Неизвестный фрагмент дневника похода короля Сигизмунда III в Россию 1609-1611 годов

DOI:

История Смутного времени начала XVII в. и поход Сигизмунда III в Россию 1609–1611 гг. давно привлекают внимание историков. В начале XVII в. король Речи Посполитой неоднократно заявлял о намерении вмешаться в русские дела [21; 26; 28; 29; 71]. Ситуация вокруг Московского государства обрела особую актуальность в 1608 – первой половине 1609 года [61; 92]. По мнению Я. Ма-цишевского, вопрос о вторжении в Россию не ставился в открытую на сеймах тех лет [76, с. 138–139; 77]. Проанализировав ряд документов, в том числе 13 сеймовых инструкций, мы пришли к выводу, что он обсуждался, но большинство участников сеймиков занимали выжидательную позицию [31; 35]. Только договор царя В.И. Шуйского со шведами и превращение авантюры Лжедмитрия II в затяжную войну на истощение заставили польско-литовские власти поспешить с планом подготовки похода на Смоленск [26, с. 547; 52, с. 310; 53, с. 34–35; 65, с. 141–142]. 18 (28) мая 1609 г. король объявил о намерении начать военные действия [55; 63, с. 3–4; 65, с. 143; 96, с. 23]. 27 августа (6 сентября) в Смоленск был направлен манифест с предложением о сдаче города. 11 (21) сентября войска Речи Посполитой перешли границу. Их численность со- ставляла всего 3 620 человек. Лишь 1 октября к ним присоединились около 5 тыс. воинов из Великого Княжества Литовского и немного казаков [34; 49, с. 21; 56, с. 47]. Смоляне во главе с воеводами боярином М.Б. Шеиным и кн. П.И. Горчаковым отказались пустить врага в город. История осады крепости описана секретарями Сигизмунда III в «Дневнике похода короля» [39; 40; 44; 52, с. 314–316; 56, с. 47– 48; 76, с. 209; 89, с. 180].

Подлинник «Дневника» не сохранился. Первые фрагменты из него были напечатаны в Вильно уже в 1610 году. Они охватывали события с 8 (18) августа 1609 г. по 5 (15) апреля 1610 года [60]. Во второй половине XVIII в. А. Нарушевич обнаружил в библиотеке За-лусских рукопись «Дневника» с описанием событий 8 (18) августа – 5 (15) октября 1609 г. за подписью С. Бельского. Он снял копию рукописи и использовал извлечения из нее в своих разысканиях. В конце XVIII в. библиотека За-лусских была вывезена А.В. Суворовым в Санкт-Петербург, где вошла в состав Императорской публичной библиотеки. Копия А. Нарушевича была найдена и издана в Польше Р. Подберским [58]. Вслед за первооткрывателем издатель посчитал автором источника С. Бельского, но как справедливо заметил польский историк Я. Былинский, текст во многих местах отличен от более ранних копий из Ягеллонской Библиотеки, а также Библиотек Чарторыйских и Рачинских [32; 37; 39; 40; 45–47; 56, с. 52]. Рукописные копии содержат отрывки воспоминаний С. Жолкев-ского и писем гетмана королю [79, с. 2930; 84, с. 528; 85, с. 198–203; 96, с. 134]. Еще один фрагмент (9–14 января 1610 г.) из рукописи Пулавской библиотеки опубликован вместе с письмами С. Стадницкого и анонимного корреспондента в 1847 году [27; 59]. Полный текст «Дневника» впервые издал М.О. Коялович в 1872 году. Он практически идентичен содержанию рукописи Ягеллонской библиотеки. К сожалению, в издании М.О. Кояловича присутствует ряд искажений и пропусков, вызванных цензурными соображениями, а также неточности в публикации польского текста и в переводе [22]. Последнее на сегодняшний момент научное издание источника выполнено Я. Былинским в 1999 году. На наш взгляд, оно является самым удачным. Историк не согласился с названием, которое дал при публикации произведения М.О. Коялович («Поход его королевского величества в Москву 1609 г.»), и предпочел вернуться к оригинальному названию. В соответствии с требованиями современной археографии, в основу текста он положил самую раннюю подробную копию [40]. Остальные приведены в разночтениях [33; 37; 46].

