Новые образы образования: социально-философские основания

Истомина О. Б. Новые образы образования: социально-философские основания // Вестник Бурятского государственного университета. Философия. 2022. Вып. 1. С. 3‒11.

Введение. Постмодернистские стратегии и продиктованные ими типы рациональности не теряют довлеющего эффекта на социальные институты. Институт образования является своего рода маркером социальных изменений, которые наиболее заметны именно на примере института образования в силу большой вовлеченности населения в образовательный процесс: динамика очевидна как в школьном образовании детей (в который, без сомнения, включена вся семья, формирующая мнение о состоянии системы образования, ее проблемах и качестве услуг), так и в профессиональном переобучении, повышении квалификации взрослых, в секторе дополнительного образования. Трансформации в структуре общества, формирование и укоренение культуры потребления, изменения мировоззрения и образа жизни населения детерминировали смену образовательной парадигмы, подходов и методов обучения, изменили целевые установки, требования и содержательное наполнение учебного процесса на всех уровнях подготовки. Иными словами, сформированы новые образы образования.

Закономерно образы современного образования базируются на общих типах рациональности текущей эпохи постмодерна: макдональдизации, играизации, постфордизме. Эффективность, калькулируемость, предсказуемость как базовые позиции постмодернистской реальности, а также ориентация на изготовление индивидуализированного продукта укоренились как в рамках дополнительных образовательных проектов, так и, что более значимо, на иных уровнях современной образовательной системы. Поверхностность, соответствие формальным требованиям и атрибутам успешности отличают сегодня не только индивидуальные жизненные стратегии, но и характеризуют масштабные социальные институты, в значительной степени институт образования.

Принципы потребления в системе образования. Общезначимые проявления культуры потребления сформировали потребительское отношение и к образовательному процессу, его результатам. Внедрение в семантическое поле дефиниции значения «услуга» является ярким доказательством изменений отношения не только к самому процессу, но и к профессиональному сообществу, обеспечивающему этот процесс. Девальвация образования в силу его массовой доступности и низкие доходы педагогической профессии усугубили разрастание употребимости в отношении образования значения «услуга», наделяя его негативной коннотацией, принижая роль педагога в социализации детских коллективов и взрослого населения.

Эффект потребления бытовых услуг продиктовал перенесение маркетинговых принципов на образовательную среду. Экономические показатели эффективности сознательно и бессознательно перенесены на сферу образовательных услуг. Принцип «минимальные затраты — максимальная выгода» в обществе потребления распространяется на ожидания от реализации заказа на образование. Искаженные представления о качестве услуги обусловили изменения в ожиданиях населения, в том числе и детско-подростковых коллективов в отношении затрат ресурсов и результативности проведенного в образовательном учреждении времени.

Динамика социальных ожиданий связана, в первую очередь, с «перекладыванием» функций (так называемый «профессиоцентризм» [4]), смещением социальных ролей, готовностью/неготовностью субъектов вкладываться в образовательный процесс. По мнению родительского сообщества, воспитательные функции должны выполняться профессионалом, т. е. воспитателем, учителем, наставником, кем угодно, только не семьей. Кризисные состояния института семьи, разрушение традиционных ценностей, социально-экономическая нестабильность современного российского общества во многом объясняют данные трансформации. Во-вторых, ориентирование на принципы иррациональной рациональности постмодернистской культуры действительным образом изменило подходы к обучению и формам контроля образовательных результатов.

Эффективность и калькулируемость в системе образования. Эффективность по принципу «минимальные затраты — максимальная выгода» затронула не только построение управленческой структуры (внедрение модели подушевого финансирования образовательного учреждения), но технологии предоставления образовательного продукта (распространение дистанционных образовательных технологий, несмотря на техническую неготовность провинциальных депрессивных регионов в полной мере дистанционно осуществлять учебный процесс), а также систему проверки результатов учебного процесса.

Мониторинговая система оценки качества образовательных услуг построена на контроле количественных, калькулируемых параметров образовательной организации. Очевидно, что укоренившаяся постмодернистская парадигма подменила понятия «качество» и «количество». Эффективность ориентирована на снижение затрат и ускорение желаемого, пусть и формального результата. Содержательные изменения продиктованы требованием времени считать качественными (т. е. ожидаемыми, полезными, содержательно и смыслово наполненными) те услуги, которые предоставлены в короткий период, исключив значительные временные и финансовые затраты.

