Негативная семантика: комплексное воздействие на массового адресата

Остановимся подробнее на телевизионном развлекательном дискурсе. Построение ток-шоу типа «Пусть говорят», «Говорим и показываем» основывается на сенсационной, скандальной тематике, провокационном поведении ведущего и участников шоу: Как зарабатывают звезды; Как похудела Алла Пугачева; Сенсационное призна- ние актрисы – она 25 лет не видела сестру! и т.п. Более того, смерть человека становится сенсацией и горячей темой для обсуждения, что с этической точки зрения противоречит нормам морали. Однако то размывание границ добра и зла, которое наблюдается на глобалистском уровне, позволяет технологам массовой культуры с легкостью обсуждать человеческую трагедию как очередной «жареный пирожок», поданный к телевизионному «ужину».

Характерными чертами коммуникативного поведения участников таких шоу являются разговор на повышенных тонах, перебивание друг друга, употребление разговорной, сниженной, а иногда и нецензурной лексики, которая маскируется с помощью соответствующего звука. Тематика для обсуждения носит явно «желтый» характер: Полураздетые мачо устроили стриптиз за бюджетные деньги ; Откровения на грани обморока - Дана Борисова расскажет о своих отношениях с алкоголем ; Как мужики зарабатывают, становясь женщинами?

Опасность демонстрации такого типа коммуникативного поведения видится в укоренении его как нормы. «Серьезное» отношение к сплетням, слухам, скандалам, к подробностям из частной жизни знаменитостей со стороны телевидения убеждает индивида в том, что это стоит его внимания и заслуживает сопереживания. Телевидение воспринимается как некий авторитет и таким образом превращает бытовое, мелкое, низменное в социально значимое.

В целом построение такого рода передач основывается на сочетании вербальной и невербальной семиотических систем. С опорой на видеоряд и музыкальное оформление создается картинка с кричащими друг на друга людьми, испытывающими сильные эмоции и демонстрирующими их на публике. Таким образом, ток-шоу как телевизионный жанр отвечает всем критериям креолизованного текста. Вслед за М.Б. Ворошиловой будем придерживаться следующего понимания креолизован-ного текста: «Креолизованный текст предстает сложным текстовым образованием, в котором вербальные и невербальные элементы образуют одно визуальное, структурное, смысловое и функциональное целое, нацеленное на комплексное воздействие на адресата» [1, с. 181]. Е.Ю. Ильинова на примере электронных СМИ

замечает, что смешение в тексте разнородных знаков при взаимодействии знаков разнородных дискурсов в рамках одного текста приводит к появлению особых оттенков и смыслов. Развивая идеи У. Эко, ученый замечает, что взаимодействие различных знаковых кодов в тексте ведет к его усложненной смысловой организации [2, с. 60].

Сетка вещания канала «НТВ» представлена как минимум десятью сериалами, содержащими криминальную тематику: «Прокурорская проверка», «Кодекс чести», «Братаны», «Ментовские войны» и т.п. Элементы юридического дискурса с общераспространенной лексикой типа подозреваемый, задержание, улика, убийство перемежаются криминальным арго ( колеса – «таблетки-наркотики») или профессиональным жаргоном ( паковать – «задерживать»). Отличаются друг от друга данные сериалы разной степенью насилия, представленного на экране, а также стилистической окраской языковых единиц, вложенных в уста героев создателями «криминальной» телевизионной продукции. Сниженная, разговорная и арготическая лексика вполне допустима. Из значимых невербальных компонентов отметим соответствующий тематике видеоряд и тревожную, нагнетающую, а иногда зловещую музыку за кадром. Дополняют криминальную тему реалити-шоу «Суд присяжных», документальный фильм «Следствие вели…» и информационная передача «Чрезвычайное происшествие», рассказывающая о настоящих катастрофах, авариях и преступлениях. Получается, что зритель с утра до вечера может наблюдать жизнь криминального мира и тех, кто с ним борется. Кроме того, несколько раз в день повторяется «разыгрывание» чрезвычайных новостей – вербальный поток негативного содержания подкрепляется соответствующим видеорядом, что может вызвать у адресата таких новостей страх, ужас, отвращение, т.е. целый ряд отрицательных эмоций.

