Новые образы социальной реальности в цифровую эпоху

Введение . Долгое время человеческие социумы существовали как родственные группы охотников и собирателей, пока переход к земледелию и скотоводству не позволил расширить возможности формирования первичных и вторичных социальных групп. Появилась социальная память в форме ритуалов и усложнения языка, что обеспечило формирование родоплеменных общностей и даже племенных союзов. Но понадобилась письменность, чтобы родоплеменные союзы превратились в первые государства: при помощи письменности появилась возможность осуществлять коммуникацию практически на любых расстояниях и не в режиме реального времени. Из множества рассказов, циркулирующих естественным образом – из уст в уста, остался один, который был записан и воспроизводился в любом месте и в любое время при наличии грамотных читателей и терпеливых слушателей.

Постепенно после возникновения письменности появилась возможность записать законы, которые действовали вместо приказов и стабилизировали социальную реальность, делая поступки людей значительно более предсказуемыми. Однако изустное общение все еще занимало важнейшее место в общественной жизни – все социальные, политико-правовые и хозяйственно-экономические институты опирались на взаимодополнение и взаимодействие непосредственного общения и общения институционализированного, где главными институтами оказались семья (родство), государство (власть), церковь (религия), образование и т. п. Границы самых великих империй древности и Средневековья, будь то Римская империя или Великая империя монголов, были физическими и социальными пределами возможностей коммуникации между социальными образованиями их частей, а их распад обычно определялся невозможностью поддерживать прежний уровень коммуникации. Наступление эпохи модерна стало возможным благодаря новым научным открытиям и техническим изобретениям, позволившим преодолеть пространственно-временные ограничения. Основанные на энергии воды и пара средства передвижения, книгопечатание, СМИ, электроэнергия снизили зависимость социума от непосредственного общения между его членами еще на порядок. Выстроились новые иерархии, были преобразованы все значимые социальные институты, родилась новая культура, вышла на авансцену масса, не являющаяся толпой.

Влияние Интернета на социальную реальность . Интернет – это не просто еще одна победа над пространством и временем, это полное уничтожение препятствий и ограничений, выступавших таковыми в прежних естественных и искусственных системах коммуникации. И, конечно, Интернет – это еще одна система, следовательно, возникающие перед его создателями и эксплуатантами проблемы носят системный характер. С самого начала четко обозначились проблемы координации функций, появляющиеся в сетях, которые строятся горизонтально. Данные сложности не существуют в иерархических системах, где распределение функций между элементами обусловлено их субординацией или общим подчинением третьему, вышестоящему и обеспечиваемому вертикальным распределением власти и ресурсов. Совсем не так дело обстоит в системах-сетях, где принцип субординации заменяется принципом координации, а координация функций требуется для концентрации ресурсов, необходимых для достижения целей в соответствии с поставленными задачами.

Названное отличие стало причиной того, что иерархические системы тяготели к распространению своей власти на системы сетевые. В социальном плане это проявляется в том, что общественные системы, построенные по иерархическому принципу, т. е. основанные на отношении власти подчинения, стремятся подчинить себе находящиеся рядом сетевые сообщества, поставить их под свой контроль. Как правило, уязвимость сетевых систем связана с их неспособностью концентрировать ресурсы, потому что для этого нужна централизация, т. е. иерархия, которой у них нет в принципе. Единственный способ выживания для сетей – превращение в такие же системы или иерархии. Так, в истории возникновение государства на какой-либо территории ставило соседей, живших прежде, как и все, родоплеменным строем, перед выбором – подчиниться вновь появившемуся государству или сформировать свое государство, например, на собственной этнической, лингвистической или конфессиональной основе.

Интернет высветил проблему соотношения принципов субординации и координации в неожиданном аспекте. Как отмечает М. Кастельс, «сети главным образом являлись “заповедником” частной жизни, в то время как централизованные иерархические структуры были “вотчиной” власти и производства. Однако теперь, с внедрением компьютерных информационных и коммуникационных технологий (и, в частности, Интернета), сетям предоставляется возможность продемонстрировать присущую им гибкость и адаптируемость и тем самым подтвердить свою эволюционную сущность» (2004: 14). Но в отличие от социальных систем технологии, на основе которых создан и функционирует Интернет, позволяют решать названные проблемы, координировать цели и задачи, управлять комплексно.

М. Кастельс убежден в том, что Интернет демонстрирует и необходимую гибкость в выполнении задач, и требуемое качество. Более того, секрет этой эффективности заключается в децентрализации управления глобальной сетью, которая не препятствует ни персональному стремлению самовыразиться, ни глобальности той коммуникационной горизонтальной структуры, которая лежит в ее основе. Все это приводит М. Кастельса к мысли, что Интернет есть высшая организационная форма человеческой активности. Ее появлению предшествовали развитие новых методов управления экономикой и производством, формирование глобального капитала, а также распространение ценностей свободы и демократии.