Исследователь правильно заметил, что все наиболее полные рукописные копии не содержат имени автора. По справедливому предположению ученого, «Дневник» составляли лица из королевского окружения (секретари), участвовавшие в переговорах с посольствами польских тушинцев и русских подданных. В «Дневнике» приведено не только содержание этих переговоров, но и тексты документов (фрагменты писем С. Жолкевского, Ф. Крыйского, донесения польских командиров, запорожцев и т. д.). Вместе с тем некоторые выводы исследователя вызывают сомнения. Так, по его мнению, в составлении «Дневника» мог участвовать сам гетман С. Жолкевский и его приближенные, хотя нигде в источниках об этом не говорится. Учитывая конфликт короля с гетманом, участие его и кого-либо из его окружения в прославлении политики короля является маловероят- ным. Признав, что «Дневник» уделяет много места наемникам на службе Лжедмитрия II, издатель оставил без анализа и критики их переговоры с королем в 1609–1610 годах.

Исследователи не заметили или не обратили внимания на фрагмент «Дневника» из Курницкой библиотеки (BK 1539). Он даже не упомянут ни в одной специальной научной работе по данной теме. Между тем текст отличается от других копий и позволяет внести дополнения и уточнения в описание осады Смоленска и процесс подготовки войск С. Жолкевского к походу против союзной армии кн. Д.И. Шуйского и Я. Делагарди [36].

Несколько лет назад с помощью польских коллег мы смогли познакомиться с этой рукописью и обратили внимание на анализируемый текст. Это сборник польских актовых документальных материалов конца XVI – начала XVII в., который написан на бумаге середины XVII в. разными чернилами и несколькими почерками [11]. Копиисты не увидели, что, воспроизводя тексты источников, они переписали некоторые из них дважды, в результате чего между документами рукописи образовались нестыковки и повторы. В верхней части правого края листов идет новая пагинация, тогда как слева оставлена старая. Содержание сборника можно условно разделить на следующие части:

• 1.    Письма Сигизмунда III, К. Радзивилла, Я. Млодзеевского, А. Зборовского, Л. Сапеги, К. Острожского, А.С. Радзивилла, Я.К. Ходке-вича и др., вышедшие из правительственных кругов Речи Посполитой и посвященные внутренней политике страны, рокошу М. Зебжи-довского и т. д. (1598–1613).

• 2.    Копии документов о внешней политике и русско-польских отношениях времен первой половины правления Сигизмунда III (1587–1606).

• 3.    Польские письма и документы о Смутном времени и солдатских конфедерациях 1612–1614 гг., в том числе письма А. Зборовского Я.П. Сапеге, Л. Сапеги жене, С. Жол-кевского пану Строенскому, списки русских бояр и дворян, присягнувших на верность Сигизмунду III в 1610 г., универсалы Ю. Чек-линского и Я. Заливского 1612 г., перечень военных расходов казны Великого Княжества Литовского 1613 г. и пр.

Документы о Смуте написаны одним почерком и композиционно примыкают друг к другу. Войсковые бумаги 1608–1612 гг. и затем до 1613 г. позволяют проследить судьбу солдат королевских войск и наемников Лжедмитрия II, которые вернулись в Речь Посполитую и получили награды от короля. Копии источников 1587–1606 гг., судя по всему, оказались в составе рукописи при копировании и реставрации, хронологически разделив ее массив на неравные части.

Интересующий нас источник примечателен в первую очередь тем, что только в нем дается перечень отрядов, которые первоначально выступили на помощь гарнизону велиж-ского старосты А.К. Гонсевского, который 13 апреля 1610 г. сумел захватить и затем удерживал крепость Белую – важный стратегический пункт на северо-востоке от Смоленска [22, cтб. 569; 56, с. 135]. Полк А. Гонсевского состоял всего из 7 хоругвей (гусарская и казацкая хоругви самого велижского старосты, гусарские хоругви Ш. Гонсевского и С. Конец-польского, татарская хоругвь И. Ассановича и казацкие хоругви Я. Хлусского и Я. Гречины) общим количеством от 1 000 до 1 160 солдат. Причем, за исключением хоругвей С. Конец-польского и Я. Хлусского, этот полк находился на королевской службе только с июля 1609 года [8, с. 7, 9; 90; 91]. Таких сил было явно недостаточно для противостояния союзным русско-шведским войскам, выступившим из Москвы на помощь Смоленску.

