Новые исследования городища раннего железного века Игутьево 1 в Тверском Поволжье

Древности Тверского Поволжья раннего железного века давно и традиционно включаются исследователями в ареал распространения дьяковской культуры. Изучение данных памятников в Тверском Поволжье насчитывает уже более 100 лет. Материалы многих из них хорошо известны и стали основой для обобщающих работ, посвященных дьяковской культуре. Однако следует признать, что крупные полевые исследования (раскопки достаточно большой площадью) в основном заканчиваются в 60-е–70-е гг. XX в. При этом далеко не все результаты исследований опубликованы. Дальнейшие немногочисленные раскопки имели преимущественно разведочный или охранный характер с небольшими вскрытиями.

Между тем проблематика изучения дьяковских древностей за последние десятилетия значительно усложнилась и расширилась. Активно разрабатываются

вопросы внутренней хронологии культуры (выделение этапов, периодов и т. п.), изучаются возможности массового керамического материала, применяются различные естественно-научные методы исследований, пространственный анализ поселенческих объектов на основе ГИС, исследуются их ресурсные зоны и многое другое. Некоторые традиционные для дьяковской культуры направления исследований получают дальнейшее развитие: анализ отдельных категорий вещей, изучение оборонительных сооружений, назначение городищ дьякова типа. Многие из этих вопросов, которые активно разрабатываются на основе материалов памятников раннего железного века Подмосковья (особенно в последние два десятилетия), применительно к аналогичным объектам Тверского Поволжья даже не ставились. Исключением являются отдельные работы А. Д. Максимова (см., напр.: Максимов , 1994).

Об этих трудностях в изучении древностей раннего железного века на территории Тверского Поволжья неоднократно писала в своих статьях И. В. Ис-ланова ( Исланова , 2014а; 2014б). При этом ее собственные многочисленные работы как раз направлены на преодоление сложившегося отставания. Помимо масштабных полевых исследований, предпринятых в районах Поволжья, Помостья и Валдая, Инна Васильевна последовательно разрабатывает проблемы изучения массового керамического материала (итогом чего стала собственная типология керамики поселений дьякова типа) ( Исланова , 2001), классификации памятников раннего железного века в регионе ( Исланова , 2002а). Важным аспектом в работе И. В. Ислановой являются публикация и анализ материалов предшествующих исследований (как это было, напр., с городищем Отмичи ( Исланова , 2008), керамической коллекцией городища Дулёво ( Исла-нова , 2002б) и других памятников). Особое внимание Инна Васильевна уделяет изучению археологических объектов первой половины I тыс. н. э., относящихся к т. н. позднедьяковской культуре, а также исследованию особенностей этнокультурной ситуации середины – второй половины I тыс. н. э. (см., напр.: Исланова , 2010). Ею фактически были впервые определены основные культурно-исторические процессы этого периода на территории Тверской области ( Исланова , 2019).

С учетом всех обозначенных выше проблем одной из актуальных задач при изучении объектов раннего железного века на территории Тверского Поволжья по-прежнему остается комплексное исследование отдельных памятников с полной публикацией полученных результатов.

Экспедиция Тверского госуниверситета в последние полтора десятилетия основное внимание уделяла памятникам, расположенным в пределах Старицко-го муниципального округа Тверской области. Данный участок (рис. 1: А ) является частью региона Тверского Поволжья, который, как отмечают исследователи, изучавшие ареал распространения городищ дьякова типа, относится к наиболее освоенным в раннем железном веке ( Успенский, Чаукин , 2016. С. 77). В 2007, 2009 гг. были проведены раскопки городища Крестцы ( Лагуткина, Лагуткин , 2010; 2013). В 2010 г. проводились разведочные работы на городище Воеводи-но 1 и вновь открытом городище Воеводино 2 ( Воробьев , 2013). В 2019 и 2023 гг. изучалось городище Игутьево 1 (рис. 1: Б ), в настоящей статье рассматриваются первые результаты исследований данного памятника.

Рис. 1. Памятники раннего железного века в Старицком муниципальном округе Тверской области

А – фрагмент карты памятников раннего железного века в Старицком муниципальном округе Тверской области; Б – ситуационный план городища Игутьево 1

а – селище; б – городище; в – граница Старицкого м. о.