Вряд ли Интернет смог бы возникнуть без процесса глобализации. Только она позволила распространиться единым технологическим стандартам, которые превратили эту сеть в межнациональную, межгосударственную и даже межцивилизационную. Однако вопрос о реальности, возникшей благодаря цифровизации и Интернету, следует рассмотреть отдельно. Сегодня еще многие склонны полагать, что всякая реальность помимо единой существующей – это скорее метафора. На самом деле, средства и методы теоретической философии позволяют оперировать понятием реальности во множественном числе. Еще в начале ХХ в. построение региональных онтологий привело к различению понятий физической, биологической, исторической, языковой реальности. Но наиболее интересно с точки зрения интересующей нас проблемы понятие виртуальной реальности, которое и появилось в философии благодаря осмыслению процессов компьютеризации человеческой деятельности и цифровизации знания.

Рождение виртуальной реальности . Понятие виртуальной реальности происходит от латинского слова virtualis, что может быть переведено как «возможный» или «способный». Другими словами, под виртуальным понимается то, что не существует буквально, но содержится как возможность и может быть помыслено так же, как существующее. Онтологический план этого понятия позволяет ответить на вопрос о том, существует ли этот объект, наделен ли он неким бытийным началом, имеет ли «предрасположенность» к возникновению. Или его следует рассматривать как некую конструкцию того, что не существует, но вводится для объяснения связи между объектами, которые реально существуют. Неслучайно понятие «виртуальный» оказалось востребовано в теоретической физике микромира.

Виртуальные частицы вписаны в теоретические конструкции физиков таким образом, что они и существуют, и не существуют одновременно. Как отмечает О.И. Немыкина, виртуальные частицы определяются через свойства, присущие им только в ансамбле с частицами реальными (2013). Действительно, этим частицам приписываются те же квантовые числа, но для них не выполняются важнейшие физические принципы, например закон сохранения энергии или соотношение между импульсом, массой и энергией. Они даже способны переносить взаимодействие, превращающее одни реальные частицы в другие (Микешина, Опенков, 1997: 29). Нет сомнения в том, что опыт введения понятия «виртуальный» в физике повлиял на употребление данного термина для характеристики тех образов, моделей и смыслов, которые рождаются в результате применения информационно-компьютерных технологий.

Первый опыт философского осмысления создаваемой с помощью компьютеров «второй» реальности был связан с развитием видеоигр и касался способности технических устройств имитировать целостный образ внешнего мира, неотличимый от действительного. Этот опыт отсылал к древней традиции воспоминания о сновидениях, дававших представления об «удвоении» мира, которое пытались объяснить и как свойство самого мира, и как способность сознания создавать, видеть, воспринимать образы, удивительно его напоминающие. Неспособность сознания различать сон и реальность на уровне ощущений легла в основу издревле существующих и играющих важную роль в зарождении ранних форм культуры и религии практик «общения» с душами умерших и других обитателей подземного царства.

Цифровизация, виртуальность и культура . Несмотря на все возникшие впоследствии социальные, культурные и конфессиональные запреты на подобные практики, их следы не исчезли. Как доказали основоположники психоанализа З. Фрейд и К.Г. Юнг, отголоски магического опыта оказались глубоко спрятаны в архетипах как индивидуального бессознательного (Фрейд, 1992: 119–121), так и коллективного (Юнг, 1991: 47). На первый взгляд, представляется, что цифровизация, как и порожденная ею цифровая реальность, менее всего зависит от психоэмоциональной компоненты внутреннего мира человека. При этом даже самые простые примеры показывают, что если проникновение компьютеров в политику и экономику, культуру и повседневность рождает особую реальность, то эта реальность не только осознается, но и переживается, ощущается и воспринимается, в том числе на подсознательном уровне. В дальнейшем можно будет говорить о проблемах и успехах адаптации к этой новой реальности. Здесь в полной мере проявится психологическая составляющая, апеллирующая и к сознательному, и к бессознательному, причем как на индивидуальном уровне, так и на коллективном.

Сегодня компьютеры позволили вырваться наружу эмоциям, которые хранились в генетической и культурной памяти. Но на онтологическим уровне виртуальная реальность – реальность иллюзорная. Неслучайно С.С. Хоружий нашел неожиданный синоним, отражающий, с его точки зрения, сущность понятия виртуальной реальности. Это синоним – «недород», который российский философ противопоставляет понятию рода: «Виртуальная реальность, виртуальные явления характеризуются всегда неким частичным или недовоплощенным существованием, характеризуются недостатком, отсутствием тех или иных сущностных черт явлений обычной эмпирической реальности. Им присуще неполное, умаленное наличествование, не достигающее устойчивого и пребывающего, самоподдерживающегося наличия и присутствия» (1997: 54).

