Неизвестный автограф Выговского старообрядческого книжника XVIII века Даниила Матвеева, каргопольского уроженца

Одним из наиболее интересных и крупных территориальных рукописных собраний Библиотеки РАН (далее – БАН) (С.-Петербург) является Каргопольское собрание, насчитывающее сегодня около 400 рукописей. Его формирование началось в 1965 году благодаря археографическим экспедициям сотрудников рукописного отдела БАН. Входящие в состав собрания рукописи являются ценными источниками по изучению истории и духовной культуры Каргопольского края1. Значительную часть собрания составляют сборники литературного содержания, включающие памятники агиографии, слова, поучения, древнерусские повести, исторические сочинения и т. п. Многие рукописи имеют старообрядческое, преимущественно странническое, происхождение [1].

В настоящей статье речь пойдет об одной старообрядческой рукописи из Каргопольского собрания БАН – сборнике-конволюте конца XVII – первой половины XVIII века (№ 62). Сборник форматом в 8-ку, 434 листа, исписан скорописью и полууставом разных рук, содержит сочинения Отцов Церкви (Иоанна Златоуста, Василия Великого и др.), выписки из сочинений Иосифа Волоцкого, из житий Антония Римлянина, Александра Невского, из Стоглава, «Великого Зерцала», загадки и притчи из «Беседы трех святителей» и разнообразный другой материал. Рукопись была найдена в ходе археографической экспедиции БАН в дер. Волосово Каргопольского района в 1965 году [3: 201, 204].

В двух местах сборника, на л. 306–314 и 383– 396, читаются статьи и мелкие выписки, пере

писанные рукой известного старообрядческого книжника из Выго-Лексинского общежительства Даниила Матвеева (1687–26.03.1776). Каргополец родом, Даниил Матвеев являлся выговским наставником, членом выговского собора, иконописцем и одним из наиболее авторитетных и плодовитых писателей Выга. Он происходил из семьи потомственных каргопольских иконописцев, на Выг пришел вместе со своими родственниками в начале XVIII века (по разным источникам – в 1702, 1705 или 1710 году), являлся учеником братьев Денисовых, после смерти Семена Денисова в 1740 году «ведал» духовными делами пустыни [8], [14: Т. 2; 391–393]. Выговский наставник Андрей Борисов так отзывался о нем в одном из своих сочинений: «…ведущий обширность Святаго Писания честнейший изограф Даниил Матфеевич» [14: Т. 2; 79].

В настоящее время известно несколько десятков произведений Даниила Матвеева, написанных в жанре похвальных слов, приветствий, поздравительных и прочих посланий и писем, сочинений по церковной догматике и т. д. [13: 86– 99]2. Интерес Даниила Матвеева к сакральному прошлому своей родины – Каргопольского края выразился в составлении им двух похвальных слов в честь св. Александра Ошевенского и «Слова похвального каргопольским святым» [2: 424– 448, 775–790], [14: Т. 1; 325–353, 621–627, 629– 645]. По поручению Семена Денисова Даниил Матвеев сделал также письменную запись устных преданий о пострадавших за «древлее благочестие» «каргопольских страдальцах» Андрее и Авраамии Леонтьевых и других [14: Т. 1; 434– 435, 675]. Некоторые сочинения Даниила Матвеева в настоящее время опубликованы [2: 401–448], [14: Т. 1; 325–333; Т. 2; 17–20, 49, 55–59 и др.]. Из иконографических произведений Даниила Матвеева особенно большое значение для выговской культуры имел «Образ всех российских чудотворцев» [12].

На л. 383–396 в указанном сборнике содержится составленная Даниилом Матвеевым в 1730-е годы компиляция, озаглавленная «О разнствах смотрителных иноков о пострижении обретающихся». Она представляет собой свод мелких выписок на тему пострижения в иноки. Данная компиляция не отмечена ни в указателях В. Г. Дружинина3 и Е. М. Юхименко [13: 86–99], ни в описаниях старообрядческих рукописей БАН [10], [11]. Текст атрибутируется Даниилу по почерку4 и, несомненно, является не списком чужого сочинения, а его собственным произведением, поскольку имеет признаки черновика: некоторые выписки сделаны на отдельных, меньшего формата, листах, вклеенных в рукопись, единичные чтения зачеркнуты и исправлены. Сочинение разделено на восемь небольших частей (главок), которые пронумерованы с помощью кириллических букв. Пятая и восьмая части имеют самостоятельные заглавия: 5-я – «В Прологе обретающихся о разнствах» (она находится в самом конце подборки, переписана на нижней половине склеенного из двух частей листа); 8-я – «О иночестве и прочих духовных чинах, иже по случаю прежде приятых и потом крестившихся».