Городище Игутьево 1 находится на вершине моренного холма первой надпойменной террасы, расположенного на правом берегу р. Улюсть, левого притока реки Волги, вблизи дороги в д. Игутьево (рис. 2). С западной стороны протекает р. Улюсть, с южной и западной сторон у подножия городища проходит грунтовая дорога, с восточной и северной – бывшее пахотное поле, заросшее мелколесьем. Площадка городища относительно ровная, ориентирована с небольшим отклонением по линии С – Ю, имеет подпрямоугольную форму с размерами 58 (ЮЗ – СВ) × 47 м, площадью около 2700 кв. м, задернована, поросла отдельными деревьями. Высота площадки городища над уровнем воды в р. Улюсть на момент составления топоплана (июль 2023 г.) составляет 10–11 м, над уровнем террасы – 4–5 м. Абсолютные отметки в Балтийской системе высот составляют 150.98–151.64 м. Склоны городища крутые, с северной и частично с северо-восточной стороны сохранились остатки рва. С северной стороны склон более пологий, и оборонительные сооружения здесь были, вероятно, более сложной конструкции – два вала (один по краю площадки), 1 ров. Южная часть городища разрушена карьером.

Рис. 2. Топографический план городища Игутьево 1 (июль 2023 г.)

а – поворотная точка границ объекта; б – граница объекта археологического наследия; в – шурф; г – раскоп 1

Памятник в научной литературе известен с начала XX в. В 1903 г. он был изучен Н. Е. Макаренко в ходе разведки по верхнему течению р. Волги с целью обследования городищ дьякова типа ( Макаренко , 1904. С. 92–93). Неподалеку от д. Игутьево он выявил городище на правом берегу р. Улюсти. По его описанию, городище было правильной овальной формы 30 × 21 саж., высотой около двух саж. Вал и ров отмечены исследователем только с северной стороны, площадка городища ровная горизонтальная, за исключением нескольких «рытвин», сделанных, по его мнению, кладоискателями.

В 1975 г. памятник был обследован младшим научным сотрудником историко-археологической экспедиции Калининского государственного университета Г. В. Харитоновым и составлен паспорт «Городище /Городня I/ Игутьево 1» ( Харитонов , 1975. Л. 22–23). В ходе исследования на городище выполнен глазомерный топоплан, проведена шурфовка и собран подъемный материал. В слое встречено большое количество пережженных камней, также найдено несколько фрагментов лепной сетчатой и гладкостенной керамики баночной формы, с насечками по краю венчика. Также было встречено большое количество костей животных и костяная проколка. Отмечено, что южная оконечность городища разрушена карьером, других разрушений не выявлено. Памятник был отнесен к типу городищ, датирован ранним железным веком. В паспорте памятника указано, что площадка городища имела прекрасную сохранность и была весьма перспективной для раскопок. После 1975 г. и до 2019 г. обследований памятника не производилось, исследования на нем не велись, отсутствовал инструментальный топоплан.

В 2019 г. экспедицией Тверского госуниверситета были начаты исследования данного памятника ( Лагуткин и др ., 2021). Непосредственным поводом к началу его изучения стали масштабные грабительские разрушения (выявлено около 30 разновременных разрушений, в том числе и современных). Отмечено планомерное разрушение культурного слоя «черными» копателями. Также был составлен инструментальный топоплан, осмотрены и рекультивированы разрушения, поставлен шурф в центре площадки (2 × 2 м) для определения стратиграфии памятника.

В результате работ выяснилось, что городище содержит нестратифици-рованный слой черной (темно-серой) супеси мощностью до 0,5 м. На уровне поверхности материка были выявлены столбовые ямы и участки канавок с ними же.

Находки, собранные в шурфе и в разрушениях, представлены следующими предметами. Железный нож (рис. 3: 5 ), имеющий дугообразное изогнутое лезвие и выпуклую изогнутую по дуге спинку, относится к типу серповидных. Серповидные ножи К. А. Смирнов считает наиболее ранними на дьяковских памятниках и датирует V–III вв. до н. э. ( Смирнов , 1974. С. 37). В слоях V–III вв. и конца II – I в. до н. э. данные изделия зафиксированы на Дьяковом городище ( Кренке , 2011. С. 54, 56. Рис. 102; 131). Похожие ножи с таким же выделенным черешком найдены на городище Свиридоново III ( Сыроватко , 2018. С. 225. Рис. 5: 1, 3 ).