Однако виртуальная реальность, даже не обладая всем комплексом качеств реальности обычной, демонстрирует некоторые иные качества, которые также важны. Само понятие реальности генетически связано с миром, внешним по отношению к сознанию и, как следствие, независимым от него. Виртуальная реальность обладает хотя и не полной, но все же частичной независимостью от сознания. Эта независимость появляется и проявляется не с самого начала, т. е. не с момента рождения виртуальной реальности. Однако затем она становится независимой от постороннего вмешательства по крайней мере в силу технических параметров, заложенных при ее генерации и определяющих ее последующую эволюцию. Таким образом, виртуальная реальность – это реальность сознания или реальность искусственного интеллекта, которая подчиняется не воле или решениям владельца сознания. Ее онтология и эпистемология описываются в философских категориях возможности и действительности.

В теоретико-концептуальном плане виртуальная реальность определяется через понятие взаимодействия, причем речь идет о взаимодействии гетерогенных процессов и явлений, между которыми устанавливаются специфические отношения, например отношение порождения (эмер-джентности) или взаимной обусловленности (прямой и обратной связи). H.А. Носов отмечает: «Объекты виртуального уровня порождаются объектами нижележащего уровня, но, несмотря на свой статус порожденных, взаимодействуют с объектами порождающей реальности как онтологически равноправные. Совокупность виртуальных объектов относительно порождающей реальности и образует виртуальную реальность»1. Актуальное существование виртуальных объектов зависит от процессов, происходящих в той реальности, которая лежит в основе виртуальной и которую иногда называют константной. Данные процессы их генерируют, но с прекращением генерации виртуальные объекты исчезают, как исчезает изображение на экране телевизора после отключения от электрической сети. Достоинством этой реальности является возможность заложить на этапе проектирования изменение таких ее фундаментальных свойств, как, например, метрика пространства и времени, скорость протекания естественных процессов, необратимость времени и т. п.

Однако цифровая реальность вовсе не обязательно должна описываться как виртуальная, хотя она по природе всегда виртуальна. Сам термин позволяет подчеркивать те свойства цифровой реальности, которые изучаются в виртуалистике: конструктивность в соответствии с неким планом и стремлением получить на выходе объект с определенными параметрами. Но скорее в случае с цифровой реальностью речь идет о спонтанном процессе, когда реальность формируется независимо от какого бы то ни было замысла, а как результат когерентного использования компьютеров и иных цифровых электронных устройств.

Исходя из всего сказанного, цифровая реальность – это понятие, при помощи которого осмысливается картина управленческой активности и хозяйственно-экономической деятельности по внедрению компьютерных технологий как на микро-, так и на макроуровнях. В соответствии с принципами системно-структурного, структурно-функционального и системно-институционального анализа, доминирующими уровнями строения цифровой реальности являются информационно-коммуникативный, управленческо-экономический, политико-правовой и социокультурный, а также аспект обеспечения безопасности.

Так, среди наиболее значимых тенденций в области цифровизации экономики, государственного управления и общественной жизни2 выделяются следующие. В сфере экономики – осознание того, что цифровые активы могут рассматриваться как конкурентное преимущество, а также как источник ужесточения конкуренции. В результате бурного развития компании, активно внедряющие цифровые технологии на рынке и в производстве, оказываются в ситуации, описываемой принципом «победитель получает все». Имеется в виду ситуация, когда конкурентная борьба может начаться стремительно и столь же стремительно завершиться, – именно такой темп задают цифровые технологии.

Еще один важный отличительный признак цифровой экономики, а значит, и всей цифровой реальности состоит в том, что роль посредников, без которых производитель не встретился бы с потребителем, а покупатель не нашел бы продавца, начинают играть цифровые платформы. Э. Тоффлер и Х. Тоффлер обращают внимание на то, что экономика потребления настолько срослась с экономикой производства, что превратилась в единое целое даже на персональном уровне. На смену двум главным действующим лицам экономической статистики и социальной реальности – потребителю и производителю – пришел протребитель, или просьюмер (англ. рrosumer происходит от professional либо producer + consumer), представляющий собой их соединение в одном лице (Тоффлер, Тоффлер, 2008: 222–223).