Калькулируемость и эффективность как базовые позиции рациональности современности в большей степени отразились на средствах оценки качества подготовки обучающихся: внедрение тестовых форм контроля и(или) оценочных средств с доминированием закрытых вопросов для проверки текущей успеваемости, в том числе промежуточной и даже итоговой оценки школьной подготовки. Тестовый формат контроля текущей и промежуточной аттестации дисциплин был рекомендован и в высшей школе, в том числе и в сугубо гуманитарных сферах подготовки. В качестве аргументации выступали и выступают сегодня эффективность, контроль, калькулируемость маккультуры [9]: скорость замеров, снижение энергозатрат и временных потерь для оценки качества подготовки, обезличенность и снижение влияния человеческого фактора. К «добровольному» переходу на закрытые тестовые формы проверки подтолкнули независимые контрольные мероприятия, необходимые для выполнения аккредитационных требований, предъявляемых Росакредагентством, внедренные fepo.i-exam. «Добровольность» перехода обусловлена желанием преподавательского состава снизить стрессовые реакции студентов при прохождении диагностического тестирования за счет адаптации к форме и уровню сложности в результате регулярной промежуточной проверки через данную и аналоговые системы и программы.

В школьной программе чрезмерная популярность и частота применения тестового контроля еще более обусловлены и «оправданы» педагогическим сообществом в связи с необходимостью сдачи Единого государственного экзамена. Таким образом, педагог готовит свою аудиторию к независимому тестовому контролю, который должен стать привычным, с заранее определенным уровнем сложности и максимально бесстрессовым для обучающегося в силу массового внедрения подобных форм контроля текущей успеваемости.

Кроме того, эффективность и калькулируемость рынка образовательных услуг характеризуются перенасыщенностью краткосрочными программами освоения нового вида деятельности или расширения уже сформированных компетен- ций. Изменения коснулись не только форм дополнительного образования, но и системы формальных отношений, установленных и регулируемых федеральным законодательством. К примеру, нижняя граница трудоемкости курсов повышения квалификации педагогов сокращена с 36 до 16 часов и допускает половину трудоемкости курса определить как самостоятельную работу слушателей. При этом регулярность подобных форм повышения квалификационных позиций участилась. Постмодернистские установки эффективности «кратко, но часто» в полной мере действуют в образовательном пространстве, при этом позиция «кратко» зачастую в реальных условиях текущей действительности выливается в «поверхностно», «формально», «необременительно», «бессодержательно», но соответствует формальным требованиям квалификационного перечня. Временные характеристики в действительности получили примат над содержательными позициями образовательного процесса. Не вызывает сомнения, что «временные затраты предоставляемых товаров и услуг являются в постмодернити уже маркерами качественного состояния, а не количественного, как это было ранее» [7, с. 50].

Требования эффективности стремительно распространили дистанционные формы обучения. Их популярность сменилась необходимостью в период обострения санитарно-эпидемической обстановки в мире и была вынужденно поддержана ограничительными мерами в период пандемии. Уже сформированный опыт сокращения издержек для образовательного учреждения в организации части учебного процесса с применением дистанционных технологий (видеоконференций, видеозаписей теоретической/лекционной части занятия) объясняет выбор в сторону расширения объема и функций дистанционных технологий в образовательном процессе. Представляется, что даже в условиях стабилизации санитарно-эпидемической обстановки в мире дистанционные технологии не изменят долевого присутствия в учебном процессе, особенно в системе среднего профессионального и высшего образования, например, на заочной форме обучения, на программах магистратуры, аспирантуры и дополнительного профессионального образования.

Не вызывает сомнения, постмодернистские типы рациональности не только изменили формы образовательного процесса, но и повлияли на сущностные характеристики понимания его предназначения и целей. Низведение образования до понимания услуги негативно сказалось на понимании его ценности и понимании роли педагога в социальных средах, потребовало от педагогического сообщества поиска и внедрения законов рыночной экономики, законов маркетинга в образовании. Рыночные механизмы в поле образовательных услуг предполагают привлечение механизмов маркетинговых коммуникаций и максимализации предлагаемых вариантов образовательного маршрута.