К периоду I тыс. н. э., по-видимому, принадлежит коническая прорезная подвеска (рис. 3: 3 ), имеющая аналогии на подмосковных городищах ( Смирнов ,

Рис. 3. Предметы раннего железного века из раскопок и подъемного материала городища Игутьево 1

1 – колечко (бусина); 2 – фрагмент рубчатого браслета; 3 – подвеска коническая прорезная; 4 – грузик «милоградского типа»; 5 – нож; 6 – булавка; 7 – булавка с ажурным листовидным навершием

3, 5, 6 – подъемный материал; 2 – шурф (2019 г.); 1, 4, 7 – раскоп 1 (2023 г.)

1–3 – цветной металл; 4 – глина; 5, 6 – железо; 7 – биметалл (железо – цветной металл)

1974. С. 51. Табл. VI: 1, 4, 5 ) и, в частности, на Щербинском городище. Автор публикации А. Ф. Дубынин датирует ее I–IV вв. ( Дубынин , 1974. С. 233. Табл. XII: 12 ). С другой стороны, похожая конусовидная привеска с треугольными вырезами находит аналогии в материалах днепро-двинской культуры ( Шмидт , 1992. Табл. 14: 18 ). Железный предмет (рис. 3: 6 ) из круглого в сечении стержня, конец которого загнут в кольцо (или спираль), представляет собой, видимо, булавку для одежды. Подобные изделия, встречающиеся на многих памятниках культур раннего железного века во второй половине I тыс. до н. э., изготавливались как из цветного металла, так и из железа. Характерным отличием булавок такого типа является то, что навершие расположено не на центральной оси булавки, а сбоку от нее ( Смирнов , 1974. С. 45. Табл. IV: 10, 16 ; Мельников-ская , 1967. С. 88 – 89. Рис. 37: 3 ; Каравайко , 2012. С. 118. Рис. 72: 12 ; Шмидт , 1992. С. 170. Табл. 12: 1–11 ).

Интересен предмет из цветного металла (видимо, обломан с обоих концов, согнутый в кольцо), украшенный рубчиками (рис. 3: 2 ). Похожее изделие происходит с городища Отмичи (расположено ниже по течению Волги в 33 км на северо-восток). И. В. Исланова, опубликовавшая материалы данного памятника, интерпретирует его как фрагмент браслета «латенского стиля» ( Исланова , 2008. С. 20–21, 48. Рис. 59: 10 ). Наиболее близкие регионы, где встречаются подобные изделия, – это Верхнее Поднепровье и бассейн Оки. Распространение браслетов здесь датируется IV–III вв. до н. э. ( Нефёдова , 1992. С. 29). Аналогиями нашему изделию могут служить фрагменты браслетов, найденных на городищах дне-про-двинской ( Шмидт , 1992. Табл. 9: 19, 20 ) и милоградской культур ( Мельни-ковская , 1967. С. 78–80. Рис. 34: 7, 9 ). Клад рубчатых браслетов также найден на городище Свиридоново III в юго-восточном Подмосковье ( Сыроватко , 2018. С. 222. Рис. 2).

В шурфе и в разрушениях найдено около 500 фрагментов лепной посуды1. Керамика представлена следующим образом: 68 % – гладкостенная, 20 % – сетчатая, 9 % – штрихованная, 2,5 % – лощеная. Сетчатая керамика достаточно равномерно распределена в шурфе, немного увеличиваясь в количестве к нижним пластам. Лощеные фрагменты собраны из грабительских разрушений. На орнаментированных фрагментах преобладают гребенчатый и ямочный орнаменты.

Большая часть зафиксированных фрагментов в соответствии с типологией И. В. Ислановой относится к формам сосудов групп 1, 3, 6, 7, которые датированы от VI/V до III в. до н. э. Однако есть отдельные формы (группы 9, 10), которые бытовали в первой половине – третьей четверти I тыс. н. э. ( Исланова , 2008. С. 29–38).