23 апреля (3 мая) 1610 г. кн. М.В. Скопин-Шуйский неожиданно умер в Москве [6, с. 166; 18, с. 337; 56, с. 141]. Вместо него главнокомандующим стал средний брат царя боярин Д.И. Шуйский. Он сосредоточил русско-шведские союзные войска под Можайском. В качестве подкрепления отрядам Г. Валуева и П. Де-лавиля в Царево Займище был направлен отряд кн. Ф. Елецкого [9; 10, с. 133; 12; 42; 54, с. 299; 56, с. 146–147, 149; 85, с. 198–204; 93; 94; 95]. В письме королю Сигизмунду III С. Жолкевский определял общую численность русских войск в 30 тыс. чел. [42; 75; 85, с. 198– 204]. Еще около 5 тыс., согласно его сведениям, составляли иноземные наемники [42; 75; 85, с. 198–204]. Аналогичные данные представлены в «Дневнике похода короля» [56, с. 157]. Позже, в сочинении «Начало и успех Московс- кой войны», гетман, ссылаясь на свидетельство Д.И. Шуйского, назвал другие цифры – 40 тыс. русских воинов и 8 тыс. наемных солдат [96, с. 137]. В королевском лагере под Смоленском с тревогой наблюдали за развитием ситуации. Распад Тушинского лагеря и затянувшаяся осада Смоленска позволяли сторонникам царя В.И. Шуйского уничтожить небольшую армию Сигизмунда III [80, с. 125–126].

В окрестностях Царевого Займища находились бывшие тушинцы под командованием А. Зборовского, перешедшие на сторону польского короля [4, стб. 155, 162–163; 48, с. 443]. В нижеприведенной копии фрагмента дневника даны точные сведения о намеченных к походу воинских силах. В фрагменте, в отличие от дневника, сообщается, что еще 1 июня 1610 г. на совещании у короля было принято решение отправить на соединение со «зборовцами» для последующего удара по войскам противника следующие отряды:

• 1.    Гусарская рота С. Жолкевского – 150 чел.

• 2.    Конная рота коронного кравчего Я. Даниловича – 100 чел.

• 3.    Рота кн. Я. Порыцкого – 100 чел.

• 4.    Рота брацлавского старосты Я. Потоцкого – 100 чел.

• 5.    Рота хмельницкого старосты М. Стру-ся – 100 чел.

• 6.    Рота А. Балабана – 100 чел.

• 7.    Рота М. Гербута – 100 чел.

• 8.    Рота М. Малинского – 100 чел.

• 9.    Гусарская рота Ш. Копычинского – 100 чел.

• 10.    Конная рота Я. Невядомского – 100 чел.

• 11.    Конная рота С. Хвалибога – 100 чел.

• 12.    400 пехотинцев.

• 13.    Пехотная рота С. Жолкевского – 100 чел.

• 14.    Пехотная рота Я. Даниловича – 100 чел.

• 15.    Пехотная рота Я. Потоцкого – 60 чел.

Хотя отдельные дворяне и дети боярские готовы были признать власть короля, перебежчики из Смоленска утверждали о множестве смертей в городе, а велижский староста А. Гонсевский регулярно сообщал о неурядицах в Москве, судьба всего похода Сигизмунда III буквально висела на волоске. От- правка сводного корпуса гетмана С. Жолкев-ского навстречу вражеским войскам еще больше ослабила осаждающих. Брацлавский воевода М. Потоцкий опасался флангового удара русских войск и был вынужден постоянно держать королевские отряды под Смоленском в состоянии полной боевой готовности. В этой ситуации любая ошибка могла обернуться для польской стороны катастрофой.