Рыночные механизмы и маркетинговые коммуникации в образовании. Рыночная привлекательность образовательных учреждений во многом определяется результатами мониторингов, количественных показателей успешности, рейтинговыми показателями на рынке предоставляемых услуг: численность контингента обучающихся и штата педагогического коллектива, его квалификационные показатели, результаты проверочных работ обучающихся, результаты трейсинга выпускников [8]. Важность численности контингента обучающихся объясняется выбранной подушевой моделью финансирования. В связи с этим материально-тех- ническое обеспечение образовательной организации зависит не от результативности учебного процесса, а от количественных показателей контингента обучающихся. Выбранная модель определяет преимущественные позиции городских крупных образовательных учреждений перед сельскими малокомплектными. Очевидно, что выбранная модель финансирования в образовании усиливает социальные последствия неравенства центральных и периферийных регионов, а значит, и образовательных организаций в этих регионах. Более очевидно эта разность проявляется именно в материально-техническом оснащении, в финансировании и даже в обеспечении заработного фонда организаций.

К числу же объективных преимуществ образовательного учреждения можно отнести квалификационный потенциал педагогического коллектива, а также наличие и разнообразие дополнительных развивающих и воспитательных услуг, направленных на социализацию обучающихся.

Разнообразие предоставляемого развивающего контента выполняет рекламные функции, роль которых возрастает в условиях девальвации образования в целом. Кружковая, факультативная работа во многом является главным маркером успешности и социальной привлекательности учреждения: родители и ученики как главные участники образовательного процесса (вернее было бы сказать, заказчики образовательных услуг) ориентируются на формирование общекультурных компетенций и практических навыков, способствующих личностному становлению и развитию.

Знаниевые ресурсы традиционной системы образования исчерпали себя. Стремительное устаревание знаний девальвирует традиционные подходы, методические приемы, по привычке транслируемые педагогическим сообществом в детских коллективах, переставших нуждаться в передаче устаревающих в процессе обучения сведений. На фоне дискредитации педагогического труда низкими доходами, «кадровым голодом» в образовании, потребительским отношением общества к образовательным «услугам», разрастанием нагрузки, обесцениванием учебно-воспитательного процесса формальной отчетностью, доминированием отчетного документооборота над действительными образовательными результатами и развитием реальной успешности детей и подростков все более очевидны кризис российской системы образования, распад нормативного образа образования.

Социально-экономическая нестабильность в совокупности с довлением иррациональной рациональности постмодернити укореняют деструктивные процессы в образовательной системе, проявляющиеся в снижении качества подготовки нового поколения, в снижении самостоятельности и критичности мышления, навыков аналитической работы, утраты навыков устного и письменного выражения мысли.

Симулякры современного образования. Симулякры общества потребления находят различные формы выражения, их произвольность не имеет ограничений. Их поливариативность объясняется многообразием «проекций имитации модернизации общества в целом» [5, с. 40].

Прежде всего симулякром является низведение образования до уровня услуги. Данными деструкциями в дефинировании системы образования обусловлены:

• -    менеджеризм системы образования;

• -    внедрение рыночных механизмов и маркетинговых технологий;

• -    применение и укоренение для оценки качества формальных количественных показателей и рейтинговых значений (которые нередко выполняют сугубо символические функции, не подтверждаются реальными оценками инновационных составляющих образовательного пространства);

• -    примат тестового контроля усвоенных компетенций всех уровней, включая внешние мониторинговые федеральные оценки;

• -    цифровизация образовательного пространства, исключающая непосредственный доверительный диалог между педагогом и учащимися;

• -    дегуманизация образовательного пространства;

• -    девальвация образования, что приводит к распространению эффекта накопления не знаний, а документов, подтверждающих их возможное наличие (на рынке труда более конкурентоспособны лица, имеющие два и более дипломов о среднем и высшем образовании);

• -    расширение рынка «серых» специалистов, что подтверждают результаты социологических опросов Левада-Центра (только 32% опрошенных студентов высших учебных заведений обнаруживали в своем окружении интерес к учебному процессу, в то время как 56% видели конечной целью получение диплома [5, с. 213];

• -    плюральность безразличности обучающихся к учебному материалу;

• -    краткосрочность жизненных планов и «размывание» их связи с институтом образования;

• -    диффузный характер социального взаимодействия, который из образовательного пространства мигрирует в иные социальные сферы.