Таким образом, предварительное изучение 2019 г. определило основной период жизни городища – V–III вв. до н. э., а также присутствие на нем материалов позднедьяковской культуры. Кроме того, выявлены свидетельства связей с материальной культурой соседних регионов.

В 2023 г. изучение городища было продолжено (рис. 4). Был заложен раскоп площадью 40 кв. м в восточной части площадки городища, где сохранились нетронутые «черными копателями» участки памятника и были зафиксированы «свежие» разрушения.

Слой черной супеси, зафиксированный вдоль западного и восточного бортов раскопа, оказался более мощным (0,4–0,74 м), чем в центре площадки. Он не стратифицирован, выглядит однородным, имеет местами отдельные различные вкрапления в виде серой супеси, желтого песка и обожженных камней. Под слоем черной супеси залегал предматериковый слой серой супеси с вкраплением черной супеси и материкового желтого суглинка мощностью до 0,2 м. Отдельные ямы, выявленные на материке, являются столбовыми без видимой системы в расположении (возможно, некоторые из них природного происхождения).

В центральной части раскопа изучен слой перемешанного желтого и рыжего песка с камнями, красной глиной и мелкой галькой мощностью до 0,9 м. В разрезе слой имел сегментовидную форму и был интерпретирован как остатки вала, насыпанного по краю площадки городища (рис. 5: А ). Необходимо отметить, что в микрорельефе современной поверхности этого участка площадки городища данное сооружение никак не «читалось», верхний край вала перекрывал слой черной супеси до 0,2 м. Вал выявлен на всем протяжении раскопа (8 м), его направление повторяет направление края площадки городища. Едва заметный участок вала отмечен в северной части площадки городища, поэтому можно предположить, что он имел кольцевую форму.

Насыпь вала состоит из материковых отложений моренного холма, на котором расположено городище. Материал для строительства, по-видимому, брался тут же, с вершины холма – будущей площадки городища. Однако необходимо отметить, что вблизи данного сооружения, с внутренней стороны площадки, материковая поверхность не повреждена и залегает в своем естественном геологическом состоянии. Поэтому вероятен вариант, что для насыпки вала использовался грунт со склонов холма. Одновременно это было и подрезкой этих склонов для придания им большей крутизны. Это предположение можно будет подтвердить после раскопок склонов памятника. Судя по всему, вал был насыпан в один прием (может быть, с небольшими перерывами), со временем не обновлялся и не перестраивался (хотя не исключена его досыпка в отдельных местах). По верхней поверхности (гребню) вала каких-либо признаков (в виде столбовых ям или отдельных древесных фрагментов) деревянных укреплений не выявлено. Стратиграфически хорошо видно, что формирование основной части слоя черной супеси происходило после постройки данного сооружения как с внутренней, так и с внешней его стороны. Мощность слоя постепенно увеличивалась, со временем достигнув уровня верхнего края вала и перекрыв его. Причем с внешней стороны вала (восточная стенка раскопа), фактически уже на склоне городища, слой черной супеси (с более разнообразными вкраплениями) откладывался непосредственно поверх вала с самого начала и, вероятно, представлял собой выброс (отходы, мусор и т. п.) продуктов жизнедеятельности с площадки городища (рис. 5: Б ).

В нижней части (в основании) располагается более плотный (и с бόль-шим количеством глины) слой сооружения. Видимо, данные конструктивные

0   60 см

Рис. 4. Игутьево 1, раскоп 1 (2023 г.). Материк с выбранной частокольной канавкой

1 – чертеж ( А – линия бровки запад – восток на рис. 5); 2 – фото (вид с юга)

^

Рис. 5. Игутьево 1, раскоп 1 (2023 г.)

А – бровка запад – восток. Вид с юга. Ортофотоплан и чертеж; Б – восточная стенка. Чертеж

особенности объясняются желанием укрепить и сделать более устойчивым сам вал.