• С. Жолкевский смог выступить из-под Смоленска только 6 (16) июня 1610 года [4, стб. 155, 162–163; 5; 22; 24; 48, с. 443]. Узнав, что союзники идут к Белой, он, как видно из приведенных в анализируемом фрагменте данных, срочно вызвал на помощь из главного лагеря дополнительные силы:

• 1.    Гусарская резервная рота – 250 чел.

• 2.    Рота тлумачского старосты пана Гер-бута – 100 чел.

• 3.    Рота слонимского старосты Я.С. Са-пеги – 100 чел.

• 4.    Рота сондецкого старосты С. Любо-мирского – 200 чел.

• 5.    Рота А. Олизара Волчкевича – 100 чел.

• 6.    Гусарская рота пана Щита – 100 чел.

• 7.    Четыре роты пятигорцев (400 чел.).

• 8.    1 000 пехотинцев.

Спасти положение помог только полк А. Гонсевского, отразивший два последовательных штурма Белой, которую безуспешно пытались захватить наемники под командованием Э. Горна [7, c. 116–119]. В субботу 5 июня 1610 г. гарнизон крепости отбил первую атаку, уничтожив 90 солдат противника и захватив живыми 20 человек. В понедельник, 7 июня, союзники предприняли новый штурм, но потеряли более 100 воинов и отступили от города. Моральный дух наемных отрядов Я.П. Делагарди, Э. Горна и П. Делавиля упал. Появились случаи перехода солдат на сторону врага. Рядовые наемники требовали денег, но, узнав о приближении войска С. Жолкевс-кого, якобы не хотели брать аванс в размере 3 руб. на человека [2; 3, с. 104; 5, с. 165; 6, с. 167; 9; 18, с. 352–353; 54, с. 299; 66, с. 72; 73; 75; 80, с. 125; 81, с. 300; 96, с. 128]. Расчетливый Я. Делагарди обещал выплатить все долги после победы. Оплату смогли бы получить лишь те, кто останется в живых. В то же время масштабы разложения не стоит преувеличивать. Основная масса западноевро- пейских наемников была готова сражаться на стороне правительства царя В.И. Шуйского против королевских войск.

Сделанные наблюдения позволяют прийти к выводу, что анализируемый фрагмент дневника похода короля является более ранним текстом, нежели его беловик. Он содержит ценную информацию об обстоятельствах и деталях подготовки Клушинского сражения, закончившегося для союзнической армии катастрофой. Авторы дневника в работе над беловиком сосредоточились на главном и эту ценную информацию опустили, представив победу королевских войск неизбежной. Все эти наблюдения делают актуальными выяснение источников дневника и направления редакторской работы его авторов.

В основу публикации положен текст анализируемого источника. Дефектные места частично восстановлены с помощью публикации Я. Былинского и соответствующих фрагментов списков дневника из Ягеллонской Библиотеки (BJ) и Библиотеки Рачинских (BR). В разночтениях помещены дополнительные сведения из этих списков, которые отсутствуют как в публикуемом источнике, так и в издании Я. Былинского [19].

Автором приведенного фрагмента «Дневника» использовалась бумага folio с филигранью в виде двуручного кувшина. В связи с тем, что водяные знаки сохранились лишь частично, их полная идентификация не представляется возможной. Для написания документа использовались гусиные перья и чернила черного цвета. В данный момент документ находится в ветхом состоянии, и чернила от времени частично потускнели. Пометы на лицевой части документа сделаны архивистами чернилами и простым карандашом. Это цифры пагинации и их изменения, вызванные включением в дело новых материалов. Определенную ценность имеют записи польских архивариусов, предваряющие и заключающие текст источника, которые свидетельствуют, что архивисты, в целом понимая содержание текста, не смогли точно определить дату и обстоятельства описываемых событий.

Орфография и пунктуация приведены в соответствие с современными нормами. Для объяснения сложного повествования использовался знак «:» Для выделения фраз, являю- щихся чаще всего объяснением чего-либо, использован также знак «-».

