Неолиберализм как идеология стагнации социально-экономического развития

Введение и гипотеза исследования

Явление «вековой стагнации» мирового и регионального социально-экономического развития, о котором говорят современные исследователи, становится все более дисперсным и многозначным [5, 12]. Длительное замедление темпов роста ВВП в странах, прежде всего, лидирующей группы, ускоряющаяся деструкция мирового и регионального чело- веческого и природного капитала, неоправдавшиеся ожидания производственной «мощи» цифровой революции, углубляющееся межстрановое и внутри-страновое неравенство, неуклонный и ускоренный рост глобальной задолженности, а также другие обстоятельства позволяют констатировать, что у тезиса о «вековой стагнации» можно убрать кавычки, ибо лингвистическая метафора уже давно превратилась в объективную формулу современной социально-эко- номической практики [5, 7]. Сформировалась устойчивая тенденция стагнации социально-экономического развития, подтверждением которой могут быть данные таблицы 1.

Данные таблицы свидетельствуют о том, что в странах лидирующей группы за последние три десятилетия темпы роста ВВП сократились от 2,5 до 3,5 раз. Это особенно заметно в государствах еврозоны, где за исследуемый период сокращение темпов роста ВВП составило 3,3 раза. При этом еще более информативным является показатель совокупной факторной производительности (далее СФП), фиксирующий системную и взаимосвязанную результативность не только человеческого, вещественного и природного капитала, но и технико-технологической переменной «А» в производственной макроэкономической функции ( Y= A K ^a N ^1-a). Названная технико-технологичексая перменная «А» интегрирует в себе весь перечень явных и неявных знаний, экономических и неэкономических факторов, прямо и непосредственно определяющих качество и функциональность новых политико-экономических идей, ментальных моделей, социокультурных условий, формальных и неформальных институтов, организацию и управление воспроизводством, а также многие другие условия и детерминанты социально-экономического развития.

Четко выраженная негативная долговременная динамика СФП в странах-лидерах, особенно в Великобритании, где СФП вышла за пределы положительных оценок, свидетельствует не о фрагментарных «текущих» проблемах хозяйственной динамики, что часто «объясняют» кризисными циклами экономического развития, а о системных дисфункциях хозяйственного механизма, имеющего общую идеологическую, теоретико-методологическую и научно-практи-чекую основу. Эффект убывающей отдачи от СФП здесь стал устойчивой тенденцией, заключающей в себе реальный потенциал перерастания в системную деструкцию всего производительного капитала, как регионального, так и мирового. Причем, отмеченное длительное замедление темпов роста ВВП и СФП является не только свидетельством системных прова- лов действующей экономической идеологии неолиберализма, взятой «на вооружение» всеми странами лидирующего развития в 80-х годах прошлого столетия, но и неспособности дисциплинарной матрицы этой идеологии релевантно отразить и интерпретировать новые императивы развития личности, общества и цивилизации в целом.

Следовательно, гипотезой исследования является предположение о том, что долговременная стагнация мировой и региональной экономики закономерно предопределяется именно действующей экономической идеологией неолиберализма с присущей ей системой монетарно-плутократических (властно-денежных) ценностей и смыслов. Несмотря на то, что показатели Таблицы 1 свидетельствуют об угасающей функциональности онтологии (идеология и политико-экономические решения), феноменоло-гии(управленческие «правила игры») и праксиологии (бизнес-решения) идеологии неолиберализма, доказательство гипотезы требует решения следующих творческих задач. Во-первых, необходимо конкретизировать роль и значение экономической идеологии в социально-экономическом развитии как таковом, независимо от того или иного его исторического этапа. Во-вторых, критически важным является логикогносеологическое доказательство онтологической «причастности» именно идеологии неолиберализма к системной стагнации современного развития социума и экономики.

Методологическая парадигма анализа

Методология исследования непосредственно связана с трактовкой сущности ключевых понятий и характеристикой дисциплинарной матрицы логикогносеологического анализа. Качественная определенность основных понятий в «снятом виде» заключает в себе весь последующий аналитический потенциал, поскольку «сущность является» и предстает в виде функциональных форм и отношений. Дисциплинарная матрица исследования характеризует качественную целостность подхода к проблеме в рамках

Таблица 1

Динамика ВВП и совокупной факторной производительности в основных странах-лидерах (в %) [8, с. 97]