Под слоем вала была изучена зафиксированная на всю длину раскопа канавка от частокола (рис. 4: 1, 2 ), траектория которой повторяет направление вала. Заполнение канавки отделено от материала насыпанного вала древесно-угольной прослойкой до 0,07 м. В плане канавка представлена двумя пятнами овальной вытянутой формы шириной до 1 м (в нижней части 0,5–0,6 м), между которыми отмечен невскрытый участок материка около 0,8 м, интерпретированный как проход в частоколе. По мере разборки частокольной канавки в ее заполнении отмечались отдельные пятна с плохо сохранившимся древесным тленом округлой и овальной формы, примыкающие друг к другу или отстоящие друг от друга на небольшие расстояния (0,1–0,2 м). Стенки сооружения отвесные, неровные, дно также неровное, с отдельными углублениями овальной и округлой формы (глубиной 0,12–0,15 м), глубина от поверхности материка 0,5–0,6 м.

Исследованные в раскопе 2023 г. объекты позволяют сделать предположения об этапах строительства оборонительных сооружений на городище. Первый этап представлен деревянным частоколом, который ограждал периметр площадки городища по краю и период существования которого был недолгим (сгорел в пожаре). На втором этапе частокол был заменен насыпанным на его месте валом, который и выполнял в этом месте функцию укрепления на протяжении почти всей «жизни» городища. Хронология данных сооружений устанавливается на основе относительной стратиграфии (слой черной супеси формировался постепенно и со временем перекрыл слой насыпанного вала, а слой вала, соответственно, перекрыл слой частокольной канавки). В каком отношении к изученным в раскопе сооружениям находятся оборонительные укрепления северной части городища (ров и вал), покажут только будущие раскопки. Следует также отметить, что индивидуальных находок в слое вала обнаружено не было, за исключение нескольких переотложенных осколков кремня, мелких фрагментов лепной керамики и костей, не дающих возможностей для датировки.

Аналогии обнаруженным оборонительным сооружениям можно найти на городищах Поволжья и Подмосковья. К. А. Смирнов подробно характеризует систему укреплений некоторых изученных к началу 70-х гг. XX в. городищ. Небольшой вал по краю площадки исследователь отмечает на Троицком городище, городище Кузнечики, а также на городищах Иваньковское и Санников-ское на Верхней Волге, раскопанных О. Н. Бадером в 1930-е гг. Данный тип сооружений автор датирует VII–VI вв. до н. э. и относит к начальному этапу дьяковской культуры, который предшествовал более позднему и более сложному типу с рвами и валами у основания городищ. ( Смирнов , 1974. С. 11–17; 1994. С. 5–6). Канавку от частокола, установленного по краю площадки городища, К. А. Смирнов отмечает на Щербинском городище как самый ранний пример фортификации на этом памятнике ( Смирнов , 1974. С. 12). Исследователь полагает, что такие ранние укрепления были рассчитаны на защиту скота от хищников, а не на отражение нападения людей ( Смирнов , 1994. С. 6).

Оборонительные сооружения в таком сочетании и в такой последовательности их создания (первоначальный частокол, на месте которого впоследствии был насыпан невысокий вал), выявленные на городище Игутьево 1, изучены, в частности, на Дьяковом городище. Под насыпью древнейшего вала высотой около 80 см, насыпанного из материкового суглинка, Н. А. Кренке зафиксировал врезанную в погребенную почву частокольную канавку, являвшуюся, по его мнению, остатками изгороди типа плетня и предшествовавшую валу (Кренке, 2011. С. 30. Рис. 29). Подробно изученные фортификационные сооружения городища Ростиславль демонстрируют схожую картину. Самую раннюю оборонительную линию в виде однорядного частокола сменил вал высотой до 1 м, строительство которого автор относит к III в. до н. э. (Коваль, 2015. С. 114–116). Такую систему фортификации В. Ю. Коваль считает весьма распространенной среди раннедьяковских городищ, находя подтверждения на других подмосковных памятниках (Дьяково, Луковня, Боршева) (Там же. С. 137).

В датировке данных сооружений исследователи придерживаются разных мнений. К. А. Смирнов полагает, что начальный этап строительства приходится на VII–VI вв. до н. э. ( Смирнов , 1974. С. 17). В. Ю. Коваль создание частокола на Ростиславльском городище относит ближе к середине I тыс. до н. э., а возведение первоначального вала на большинстве городищ лесной зоны – к IV–III вв. до н. э. ( Коваль , 2015. С. 138). Видимо, серединой I тыс. до н. э. следует датировать и укрепления, выявленные на городище Игутьево 1.

