Номадизм в АРВМ КНР в условиях промышленного прессинга пастбищных территорий

Вусловиях модернизации экономики, индустриализации и урбанизации происходит переориентация обществ с традиционной кочевой культурой на современный оседлый образ жизни, что воспринимается как более высокий уро- вень развития эволюции человека. Однако в этом плане мнения исследователей расходятся, поскольку номадизм признается некоторыми исследователями не пережитком прошлого, а реально существующей формой культуры, которая имеет определенные перспективы для сохранения и дальнейшего развития.

Огромные достижения Китая в экономическом развитии и повышении конкурентоспособности страны в глобальной экономике за последние 30–35 лет были осуществлены в результате реализации модели экстенсивного экономического роста, потребления огромных природных ресурсов при минимальных затратах на развитие экологической и социальной сфер. Особое внимание привлекает промышленный прессинг на пастбищные территории в Автономном районе Внутренняя Монголия Китая (АРВМ), что привело к негативным последствиям для номадного скотоводства.

В этой связи вызывает интерес современное состояние кочевого скотоводства в анклавах монгольского мира. Монгольский мир определяется как «социокультурный мир монгольских народов и диаспор, обитающих в пределах своей исторической родины и территорий исторического освоения. Ядерным локусом монгольского мира является Монголия, а его спутниками – островки монгольского мира в лице Внутренней Монголии в составе Китая, Бурятии, Калмыкии в Российской Федерации, а также диаспоры монголов и других монголоязычных народов в разных странах» [Монгольский мир… 2014: 24-25].

Кочевая культура номадов, связанная с древними традициями и обычаями монгольских народов, известна своими наиболее естественными, экологически безопасными способами хозяйствования. «На протяжении многих веков скотоводы-кочевники… выработали и сохранили глубокие традиции уважительного, сакрального, бережного отношения к природе и рационального использования разнообразных природных ресурсов (естественные пастбища, поверхностные и подземные воды, кормовые, пищевые и лекарственные растения, домашние и дикие промысловые животные, лес, полезные ископаемые и др.)» [Грайворонский 2014б: 101].

В самой Монголии доминирует частично модернизированный традиционный пастбищно-кочевой тип животноводства. В Бурятии и Калмыкии на протяжении всего ХХ в., и особенно со второй половины, скотоводство постепенно стало оседлым, практически полностью утратив признаки номадизма. В Автономном районе Внутренней Монголии КНР номадизм также приобрел черты оседлости и находится под серьезной угрозой исчезновения. Данное утверждение может выступать в качестве рабочей гипотезы нашего исследования.

АРВМ – уникальный регион монгольского мира в составе КНР, где к числу титульных наций относятся этнические группы монгольских народов, исконно занимающиеся земледелием и кочевым скотоводством. АРВМ создан в 1947 г. как первый национальный автономный район Китая. Административный центр – город Хух-Хото. В территориально-административном отношении АРВМ делится на 7 аймаков и 5 муниципальных образований. По имеющимся данным, на 2010 г. численность населения АРВМ составила 24 706 321 чел.1 Из них монголов – 4,2 млн чел., или 17,5% всего населения района. Абсолютное большинство населения составляют ханьцы – около 80% [Бэгзжав 2007: 16]. По данным профессора Ж. Энхээ, из 4,2 млн монголов, проживающих в АРВМ, приблизительно 2,8 млн чел. занимаются земледелием, а 1,4 млн – животноводством [Enkhee 2005: 22]. Он также подтверждает гипотезу о статусе животноводства во Внутренней Монголии, считая, что оно в значительной степени утратило свой традиционный кочевой характер и стало пастбищностационарным.

По площади пастбищ, пахотных земель и леса на душу населения АРВМ лидирует среди других районов и провинций Китая. В регионе развито производство кашемира, молока, баранины, говядины, кож, пшеницы, картофеля, бобовых культур и кукурузы [Грайворонский 2014а: 123-124]. Как известно, во Внутренней Монголии размещаются самые богатые степи Китая, в частности Хулунбуирская и Шилингольская, пастбищный потенциал которых является важнейшей частью экосистемы северо-востока КНР. Площадь лугов составляет 86 млн га, площадь доступных пастбищ – 68 млн га. На пастбищах района растут более 100 видов кормовых растений ¹ . В степях Внутренней Монголии разводят крупный рогатый скот, лошадей, овец и коз, а в более засушливых западных районах – верблюдов.

