Несказочная проза бурят: жанровая характеристика фондового материала

В фондах Центра восточных рукописей и ксилографов (ЦВРК) Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН (ИМБТ СО РАН), вызывавших на протяжении всей истории его существования интерес исследователей различных областей науки, хранится большой массив материалов по несказочной прозе бурят. Наше обращение к богатейшему культурному наследию, созданному прошлыми поколениями, было продиктовано необходимостью выявления и систематизации новых текстов с мифологическими сюжетами, легенд, преданий, устных рассказов. Активное освоение общего архивного фонда, входящего в состав уникального хранилища печатных и рукописных коллекций ЦВРК, насчитывающего (по состоянию на февраль 2017 г.) 2907 ед. хр., было начато фольклористами в 70-е гг. XX в. в связи с подготовкой к публикации аутентичных текстов по различным жанрам устного народного творчества бурят. В результате длительной и кропотливой изыскательской работы группой фольклористов Бурятского института общественных наук БФ СО РАН (ныне — ИМБТ СО РАН) было введено в научный оборот достаточно текстов устного творчества бурят, составивших значительную долю в изданных томах бурятских сказок с переводом на русский язык и сборниках мифов, легенд, преданий на языке оригинала [1–7].

Подлежащие характеристике фольклорные коллекции составляют записи разных лет, самые ранние из которых относятся к 1926 г., верхний рубеж завершается 1983 г. Важнейшую и внушительную часть рукописных текстов по устной народной прозе составляют экспедиционные данные, собранные фольклористами, этнографами и языковедами Бурятского института общественных наук. Этот огромный пласт бесценного материала был сформирован в результате планомерных и плодотворных полевых исследований научных сотрудников в период с 1950 до 1980-х гг. и представляет редкие, неповторимые записи для изучения этнической культуры бурят. Определенная доля архивных записей относится к материалам, собранным известными деятелями науки и культуры, энтузиастами-любителями древней старины, краеведами, студентами Бурятского педагогического института.

Общее количество дел, изученных в архивном фонде, составляет 155 наименований. Основываясь на записях, выявленных в фондах нашего института, мы пришли к выводу, что несказочная проза бурят, представленная устными рассказами, легендами, преданиями, мифами, была введена в научный оборот в силу разных причин не в полной мере, о чем будет сказано ниже.

Классификация выявленного материала по жанровым разновидностям и в количественном отношении выглядит следующим образом:

• 1)    мифы, рассказы с мифологической основой (космогонические, этиологические, рассказы демонологического характера; рассказы, регламентирующие поведение человека на охоте, в домашнем быту, по отношению к сакральным объектам) — 61;

• 2)    предания о генеалогии бурятских родов (генеалогические предания мифологического характера, генеалогические предания исторического характера) — 22;

• 3)    устные рассказы о событиях далекого прошлого, содержательную основу которых составляет реальный факт, рассказы очевидцев, участников исторических событий: о поездке бурят к Петру I в 1702 г. —3; о проведении российско-китайской границы в период с 1725 по 1727 г. — 2; о посещении Забайкалья цесаревичем Николаем в 1891 г. — 2; о создании Хоринской степной думы, об участии в тыловых работах в период Первой мировой войны, о революционных событиях 1917 г. — 5;

• 4)    устные рассказы локального характера об известных личностях, местных чиновниках, религиозных деятелях и служителях культа: о первом бурятском ученом Доржо Банзарове (1822–1855) — 1; о главе Хо-ринской степной думы Дамба-Дугаре Иринцееве, находившемся в этой должности с 1768 по 1804 г. — 6; о главе Баргузинской степной думы Ц.-Ж. Сахарове, правившем в конце 80-х гг. XIX в. — 1; о тайшах куда-ринских бурят — 1; о первом главе буддистов Восточной Cибири Д.-Д. Заяеве с 1774 по 1776 г. — 2; о шаманах/шаманках — 6; о ламах — 6; о противоборстве шаманов и лам — 3;

• 5)    предания об общенациональных героях бурят: о Бабжа баторе — 9; Шоно баторе — 5; Шэлдэй Занги — 4; Барга баторе — 3; Бубэй Бэйлэ баторе — 1; Бальжан хатан — 4;

• 6)    легендарные повествования о героях из народа: о силачах — 8; мудрецах-предсказателях — 6; борцах за справедливость — 6.