Страна		1913-1950	1950-1975	1975-1995	1995-2005	2005-2015
США	ВВП	3,3	3,5	3,2	3,4	1,4
	СФП	2,5	1,8	1,1	1,8	0,6
Страны еврозоны	ВВП	1,0	5,1	2,5	2,0	0,6
	СФП	1,2	3,6	1,8	0,7	0,2
Великобритания	ВВП	1,3	2,9	2,4	3,0	1,0
	СФП	1,2	1,8	1,8	1,6	-0,1

некоторого объектного пространства и предметного «поля». Под экономической идеологией резонно понимать систему научных взглядов и ключевых положений, интегрированных в идеологические концепты, отражающие нормативное «должное» в качестве некой «идеальной» социально-экономической модели. Экономическая идеология есть, прежде всего, представление ее создателей о релевантных ценностях определенного социально-экономического идеала, заключающего в себе также и механизм его формирования и последующего развития. При этом экономическое мировоззрение предстает лишь в качестве «сущего», характеризуя систему взглядов субъекта на функционирующий мир социально-экономических явлений (реальное экономическое устройство общества), а также на свое место в этом мире [5].

Экономическое мировоззрение может быть шире по объему и богаче по смысловому потенциалу именно в рамках исследования и характеристики «сущего», чем экономическая идеология, устремленная к проектной системе «должного». Между тем, феномен экономической идеологии, содержащий в себе четко артикулированную и ясно выраженную цель социально-экономического развития, определяет качество «системы процесса» и «системы среды» как средства и условия ее достижения. Следовательно, экономическая идеология видится более энергетически действенным явлением, чем экономическое мировоззрение. Более того, экономические идеи «выше» и собственно экономических интересов. Дж. Кейнс подчеркивал, что «сила корыстных интересов значительно преувеличивается по сравнению с постепенным усилением влияния идей» [9, с. 350]. Ве-рифицированность определенного идеологического концепта и его признание частью научного сообщества, приводит к становлению новой научной парадигмы и развитию так называемой нормальной науки [13], в рамках которой формируются релевантные проектные модели как такового развития.

К примеру, проектная модель экономической идеологии неолиберализма основывается на следующих ключевых постулатах, составляющих ядро современной неоклассики. Во-первых, идеология неолиберализма исходит из безусловного приоритета интересов личности как воинствующего индивида, относительно интересов гражданского общества и всей человеческой цивилизации. В социально-экономическом плане это означает безусловность приоритета системы частного присвоения и частной собственности, по отношению к системе общей и/или цивилитарной собственности. При этом непрерывно воспроизводящийся дисбаланс частных и общих интерсов объективно не может способствовать высокой эффективности хозяйственной деятельности [1, 2]. Известное суждение Ф. Хайека о либеральном

«индивидуализме истинном», который «гармонично связан с интересами общества» [22] едва ли видится обоснованным, поскольку практика свидетельствует об обратном: приоритет частных целей и интересов закономерно приводит к системиной деструкции общественного сектора экономики.

Во-вторых, неолиберальный идеологический концепт, именно в своем теоретическом обосновании проектной неоклассической социально-экономической модели, исходит из «мифической абстракции» о способности воинствующего индивида высокоэффективно решать оптимизационные задачи в сфере выбора наилучшей альтернативы экономической деятельности, при этом всегда осуществляемой при полной занятости факторов производства. Однако еще Дж. Кейнс отмечал, что «постулаты классической теории применимы не к общему, а только к особому случаю, так как экономическая ситуация, которую она рассматривает, является лишь предельным случаем возможных состояний равновесия. Более того, характерные черты этого особого случая не совпадают с чертами экономического общества, в котором мы живем, и поэтому их проповедование сбивает с пути и ведет к роковым последствиям при попытке применить теорию в практической жизни» [9, с. 11].

В-третьих, неолиберализм исходит из безусловного приоритета свободного рынка с его «невидимой рукой», априори «верно» указывающей «путь» социально-экономического развития [20]. Здесь не производство реальных ценностей, а фаза обмена и денежный сектор экономики становятся основными. Наряду с воинствующим индивидуцализмом и прири-тетом частного интереса над общим, это закономерно приводит к первенству экономики «денег» над экономикой «хлеба». Более того, институционализируется механизм получения «быстрых и коротких» денег, а не «долгих и длинных», связанных с инвестициями, прежде всего, в фундаментальную науку и наукоемкое производство. Стремление экономических агентов к быстрой и большой прибыли превращает их в активных искателей «плохой» ренты, прежде всего, за счет хищнического потребления человеческого и природного капитала, а также межстрановой дискриминации. Очевидно, что смитианская «невидимая рука» уже давно «указывает не туда», куда это было бы действительно необходимо [1, 2].