Компиляция включает выписки как из канонических и богослужебных книг – Номоканона, Требника, Книги Матфея Властаря (Правильни-ка) и т. д., так и различных памятников византийско-русской агиографии – житий Пахомия Великого, Антония Великого, Григория Синаита, Павла Повинника, Антония, Феодосия и Никона Печерских, Зосимы Соловецкого, Кирилла Белозерского; из «Луга духовного» Иоанна Мосха, «Лествицы» Иоанна Синайского и других сочинений.

Судя по названию этой компиляции, Даниила Матвеева интересовало разнообразие («разн-ствия») тех путей, которыми святые преподобные принимали «ангельский образ» (т. е. монашество). Эта тема выдерживается, впрочем, не совсем последовательно: в компиляции уделяется также внимание ересям, таинствам крещения, причащения и покаяния, но большинство выписок посвящено все же вопросам монашества.

Среди памятников агиографии особое внимание автора привлекли сочинения о киево-печерских и соловецких святых; выписки из них объединены в отдельные главки: в 3-ю – из Жития Феодосия Печерского и Киево-Печерского патерика, в 4-ю – из Жития Зосимы Соловецкого, проложной памяти Зосимы и похвального слова ему же Льва Филолога. Вполне естественно, что, собирая материалы о пострижении святых, Даниил Матвеев проявил особый интерес к наиболее почитаемым русским подвижникам. Антоний и Феодосий Печерские являлись основателями монашества на Руси, а Зосима и Савватий Соловецкие воспринимались на Выгу как небесные покровители Выговской пустыни, поскольку «Выго-Лексинское общежительство считало себя непосредственным преемником Соловецкой обители и с деятельности основателей монастыря выговцы начинали отсчет собственной истории» [15: 351]. Важно отметить, кроме того, что составление Даниилом Матвеевым анализируемой компиляции совпало по времени с созданием Семеном Денисовым «Слова воспоминательного о святых чудотворцах, в России воссиявших», в котором киево-печерским и соловецким преподобным также отведено достойное место [16].

Наряду с традиционными формами пострижения Даниила Матвеева интересуют и необычные, редкие случаи. Так, в Житии Кирилла Белозерского выговский книжник отмечает пострижение святого в два этапа: первоначально Стефан Мах-рищский возложил на Кирилла иноческое одеяние без совершения пострига, и только позднее архимандрит Симонова монастыря Феодор постриг Кирилла «съвръшено». Из «Луга духовного» Иоанна Мосха Даниил Матвеев выписывает рассказ о том, как святой отшельник авва Сергий повелел крестить некоего монаха, который еще не был крещен. Из Жития Зосимы Соловецкого он делает выписку о том, как соловецкий монах Елисей перед смертью сам на себя возложил схиму, потому что рядом не было священника. Похожий пример взят из Пролога: «Декабря в 7 день. Преподобный Павел Монисийский сам наложи на ся святое ангельское воображение». Примечательно, что в самом Прологе в тексте этой памяти речь идет о вполне каноническом пострижении: Павел «въ единъ (sic!) от благочестивыхъ обителей своего града вниде и наложивъ на ся святое аггельское воображение»⁵. Добавив в текст источника местоимение «сам», Даниил Матвеев по сути осмыслил событие как самопострижение.

Слово «смотрительный», использованное Даниилом Матвеевым в заглавии компиляции, старообрядческие книжники хорошо знали в том его значении, в каком оно употребляется в «Так-тиконе» Никона Черногорца. В 28-й главе этого сочинения автор противопоставляет «смотри-тельные» дела, то есть исключительные, стоящие вне церковного закона, но, по неведомым судьбам Божиим, оправданные Господом, и дела «обдержительные» (или «обдержные»), соответствующие церковным нормам и традициям. Никон Черногорец наставляет своего читателя в том, что в делах веры должно руководствоваться «обдержительными» правилами, потому что «частное» нельзя производить в закон: «ниже мощно есть смотрителная во обдержная свиде-телства приводити»6. Это противопоставление «смотрительного» и «обдержительного» было актуализировано в старообрядческой книжности рубежа XVII–XVIII веков в ходе полемики по вопросу о самосожжениях [17: 233]. Трудно сказать наверняка, в какой степени слово «смотритель-ный» вызывало у Даниила Матвеева ассоциации с этим кругом сочинений, но в любом случае, подбирая примеры о «разнствах» в истории пострижения преподобных, он уделил внимание не только «норме», но и отклонению от нее.