Необходимо отметить, что сходные принципы фортификации характерны и для других культур раннего железного века лесной полосы. Похожую канавку с отдельными пятнами от столбов по краю площадки описывает Е. А. Шмидт на городище Холмец днепро-двинской культуры ( Шмидт , 1992. С. 28–29) с последующей реконструкцией всей системы оборонительных сооружений городища. При этом он находит аналогии подобной реконструкции в верхнеокской, милоградской и юхновской культурах. Такой тип укреплений автор считает наиболее ранним, не позднее середины I тыс. до н. э. (Там же. С. 33–34).

Таким образом, изученные в раскопе городища Игутьево 1 остатки оборонительных укреплений являются достаточно типичными не только для раннедьяковских городищ, но и в целом для различных культур раннего железного века рассматриваемого региона в I тыс. до н. э.

Находки из раскопа представлены каменными, костяными, глиняными изделиями, а также предметами из железа и цветного металла (56 предметов). Серия кремневых изделий, вероятно, с разрушенной стоянки в данной статье не рассматривается. Коллекция находок, относящихся к раннему железному веку, содержит в первую очередь костяные изделия: две проколки (рис. 6: 4, 5 ), два скобеля (рис. 6: 7 ), однозубый гарпун с муфтой (рис. 6: 2 ), рукоять костяного ножа (рис. 6: 6 ), обломанный наконечник стрелы (рис. 6: 1 ), а также отдельные кости (заготовки) со следами обработки (сколы, соскабливания, лощения и т. п.). Данные изделия имеют параллели в ранних слоях дьяковских памятников Подмосковья и датируются исследователями преимущественно V–III, кон. II – I в. до н. э. (проколки ( Кренке , 2011. С. 46–47, 55. Рис. 82; 106); рукоять (Там же. С. 49. Рис. 86); скобели (Там же. С. 49–50. Рис. 88)). Найденный костяной гарпун по типологии К. А. Смирнова относится к типу однозубых, отделу отделяющихся, с муфтой для крепления ( Смирнов , 1974. С. 35. Табл. II: 11 ). Такой же гарпун обнаружен на одном из ближайших памятников Старицкого Поволжья городище Дулёво (Козлово) ( Исланова , 2002б. С. 518. Рис. 11: 5 ).

Рис. 6. Костяные изделия раннего железного века из раскопа 1 (2023 г.) городища Игутьево 1

1 – наконечник стрелы; 2 – гарпун; 3 – предмет неизвестного назначения; 4, 5 – проколки; 6 – рукоять костяного ножа; 7 – скобель

На Ростиславльском городище подобный предмет зафиксирован в постройке, датируемой серединой I тыс. до н. э. ( Тавлинцева и др ., 2020. С. 83. Рис. 7: 2 ). Наконечник стрелы с круглым в диаметре черешком имеет аналогию в древностях днепро-двинской культуры ( Шмидт , 1992. С. 159. Табл. 1: 24 ).

Отдельно следует отметить костяной предмет (рис. 6: 3 ), прямых аналогий которому на дьяковских памятниках обнаружено не было. Похожее изделие с городища Новые Батеки днепро-двинской культуры (правда, без скошенного края, но схожей формы, с аналогично оформленной верхней частью и также тщательно заполированный как с внутренней, так и с внешней стороны) опубликовал

Е. А. Шмидт ( Шмидт , 1992. С. 166. Табл. 8: 24 ), назвав его пронизкой. В материалах Дьякова городища похожая обработанная трубчатая кость со скошенным краем и отверстием сбоку (но без оформленной головки) обозначена как свистулька ( Кренке , 2011. С. 370. Рис. 72).

