал вполне обоснованный вывод о том, что вопрос создания научной политики права вызвал интерес многих ученых правоведов, некоторые из которых, по его выражению, сделали этот вопрос «в качестве основного исходного пункта своих научных изысканий». Причину подобных настроений П.А. Покровский увидел в неудовлетворенности пытливых исследователей «правом существующим».

Отвечая на вопрос о причинах подобной неудовлетворенности, П.А. Покровский отметил: «Думается, мы не ошибемся, если будем искать этих причин в новых формах и новых тенденциях жизни, отражающихся, конечно, в праве, но далеко не властвующих еще в нем суверенно… Современное право далеко не всегда укладывается в рамки гармоничной системы, удовлетворяющей ум систематика-правоведа. Отсюда-то и неудовлетворенность существующим правом не только у политиков, но и у ученых, лишенных какой бы то ни было политической зависимости, у “просто” ученых, естественное стремление которых логически уяснить и гармонически изложить сущность той или иной системы права. Эта неудовлетворенность и приводит к потребности подумать о новом праве, более совершенном, и естественно, что представители науки пытаются научно формулировать те пути и методы, какими можно прийти к созданию этого нового права» [5]. В русле этих поисков и возникла идея о необходимости построения учения о политике права, т. е. «учения о том, чем должно быть право, и как достичь желательных правовых изменений» [5]. Причем, как уместно заметил известный современный американский профессор А. Валицкий, «следует помнить, что это было время, когда в философии права полностью господствовал правовой позитивизм, то есть исторический и позитивно-догматический (доктринальный) анализ существующих законов. Любые попытки поиска “справедливого права”, философствования об “внеправовых” и “сверхправовых” целях права, мышление в категориях “должного” (Sollen), а не только “сущего” (Sein), отвергались, по крайней мере в Германии, как повторение ошибок школы естественного права, которая, казалось, была полностью дискредитирована и выжила только в среде католических юристов» [6].

Важно подчеркнуть, что русские правоведы не считали себя первопроходцами в разработке науки политики права, признавая в этом приоритет западноевропейских ученых. П.А. Покровский, например, одним из первых борцов за политику права называл английского философа и юриста И. Бентама (1798– 1832), который еще полутораста лет назад выдвинул требование построения науки политики права, которое «не является, конечно, безмерно новым; тем не менее, принимая во внимание лозунги и принципы господствующих течений в области права, нельзя не согласиться, что требование это и своевременно и логично». «В наше время увлечения чисто конструктивной догматикой существующего, – подчеркнул правовед, – не мала заслуга ученых, зовущих от существующего к долженствующему быть» [5].

Профессор юридического факультета Петербургского университета П.Г. Редкин (1808–1891), размышляя в своих лекциях о политике права и правовой жизни, неоднократно обращался к трудам немецкого правоведа, профессора Г. Аренса (1805–1874) [7].

Обращение целого ряда видных отечественных правоведов, представлявших различные научные направления, к осмыслению проблемы политики права было достаточно активным и плодотворным. Указанное обстоятельство позволяет современным исследователям обоснованно заявлять, что «политику права было бы неправильно рассматривать в качестве какого-то малозначительного эпизода в развитии отечественной (и зарубежной) правовой мысли или всего лишь ответвления социологической теории права. Напротив, в идее политики права нашли свое отражение некоторые общие тенденции, характеризующие развитие юридической науки в рассматриваемый период, в частности, новое понимание ее структуры, методологии, социального назначения» [8].

Если оставить в стороне некоторые различия во взглядах представителей русской юридической классики, обусловленные их принадлежностью к разным научным направлениям, то можно утверждать, что политика права рассматривалась ими в виде особой науки, призванной заниматься вопросами дальнейшего «правотворения», то есть разработкой проблем, связанных с критикой и совершенствованием действующего права. Задача политики права виделась им не в изучении только действующего права, а в разработке положений, имеющих целью его реформирование и поступательное развитие.