Тема пострижения в монахи была достаточно актуальна для Выго-Лексинского общежи-тельства, которое изначально и создавалось как мужской (на р. Выг) и женский (на р. Лексе) монастыри. В начале XVIII века в общежительстве проживало немало монахов дониконовского пострижения, пришедших сюда из Соловецкого монастыря и других обителей. Монашеские постриги на Выгу в этот период совершали иеромонах Соловецкого монастыря Пафнутий и «неведомый монах родом с Ваги», живший на реке Порме в Каргопольском уезде [9: 33, 36]. Однако, как отмечает М. Л. Соколовская, мы не располагаем сведениями о том, что «вновь постриженные в начале XVIII века на Выгу старцы сами кого-либо постригли в монахи или поставили в старцы; это свидетельствует о том, что попытка выговцев создать свой собственный монашеский институт потерпела крах» [9: 36]. Так, в 1740 году выговцы не смогли исполнить предсмертное желание своего настоятеля Семена Денисова, просившего постричь его в монахи, поскольку на Выгу уже не было тех «старцев», которые могли бы этот обряд совершить (см.: Сказание Василия Данилова Шапошникова о преставлении Семена Денисова [2: 485, 802]). Собирание Даниилом Матвеевым материалов из истории пострижения в монахи вполне могло быть, таким образом, связано с его размышлениями о перспективах монашеского института на Выгу.

Компиляция Даниила Матвеева может рассматриваться также как одно из литературных воплощений повышенного интереса выговцев к необычным случаям в церковной жизни и исключительным проявлениям святости в истории христианства, что во многом объясняется особенностями того положения, в котором оказались старообрядцы-беспоповцы, с одной стороны, стремившиеся сохранить старую веру и древнерусские традиции, а с другой – полагавшие, в соответствии со своими эсхатологическими воззрениями, что «благодать взята на небо». Анализируемая компиляция в этом отношении находит аналогии в других памятниках выговской письменности.

«О смотрительных вещех» – так назвал один из разделов своего сборника тематических выписок выговский книжник XVIII века Василий Да- нилов Шапошников7. Раздел включает примеры различных парадоксальных поступков святых во имя веры. Мученица Синклитикия (24 октября) выпивает кровь двух своих дочерей-христианок, убитых по приказу языческого царя, – «вкушает жертвы часть». Святой Авраамий Затворник (11 ноября), чтобы проникнуть в «блудный дом» ради освобождения из него своей племянницы, принимает образ грешника, ищущего услады, ест мясо и пьет вино. Святой Лукиан Антиохийский (15 октября) перед смертью, находясь в темнице, совершает Бескровную жертву «на своих персех» (на груди) и причащается Христовых Тайн.

В выговской письменности известны также агиографические подборки на тему самоубийства святых в древности, составлявшиеся для апологии старообрядческих самосожжений [6: 176–179], на тему совершенных святыми убийств, самокрещения святых или крещения мирянами и т. д.

Создание Выговских четьих миней и «вос-поминательного» слова «о святых чудотворцах, в России воссиявших», написание икон с изображением «всех российских чудотворцев» и указанные агиографические компиляции и подборки – таковы разнообразные формы «агиологических начинаний» и проявления интереса к теме святости на Выгу в XVIII веке.

Среди выписок Даниила Матвеева, находящихся в другой части каргопольского сборника, на л. 306–314, особый интерес представляет извлечение из Жития Кирилла Челмогорского8. Святой преподобный Кирилл Челмогорский – каргопольский пустынножитель, поселившийся, согласно Житию, в 1316 году на Челме-горе близ оз. Лекшмозеро в пещере и преставившийся 8 декабря 1367 года. На Челме-горе, где пустын-ножительствовал Кирилл, уже после его смерти был основан Челмогорский (Богоявленский, Успенский Кирилло-Челменский) монастырь. Житие сохранилось в единичных списках XVIII– XIX веков, которые представляют две его редакции: Первоначальную и редакцию челмогорского священника Федора Гурьева (1844). Один из самых ранних списков Жития входит в состав известного выговского сборника ГИМ, Музейское собрание, № 1510 (1720–1740-е годы).

