Некоторые проблемы правового регулирования применения искусственных методов репродукции

Воспроизведение человеком себе подобных – фундаментальный закон и величайшее таинство природы. Человек стремится оставить потомство, чтобы продолжить свой род. Регулируемые сложным комплексом биологических, психологических, духовных и социальных законов репродуктивные процессы во все времена представляли интерес для их изучения. В настоящее время одним из актуальных является вопрос правового регулирования данного феномена. Свидетельством этого может служить появление в международных документах и научной литературе понятия «репродуктивные права» человека. Анализ специальной литературы показывает, что среди исследователей в настоящее время нет единства в определении репродуктивных прав. Более того, данная категория является новой для российского права, поэтому изучена правоведами недостаточно. Наиболее распространенной является точка зрения, согласно которой репродуктивные права – это «комплексный институт», «совокупность правомочий». Ученые дают только характеристику, а не определяют содержание репродуктивных прав. Оно конкретизируется в международных документах. Развитие биомедицинских технологий, вторгающихся в жизнь современного человека, позволяет настолько глубоко проникнуть в человеческую природу, что человек как бы сам становится ее «создателем» и «производителем». Особенно ярко это проявляется при применении различных методов искусственной репродукции – искусственного оплодотворения, имплантации эмбрионов, суррогатного материнства. Право на искусственное оплодотворение является одним из составляющих общего понятия репродуктивных прав. Вопросы искусственного оплодотворения – это проблемы отношения к началу человеческой жизни. Исторически потребность в искусственном оплодотворении вырастает главным образом из потребностей борьбы с собственно бесплодием вообще.

На сегодняшний день в России сложилась сложная демографическая ситуация, при которой рождаемость едва превышает смертность. По данным медицинской статистики, каждый шестой брак бесплоден в силу различных причин. Рождение ребенка невозможно или опасно для жизни и здоровья матери при физиологических недостатках, биологической несовместимости супругов, противопоказанности беременности, ряде наследственных заболеваний и т.д., причем причины бесплодия в равном количестве распределены между полами. Все это приводит к распаду семьи, ухудшению демографической ситуации, а следовательно, к нарушению права человека на здоровье и благополучную жизнь. И одним из путей решения данной проблемы является применение методов искусственного оплодотворения.

Однако, если медицинским аспектам бесплодия посвящено огромное число научных работ, то коррекции межличностных отношений при этом состоянии уделяется более скромное место, а работы, посвященные проблемам в сфере общественного и государственного (законодательного) регулирования лечения этого заболевания, вообще носят единичный характер. Сегодня благодаря быстрому прогрессу медицинской науки и использованию научных достижений в лечебной практике значительно расширилась возможность преодоления бесплодия. К мерам медицинского вмешательства, стимулирующим репродуктивные процессы, можно отнести экстракорпоральное оплодотворение, искусственную инсеминацию и суррогатное материнство.

Некоторые правовые аспекты применения вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ) определены в действующем законодательстве: в СК РФ (п.4 ст. 51 и п.3 ст. 52); в ст. 16 ФЗ об актах гражданского состояния»; в ст. 55 ФЗ « Об основах охраны здоровья граждан».

Семейный кодекс РФ содержит указания на три способа репродуктивной деятельности: искусственное оплодотворение, имплантация эмбриона (п.1 ч.4 ст. 51) и имплантация эмбриона в тело суррогатной матери (п.2 ч.4 ст. 51).

В конце 2011 г. вступил в силу новый ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в РФ», который в очередной раз закрепил право российских граждан на применение вспомогательных репродуктивных технологий, представляющих собой «методы лечения бесплодия, при применении которых отдельные или все этапы зачатия и раннего развития эмбрионов осуществляются вне материнского организма (в том числе с использованием донорских и (или) криоконсервированных половых клеток, тканей, репродуктивных органов и эмбрионов, а также суррогатного материнства») [7, с. 55].

В настоящее время проблема бесплодия служит причиной обращения все большего числа граждан за специализированной помощью в медицинские центры и клиники, что влечет необходимость разработки четкой нормативной базы, регламентирующей права и обязанности этих лиц, медицинского персонала (клиник в целом) и органов государственной власти, в частности регистрирующих органов (ЗАГС). Даже с учетом принятия нового федерального закона слабость и незащищенность прав и интересов граждан в этом вопросе очевидны. Применению ВРТ в новом законе посвящена всего одна статья (ст. 55), которая дает весьма неоднозначное определение, так как ограничивает его суть только лечением бесплодия, несмотря на тот факт, что абсолютная неспособность к воспроизводству встречается достаточно редко.