В профессиональном сообществе в системе оценки квалификационных показателей и аттестации педагогов также немало симулякров. Оценка деятельности педагога осуществляется на основе все тех же обезличенных количественных замеров, демонстрирующих число посещенных программ повышения квалификации, уровень публикационной активности, прежде всего в международных базах данных, уровень цитирования и т. п.

По сути, данные социальные феномены и их содержание доказывают, что современная система образования не столько продуцирует знания, сколько производит симулякры знаний [6]. Апеллируя к терминологии Ж. Бодрийяра, производит симулякры третьего типа, т. е. имитирует то, чего нет [1]. Иными словами, экзистенциальная мультисубъектная реальность постмодернистского мировоззрения проявляется в «гиперреальности» ее симулякров [3].

В целом девальвация традиционных образов образования определила смену парадигмы, ее движения в сторону перманентного обучения и повышения квалификации и распространения во всех возрастных контингентах модели обучения «образование длиною и шириною в жизнь». Принципы данной модели могут быть успешно реализованы в рамках экзистенциально-персоналистской парадигмы.

Действие экзистенциально-персоналистской парадигмы проявляется в таких социальных явлениях, как функционирование системно-деятельностного подхода, актуализация эвристических методов обучения, повышение роли самостоятельного учебного поиска. Перманентность обучения является вынужденной мерой нарастания темпов сменяемости информации, ее устаревания. Интерес в условиях диффузности социального взаимодействия, в том числе в образовательном пространстве, а также плюральности безразличности обучающихся можно обеспечить выбором индивидуального маршрута в образовательной траектории.

Очевидно, что роль познающего субъекта в его профессиональной и социальной востребованности возрастает и становится доминантой в интерактивном обновлении знаний.

В рамках экзистенциально-персоналистской парадигмы предусмотрено не только обеспечение значительного объема самостоятельного познания, но и «способность определять индивидуальную траекторию обучения, готовность выстраивать образовательный маршрут и формирование нового типа взаимодействий педагога и обучающегося в учебном процессе (педагог — наставник, партнер в эгалитарных отношениях)» [2, с. 256].

Не вызывает сомнения, что возможности действующей парадигмы могут быть реализованы при соблюдении условия открытости системы образования , доступности всех ресурсов образовательной организации в регулярном электронном доступе.

Наличие электронной информационно-образовательной среды, ее доступность и функциональность являются сегодня маркером лидерства или аутсайдер-ства образовательного учреждения в региональной структуре. Выбор индивидуального маршрута и доступность электронной информационно-образовательной среды разнятся в центральных и отдаленных регионах. В периферийных депрессивных территориях данный выбор чаще затруднен по ряду причин, среди которых формальность в выполнении федеральных требований со стороны образовательного учреждения, низкая мотивация и апатичность респондентов. Кроме того, разность в доступности усиливается ввиду дифференциации социально-экономических условий функционирования учреждения и материально-технического обеспечения реципиентов образовательного контента, оснащенности рабочего места обучающегося в образовательной организации и дома.

Важно понимать, что воплощенная в полной мере методология экзистенциально-персоналистской парадигмы снижает негативное довление иррациональности современной социальной реальности за счет широкой амплитуды креативных выражений и социально-педагогических мероприятий. Дефекты ее реализации затрудняют успех социализации обучающихся.

Заключение. Не вызывает сомнения, что институт образования проецирует характер социальных процессов, отражает вектор социальной динамики: иррациональные постмодернистские мировоззренческие установки определили распад традиционной стабильности и нормативного образа образования.

Новые образы носят амбивалентный характер, который проявляется в укоренении принципов потребления в системе образования, ее менеджеризме, внедрении рыночных механизмов, распространении формальных количественных показателей и рейтинговых значений для оценки качества, дегуманизация образовательного пространства и девальвации образования. Тем не менее негативные проявления компенсируются действием экзистенциально-персоналистской парадигмы, делегирующей ответственность за результат обучения на познающего субъекта и актуализацию эвристических методов обучения.