С точки зрения выдающихся отечественных правоведов, выделение политики права в качестве самостоятельного научного направления в юриспру- денции было продиктовано как необходимостью формирования подлинно научной правовой теории, так и необходимостью преодоления определенной отстраненности указанной теории от непосредственных потребностей политико-правовой практики. Согласно точной формулировке выдающегося философа и правоведа И.А. Ильина (1883–1954), «политика права – этотакое исследование, котороедолжно установить и доказать единую, высшую цель, осуществляемую правом и правовыми союзами людей, и вслед за тем подыскать верные средства, ведущие к осуществлению этой цели; оно рассмотрит каждое правовое явление и каждую правовую норму с точки зрения их практической годности и негодности и даст указание и советы мудрому правителю» [9].

Как известно, одним из первых в истории отечественной юриспруденции проблему науки политики права обозначил в своих трудах выдающийся правовед, профессор П.Г. Редкин. Он увидел в ней такую науку, «которая служит переходом от философии права к положительному правоведению. Ее называют ныне древним греческим именем – политика , с прибавлением слова права («Politik des Rechts» или «Rechts – politik»). Но политика имеет ныне значение отличное от древнего. Древние обыкновенно разумели под политикой учение о государстве вообще… Ныне под политикой разумеют науку, которая показывает меры, средства и пути, обусловливаемые данными историческими обстоятельствами, для постепенного осуществления идеи права в государственной и вообще общественной жизни людей» [7].

П.Г. Редкиным была сформулирована важная методологическая установка о необходимости развития политики права в рамках философии права:«Толь-ко философия права может служить пособием к полному выяснению идеи права и ее отношения к жизни, а следовательно к полному выяснению науки, необходимой для надлежащего посредства между идеей права и жизнью, науки, называемой политикой » [7]. По его утверждению, «философия права приводит к верной оценке действующего права по его светлым и темным сторонам: она оберегает с одной стороны от опрометчивого преувеличения достоинства действующего права, что легко может привести к пассивному только участию во всем устроении, порядке, юридической жизни государства, а с другой стороны также и от всякого опрометчивого унижения достоинства положительного права вообще, либо того или другого в частности». Для большей убедительности П.Г. Редкин сравнивал философию права с Ариадниной нитью, с помощью которой всякий юрист «легко мог бы найтись в лабиринте правоведения; именно она должна дать ему руководные принципы, основопоня-тия, основоположения для всех областей правоведения, составляющих вместе единое всецелое» [7].

Если признать правильность мысли о том, что приоритет принадлежит не тому, кто первый высказал ту или иную идею, а тому, кто сделал ее плодотворной, то, безусловно, ведущая роль в разработке науки политики права принадлежит выдающемуся представителю российской философии права начала XX века Л.И. Петражицкому (1867–1931), заслуги которого как творца науки политики права не вызывали сомнений у коллег. По оценке, например, В.М. Гессена(1868–1920), «в новейшее время термин политики права получает право гражданства в науке, главным образом, благодаря трудам проф. Петражицкого» [10]. По его признанию, политика права отнюдь не представляет собой нового изобретения и он не может согласиться с отзывами, приписавшими ему «честь или преступление изобретения гражданской политики, как бы ни было лестно выступать в роли первого изобретателя этой несомненно имеющей важное будущее и теперь уже заинтересовавшей литературу идеи» [11].

Внимательное изучение его трудов убедило американского исследователя А. Валицкого в том, что, во-первых, теория политики права Л.И. Петра-жицкого «хронологически предшествовала его психологической теории права: последняя как раз имела своей целью серьезное теоретическое обоснование политики права, толкуя право как элемент эмпирической реальности, в категориях причинных связей»; во-вторых, что «научная политика права была любимой идеей Петражицкого не только в начале его научной деятельности, но и позднее, после того как его психологическая теория права приняла свои окончательные очертания» [12].