Кроме этого, к услугам репродуктологов могут обращаться и люди, испытывающие проблемы с деторождением не по медицинским показателям, а, предположим, по социальным причинам, например, из-за отсутствия партнера (социальное бесплодие). Возможно, было бы разумнее использовать более содержательную формулировку и определить ВРТ как «методы искусственного содействия деторождению» [4, c. 53].

Вопрос об установлении происхождения детей в случае искусственного оплодотворения решен в законе однозначно. В соответствии с ч.4 ст. 51 СК РФ лица, состоящие в браке и давшие согласие в письменной форме на применение метода искусственного оплодотворения, в случае рождения у них ребенка в результате применения этого метода записываются его родителями в книге записей рождения. Такое решение представляется обоснованным, поскольку отвечает интересам родителей, ребенка и лиц, предоставивших донорский материал. Неурегулированной в настоящий момент является ситуация рождения женщиной ребенка, зачатого с использованием своей яйцеклетки и спермы мужа, умершего еще до момента зачатия (по данным медицинской науки, сперма в замороженном виде может храниться около 10 лет). Известен случай, когда муж сдал свою сперму в банк-хранилище и оплодотворение бывшей жены было произведено уже после смерти мужа [1, c. 21]. Презумпция отцовства супруга матери, предусмотренная п.2 ст. 48 СК РФ, в данном случае не применима. В связи с этим отцовство может быть установлено только в судебном порядке (ст. 49 СК РФ) на основании доказательств, с достоверностью подтверждающих происхождение ребенка от конкретного лица.

Удивляет тот факт, что настолько важный вопрос, касающийся первоочередных вопросов демографической политики, регулируется всего одной статьей ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан» [7], частично СК РФ [5] и ФЗ «Об актах гражданского состояния» [6] (в части регистрации детей, зачатых с применением ВРТ), а в основном – приказами и инструкциями Министерства здравоохранения – Приказ министерства здравоохранения РФ от 26.02.2003 № 67 «О применении вспомогательных репродуктивных технологий в терапии мужского и женского бесплодия» [2], утверждающий «Инструкцию по применению методов вспомогательных репродуктивных технологий».

Одним из самых существенных недостатков представляется полное отсутствие какой-либо регламентации прав и обязанностей лиц, участвующих в применении ВРТ. Неопределенность количества дополнительных платных процедур по ходу проведения лечения, дополнительных обследований и консультаций, отсутствие заранее оговоренной схемы применения технологий и качества необходимых приемов делают использование ВРТ объектом постоянных финансовых вложений. Клиника не дает возможности контроля со стороны клиента и фактически не несет никакой ответственности. Часто это приводит к отсутствию положительных результатов ВРТ, вследствие, как правило, недоказуемых мошенничеств и т.д. Данная проблема может быть решена созданием специализированного контролирующего органа, который будет систематически проверять деятельность медицинского учреждения.

То же самое касается правого статуса суррогатной матери и родителей-заказчиков. Суррогатное материнство порождает иные правовые последствия для субъектов отношений (супружеской пары, суррогатной матери и ребенка) (п.2 ч.4 ст. 51 и п.2 ч.3 ст. 52 СК РФ). Юридический аспект проблемы определяется появлением совершенно новых категорий – «юридических родителей» (матери), «генетических» («биологических») родителей (матери) и связанных с этим правоотношений. Вопрос, связанный с установлением материнства, зарубежным законодательством решается по-разному. Матерью может быть признана:

• 1)    женщина, которая выносила ребенка;

• 2)    женщина, которой принадлежит оплодотворенная яйцеклетка;

• 3)    суррогатная мать, которой отдается преимущественное право на признание себя официальной матерью. Такое многообразие подходов связано с традициями конкретного социума, строгостью норм репродуктивного регулирования.

Отсутствие четкого механизма регулирования данных отношений порождает на практике многочисленные проблемы. Например, СК РФ предусматривает необходимость письменного согласия лиц, состоящих в браке, на имплантацию эмбриона, однако не предусматривает заключение договора между суррогатной матерью и супружеской парой, хотя гражданским законодательством заключение такого договора не запрещено. Отсутствие в законе каких-либо правил оформления возникающих отношений на практике влечет отсутствие гарантий для обеих сторон.

Согласно п.2 ч.4 ст. 51 СК РФ лица, состоящие в браке и давшие согласие на имплантацию эмбриона другой женщине в целях его вынашивания, после рождения ребенка могут быть записаны в качестве родителей в книге записей рождения только с согласия женщины, которая родила ребенка. Такая формулировка статьи порождает множество вопросов. Прежде всего возникает вопрос: когда и в какой форме суррогатная мать вправе (или) обязана дать согласие либо отказать лицам, ожидающим передачи ребенка, – до рождения ребенка или после? В законе «Об актах гражданского состояния» определено, что для государственной регистрации рождения ребенка от суррогатной матери в регистрирующий орган должен быть представлен документ, выданный медицинской организацией, подтверждающий факт получения согласия суррогатной матери на запись супругов родителями ребенка (п.5 ст. 16). Исходя из принципа добровольности принятого решения, следует признать право суррогатной матери изменять его до момента осуществления органами записи актов гражданского состояния соответствующей записи о рождении.