Мы полагаем, что в развлекательном дискурсе, ориентированном на взрослую аудиторию, тема насилия способствует дальнейшей криминализации языка. Широкое распространение языковых единиц с «разрушительной» семантикой ярко демонстрирует скрытый агрессивный потенциал такого рода дискурса.

Еще большую обеспокоенность вызывает «детская» массовая культура, которая наряду с семьей закладывает основы базовых ценностных установок. Наиболее ярко она представлена мультфильмами и разнообразной печатной продукцией, где есть как образовательные и обучающие произведения, так и чисто развлекательные. Однако помимо этого она формируется сегментами детских товаров и игрушек, поэтому с полным правом ее можно называть индустрией «субкультуры детства». Преследующая цели явной или закамуфлированной стандартизации воспитания, «детская» массовая культура внедряет в сознание ребенка унифицированные формы и навыки социальной и личной культуры. При восприятии последней дети сталкиваются с глубоко негативной информацией, которая может привести к депрессивным проявлениям личности.

Проанализируем два специфических детских издания – журналы-комиксы «Черепашки ниндзя. Боевая четверка» и «Transformers Prime. Трансформеры Прайм». Интересно отметить, что первый выпуск «Черепашки ниндзя. Боевая четверка» вышел ограниченным тиражом в три тысячи экземпляров в газетном формате с черно-белыми рисунками и содержал много сцен насилия. Комикс был подвержен цензуре: американское законодательство не дало ход изданию с чрезмерным насилием, поэтому для доступа к целевой детской аудитории кровавые сцены были вырезаны; и лишь в переиздании их вернули с грифом 16+. Журнал «Transformers Prime. Трансформеры Прайм» в русскоязычном формате предназначен для детей, достигших возраста 12 лет. Ирония заключается в том, что двенадцатилетние или тем более шестнадцатилетние подростки вряд ли будут интересоваться комиксами про черепашек и роботов. Купленная пятилетнему ребенку игрушка (черепашка или робот) по принципу узнаваемости ведет к покупке другой брендовой продукции, в том числе и журнала.

Анализ лингвосемиотической организации журналов «Черепашки ниндзя» и «Тrans-formers Prime. Трансформеры Прайм» показал превалирование негативной семантики над положительной. Лексикон журнала «Черепашки ниндзя» изобилует лексическими единицами с отрицательной коннотацией, которые могут вызвать у ребенка страшные ассоциации: легенды зла, ужасные рисовалки, дьявольские задачки, жуткий кроссвород, страшный склад, чрезвычайно опасный мутаген и т.п. Происходит засорение детского сознания усложненными элементами, не рассчитанными на воз- растной и психологический уровень развития. Это не только не развивает ребенка, но и ведет к формированию у него искаженной картины мира.

Кроме того, в журнале популяризируются редуцированные формы общения. Это, прежде всего, выражается в использовании печатных междометий, которые по своему звучанию также способны вызвать негативные эмоции: бац, фе, тумц, чвак, хлюп, швак, крам, врум, дрым, дзынг, плюх, бах, трах, шух, трр, кранг, бряц, трэмс, хрясь, фррзз, кахум, ка-трум и т.п. Оба журнала являются переводными и изобилуют варваризмами англоязычного происхождения. Таковы, например, имена главных героев ( Джек, Раф, Арси, Бамблби, Скайквейк, Балкхэд ).