Будучи в научной командировке в Германии, Л.И. Петражицкий оказался вовлеченным в бурные дискуссии, развернувшиеся вокруг разработки проекта нового гражданского уложения. Итогом его участия в данных дискуссиях стал вывод, что для научного обоснования законодательства необходимо создание новой науки – политики права. Еще находясь в Берлине, Л.И. Петражицкий опубликовал две работы по вопросам гражданского права: «Fruchtverteilung beim Wechsel des Nutzungberechtigten» (1892) и «Die Lehre vom Einkommen» (2 тома, 1893–1895). В приложении ко второй работе, озаглавленном «Гражданская политика и политическая экономия, уже можно увидеть суть идей Петражицкого в области правовой политики. В 1896–1897 гг. Л.И. Петражицкий издал указанное приложение в России в расширенном виде и под названием «Введение в науку политики права». В нем автор, во-первых, заявил о возможности создания новой научной дисциплины – политики права, подчеркнув, что она должна предоставить законодателю возможность «сознательно и разумно руководить правопроизводством» [13]. Во-вторых, – о необходимости возрождения естественного права, которое, в известной степени, уже исполняло функции политики права, указывая пути для прогресса и совершенствования права.

По признанию самого Л.И. Петражицкого, он «высказал и старался обосновать мысль, что существующую систему юридических наук, посвященную историческому и практическо-догматическому изучению действующего положительного права, желательно и необходимо пополнить построением науки политики права (законодательной политики) как особой дисциплины, служащей прогрессу и усовершенствованию существующего правопорядка путем научной, методической и систематической разработки соответственных проблем» [13].

«Миссия будущей науки политики права состоит, – как полагал Л.И. Петражицкий, – в сознательном ведении человечества в том же направлении, в каком оно двигалось пока путем бессознательно-эмпирического приспособления, и в соответственном ускорении и улучшении движения к свету и великому идеалу будущего». При этом, Л.И. Петражицкий был убежден, «что политика права есть психологическая наука», теоретическим базисом которой «должно быть общее психологическое знание факторов и процессов мотивации человеческого поведения и развития человеческого характера и специальное учение о природе и причинных свойствах права, в частности, учение о правовой мотивации и учение о правовой педагогике» [13].

Сообразно с этим Л.И. Петражицким определялась и задача политики права, которая, по его мнению, «заключается: 1) в рациональном направлении индивидуального и массового поведения посредством соответственной правовой мотивации, 2) в совершенствовании человеческой психики, в очищении ее от злостных, антисоциальных склонностей, в насаждении и укреплении противоположных склонностей» [13].

Как полагал Л.И. Петражицкий, «политика права, как наука, систематически обнимающая всю область права с точки зрения того, что должно быть (в противоположность науке положительного, действительного права, как науки о том, что было и есть в области права) и, как часть этой общей науки, гражданская политика существовали уже много раньше и имели уже многих последователей и представителей. Ничто иное, как политику права, представляла наука т. н. естественного права, а тот ее отдел, который был посвящен гражданскому праву, был ничем иным, как гражданскою политикою» [13].

Л.И. Петражицким была подтверждена приверженность теории естественного права, указаны причины ее упадка и выражена уверенность в необходимости и неизбежности ее возрождения: «Наука естественного права не была сама виновна в своей гибели, а была продана за столько-то серебряников и распята, чтобы со временем с тем большею силою восстать из мертвых и освещать путь человечеству светом идеала. Тысячи признаков показывают, что уже настает пора» [13].

Активную поддержку идея создания науки политики права получила со стороны представителей отечественной естественно-правовой мысли, которые были убеждены в неразрывной связи идеи политики права с постулатами теории естественного права в том, что несмотря на присущие им недостатки, концепции естественного права «исполняли полезную функцию содействия прогрессу права и законодательства и в этом смысле служили суррогатом не существующей и до сих пор науки политики права» [13].

Заслуживает внимания вывод современного исследователя А.В. Полякова, согласно которому сторонники возрождения естественного права (П.И. Новгородцев и др.) были уверены, что «естественно-правовая доктрина должна была выполнять ту же функцию, что и политика права Л.И. Петражицкого, т.е. служить научно выверенным ориентиром, призванным воздействовать на поведение людей и действующее законодательство. Однако если Л.И. Петра-жицкий предполагал воздействовать на поведение людей через развитие у них необходимой в интересах прогресса общества мотивации, то П.И. Новгородцев политику права трактовал иначе. Задачу модернизации общества он пытался решить на основе возрождения естественно-правовой идеологии, которая покоилась не на натуралистических, а на априорных метафизических основаниях, соединенных с принципом историзма» [14].