Запись родителями предполагает возникновение у супругов (женщины, не состоящей в браке) родительских прав в полном объеме. Если суррогатная мать, согласившаяся на запись супругов в качестве родителей, отказывается передать ребенка, то в этом случае у них возникает право требовать передачи им ребенка на основании п.1 ст. 68 СК РФ.

При отсутствии согласия суррогатной матери супруги не могут быть записаны в качестве родителей, а ребенок не может быть им передан. Возникает вопрос: могут ли супруги (женщина, не состоящая в браке) оспорить решение суррогатной матери, ссылаясь на имеющуюся доверенность? Представляется, что заключение договора о суррогатном материнстве является единственным способом разрешения всех конфликтных ситуаций.

В связи с применением ВРТ возникает вопрос о праве ребенка знать своих генетических родителей. Медицинское право рассматривает сведения о генетическом происхождении ребенка в качестве врачебной тайны. Семейное законодательство не содержит никаких указаний на тот счет. В этой ситуации предоставляется целесообразным использование зарубежного опыта. Во многих странах ребенок, достигший совершеннолетия, вправе получить информацию о своем происхождении (в ряде случаев значение происхождения может оказаться необходимым, например, для диагностики заболевания или установления предрасположенности к определенным болезням, для предотвращения кровнородственных браков и пр.)

В отсутствие четкого правового регулирования российская практика складывается крайне неоднозначно. В 2004 г. супружеская пара из Читы наняла суррогатную мать, которой сделали искусственную инсеминацию спермой мужа. После рождения ребенок не был передан супружеской паре, да и отсудить его супруги не пытались. Суррогатная мать подала на алименты, которые читинский суд ей присудил [8].

Таким образом, в процессе создания специального закона о репродуктивных технологиях следует особо оговорить права и обязанности этих лиц, акцентировать внимание на договорной основе, содержащей общие обязательные положения:

• -    размер денежного или иного вознаграждения;

• -    установление расходов, связанных с беременностью, возмещаемых суррогатной матери;

• -    определение медицинского учреждения, где будет происходить искусственное оплодотворение;

• -    обязанности врача по ведению беременности и порядок информирования родителей-заказчиков о ее течении;

• -    последствия рождения неполноценного ребенка;

• -    обязанность передать ребенка суррогатной матерью и обязанность родителей-заказчиков его принять, а также правовые последствия неисполнения этих обязательств и другие вопросы.

Отсутствие четко определенной нормативной регламентации ВРТ характерно не только для России. Кроме схожих проблем в ряде европейских стран позиция Европейского суда по правам человека также остается достаточно неясной. В своих решениях он акцентирует внимание на отсутствие европейского консенсуса, который является дополнительным критерием оценки широты свободы усмотрения, предоставляемой государству-ответчику в ходе создания своей правовой системы. Фактически это выглядит как нежелание принимать кардинальные меры, как абсолютный произвол национального законодателя и правоприменителя.

В нашей стране наравне с супружескими пары, не состоящие в браке, и одинокие женщины имеют возможность воспользоваться ВРТ. Несомненно это результат прогресса как технологического, так и социальноправового. Однако возникает вопрос о правах одиноких мужчин, которые подвергаются фактической дискриминации и лишению права иметь детей, в силу того, что даже технология суррогатного материнства становится для них недоступной. Безуловно, это мнение ошибочно, хотя, на первый взгляд, имеет право на существование. Положения ст. 55 ФЗ «Об основах здоровья граждан в РФ» не содержат упоминаний об ограничении права одиноких мужчин. А в юриспруденции существует понятие аналогии, следовательно, если применение ВРТ разрешено одиноким женщинам, то оно и разрешено одиноким мужчинам [6, с. 55].

На основании вышеизложенного, мы приходим к следующему выводу, что использование вспомогательных репродуктивных технологий на практике опережает развитие правовой базы в этой области. Необходимо отметить, что правовые нормы российского законодательства, регулирующие правоотношения, возникающие при использовании методов искусственной репродукции, фрагментарны, спорны, затрагивают лишь отдельные аспекты возникающих проблем. С ростом числа детей, родившихся в результате применения методов искусственной репродукции, потребуются более четкие механизмы правового регулирования прав и законных интересов детей и лиц, участвующих в этом процессе.