Личные имена и топонимы воспроизводятся в авторской транскрипции. Окончания заимствованных латинских слов («kontinuacya») даются в соответствии с инструкцией [67, с. 605–607]. Употребление прописной буквы ограничено именами собственными (лица и географические объекты). Формулы речевого этикета и именования, замещающие имена собственные, приводятся строчными буквами:

jmć – jego (jej) mość (сокращенное miłość); jmci – jego (jej) mości (miłości).

В отношении к королевской особе использовано нормативное применение полной формы в сокращении:

JKM – jego królewska miłość;

JMK – jego miłość król;

KEM – król jego miłość.

В тексте источника нами приняты следующие обозначения:

• –    ( ) для выделения фраз, включенных в более длинное высказывание;

  – < > для исправления (адаптирования) лексических и грамматических особенностей; исправлены (адаптированы) для читателя (особенно российского) беспредложные конструкции (типа “Leсz nikt się zamku nie pokazał”, то есть z zamku, или в зависимости от контекста: w zamku) и т. п.;

• –    [ ] для обозначения всякого рода дополнений текста;

• –    { } для выделения слов и фраз, дописанных между фрагментами основного текста и на полях.

В русском переводе латинские выражения, так же как в польском тексте, даны курсивом. Использованы сокращения:

• п. – пан;

е.м.п. – его милость пан;

ЕКМ – его королевская милость;

ЕМК – его милость король;

KEM – король его милость.

Текст 1

29 maja. Odprawiono posłów od tamtego wojska, daws(z)y im na piśmie respons.

Tegoż dnia z Rygi przyprowadzono armatę mianowicie babę, bazyliszka i 6 braci 2.

Przyprowadzili 3 kozacy bojarzyna jednego spod Możajska, który bojarów tych, co do KJM się chcieli przedać, odprowadził do stolice [na zajadączego] (pod Możajskiem4 porwali). Ten, o śmerci Skopinowej twierdząc, na jego miejscu Dymitr Szujski z Szeremieczem, hetmanem, powiada wiesz(n)cz o wielkim rozerwaniu między bojarzy po śmerci Skopinowej i insze pewne przestrogi dowodne, [bo świeżo z Moskwy wyjachał. Privatim powiada].

( Ultima ) ⁵ maja – nihil dignum notatu ⁶.

• ( 1) iuny. Tajemna rada ⁷ u KJM była, gdzie (jmci) p. hetmana KJM naznaczył tamtemu wojsku, które pod Czarowym Zajmiszczem leży przeciwko liudziom Szujskiego, który snać na odsiecz Smoleńskowi idzie, 8 100, p. Herbuta 100, p. Malińskiego 100, kopijnikow p. Kopyczyńskiego ⁹, p. Niewiadomskiego koni 100, p. Chwalibogowych koni 100, piechoty rajtarów 400, samego p. hetmana 100, p. krojczego 100, p. starosty brasławskiego 60>¹⁰.

Bojarowie [z posadzkimi ludźmi] z Mieszczowska 11 u JKMci podając wiarę i poddaństwo swe byli.

Przedał się moskwicin (z) zamku jeden, który o {wielkim} ¹² powietrzu i chorobach w zamku, 13, chorych 3000, jakoż i ten, co się przedał, twarzy opuchłej, nędznej tak, że śmierci podobien, widząc i z szańc(z)ów p. marszałkowych, że co dzień suneralia ¹⁴ odprawują ¹⁵>.

Dał znać jmć p. starosta wieliski, iż kozacy, których (po)syłał pod Tor[opiec] 16 i Rżow, takiego dostali języka: że na Rżowie kilkadziesiąt tylko 17 jest Moskwy 19.

Kontinuatyja diariusza

• 5    juny. Ku wieczorowi zawołała Moskwa z muru prosząc, aby do nich posłano tego bojarzyna co się z rozkazania Szujskiego przekradał do Smoleńska od naszych pod Możajskiem pojmanego. Posłany powiedał ²⁰, że odsieczy mieć nie mogą, bo Skopin Szujski umarł, że się ludzie od hospodara rozbiegają ²¹ że lud pospolity i celniejszy bojarowie JKM nastąpienia i królewicza jmci pragną, ale narod krnąb[r]ny wiary dać nie chciał, owszem tego bojarzyna połajał ²².