Во внешнеполитических и внешнеэкономических планах руководства КНР Внутренней Монголии отводится важная роль передовой линии Китая в северном направлении – в сторону Монголии и России. Здесь выявлены месторождения более 130 видов полезных ископаемых, доказанные запасы которых приблизительно оцениваются на общую сумму 1,3 трлн юаней. За последние десятилетия промышленный и минерально-сырьевой потенциал АРВМ начинает активно раскрываться, что стало существенным фактором промышленного прессинга на пастбищные территории региона.

Одной из актуальнейших и базовых проблем номадизма на рассматриваемых территориях стал вопрос приватизации пастбищ. Передача в частные руки пастбищных угодий, в зависимости от законодательства страны, наделяет потенциального владельца определенными правами на использование пастбищ и недр занимаемой территории.

В этом плане интересными представляются результаты экспедиционного исследования Международного института изучения кочевых цивилизаций ЮНЕСКО (МИИКЦ) (Монголия) по проблемам приватизации колодцев и пастбищ, проведенного в 2010–2012 гг. в Монголии среди 250 скотоводов четырех регионов (Западный, Восточный, Центральный, Гобийский). Выявлено, что 40% принявших участие в опросе ответили, что «не поддерживают приватизацию пастбищ, и что это неправильно», 33%, наоборот, «поддерживают приватизацию, но только в условиях хороших пастбищ», а 27% затруднились с ответом [Энхтувшин 2014: 560-561].

По мнению противников приватизации, передача в частные руки колодцев и пастбищ приведет к гибели кочевой цивилизации, поскольку это будет означать ограничение или запрет перекочевок для скотоводов, что недопустимо в условиях пастбищного скотоводства. Сторонники приватизации сомневаются в справедливости распределения пастбищ среди скотоводов, они хотели бы иметь собственные территории, которые можно использовать по своему усмотрению на правах законных владельцев (продавать, передавать по наследству, сдавать в аренду, закладывать и т.д.).

На вопрос: «Как вы представляете будущее кочевого скотоводства?» – 40% ответили, что «есть будущее у скотоводства с традиционными методами», 40% предложили, что «нужно использовать научно-технические достижения», 20% затруднились с ответом [Энхтувшин 2014: 562]. Вопрос связан с двумя крайностями, поскольку традиционные методы, несмотря на архаичный характер, имеют ряд экологических преимуществ, сохраняют уникальную кочевую культуру. Научно-технические достижения и использование прогрессивных методов в скотоводстве могут быть совмещены с угрозой утраты естественной среды, тра диционнос ти и кочевого уклада номадов монгольских степей.

Представленные данные подтверждают актуальность проблемы сохранения номадизма в условиях глобализации и рыночной экономики. Проблема имеет дискуссионный характер, потому что однозначного ответа на поставленный вопрос нет.

В АРВМ рассматриваемые вопросы имеют некоторые специфические особенности. Некоторые авторы отмечают, что традиционное кочевое и полукочевое животноводство уже стало достоянием истории. В то же время коллектив специалистов, изучавших состояние животноводства непосредственно во Внутренней Монголии, пишет о том, что традиционное кочевое и полукочевое животноводство продолжает существовать, хотя и в модернизированном виде [Грайворонский 2014а: 138].

