Некоторые аспекты государственного регулирования религиозной сферы в Синьцзян-Уйгурском автономном районе

В современном мире религия продолжает играть значительную роль, и в КНР наблюдается стремительный рост верующих [1]. Одной из крупных религиозных систем в Китае является ислам, 12 млн последователей которого проживают в Синьцзян-Уйгурском автономном районе [2]. Сфера религии в КНР строго регламентирована комплексом законодательных актов, принимаемых центральным правительством и властями провинций, если речь идет об автономных районах.

С целью усиления дальнейшего контроля над верующими в СУАР в конце 1980-х – 1990-е гг. принимались нормативно-правовые акты, связанные с религиозными вопросами. В 1988 г. было утверждено «Временное постановление относительно управления местами религиозной деятельности в СУАР». Спустя два года было опубликовано новое постановление под таким же названием, а в 1994 г. правительство провинции обнародовало «Правила СУАР относительно управления религиозными делами». В свою очередь центральное правительство также жестко регламентировало все стороны религиозной деятельности. В 1994 г. был обнародован указ Госсовета КНР «Положение о регулировании религиозной деятельности иностранных граждан на территории Китайской Народной Республики», а в 2004 г. был издан указ Госсовета КНР № 426 «Правила регулирования религиозной деятельности» [3, с. 116]. Эти документы и образовали законодательные основы управления религиозной сферой в СУАР на рубеже XX–XXI вв. На официальном уровне акцентировалось внимание на том, что благодаря коррективам в управлении религиозными делами отныне в КНР не нарушаются права граждан на свободу вероисповедания и осуществления религиозной деятельности священнослужителей [4, с. 51]. Но законодательные акты не только определяли узкие правовые границы религиозной сферы, но и оставляли государственным органам возможность вмешательства в сферу религиозных отношений в Синьцзяне. В связи с этим интерес представляют некоторые пункты постановлений:

• 1.    «Законом охраняются законные интересы религиозных организаций и мест отправления религиозной деятельности, нормальная проповедническая работа служителей культа и нормальная религиозная деятельность верующих».

• 2.    «Религиозная деятельность должна проводиться в рамках Конституции, законодательства и установленных правил. Запрещается использовать религию в деятельности, направленной на подрыв сплоченности, социальной стабильности и мешающей административным делам, юрисдикции, просвещению и институту брака в стране».

• 3.    «Все места отправления религиозной деятельности должны быть зарегистрированы в ведомствах по делам религии в народном правительстве уезда и выше. Новые и отреставрированные места религиозной деятельности должны получить санкцию народного правительства… Все мероприятия, проводимые в местах религиозной деятельности, не должны мешать работе органов власти» [5, с. 52–55].

С началом реформ стало расти число культовых сооружений. В СУАР насчитывается 24 тыс. мест отправления религиозной деятельности, а число священнослужителей составляет более 20 тыс. человек [6, с. 51]. Большинство из них составляют мусульманские объекты. Из более чем 30 тыс. мечетей в КНР [7, с. 19] более 20 тыс. находятся в Синьцзяне. На сегодняшний день в регионе действует около 90 религиозных организаций, из которых 79 представлены исламскими объединениями. Это Ассоциация ислама СУАР на уровне автономного района, 13 ассоциаций ислама на уровне округа и города и 65 ассоциаций на уровне уезда [8, с. 33]. С целью подготовки профессиональных служителей культа в Синьцзяне в 1987 г. была создана Синьцзянская исламская духовная академия с трехгодичным курсом обучения, которая уже имеет около 700 выпускников. К 2017 г. в академии планируется обучать до 1000 студентов и 200 аспирантов [9]. В 1990 г. в городах СУАР были открыты отделения изучения Корана для подготовки молодых священнослужителей и переквалификации уже работавших служителей культа [10, с. 40]. Китайские власти стали увеличивать инвестиции в религиозное образование для подготовки надежного и лояльного мусульманского духовенства в СУАР.

В то же время, как отмечают западные исследователи, для беспрепятственного отправления религиозных обрядов служителям культа необходимо проходить обучение в Исламской ассоциации Китая, только после окончания которой им разрешается работать в местах отправления религиозной деятельности под строгим контролем со стороны специальных наблюдателей и полиции [11, р. 333]. Политика свободы вероисповедания в КНР является во многом декларативной и используется для контроля над обществом. Это усугубляется тем, что иногда на местах чиновники проявляют не координируемую из центра инициативу по ограничению религиозных прав и свобод. Так, в 2008 г. в СУАР в период Рамадана местные власти предпринимали попытки сорвать пост путем принудительной работы мусульманских заведений общественного питания. Также были введены определенные ограничения в работе мечетей. Кроме того, чиновникам предписывалось ежедневно предоставлять отчеты в местные отделы по делам религий и строго запрещать членам партии, военнослужащим и студентам соблюдать пост или принимать участие в религиозной деятельности [12, с. 171].