Już prawie {gdy} wsiadać miał w drogę [jmć p. hetman], przyprowadzono dwu Anglików, których pod Białą porwano ²³, ci powiadają, iż Anglików, Szkotów, Niemcó(w) i Francuzów pod Białą 3000 idzie, a kilka tysięc(z)y Moskwy, zaczym nowa consilia musiała nastąpić i kilka rot tak(że) usarskich, jako ²⁴ pieszych nad pierwe przydano: a co miał prosto do wojska tamtego ku (C)arowemu Zajmiszczu iść, obrócił się ku Białej na odsiecz ²⁵.

Znowu z listy od p. starosty wieliskiego przybieżano, w którym już o następując(z)ym nieprzyjacielu znać daje i że już w mili tylko od Białej położył się obozem, za czym prosi o przędką 26 odsiecz. Ruszył się tegoż dnia ku wieczorowi (jmć) p. hetman i w mili 27 od obozu noc(z)ował.

.

Nadde dniem 32 kozaków zaporos(z)kich kilku na straży Moskwa, wypadszy zamku, porwała. Tegoż dnia pacholikowi(e) (nie)którzy po derewniach dla żywności byli przybiegli, dając znać, iż Moskwa, z którymi żyli, przestrzegli ich, że kilka tysięczy Niemc(z)ów i Moskwy do

Smoleńska lasem się przekrada. Zaczym jmć p. wojewoda brasławski, który wojskiem ³³ rządzi i straży przyczynił i kilkadziesiąt koni kozaków po gościnc(z)ach na wywiady rozesłał i pilność większą {koło zamku} sam będąc in omnes partes interitus miał.

P. Kazanowski przysłał bojarzyna znacznego, świeżo z Moskwy wysłanego. Ten powiada, że (o)koło Szujskiego gryź i w ludzie, i w pieniądze 34, ludzi więcej ani się spodziewa, ani ma nad Niemc(z)ów z Pontusem 300 35 i tych, którzy pod Białą byli, {a} (z) Moskwy najwięc(z)ej i to lada (со) jakich 1500 36. Skopin Szujski umarł. Dymitra Szujskiego na jego miejsc(z)e het[manem] dał. Rezańskie 37 państwo mu rebelizowało i siła 38 prowincy(jej) go nie słuchają. Ludzie na Moskwie KJM pragną i życzą sobie, aby rychło nastąpił.

Tegoż dnia taka przyszła od jmci p. hetmana wiadomość, że p. Gąsiewski, starosta wieliski, w sobotę przeszłą, to jest 5 junii , utarczkę miał z Niemc(z)y pod Białą. Legło 90 Niemc(z)ów na plac(z)u, a 20 ³⁹ żywc(z)em wzięto. ⁴⁰ 16 ich przedało się do zamku.

W poniedziałek jako 7 junii do szturmu przypuścili, namówiwszy się z tą Moskwą, c(z)o ⁴¹ przy naszych była, {że kiedy mieli iść do szturmu}, aby w ten że czas zapalili zamek. Ale ci Niemc(z)y, co się przedali w niedzielę, przestrzegli naszych o tej zdradzie, zaczym przypuściwszy do szturmu, a nie (z)obaczywszy ognia c(z)o zamku, poznali, że zdrada odkryta, i tak u tego szturmu 100 i kilkadziesiąt czł(owi)eka zgubiwszy, powróc(z)ili ku Rżowu, gdzie snać jmć p. hetman poszedł im zachodzić ku przeprawie, a p. Gąsiewski, starosta wieliski, owe ⁴² Moskwę, co cons(z)c(z)y zdrady byli, do turmy wróc(z)ić ⁴³ kazał, do dalszej JKM nauki. Kozac(z)y, za się ludzie pospolite moskiewskie, po włości ścinać passim poczęli, stąd że za przyjściem ludzi Szujskiego poczęli już byli żywność do tego tam wojska wozić i po trzech rublach na zaplatę piechocie niemieckiej obiec(z)owali, ale oni, posłyszawszy o p. hetmanie, {że się ruszył}, i zysku i rubli nie czekali.

zamku przede dniem, który powiedział, już 44 w zamku nade dniem wypaść mocno się gotują. Zarazem jmć p. wojewoda brasławski wszystkie rotmistrze obsyłał, aby pogotowiu byli, zaczym po wszystkim obozie gotowość wielka była. Lecz nikt się zamku nie pokazał> 45.