В-четвертых, экономическая идеология неолиберализма не содержит в себе потенциал созидательности, нового смыслопроизвдства и действительных гуманистических ценностей. Вся система отношений нацелена, с одной стороны, на максимизацию утилитарных потребностей воинствующего индивида, что приводит к господству менталитета безудержного потребительства. С другой стороны, конкурентный рынок всегда будет изыскивать лю- бые возможности для наращивания своих монетарно-плутократических «мощностей» для оправдания надежд растущего и всеобщего потребительства. В результате, вместо экономики «хлеба», формируется и расширенно воссоздается не только экономика «денег и зрелищ», сопровождаемая эрозией созидательных смыслов, размыванием ноосферных ценностей и неудержимо превращающаяся в хозяйственного Левиафана третьего тысячелетия. В связи с этим, справедливо сказано, что лечить следует уже не только экономику, а лечить необходимо человеческую цивилизацию, пораженную «вирусом» всеобщего потребительства [1, 4]. Таким образом, экономическую идеологию неолиберализма резонно определить как систему научных идей, основанных на безусловном приоритете ценностей индивидуализма, частного интереса и монетарно-рыночной модели воспроизводства.

Методологический ракурс исследования влияния неолиберализма на социально-экономическое развитие также непосредственно связан с однозначным пониманием феномена стагнации, представляющей собой «застойный» рост подушевого ВВП, то есть менее 2% в год [7]. Примечательно, что современные прогнозные оценки ученых и монетарных властей США в сфере роста подушевого ВВП страны не превышают двухпроцентного уровня (таблица 2), что прямо свидетельствует о падающей социально-экономической эффективности неолиберальной идеологии и воинствующего монетаризма.

Представленный прогноз свидетельствует о стагнации социально-экономического развития, поскольку рост подушевого ВВП менее чем 2% в год свидетельствует о переходе экономики в режим простого воспроизводства. При этом общественно нормальному уровню экономического роста должен соответствовать 3,5-4,0-х процентный ежегодный темп прироста ВВП. Неутешительный прогноз долгосрочного развития экономики стран лидирующей группы свидетельствует о том, что в рамках действующей неолиберальной идеологии и релевантной научнопрактической парадигмы преодолеть тенденцию социально-экономической стагнации едва ли представляется возможным [5,7,8].

В свете сказанного, важнейшим методологическим и методическим аспектом анализа является сознательное усложнение предметного «поля» исследования, что предполагает учет ключевых звеньев геосоциальной системы национальных и региональных сообществ [14, 19] (это позволит наиболее полно учесть все факторные «ингредиенты» в переменной «А» ранее упоминавшейся макроэкономической функции). Методология системной парадигмы, учитывающая единство внешних условий и внутреннего многообразия рассматриваемых объектов, здесь представляется наиболее релевантной дисциплинарной матрицей для наиболее полного исследования проблемы, а также для тестирования результатов развернувшейся научной дискуссии на предмет ее соответствия требованиям геосоциального и междисциплинарного подхода [10, 18].

Ретроспектива обсуждения проблемы и результаты

Результаты предметной дискуссии о причинах «вековой стагнации» свидетельствуют о том, что объективация положений неолиберальной идеологии, выраженной в социально-экономических доктринах стран лидирующей группы и в рекомендациях «вашингтонского консенсуса», не приводит к ожидаемому высокому результату в сфере обеспечения устойчивого и прогрессивного развития [6, 16]. В связи с этим, в современной дискуссии о проблемах социально-экономического развития появляется все больше сторонников подхода, в рамках которого именно идеология рассматривается как глубинное основание качественной целостности экономических и общественных процессов. Все чаще отмечается, что идеи не просто «важнее» интересов, а что многие современные проблемы есть закономерный результат системной недооценки энергетической и производственной «мощности» экономической идеологии как таковой [9, 17, 21]. При этом проблема заключается в дихотомии: либо разработать принципиально новый идеологический концепт, основанный на иных, чем либерализм, ценностно-смысловых постулатах; либо пытаться обновить действующую неолиберальную парадигму.