С целью ознакомления с состоянием современного скотоводства в АРВМ в сентябре 2014 г. была организована полевая экспедиция сотрудников Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН в Хулунбуирский аймак с охватом трех баргутских хошунов, эвенкийского хошуна, двух шэнэхэнских сомонов и сельских районов в пригороде г. Хух-Хото. Исследование показало достаточно высокий уровень развития пастбищно-стационарного скотоводства в регионе. Многие скотоводы сохраняют традиционный бытовой уклад кочевников в условиях огороженных территорий: проживают в летних войлочных юртах, совмещая их с небольшими кирпичными домами-зимниками, используют традиционную домашнюю утварь, массово разводят домашний скот. Им доступны «блага цивилизации», скотоводы активно используют энергию солнца и ветра, у них постоянно функционируют солнечные мини-батареи и ветряные электростанции, поэтому у них есть возможность использовать холодильники, телевизоры, ноутбуки и другую домашнюю бытовую технику. К некоторым участкам подведены линии электропередач. Помимо скотоводческой заимки, многие скотоводы имеют благоустроенное или полублагоустроенное жилье в районном или сомонном центре, где проживают их семьи с детьми, которые посещают школу в период учебного года. Примечательно, что в Хулунбуире повсеместно интенсивно используется механизированная техника для заготовки сена и кормов для скота, пастухи передвигаются на китайских мотоциклах и автомобилях. Практически повсеместно на просторах степи доступна сотовая сеть с выходом в интернет-пространство. В беседе скотоводы отмечали, что занятие скотоводством – достаточно сложное и трудоемкое, но выгодное дело. Несмотря на актуализацию промышленного прессинга на степь, удается сохранять пастбища для скота, государство предоставляет возможности для занятия скотоводством, нормально развит рынок для реализации товаров животного происхождения. Проблем с реализацией мяса, шкур и шерсти практически нет, поскольку часто перекупщики сами могут приехать за товаром и рассчитываются наличными на месте. Скотоводы высказываются против ограждений пастбищ, считая, что это противоречит логике развития пастбищного и кочевого скотоводства: ограничивается доступ скота к степному разнотравью; скот погибает и получает увечья, застревая в ограждениях из металлических проволок и прутьев; уменьшаются естественные пути распространения (при участии животных) семян и пыльцы растений, что также приводит к деградации пастбищ. Местами скотоводы самовольно разбирают ограждения из проволок, полагая, что они сильно мешают им в осуществлении хозяйственной деятельности, в т.ч. и в выпасе скота. Промышленные ветряные и солнечные станции, расположенные в степи, также подвергаются критике со стороны местных жителей, так как их электромагнитное излучение, по мнению скотоводов, оказывает вредное влияние на пастбища, а также они занимают огромные территории.

По имеющимся данным, монгольские пастухи в КНР страдают от опустыни- вания и разрушения их исконных пастбищ. На просторы степей устремляются сотни китайских горнорудных компаний, которые потрошат степь глубокими угольными разрезами, разрезают ее дорогами и попутно загрязняют реки.

Имеют место социальные протесты со стороны скотоводов, которые местными властями жестко пресекаются. Так, например, в мае 2011 г. пастухи организовали блокаду и перегородили дорогу грузовикам, чтобы те не проезжали напрямик через их пастбища. Жертвой водителей угольных фур стал пастух по имени Мэргэн. В результате сотни возмущенных пастухов вышли на улицы райцентра, чтобы выступить против отказа правительства наказать виновников зверского убийства и разрушения их пастбищ. Демонстранты были заблокированы вооруженной полицией, три пастуха и один студент были избиты перед зданием правительства и арестованы. Местные власти мобилизовали более 300 вооруженных полицейских, монгольские студенты были заперты в учебных заведениях для предотвращения любого вида протеста или сборов. Было внесено предложение ежегодно 30 мая отмечать это событие как День прав пастухов и установить в степи, на месте его гибели, памятник Мэргэну как «южномонгольскому национальному герою и мученику». В разрешении данного конфликта до сих пор не найдены оптимальные подходы. Шахтеры продолжают разработки, пастухи получили небольшие компенсации, а социальное напряжение не снимается [Гомбоева 2013: 149]. Подобные случаи демонстрируют недостаточный уровень регулирования властями вопросов сохранения традиционных форм хозяйствования местного населения в условиях жесткого рынка и политики освоения территорий с богатыми минерально-сырьевыми ресурсами, что в итоге приводит к потере пастбищ и выкачиванию ресурсов из степей АРВМ.