Tegoż dnia od p. starosty wieliskiego 20 Niemc(z)ów przyprowadzono: 16 – co się przedali, a 4 – co pod Białą w utarcze wzięto.

ЕМК 46

Перевод

29 мая. Отправили послов от тамошнего войска 47, давши им письменный ответ.

Того же дня из Риги доставили пушки, а именно Бабу, Василиска и шесть Братьев 48, в хорошем состоянии и мощных.

Привели казаки одного боярина из-под Можайска, который из тех бояр, что хотели перейти к КЕМ, походил снаружи на заезжего. Под Можайском схватили. Этот, твердя о смерти Скопина ⁴⁹ (и что) на его месте Димитрий Шуйский ⁵⁰ с Шереметевым ⁵¹, сообщает гетману ⁵² известие о великом раздоре между боярами после смерти Скопина и иные некоторые доказательные свидетельства, поскольку недавно выехал из Москвы. Лично сообщает.

В последний день мая – ничего, достойного записи.

• ( 1) июня . Был тайный совет у КЕМ, где е.м.п. гетмана КЕМ назначил в помощь тамошнему войску, которое стоит под Царевым Займищем против людей Шуйского, которые, верно, идут на выручку Смоленску. Также из этих другие идут роты – самого е.м. п. гетмана хоругвь, под которой 150 копейщиков пана кравчего коронного ⁵³ 100, кн. п. [По]рыцко-го ⁵⁴ 100, п. старосты брацлавского ⁵⁶ 100, п. старосты хмельницкого ⁵⁷ 100, п. Балабана 700, п. (…) 100, п. Гербута ⁵⁸ 100, п. Малинского ⁵⁹ 100, копейщиков (п. Копычинского), конных п. Невядомского ⁶⁰ 100, конных п. Хвали-бога ⁶¹ 100, пехоты рейтаров 400, самого п. гетмана 100, п. кравчего 100, п. старосты брацлавского 60.

Были бояре из Мещерска у ЕМК, чтобы выказать свое подданство и верность.

Перебежал один московит из крепости, который о великом моровом поветрии и болезнях в крепости (сообщил), а также что от прошлого воскресенья до четверга 200 сдохло, а здоровых едва имеется 1000, больных 3000, как и этот, который перебежал, с опухшим лицом, такой горестный, что смерти по- добен, видно это и из окопов п. маршалка 62, что ежедневно разведку проводят.

Дал знать е.м.п. староста велижский 63, что казаки, которых он посылал под Тор[опец] и Ржев, взяли такого языка (который сообщил): что в Ржеве только несколько десятков есть московитов с одним боярином, бояре из Великого Новгорода после смерти Скопина разбежались по своим домам, о войске там ни о каком не слыхать, Скопин умер, что в Москве великий между московитами разброд, что несколько десятков бояр-смолян, увидев безвластие, хотели перебежать к КЕМ, но Шуйский, узнав, приказал их поймать и убить, неоднократно их каждого от своего имени убеждал, чтобы подчинились, они все же остались непреклонны.

Продолжение дневника

5 июня

Перед вечером московиты закричали со стены, прося, чтобы к ним послали этого боярина, нашими пойманного под Можайском, что по приказу Шуйского прокрадывался к Смоленску.

Посланный поведал, что выручки получить не могут, так как Скопин-Шуйский умер, что люди от государя разбегаются и что весь простой люд и виднейшие бояре хотят на престол ЕКМ и е.м. королевича. Но местный люд не захотел ему поверить и этого боярина, напротив, обругал.