• 7)    топонимические предания о происхождении географических объектов — 6.

Итак, сгруппированные по устойчивым признакам тексты уложились в рамках перечисленных блоков. Первую группу составили преимущественно сюжеты мифологического характера — мифы о происхождении луны, солнца; о появлении первых людей (в том числе содержащих описание, каким создал его бог); о верованиях древних людей, о тех или иных особенностях зверей, птиц, почитании отдельных представителей животного мира и т. д. В устных рассказах с мифологической основой запечатлена архаическая картина мира, в которой наблюдается особая связь между реальным и сверхъестественным. Так, в подобных рассказах используются мотивы о фактах наличия хозяев гор, рек и связанные с этим слухи и толки — припоминания-утверждения, касающиеся определенной местности. К ним примыкают мотивы, связанные с существовавшими в быту определенными правилами, запретами, табу. К примеру, нами выявлены тексты о том, как охотники придерживались исполнения некоторых обрядовых действий перед охотой; какими раньше руководствовались нормами традиционных предписаний при исполнении улигера; какие соблюдались ограничения во время рыбалки на нерпу и т. д. В структуре мифологических рассказов особое место занимают демонологические рассказы о духах ( боохолдоях) , зооантропоморфных духах низшей мифологии шаманизма ( ада), оборотнях (ороолон) и связанных с ними суевериях и охранительных мерах для защиты.

Примечательно, что во многих бурятских текстах с мифологической основой роль культурного героя отводится Чингисхану. В имеющихся в нашем распоряжении устных рассказах не наблюдается тенденция изображения образа реальной исторической личности, напротив, подчеркиваются качества мифологического героя, созидателя и изобретателя. Так, согласно имеющимся в фондах записям, Чингисхану приписывается первенство в создании крепкого напитка ( тарасуна ), он является учредителем отдельных элементов свадебного обряда, кроме того, в большинстве текстов появление отдельных названий локальных географических объектов связывают с его пребыванием в той или иной местности. У монголоязычных народов известен культ коня, считавшегося драгоценностью. А начало почтительного отношения к коню/лошадям, согласно двум текстам, записанным в Агинском бурятском округе, положено Чингисханом, более того, существующая у монгольских народов традиция восхваления коня ( мориной соло ), по мнению исполнителей, установлена тоже им.

В фольклорных материалах, хранящихся в фондах ЦВРК, в достаточной степени представлены мифы и предания о происхождении бурятских племен (об Эхирите и Булагате, Барга баторе и его сыновьях, Хори- дое, Хонгодоре), о родовых объединениях (хонгодоров, сонголов, сарту-лов, тункинских, кабанских, баргузинских бурят — по современному территориальному делению, где они сейчас живут компактными группами) и их расселении, об отдельных родовых ответвлениях (шонорог, шо-шолог, хyрхyд, обогон, ользон, сэгэнээд и других).

Обширную группу составили сюжеты о прошлой истории бурят. Историческая проза представлена преданиями о проведении русско-монгольской границы; поездке представителей делегации одиннадцати хоринских родов (хори-бурят) к русскому царю в Москву; посещении бурятских земель цесаревичем Николаем Романовым в рамках кругосветного евразийского путешествия; создании Хоринской степной думы; участии бурят в тыловых работах в период Первой мировой войны; кроме того, в них нашли отражение отголоски революционных событий 1917 г.

Выявлены тексты о реальных исторических личностях (Д. Банзарове, известных ноёнах-тайшах, крупных религиозных деятелях), других особо знаменательных фактах, имевших место в истории этноса. В своей основе устные повествования об известных личностях, проявивших особенные заслуги перед народом за свою плодотворную деятельность / передовые взгляды / незаурядные качества, лишены исторического подтекста, имеют характер вольного изложения об отдельных поступках, особенностях характера или происхождения изображаемого лица. Важно подчеркнуть, что повествования о событиях далекого прошлого, содержательную основу которых составляет реальный факт, получает народную трактовку и оценку, обрастая вымыслом, согласно законам фольклорного сознания.