По данным официальных китайских источников в настоящее время в Китае большинство бывших кочевых народов, в т.ч. монголы, тибетцы, казахи, киргизы, уйгуры и таджики, перешли к оседлому образу жизни. Данный факт объясняется тем, что с 1950-х гг. правительство Китая начало проводить политику поощрения постепенного перехода скотоводов от кочевого образа жизни к оседлому на основе сочетания скотоводства и земледелия, развития переработки животноводческой продукции. В начале 1980-х гг. с повсеместным внедрением системы семейного подряда в скотоводческих районах, в т.ч. и в АРВМ, традиционной системе кочевого животноводства был нанесен решающий удар. Внедрение семейного подряда для крестьян дало право на использование земли и получение благ от ее использования, что позволило значительно увеличить уровень благосостояния подавляющего большинства крестьян [Китайская мечта… 2013: 156-157]. В течение нескольких лет пастбищные угодья, веками находившиеся в общем пользовании, были поделены между семьями животноводов, которые стали брать их в долгосрочную аренду, огораживать и охранять. Эти меры привели к тому, что абсолютное большинство пастухов-скотоводов покончили с кочевой жизнью, перешли к полной или частичной оседлости [Грайворонский 2014а: 135]. Многие из них уже перестали быть скотоводами в полном смысле – они одновременно занимаются земледелием, сеют технические культуры.

Еще одна причина увеличения нагрузки на пастбища и их интенсивного использования – это быстрый рост поголовья скота в АРВМ: с 36 млн голов в 1978 г. до 106,8 млн голов в 2008 г. Это привело к обострению проблем, связанных с деградацией пастбищ, опустыниванием, песчаными бурями, изменением климата и т.д. Для усиления борьбы с этими негативными явлениями китайское правительство начало принимать меры по переводу скота с пастбищного содержания на стойловое и частично пастбищное на огражденных пастбищах. Арендаторам пастбищ с плохим травостоем, на которых выпас скота запрещен вообще, выплачиваются субсидии деньгами и зерном. Кроме этого, государство оказывает скотоводам поддержку в восстановлении и реабилитации пастбищ, улучшении породности стада. Тысячи семей скотоводов из районов, особенно сильно пострадавших от нарушения окружающей среды, были переселены во вновь созданные благоустроенные пункты переселения, построенные в районах с более благоприятными источниками кормов и воды. Переселенцам, которые освоили другие профессии, кроме земледелия и скотоводства, предоставляются налоговые льготы [Грайворонский 2014а: 137].

Китайские ученые предлагают самые разные варианты решения существующих проблем [Гомбоева 2013: 149-152]: развитие циркулярной экономики животноводства; запрет рекультивации степной зоны; мелиорацию пастбищ; создание специальных учреждений для надзора и контроля за сохранностью пастбищ, к одной из функций которых относится запрет на нелицензированное освоение и добычу природных ресурсов; организацию искусственных пастбищ как модели сохранения степной экокультуры; планирование и развитие промышленности в экологическом контексте с созданием механизмов системы надзора и оценки деятельности промышленных предприятий в степной зоне с совершенствованием соответствующих стандартов; улучшение деятельности крестьян и скотоводов, основанное на идее экономического просветительства, и т.д.

Многие из предлагаемых аспектов поддержки биосферы степи сводятся к проведению в АРВМ политики по объединению традиционного животноводства и экологического подхода к его рассмотрению.

В результате реализации экстенсивной экономической политики промышленный прессинг на пастбищные угодья скотоводов в АРВМ полностью «сковал» и «обездвижил» традиционную культуру номадов степи. Анализ показывает основные причины и факторы этого явления: внедрение системы семейного подряда, развитие промышленных предприятий, масштабное использование природных минерально-сырьевых ресурсов, развитие земледельческой оседлой культуры, миграционный приток китайцев, преимущественно земледельцев-ханьцев, из других провинций и регионов и т.д.

Таким образом, скотоводство пока еще остается традиционной формой хозяйствования для огромного числа семей монгольских народов, живущих в АРВМ КНР. Промышленный прессинг, связанный с развитием экономики всего Китая, планомерно и целенаправленно привел номадное скотоводство к оседлому типу. Приватизация земель, распределение пастбищных угодий с возведением искусственных препятствий (заборов) практически полностью ограничили перемещение скотоводческих домохозяйств на обширных просторах степи. За относительно короткий срок кочевое скотоводство в КНР и связанная с ним кочевая цивилизация монгольских народов оказались на грани прекращения существования. С появлением вынужденного оседлого скотоводства на огороженных небольших территориях кочевой мир монголов АРВМ КНР постепенно превращается в «экспонатную цивилизацию» в музеях и выставках Великого Срединного государства.

Статья выполнена в рамках проекта Российского научного фонда №14-18-00552 «Монгольские народы: исторический опыт трансформации кочевых сообществ Азии».