Уже почти когда в дорогу тронуться должен был [Жолкевский], привели двух англичан, которых похитили под Белой. Эти говорят, что англичан, шотландцев, немцев и французов идет под Белую 3000 и несколько тысяч Москвы, после чего новый замысел должен был осуществиться, и несколько рот также гусарских, как и пеших прежде, добавлено. Несмотря на то, что [Жолкевский] должен был прямо до тамошнего войска идти к Цареву Займищу, [он] повернул к Белой на выручку.

Снова c письмом от п. старосты велиж-ского прибыли, в котором [тот] дает знать уже о наступающем неприятеле, и что уже в мили только от Белой расположился обозом, из-за чего просит о быстрой подмоге. Е.м.п. гетман двинулся к вечеру этого же дня и в мили от лагеря заночевал. За ним утром вышли эти роты: е.м.п. гетмана хоругвь, под которой 250 гусаров, кн. е.м.п. краковского 64 100, п. конюшего коронного 100, кн. Порыцкого 130, п. старосты хмельницкого 200, п. старосты тлумачского 100, п. старосты слонимского 65 100, п. старосты сондецкого 66 200, п. старосты брацлавского 100, п. Балабана 100, п. Оли-зара 100, п. Малинского 100, п. Щита 67 100 копейщиков, рейтаров 100, пятигорцев п. Хвали-бога 100, п. старосты сондецкого 100, п. Не-вядовского 100, п. старосты хмельницкого 100, пехоты 1000.

Перед рассветом московиты, напав из крепости, похитили нескольких запорожских казаков на карауле. В этот же день пахолики, которые были в деревнях за продовольствием, прибежали, давая знать, что московиты, с которыми [они] жили, предупредили их, что несколько тысяч немцев и московских [людей] прокрадываются лесами к Смоленску. После чего е.м.п. воевода брацлавский, который возглавляет войско, и караулы добавил, и несколько десятков конных казаков на дороги для разведки разослал, и усердием, будучи один, известия от каждой части (войска) имел.

П. Казановский 68 прислал видного боярина, недавно отправленного из Москвы. Этот рассказывает, что около Шуйского грызня и из-за людей, и из-за денег. Людей больше и не ожидается, и нет, немцев с Понтусом 69 300 и тех, которые были под Белой, а московитов самое большее, и то каких-то негодных, 1500. Скопин-Шуйский умер. На его место гетманом поставил[и] Димитрия Шуйского. Рязанцы против него взбунтовались, и многие провинции его не слушают. Люди на Москве требуют КЕМ и желают для себя, чтобы [он] быстро взошел на престол.

В этот же день пришла такая весть от е.м.п. гетмана, что п. Гонсевский, староста велижский, в прошлую субботу, то есть 5 июня, имел стычку с немцами под Белой. Полегло 90 немцев на поле битвы и 20 взято живыми. Потом, ночью, 16 их убежало в крепость.

В понедельник, 7 июня, предполагали штурм, договорившись с теми московитами, что при наших были, чтобы в это же время они зажгли крепость. Но те немцы, что убежали в воскресенье, предупредили об этой измене наших, после чего, предполагая штурм, но, не уви- дев огня в крепости, узнали, что измена раскрыта, и так, в этом штурме 100 и несколько десятков человек потеряв, повернул[и] на Ржев, куда, верно, е.м.п. гетман пошел, прежде чем заходить к переправе. А п. Гонсевский, староста велижский, тех московитов, что причастны к измене были, приказал бросить в тюрьму, что послужит им уроком. Казаки же, те, что родом из московского простого люда, волости притеснять начали, оттуда же после прихода людей Шуйского начали до тамошнего войска продовольствие возить и по три рубля плату немецкой пехоте обещано, но они, услыхав о п. гетмане, ни выгоды, ни рублей не ожидали.

Перебежал московит один из крепости на рассвете, который рассказал, что из крепости перед восходом готовятся неожиданно мощно ударить. Е.м.п. воевода брацлавский одновременно послал ротмистров в сотни, чтобы были в готовности, из-за чего во всем лагере готовность была большая. Но никто из крепости не показался.

Того же дня от п. старосты велижского 20 немцев препроводили: 16 – что перебежали, а 4 – что под Белой в стычке взяли.

EMK