В 2014 г. вновь были применены ограничительные меры, согласно которым членам Коммунистической партии Китая, гражданским служащим (бюджетникам), преподавателям, учителям, студентам было запрещено держать пост в месяц Рамадан. Было запрещено исполнять намаз, а женщинам, кроме того, носить хиджаб и другие предметы, обозначающие религиозную принадлежность, в государственных зданиях. Наконец, мусульманским магазинам и заведениям общественного питания под угрозой закрытия было приказано продавать сигареты и алкоголь [13]. Складывается впечатление, что китайские власти проводят прямую связь между определенным стилем мусульманской одежды и религиозным экстремизмом. Для самих же уйгуров хиджаб и никаб все больше воспринимаются как проявление этнорелигиозной идентичности и как символ протеста. Также многими негативно воспринимается торговля алкогольными напитками. В июне 2015 г. во время Рамадана при согласии провинциальных властей был проведен пивной фестиваль в СУАР, что было воспринято многими мусульманами района как откровенная провокация. Служащим, студентам и преподавателям вновь было запрещено открыто соблюдать пост. Кроме того, как и раньше, магазинам и ресторанам было предписано в обязательном порядке торговать алкоголем [14; 15].

На официальном уровне в КНР декларируется свобода вероисповедания и концепция гармоничного сосуществования религии и социалистического общества. Но на практике политика в религиозной сфере сопровождается существенными перегибами, стремлением чиновничьего аппарата к секуляризации общественной жизни, политике по атеизации населения, борьбе за национальное единство [16, с. 222]. Поэтому Синьцзян-Уйгурский автономный район, для которого характерны проявления сепаратизма, достаточно высокая религиозная активность населения и происламские настроения, находится под жестким контролем центрального правительства КНР. В результате в регионе периодически вводятся различного рода ограничения на свободное отправление исламского культа или меры, связанные с нарушением традиционной мусульманской культуры.

Ссылки:

• 1.   Madsen R. Religious Renaissance in China Today // Journal of Current Chinese Affairs. 2011. № 40 (2). Р. 17–42.

• 2.   Han Peng. Top Islamic leader  in Xinjiang on religious extremism [Электронный  ресурс]. URL: http://eng-

  lish.cntv.cn/2015/03/10/VIDE1425963362810572.shtml (дата обращения: 01.08.2015).

• 3.    Горбунова С.А. Эволюция вероисповедной политики в КНР на современном этапе // Россия и Китай: Взаимное восприятие (Прошлое, настоящее, будущее). М., 2006. Ч. 2. С. 116–120.

• 4.    Ма Пиньянь. Религия в Синьцзяне // Китай: Синьцзян. Пекин, 2001. 90 с.

• 5.    Там же. С. 52–55.

• 6.  У Фухуань. Синьцзян тун лань [Очерк о Синьцзяне]. Урумчи, 2006. 379 с.

• 7.   Политика и практика Китая в вопросе нацменьшинств. Пекин, 1999. 74 с.

• 8.    Ма Пиньянь. Указ. соч. С. 33.

• 9.   Han Peng. Op. cit.

• 10.  Ма Пиньянь. Указ. соч.

• 11.  Fuller G., Lipman J. Islam in Xinjiang // Xinjiang: China's Muslim borderland / ed. by S.F. Starr. New York, 2004. Р. 320–352.

• 12. Афонина Л.А. Реализация государственной политики свободного вероисповедания в КНР // Вестник Университета

  (Государственный университет управления). 2012. № 16. С. 169–172.

• 13.    China Uighurs: Xinjiang city of Urumqi to ban Islamic veil [Электронный ресурс] // ВВС News. 2014. 11 Dec. URL:

• 14.     Winsor M. Ramadan 2015: China «Beer Competition» In Predominately Muslim Uighur Xinjiang Region Angers Exiled Ethnic Group [Электронный ресурс]. URL: http://www.ibtimes.com/ramadan-2015-china-beer-competition-predominately-muslim-uighur-xinjiang-region-1977185 (дата обращения: 01.08.2015).

• 15.    China bans Ramadan fasting in mainly Muslim region [Электронный ресурс] // Аljazeera. 2015. 18 June. URL:

• 16.    Афонина Л.А. Государственное регулирование религиозной сферы в КНР в 2000-е годы // Вестник Университета (Государственный университет управления). 2012. № 15. С. 219–223.

(дата обращения: 01.08.2015).

(дата обра щения: 01.08.2015).