Российские сторонники естественного права связывали с политикой права большие надежды на исправление допущенных ошибок и оздоровление ситуации в отечественном правоведении. Дело в том, что к концу XIX века со всей очевидностью проявилась ошибочность ориентации правоведения исключительно на историческое и догматическое изучение права. Ценные признания в этом плане были сделаны Л.И. Петражицким: «Переворот, произошедший в миросозерцании, направлении и деятельности правоведения в первой половине XIX столетия, состоявший в отказе от веры в существование иного права, кроме положительного, и от иной деятельности, кроме исторического и догматического изучения этого права, представляет в обоих направлениях регресс; были совершены две крупные ошибки, подлежащие исправлению путем развития психологической науки о праве, обнимающей и интуитивное, и позитивное право, и путем создания на почве соответствующих психологических данных науки политики права» [13].

Представители русской естественно-правовой мысли выражали надежду, что именно с политики права начнется процесс реабилитации теории есте- ственного права, ранее объявленной ненаучной и лишенной всякого практического смысла, что именно в политике права получит свое начало идея возрождения естественного права.

Например, видный русский правовед Ф.В. Тара-новский (1875–1936), был уверен в том, что поскольку политика права немыслима без оценок, критерием для которых «может служить только идея справедливости, т. е. естественно-правовая идея» [15], то политика права не могла обойтись без естественно-правовой идеи.

С точки зрения Ф.В. Тарановского, «идея естественного права не противоречит широко понятой положительной науке и является необходимым ее восполнением. С одной стороны, естественное право, как известное явление общественной жизни, подлежит причинному изучению и объяснению; с другой стороны, – оно привносит необходимый в общественных науках момент цели (телеологический), применительно к которому производится оценка явлений» [16].

Опыт показывает, что руководствуясь критическими потребностями общественной жизни, следуя вековой традиции своей научной самостоятельности, идее единства социальных явлений, наука права традиционно занималась разработкой и изучением права с различных точек зрения: догматической, исторической, социологической и политической. Разработка права с догматической точки зрения сводится к истолкованию действующих правовых норм в целях приложения их к конкретным практическим ситуациям. При этом действующее право принимается как непреложность, не подвергаясь критике. Задачей разработки права с исторической точки зрения является выяснение процесса развития права, вопросов о том, как создавались нормы действующего права, под влиянием каких условий они сложились. Социологический метод имеет своей задачей изучение законов, по которым происходят явления общественной жизни. Составляя вид явлений социальной жизни, правовые явления в этом качестве подлежат тому же методу изучения, как и другие общественные явления.

Приведению норм действующего права в соответствие с требованиями времени, определению руководящих начал для критического суждения о действующем праве, установлению целей и средств совершенствования правотворчества призвана служить разработка права с политической точки зрения.

Исходя из этого, наука права традиционно подразделяется на четыре основные отрасли: юридическую догматику, историю права, социологию права и политику права. Догматическая юриспруденция служит целям применения права в жизни. История права служит целям исторического толкования действующих юридических норм, а также решению теоретической задачи познания причин развития права.

Социологическое направление имеет своей целью исследование закономерностей развития правовых явлений всех народов, во все времена их жизни. На основе критики действующего права политика права призвана заниматься исследованием проблем совершенствования правотворчества. «Ведению ее подлежат, – по словам Ф.В. Тарановского, – вопросы не de lege lata (о законе изданном, то есть действующем), a de lege ferenda (о законе, который должен быть издан, должен действовать)» [17].

В современной юридической науке прочно утвердилось положение о том, что правовая политика – это всегда деятельность в сфере правовой жизни общества, выступающей в качестве объекта правовой политики, что правовая политика призвана выступать определенным способом организации правовой жизни, средством ее упорядочения.