Администрирование и стихийность развития цифровой реальности . В области взаимодействия государства и общества цифровая реальность развивается стихийно и за первым слоем цифровой реальности появляется второй. Основные направления этого развития распределяются по главным социальным институтам, прежде всего в сфере внимания оказываются институты образования и науки. Здесь наиболее актуальной становится задача адаптации системы образования к цифровым технологиям, включающая соответствующую модернизацию ее инфраструктуры, финансирование исследований самого процесса цифровизации и согласования с остальными процессами управления обществом. Ключевой проблемой этого направления работы является подготовка и переподготовка кадров для управления обществом, погруженным во взаимодействие с цифровой реальностью. Авторы отчета компании McKinsey выделяют следующие тенденции в области цифровизации, имеющие наибольшую важность для государства¹.

Во-первых, расширяет свое влияние тенденция «предоставления государственных услуг в цифровом формате по умолчанию». Этот процесс приводит к глубоким трансформациям административного пространства, превращая его в изоморфное и децентрированное. Если прежде получить справку или поменять паспорт можно было только в одном-единственном учреждении по месту прописки, жительства или работы, то теперь любая точка цифрового обслуживания, сегодня называемая МФЦ (многофункциональным центром), может выдавать любые справки, имея тот же набор информации, что и другие.

Во-вторых, все больший эффект обеспечивает «перевод внутренних процессов и межведомственных взаимодействий в полностью цифровой формат». Авторы приводят пример с автоматической передачей информации о рождении ребенка из родильного дома в различные государственные службы контроля, такие как ЗАГС, Федеральная налоговая служба, центры социального обслуживания населения и муниципальные органы образования и социальной защиты.

В-третьих, это всегда существовавшая, но благодаря цифровизации усилившаяся многократно «обратная связь с государственными и социальными службами». Действительно, сложная и отнимающая много времени процедура записи на прием, подачи заявления и еще более длительное ожидание его рассмотрения оказывались барьером, существенно сокращавшим количество обращений в органы государственного и муниципального управления. Цифровизация превратила процедуру обращения в обычное изложение вопросов и претензий в письменном виде с последующей отправкой по электронной почте. Гражданам остается только дождаться ответа, который также будет получен в онлайн-формате, потому что придет на электронную почту. При этом управленцы могут использовать все виды электронной связи для оперативных опросов, как массовых, так и индивидуальных, для того чтобы узнать мнение по любому вопросу, получить оценку качества услуги и т. п.

В-четвертых, начинается сбор большого массива информации, обработка и анализ которого создают качественно иные условия для управленческих структур разного уровня. Подобное происходит в области генетических исследований, ставших причиной появления прецизионной (персонализированной) медицины благодаря сбору и обработке геномных данных миллионов пациентов. Управление большими массами людей на основе возможности оперирования персональной информацией каждого – невообразимая прежде перспектива эволюции функций и потенциала государства как социального института.

Последний слой цифровой реальности – цифровые структуры, обеспечивающие безопасность этой реальности и, конечно, самих индивидов, а также социума, членами которого они являются. Главная угроза современному обществу и его членам от процесса цифровизации исходит от возможности использования инфокоммуникативных технологий для вмешательства в жизнь человека и общества как в целях нанесения им ущерба, так и без такой цели, но с последствиями, которые в лучшем случае можно оценить как нежелательные. И первые, и вторые необходимо эффективно предотвращать, минимизируя вред, наносимый обществу. К числу негативных воздействий на общество от действий, совершаемых с применением цифровых технологий, следует отнести вмешательство во внутренние дела суверенного государства, нарушение общественного порядка, разжигание межнациональной, межрасовой и межконфессиональной вражды, пропаганду расистских и ксенофобских идей или теорий, порождающих ненависть и дискриминацию, подстрекающих к насилию (Глобальная безопасность…, 2014: 94).

Заключение . Таким образом, можно подвести итог рассмотрения темы цифровизации и формирования цифровой реальности. Цифровизация – процесс, имеющий все измерения, соответствующие структуре и функционалу социальных систем с одной стороны, а также структуре и функционалу технической деятельности с другой. Социальным последствием цифровизации будет структурное изменение институциональных взаимодействий, в которых наряду с социальными отношениями между людьми может возникнуть новый уровень отношений между людьми и системами искусственного интеллекта. В этом контексте четвертая промышленная революция может ознаменовать размывание границ между физической и цифровой реальностью, биологическим и виртуальным мирами.

Амбивалентность цифровизации объясняется необходимостью координации социальных (политико-правовых, хозяйственно-экономических и социокультурных) процессов и технико-технологической деятельности. Рождающаяся в процессе цифровизации цифровая реальность может считаться одним из видов виртуальной реальности, но ее сущность не сводится к виртуальности и не описывается исчерпывающим образом в терминах виртуальной онтологии. Цифровая реальность представляет собой многослойную реальность со сложной и гетерогенной онтологией: на сущностном или экзистенциальном уровне в ней присутствуют технические, социальные и культурные слои бытия человека и общества.