Прогнозные оценки среднегодовых темпов прироста ВВП США (в %) [7, с. 131]

Таблица 2

Источник оценки	ВВП на душу населения
1. Д. Джоргенсон (2010-2020 гг.)	1,05
2. Дж. Ферналд (до 2023 г.)	1,36
3. Бюджетное управление Конгресса США (2019-2023 гг.)	1,55
4. Долгосрочный прогноз Комитета по операциям на открытом рынке ФРС	1,63

Первая группа исследователей четко фиксирует деструктивную роль неолиберализма в современной хозяйственной действительности и системно обосновывает необходимость смены идеологической парадигмы [1, 2, 4]. Отмечается, что в 80-х годах прошлого столетия в рамкахмировой экономической науки произошла реверсивная инволюция, нацелившая теорию и практику не в сторону прогрессивной эволюции, а назад, к ценностям «индивидуализма истинного» [22], приоритета частной собственности, монетаризма и «свободной» конкуренции. Это привело к вполне ожидаемым негативным результатам: воинствующий индивидуализм личности магическим образом трансформировался в одноименный индивидуализм стран-лидеров (прежде всего, США), которые реализуют неолиберальный эгоистический концепт теперь уже на межстрановом и межрегиональном уровне, о чем свидетельствует углубляющееся неравенство, как в мире, так и внутри самих развитых стран [3].

Кроме того, торжествующая в условиях либерализма система частной собственности и мифическая вера во всесилие механизма конкурентного рынка, привели к масштабной финансиализации экономики (нетто-поток финансов из промышленного сектора экономики в денежный сектор хронически превышает обратное движение денег). Наряду с этим, стремление к быстрой и большой прибыли давно не способствует ускоренному развитию общественного сектора экономики (фундаментальной науки, системы образования), что существенно замедляет технико-технологический прогресс. В результате, масштабные и непрерывные инновации по-прежнему основываются на достижениях второй (частично третьей) технологической революции, основанной на традиционном использовании невоспроизводимых экономических ресурсов. Добавим сюда «нетто-структурный сдвиг» в пользу экономических симулякров (бесполезного сектора экономики), «рыхлеющую» в странах лидирующей группы роль «социального» государства, уже не способного к организации шумпетерианского «созидательного разрушения», и общая картина современной деструктивной роли неолиберализма будет полной [8].

Выход из усиливающейся тенденции социально-экономической стагнации, ученые видят в радикальной смене идеологической, а также релевантной исследовательской и научно-практической программы. Они резонно полагают, что для решения назревших и обостряющихся проблем мирового и регионального развития, необходима креативная революция, требующая, в свою очередь, масштабного и повсеместного развития творчески-трудовых способностей человека и социальных групп. Такое развитие возможно лишь в условиях идеологии экосоциогуманизма (возможно, антропоцентризма, новой экономической антропологии и др.). В любом случае, во- инствующий индивид с системой частной собственности и узким горизонтом планирования более не является носителем созидательного потенциала требуемого уровня креативности [1, 2].

Вторая группа исследователей (пока их большинство) не связывает причины длительного замедления социально-экономического развития с падающей «идеологической эффективностью» неолиберализма и стремятся найти рецепты преодоления стагнации в рамках действующей научной парадигмы [15, 16]. Эти исследователи считают неолиберальный экономико-идеологический концепт «концом истории» и «вершиной» ценностно-смысловых отношений; следует лишь найти «новые» алгоритмы и модели использования постулатов и функциональных форм действующей идеологии. При этом одниученые говорят об исчерпании так называемых «низко висящих» экономических плодов, связанных с потенциалом природных ресурсов, образованием, технологическими прорывами минувших лет и т.д. [23, 24].

Другие аналитики аргументируют феномен длительной стагнации «встречными ветрами», характеризуемыми углубляющимся социально-экономическим неравенством, сокращением занятости при низкой эффективности использования творчески-трудо-вого потенциала населения, накопленным государственным долгом, удорожанием энергоносителей и ужесточением экологических стандартов, что приводит к перманентному разрыву между потенциальным и фактическим ВВП и т.д. [24]. Есть теоретики, обосновывающие вывод о хронической стагнации недостаточным совокупным спросом (по сути, «кейнсианско-хансеновский» подход) из-за переизбытка совокупных сбережений при нулевых процентных ставках в условиях растущих рисков и институциональной неопределенности [25].

В отмеченных и многих других концептах идеологи неолиберализма вдействующей(«сущее») и проектной («должное») модели видят экономику, практически свободную от государственного вмешательства при безраздельном господстве либеральных рынков и цен, при свободе предпринимательской деятельности и защите прав частной собственности (именно частной, а не всех цивилитарных форм). При этом неоинституциональная «поправка» неолиберализма заключается лишь в смягчении императива максимизации полезности (доходности) и его замены реально возможным уровнем удовлетворения потребностей, с добавлением категории «экономическая трансакция» к категории «экономический агент». Однако сущность идеологии неолиберализма (приоритет частных благ над общими благами при воинствующем индивидуализме) не меняется; противоречия лишь несколько «сглаживаются», но не теряют своей неолиберальной имманентности.