Правовая жизнь общества определяется в современной юридической литературе как «форма социальной жизни, выражающаяся преимущественно в правовых актах и правоотношениях, характеризующая специфику и уровень правового развития данного общества, отношение субъектов к праву и степень удовлетворения их интересов» [18].

Представители русской юридической классики рассматривали правовую жизнь как часть духовной практики народа, тесно связанной с экономической и политической жизнью, и пытались убедить общество, что «правовая жизнь подлежит общему и основному закону духовного развития и является, подобно религии, философии, науке, искусству и нравственному творчеству, разновидностью единого жизненнодуховного делания», что «правовая и политическая жизнь должна быть верна своим глубоким… корням; а эти корни имеют духовную природу» [19].

Сознавая важность всестороннего изучения правовой жизни общества во всем многообразии ее форм и возможных проявлений, выдающиеся русские правоведы тем не менее не могли не признавать, что, будучи составной частью и особой разновидностью общественной жизни, «правовая жизнь есть только часть более широкого понятия – социальная жизнь» [20].

Анализируя состояние научной разработки вопросов политики права в отечественной юриспруденции, нельзя обойти вниманиемтот факт, что у идеи создания политики права как самостоятельной науки были и критики ее некоторых аспектов. Причем, среди них такие известные и уважаемые в научной среде правоведы, как, например, Б.Н. Чичерин, Г.А. Ландау, И.В. Михайловский.

Критику со стороны выдающегося русского мыслителя Б.Н. Чичерина (1828–1904) вызвала, например, предложенная Петражицким в качестве разновидности политики права так называемая «цивильная политика». Не скрывая иронии, он заметил: «Но всего изумительнее то, что эти взгляды самого новейшего изделия подкрепляются авторитетом римских юристов. Правда, последние не имели понятия о цивильной политике, которая, к благополучию человеческого рода, даже в настоящее время еще не родилась и, можно надеяться, никогда не родится» [21].

В своей знаменитой работе, посвященной вопросам философии права, видный правовед И.В. Михайловский (1865–1921) подверг критическому разбору попытки создания «политик» отдельными специальными науками: «Что же касается тех “положений правовой политики, которая создается отдельными специальными науками”, то опять-таки, несмотря на существование отдельных работ и курсов озаглавленных, например, “Уголовная политика”, “Политика”, на обещание создать “Цивильную политику”, таких наук нет и быть не может и вот почему. Если, например, криминалист, изучая ту область правовой жизни, которая имеет своим предметом преступление и наказание, рекомендует законодателю те или иные меры для проведения в жизнь общих начал науки уголовного права, если он предлагает известные реформы, то все это находится в органической связи со всем содержанием науки, обусловлено общими началами и без них будет “висеть в воздухе”. Уголовная политика не есть наука, а есть один из приемов обработки содержания науки (т. н. “политический метод”). Сущность этого приема, этой точки зрения на предмет науки заключается в указании тех средств, путей, которыми в данной конкретной среде могут быть проведены в жизнь те или иные общие принципы. Тут весьма важную роль играют соображения целесообразности, потребности т. н. “оборота” в изучении всех условий места и времени. То же самое следует сказать о всех других “политиках”. Все это составные элементы соответствующих специальных юридических наук: гражданского, государственного, административного права. Из них можно делать специальные научные работы, специальные курсы для изложения, но из того, что существует особый курс, например, “учение о наказании”, вовсе не следует, что это самостоятельная наука» [22].

Современный взгляд на рассматриваемые общетеоретические вопросы, ставшие предметом критики в юридической литературе начала XX века, со всей определенностью был выражен профессором А.В. Малько, с точки зрения которого, «и Г.А. Ландау, и И.В. Михайловский, и Б.Н. Чичерин во многом правы. Корректнее все же вести речь не о самостоятельной науке, а о составных частях соответствующих наук, о направлении в рамках них. Отсюда вполне логично считать, что общая правовая политика – составная часть общей теории государства и права; конституционная политика – составная часть науки конституционного права; уголовная политика – составная часть науки уголовного права; цивильная политика – составная часть науки гражданского права и т. д.» [22].