Первоначальная редакция Жития, по нашим наблюдениям, состоит из двух самостоятельных частей, написанных, судя по всему, разными книжниками: 1) риторическое вступление, содержащее также рассказ о жизни Кирилла на Челме-горе, за которым следует сказание о его посмертных чудесах в XVII веке; 2) сказание о пришествии Кирилла на Челму-гору, о его прижизненных чудесах, о преставлении святого, о начале монастырской жизни, о строительстве храмов и о написании образа святого. Последовательность двух частей в списках неодинакова. Автором первой части – риторического вступления и сказания о посмертных чудесах – является священник Покровской церкви в селе Лядины (недалеко от Каргополя) Иоанн, книжник и иконописец, написавший в 1656 году икону Кирилла. О своем авторстве Иоанн сам сообщает в Житии, рассказывая о четырехкратном явлении ему святого. Вторая, «биографическая», часть почти целиком основана на тексте Жития Нила Стол-бенского (рубеж XVI–XVII веков), из которого сделаны дословные пространные выписки. Время и место создания этой второй части неизвестны (подробнее см.: [5]).

Список Жития Кирилла Челмогорского, переписанный рукой Даниила Матвеева в сборнике из

Каргопольского собрания БАН, содержит не весь текст памятника, а лишь небольшие извлечения из той его части, которая восходит к Житию Нила Столбенского. Даниил Матвеев выписал рассказы о приходе св. Кирилла на Челму, о поселении его в пещере, о приходе к нему Корнилия Комельско-го и о преставлении святого. Примечательно, что в этой же части сборника находится и переписанный Даниилом Матвеевым небольшой фрагмент из Жития Нила Столбенского – рассказ о преставлении святого, послуживший источником соответствующего места в Житии Кирилла Челмо-горского. Приведем для сравнения оба фрагмента по рукописи Даниила Матвеева:

Выписка из Жития Нила Столбенского

<…> Преподобный же вшед в келию, затвори себе и на правило уклонися всю нощь. И обычное пение исполнив, и кадилницу восприим, и фимиан на углие насыпав, и кажение святым иконам сотвори. И пома-ле изнеможе, восклонився пазухами своими на крюки, бе бо у преподобнаго в келии два крюка великие в стену водружены, в кресл место, он же от многаго труда на крюках тех пазухами опершися мало сна приимаше, на ребрех же своих никогда же почиваше. Тако и преставися пазухами на крюках тех облеч, успе вечным сном, на молитве Господеви предстоя (л. 313).

Ранее мы уже высказывали предположение о том, что объединение двух самостоятельных произведений о Кирилле Челмогорском – сказания Иоанна о посмертных чудесах и «биографической» части – могло быть осуществлено книжниками Выговской пустыни [5: 343]. Соседство в рукописи Даниила Матвеева выписок из житий св. Кирилла и св. Нила наводит на мысль, что

Выписка из Жития Кирилла Челмогорского

<…> И вшед в келию, затвори себе и на всенощное правило уклонися. По исполнении же правила своего прият кадилницу, и всыпа фимиям на углие, и сотвори святым иконам кажение. И малу болезнь ощутив, возляже на одре своем по обычаю, и преставися преподобный отец наш Кирил, вечным и блаженным сном почив, в лето от сотворения мира 6876 месяца декабря в 8 день (л. 311 об.).

и сама «биография» Кирилла Челмогорского могла быть составлена на Выгу и что Даниил мог иметь отношение к этой работе. Более общим аргументом в пользу такой атрибуции является уже отмеченный выше пристальный интерес Даниила Матвеева к духовной истории Каргопольского края. Разумеется, эта атрибуция может рассматриваться пока только как гипотеза.

* В основу статьи лег доклад, прочитанный на XIV Международной научно-практической конференции «Каргополь и Русский Север в истории и культуре России X–XXI вв.» (Каргопольский историко-архитектурный и художественный музей, 15–18 августа 2016 г.). Работа подготовлена в рамках выполнения плана НИР ИЯЛИ КарНЦ РАН, тема «Фольклорные традиции и рукописная книжность Карелии в общерусском и финно-угорском контекстах», № 02252014-0016.

THE UNKNOWN AUTOGRAPH OF THE VYGOVSK OLD BELIEVER SCRIBE OF THE 18TH CENTURY DANIIL MATVEEV BORN IN KARGOPOL