Следовательно, пути выхода из социальноэкономической стагнации предлагаются в «лучших традициях» монетарно-фискальной плутократии, содержащей в свем арсенале любые меры и механизмы, однако исключительно в рамках «жесткого ядра» неолиберализма и частично затрагивающие лишь его «оболочку». В перечне этих мер повышение пенсионного возраста, приватизация объектов общей собственности, повышение налога на добавленную стоимость, включение механизма шумпетерианского «созидательного разрушения», реформа образования и здравоохранения, последовательная либерализация национальных и внешних рынков, монетарная экспансия, инвестиции в новые технологии и цифровизация экономики, программы по ликвидации бедности и многое другое. Однако, как свидетельствуют стилизованные факты, в том числе содержащиеся в таблицах 1 и 2 данного исследования, ситуация только усугубляется.

Интегральным результатом ретроспективы дискуссии о проблемах «вековой стагнации», являет вывод том, что странам лидирующей группы так и не удается мобилизовать творчески-трудовой потенциал собственников человеческого капитала и приблизиться к потенциальному ВВП. При этом по-прежнему углубляется межстрановое и внутристра-новое неравенство, не утихают торговые «войны», усиливается технологический и сырьевой колониализм, не дают ожидаемого эффекта новые информационно-коммуникационные технологии, расширенно воссоздается сеть «ловушек», активизируется поиск «плохой» ренты, углубляется деструкция производительных классов общества при одновременном развитии ментальной модели безудержного потребительства, нарстает региональный и общецивилизационный пессимизм. Главное, не формируется в массовом масштабе креативный класс, необходимый для креативной революции, поскольку идеология неолиберализма нацеливает дефицитные творческие ресурсы цивилизации в сторону обслуживания экономики «денег и зрелищ», то есть бесполезного сектора хозяйства. Очевидно, что решить задачу устойчивого прогрессивного мирового и регионального социально-экономического развития в рамках традиционной неолиберальной идеологии, базирующейся на индивидуализме и частной собственности, «бумажном» либо деспотическом государстве, «коротких» деньгах и экономических симулякрах при разрушающемся человеческом капитале, объективно не представляется возможным.

Заключение

Таким образом, начавшаяся и ускоряющаяся стагнация мирового и регионального социаль- но-экономического развития в период тотального господства неолиберализма нацеливает на качественное обновление смысловых и идеологических императивов, детерминирующих современную хозяйственную динамику. В связи с этим, важнейшим является вывод о том, что продолжающееся ментально-смысловое «шествие» неолиберальной экономической идеологии как основы реализации монетарной неоклассической и неоинституциональ-ной исследовательской программы, являющихся ценностным основанием современного социально-экономического развития, вызывает все больше сомнений среди ученых и практиков относительно созидательной «мощности» неолиберализма как такового. Становится очевидным, что длительность существования, а также растущее множество проявлений и усиливающаяся острота протекания социально-экономических дисфункций имеют, в конечном счете, не оперативно-дискреционную, а глубинно-идеологическую природу. Затянувшаяся стагнация мирового и регионального развития лишь «во-вторых» есть результат недостаточных инвестиций, недоработок в сфере фискально-монетарного регулирования либо иных субъективных ошибок правящих политико-экономических элит и экономических властей всех уровней.

Следовательно, длительная стагнация миро-вого,национального и регионального социальноэкономического развития, мягко интерпретируемая как «новая нормальность»,не может не быть «во-первых» результатом системного ценностно-смыслового провала экономической идеологии неолиберализма, что и подтверждает выдвинутую гипотезу исследования. Однако идеология неолиберализма отнюдь не является «конечной» на пути познания социально-экономической действительности, и что к жизни могут и должны быть вызваны альтернативные экономико-идеологические концепты. Очевидно, что качественная целостность новой экономической идеологии призвана обеспечить простор для творчески-трудовой энергии личности и общества не в рамках универсальной неолиберальной парадигмы,а в системе дисперсных моделей геосоциального развития, учитывающих креативно-интеллектуальную экологию конкретных людей и цивилизационную идентичность соответствующих региональных сообществ. При этом резонно предположить, что инновационная экономическая идеология может быть идеологией антропоцентризма или экосоциоцентризма, интегрирующая в себе личные,частные,обществен-ные и цивилизационные интересы, а также цели и задачи ноосферного, действительно гуманистически направленного социально-экономического развития.

С. 26-46.