Наука уголовного права начала XIX века: «русский эклектизм»

Общее знание науки слагается из отдельных составляющих, которые характеризуются трудами ученых и практиков, представляющих научные школы и направления.

Метод обработки права путем соединения и консолидации различных течений науки и практики зародился в России в начале XVIII в. и получил дальнейшее активное развитие в первой половине XIX века. В этот пе- риод наука уголовного права в отечественном государстве представляла собой широкий спектр научных разработок и практических приемов обработки материалов уголовно-правового характера. Перед учеными стояла нелегкая задача, направленная на обобщение юридических трудов теоретической и практической направленности. Теоретический массив юридических знаний западного и отече-

ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ ПРЕСТУПНОСТИ ственного происхождения являлся предметом исследования ученых-догматиков. В целом научно-догматическая школа занималась разработкой русского уголовного законодательства и разветвлялась на два течения: историко-догматическое и философско-исследовательское. Параллельно догматическим учениям развивались учения естественно-правового характера, видящие основу преступного поведения человека в разуме и его логических заключениях. Это направление активно поддерживалось и детализировалось сторонниками психологического обоснования отдельных институтов уголовного права. Практическая составляющая науки уголовного права в первой половине XIX в. была представлена трудами практиков – собирателей законов, практиков – составителей руководств делопроизводства, практиков-систематиков и популярно-юридической литературой.

При многообразии научных течений и школ был необходим «компромисс» научных взглядов и идей, достигнутый через их консолидацию. Эти задачи могли быть выполнены усилиями ученых, представляющих эклектическое направление в науке уголовного права.

Но не все исследователи приветствовали примирительные попытки ученых-эклектиков, обвиняя их в «нивелировке» и сглаживании крайностей. В частности, Ферри отмечал, что всякий не желающий оставаться чистым классиком, но в то же время не желающий принимать крайние стороны нового курса есть эклектик [7, с. 52]. В этой связи М.П. Чубин-ский отмечал, что эклектизм может быть разным, тот, который представляет собой пеструю амальгаму, составленную из наудачу взятых обломков и кусков разных не согласованных между собой теорий, не представляет научной значимости. Но может быть эклектизм и другого рода, когда сложность ответа является органически необходимой, ибо вопросом затрагиваются сложные явления, связанные с массой побочных вопросов и интересов, а потому односторонний ответ оставляет в стороне часть их, принося в жертву все остальное в пользу одной излюбленной части. В этих случаях эклектизм выполняет неоценимую роль [7, с. 53]. В данном контексте высказано мнение Э. Бернштейна о том, что эклектизм часто является лишь естественной реакцией против доктринального стремления выводить все из одного положения или обсуждать все по одному и тому же методу. Без стремления к единообразному пониманию вещей нет научного мышления: но жизнь шире теорий, и самая строгая доктрина должна, в конце концов, обратиться к эклектизму [1, с. 16].

Известно, что сущность эклектизма заключается в механическом соединении разнородных взглядов, точек зрения в изложении каких-либо вопросов и проблем в исследовании и других направлениях деятельности [3, с. 86]. Научные опыты эклектического характера осуществляли стремление примирить все существующие направления научной и практической мысли в изучении и познании уголовного права, разработка которого в Российском государстве в своей основе проходила по пути практического изучения делопроизводства и заимствования западноевропейских теоретических учений. Так, «ученые-эклектики», в частности, профессор Московского университета Т. Баузе решение задач в познании уголовно-правовых явлений видел через изучение теоретической и практической юриспруденции [4, с. 86]. Л.А. Цветаев, являясь ярким представителем эклектических воззрений, осознавал необходимость обоснования общих теоретических построений в праве на положительном законодательстве, историческом опыте, западных теоретических учениях Монтескье, Бентама, Беккариа; догматическом анализе права и практическом опыте мудрых российских законов, римском праве, Прусском и Французском уложениях [6, с. 249–250]. Ученый-«эк-лектик» И.М. Наумов считал необходимым в процессе анализа юридических институтов использовать теоретические знания и практический опыт. В частности, мысленные чертежи преступного поведения возможно знать исходя из природы человека, влияния на него общественности, степени его разума, круга обстоятельств его жизни [5, с. 463].

Период Российского государства, обусловленный появлением Сводов законов Российской империи, когда уголовное право становится предметом специального преподавания в университетах и имеется опыт не только заимствования, но и вступления на путь самостоятельной работы, не мог не дать в области науки целого ряда эклектических построений. Последние были вполне естественны как попытка сочетания разнообразных философских учений, догматических опытов и разнородных фрагментов уголовно-политических систем. Общие условия научной работы в николаевскую эпоху заставляют, однако, в то же время предполагать, что на эклектических построениях, по самому существу своему не требующих единства руководящих начал, отразятся наиболее полно учения, стремящиеся примирить научные выводы с существующим режимом, оправдать его наиболее резко бросающиеся в глаза стороны и иногда даже подвести под существующие порядки теоретический фундамент. Г.С. Фельдштейн справедливо отмечал, что русский эклектизм как целое не является исключительно проникнутым отрицательными чертами приспособления науки к политическим требованиям времени. В огромном большинстве случаев он дает сочетание разнообразных элементов, подсказанное одним исканием научной истины [5, с. 526].

Все элементы в результате взаимодействия образуют априорную понятийную сетку или теоретическую схему мышления юриста, сквозь призму которой он рассматривает мир юридических реалий [2, с. 279].