Думается, что в итоге предпринятого анализа можно присоединиться к выводу современного правоведа, профессора В.А. Рудковского о том, что «политика права по замыслу ее создателей, представлялась в виде науки, воспринимающей положительные черты как позитивистской, так и философско-правовой (естественно-правовой) теории и методологии. Предполагалось, в частности, что данная дисциплина возьмет на себя политическую, критико-прогрессивную функцию естественного права, но осуществлять ее будет на основе нового, подлинно научного(в частности, психологического) учения о праве. Опираясь на выводы позитивной теории права относительно того, что есть право и как оно действует, политика права должна была формулировать научно обоснованные представления о правовом идеале (цели права) и предлагать пути и средства его достижения. В таком виде она могла сочетать естественное стремление к осуществлению идеалов разумного, справедливого, гуманного и т. п. права с эмпирически установленными фактами, закономерностями, тенденциями, характеризующими право как реально действующее, эмпирически данное, то есть позитивное явление» [8].

Давно замечено, что в зависимости от условий времени и состояния общества приоритет в науке права отдается одному или другому из известных направлений научных исследований. Общепризнан тот факт, что «в переходные, критические эпохи общественной жизни, когда недовольны существующим и ищут нового правового уклада, преобладает научный интерес к политике и истории права» [18]. Именно таким периодом общественной жизни и состояния юриспруденции можно считать начало XX века.

Ведь судя по многим признакам, именно такой период и переживает российская юридическая наука в настоящее время. Согласно обоснованному заключению современных авторов, после забвения этой научной категории советской юриспруденцией «отечественная юридическая мысль вновь возвращается к возможности применения данного понятия и соответствующих концептуальных положений. В научный оборот входят термины “юридическая политика”, “правовая политика”. Наиболее активное использование этих понятий, а также наполнение их определенным научным содержанием осуществляются с середины 90-х годов» [23].

Современными российскими правоведами достигнуты определенные результаты в обосновании значения теории правовой политики и ее перспектив, в определении ее ценности, назначения для истории права и государства, в установлении ее связи с правовыми и политическими учениями. Учеными-правоведами сделан правильный вывод о том, что взаимодействие правовой системы и правовой политики имеет ключевое значение для эффективного проведения правовых преобразований, для конструктивного формирования и укрепления правовой государственности [24].

Вместе с тем, объективный анализ современного состояния научного освоения проблемы правовой политики позволяют утверждать, что в этом направлении российской наукой права сделаны только первые шаги. Фундамент теории правовой политики только закладывается. По признанию, например, профессора А.В. Малько, «категориальный аспект правовой политики только сейчас по-настоящему начинает оцениваться и осваиваться правоведами, политологами, культурологами и представителями других областей знаний отечественной науки, ориентированными на модернизацию политико-правового пространства современной России» [1].

Если не принимать во внимание излишнюю категоричность выражений современного правоведа А.Г. Карапетова, думается, что по сути его оценка не лишена оснований. «На сегодня политико-правовой анализ в российской цивилистике отсутствует, – ут- верждает А.Г. Карапетов. – А в других отраслях права по большому счету активная научная работа вообще не ведется… Думается, что провал почти всех начатых в последнее десятилетие серьезных социальноэкономических реформ произошел в том числе по причине безразличия правовой науки к реальным проблемам политики права и отсутствия традиции изучать право как инструмент сквозь призму последовательного его применения» [25].

Опыт отечественной юридической классики способен оказать существенную помощь в исследовании проблемы правовой политики, необходимость которой выдающиеся представители русской естественно-правовой мысли не только глубоко осознали, но и наметили в своих сочинениях общие контуры политико-правовой теории.

А, следовательно, теоретические разработки вопросов политики права, которые были предприняты выдающимися русскими правоведами, представляются исключительно своевременными. Думается, что в итоге уместно будет напомнить древнюю мудрость: «Прошлое имеет свойство говорить о настоящем, надо лишь уметь спрашивать».