Несказочную прозу бурят бытового содержания объединяют емкие устные рассказы локального характера, которые дают определенные представления о жизни бурят в прошлые века (о популярных в народе мудрецах, предсказателях, борцах за справедливость; проявивших себя нестандартными деяниями ламах, шаманах, силачах-бухэшулах). Тематическая направленность подобных произведений устной прозы бурят — прославить, оставить в народе память о людях, отличавшихся от рядовых членов социума необычными умственными, физическими, экстрасенсорными способностями.

Героические поступки во благо своего народа воспеваются в исторической прозе бурят при создании образов общенациональных героев — Шоно батора, Шэлдэй Занги, Бабжа батора, Барга батора, Бубэй Бэйлэ хана, Бальжан хатан. Разграничение между этими героизированными народом персонажами, которые наделены необычайными легендарными качествами, и известными историческими лицами, реально действовавшими в определенную эпоху, весьма условно, так как в соответствии с особенностями фольклорного жанра все они наделяются волшебными, фантастическими, мифологическими свойствами. Ключевым объединяющим элементом в этом цикле преданий является мотив о столкновении с чужими/враждебными силами.

В топонимических преданиях, имеющих ярко выраженную локальную принадлежность, объясняется происхождение отдельных географических объектов в народном понимании. В исследованных материалах из общего архивного фонда, как мы выявили, подобные тексты представлены крайне скудно. Тем не менее обнаружены записи преданий с топонимическими мотивами о происхождении названий местностей в Могой-туйском, Оловяннинском районах Забайкальского края, Баргузинском, Кяхтинском районах Бурятии.

Результаты нашей работы с рукописными материалами общего архивного фонда ЦВРК показали, что были обойдены вниманием предшествующих исследователей записи, характеризующие народную религиозность, отношение простых людей к шаманам и ламам. Записанные собирателями в разных локальных группах бурят устные рассказы об исключительных людях с магическими способностями, ярких личностях ламаистской церкви, не могли быть введены в активное исследовательское поле в силу того, что в советский период, как известно, доминировала жесткая идеология научного атеизма. Подобная невостребованность коснулась и фольклорных текстов с мифологической основой, между тем их основные сюжеты и темы затрагивали практически все стороны жизни древнего человека, регламентирующие взаимоотношение его с окружающей средой, для чего каждый член общества должен был знать определенные правила, нарушение которых влекло за собой дисгармонию. Наиболее распространенные формы устного рассказа — фабулаты (сюжетные рассказы о реальных событиях и людях, в которых допускается вымысел и фантастика) и мемораты (воспоминания/рассказы людей о событиях из собственной жизни) также оказались на периферии внимания предшествующих исследователей в силу разных причин, основная из которых, возможно, заключалась в их малопривлекательной художественной ценности. С истечением определенного отрезка времени они представляют историческую ценность в плане видения и интерпретации народом тех или иных событий, для них значимых, потому бытовавших и передававшихся из уст в уста.

Анализируемые тексты по несказочной прозе бурят условно можно разделить на три группы: рассказы мифологического, исторического и бытового характера. Необходимо подчеркнуть, что в этих жанровых рамках наблюдается много текстологических «пересечений», составляющих особенность поэтики, функционирования и бытового назначения произведений устной несказочной прозы. Извлеченные из общего архивного фонда ЦВРК рукописные материалы по несказочной прозе бурят содержат в своем составе глубинные специфические связи с древнейшим бытом, религиозными верованиями и обрядами, являются ценным источником для изучения духовной жизни бурятского общества. Информация, хранящаяся в его коллекциях, любопытна с точки зрения сохранения фактов прошлой истории, памяти о важных событиях истории бурятского народа, имевших место в действительности. Поэтому не случайно их называют своеобразной устной летописью. Данное обстоятельство актуа- лизирует исследования, направленные на глубокий анализ и введение в научный оборот имеющегося в фондах и архивах богатейшего материала по устному народному творчеству.