Наряду со «зловещей» лексикой, ребенок сталкивается с непонятными или сложными для детского восприятия терминами: генетика, клон, сканер, концентрация, приборы тепловидения, автобот, мегатрон, десептикон, террорконы, вехиконы, энергон . По нашему мнению, такая агнонимическая лексика чрезвычайно сложна для детского восприятия, особенно дошкольного возраста.

Архетипичность тем, повторяющихся из номера в номер, служит одной из основных целей массовой культуры – многократным повторением внедрять в сознание определенные идеи. Как справедливо заметил У. Эко, «под видом машины, производящей информацию, криминальный роман производит избыточность; притворяясь, что возбуждает читателя, фактически отправляет его в состояние лени воображения и создает уход от действительности, рассказывая не неизвестное, а уже известное» [4, с. 252]. И детский иллюстрированный журнал, имеющий широкое распространение, не является исключением.

В данных журналах наиболее заметны три идеи, которые воплощаются на вербальном уровне с помощью лексических групп «война, борьба», «разрушение», «приключение» и воспроизводятся из номера в номер: ввязаться в драку, сражаться, враг, сущий кошмар, разрушители, крушитель машин, злодеи и т.п. Лексическая группа «разрушение» не только создается за счет собственно лексических средств, но и представлена на синтаксическом уровне: Спусти этого монстра в канализацию ; Терпеть не могу канализационный душ ; Черепашки возвращаются домой на канализационном вездеходе.

Несомненно, при восприятии информации, содержащейся в детском журнале, нужно принимать во внимание не только вербальные знаки, но и целый комплекс невербальных средств, так называемые околотек-стовые составляющие, или перитекст. «Периферия текста может рассматриваться в качестве специфических для разнообразной нарративной продукции знаков отделочной работы, сопровождающих продукты художественных практик в современной цивилизации. Перитекст – упаковка, футляр текста» [3, с. 17]. По нашему мнению, в перитекст детских журналов входят следующие компоненты: обложка, включающая название журнала и рисунок, а также разнообразная графика, связанная прежде всего с ко-миксовым характером содержания.

В основе лингвосемиотической организации рассматриваемых детских журналов лежит креолизованный текст. Невербальный компонент, представленный околотекстовы-ми средствами, выступает на первое место, в то время как вербальный компонент как таковой минимален. Междометия по сравнению с основным текстом выделяются более крупным шрифтом разными цветами. Эмоциональность, которая передается с помощью междометий, осуществляется за счет дефисов, повторением букв, восклицательными знаками: вз-з-з-з! вж-ж-ж-ж! хрясь! шварк!

Рисунки, изображающие вымышленных роботов или черепах, выполнены в темных насыщенных тонах зеленого, красного и черного цветов, доминируют острые углы, округлые формы отсутствуют. Обращает на себя внимание тот факт, что лица этих героев не изображаются улыбающимися или добродушными; наоборот, лица выглядят злыми, воинственными, агрессивными.

Подведем итоги. Главная задача креоли-зованного текста состоит в создании единого смысла, который достигается при комбинации вербального и невербального компонентов текста. Креолизованный текст активно используется в массовой культуре, доминируя над собственно текстами. Рассмотренные примеры телевизионного развлекательного дискурса позволяют говорить о том, что ток-шоу является не чем иным, как креолизо-ванным текстом, соединяющим в себе устную речь и невербальный компонент – видеоряд, музыкальное оформление, мимику, жесты говорящих.

Детские журналы также прибегают к созданию креолизованных текстов на своих страницах, осуществляя комплексное воздействие на адресата, в данном случае детей дошкольного и младшего школьного возраста. Лексикон анализируемых журналов составляют преимущественно специфические слова, приближающиеся по своим характеристикам к терминам, а также специфические собственные имена, междометия и лексика, воспроизводящая тематику войны, борьбы, разрушения. Негативная семантика активно применяется при создании текстов, рассчитанных на массовую аудиторию, что, как следствие, может способствовать психологической напряженности личности, снижению порога чувствительности к насилию и повышению уровня агрессии в обществе.