Интересна находка глиняного грузика (рис. 3: 4 ), аналогий которому в известной типологии грузиков «дьякова типа» К. А. Смирнова не найдено. По форме грузик напоминает глиняный сосуд. Такие грузики в форме сосудов весьма разнообразны и многочисленны на памятниках милоградской культуры и являются одним из характерных ее признаков. Наш грузик по своей форме и орнаментации имеет прямые аналогии в материалах, опубликованных О. Н. Мельников-ской и М. И. Лошенковым ( Мельниковская , 1967. С. Рис. 54: 30, 34, 35 ; Лошен-ков , 2011. Рис. 81; 82). Бытование таких грузиков относится исследователями ко всему времени существования милоградской культуры – VI–I вв. до н. э. Грузик в форме сосуда, относящийся к милоградской культуре, на Верхней Волге был найден на городище Отмичи ( Исланова , 2008. С. 26-27. Рис. 83: 6): правда, он несколько иной формы, но со схожей орнаментацией. Следует отметить, что на городище Игутьево 1 пока не было обнаружено грузиков «дьякова типа».

Из изделий цветного металла найдено бронзовое колечко (рис. 3: 1 ) (такие же обнаружены на ближайшем городище Крестцы), которое на Дьяковом городище датируют периодом конца II – I в. до н. э. ( Кренке , 2011. С. 58. Рис. 140).

Наибольший интерес представляет находка биметаллической булавки с ажурным листовидным навершием подгорцевского стиля (рис. 3: 7 ). Данный вид украшений встречается на памятниках раннего железного века от Западной Двины до верховьев Десны, Оки и Дона, т. е. к югу и юго-западу от региона Верхневолжья и ареала дьяковской культуры. Исследователи датируют эти предметы IV–III вв. до н. э. ( Столяров , 2013; Шпилев , 2018).

По типологии А. А. Чубура нашу булавку можно отнести к верхнеокскому типу (тип 1). Практически аналогичный предмет был найден на городище верхнеокской культуры Николо-Ленивец в Калужской области ( Чубур , 2012. С. 121. Рис. 2: 5 ).

На территории Тверской области булавка с ажурным листовидным наверши-ем была найдена однажды, в 1924 г. при раскопках Ермоловского городища, находящегося на участке т. н. Ржевского Поволжья (расположено в 73 км к юго-западу от городища Игутьево 1 выше по течению Волги) ( Шульц , 1926. С. 180). Материалы этих раскопок ввела в научный оборот И. В. Исланова, опубликовав и проанализировав сохранившиеся архивные материалы в сопоставлении с современными разведочными исследованиями ( Исланова , 2018. С. 288–293). Коллекция находок не сохранилась (погибла во время Великой Отечественной войны), в том числе и булавка. Таким образом, экземпляр с городища Игутьево 1 является вторым найденным на Верхней Волге.

Весьма представительна остеологическая коллекция (более 1200 определяемых до вида фрагментов) из раскопа 2023 г., представленная костями как домашних, так и диких животных2.

Итак, предварительные результаты изучения городища Игутьево 1 выглядят следующим образом. Наиболее активный период жизнедеятельности городища относится к раннедьяковскому времени (вторая половина I тыс. до н. э.), хотя отдельные предметы указывают также на позднедьяковский период. Оборонительные укрепления, выявленные на площадке городища (вал и остатки частокола вдоль края площадки), представляют собой начальный период строительной истории данного памятника и имеют аналогии на широкой территории раннедьяковской культуры. Обращает на себя внимание наличие находок, не характерных для раннедьяковской культуры (при этом специфически «дьяковские», например грузики, пока не найдены). Они демонстрируют широкую географию связей населения городища Игутьево 1 во второй половине I тыс. до н. э. Вещи могли появиться на городище, скорее всего, в результате обмена. Однако не исключена вероятность миграции каких-то групп населения с территорий Верхнего Поднепровья или Верхнего Поочья примерно в V–III вв. до н. э. Подобное предположение в свое время выдвигала И. В. Исланова ( Исланова , 2008. С. 49). Наиболее яркие находки из раскопа (фрагмент браслета «латенского стиля», булавка с ажурным листовидным навершием, грузик милоградского типа) могут быть тому подтверждением.

Представленные материалы делают актуальным продолжение раскопок городища Игутьево 1 для изучения культурных особенностей населения Тверского Поволжья в раннем железном веке и сохранения памятника от масштабных в последние годы разрушительных действий «черных копателей».