"Новый" скифский комплекс III в. до н.э. на правобережье Нижнего Днестра

DOI:

Citation. Razumov S.N., Sinika V.S. “New” Scythian Complex of the 3rdCentury BC on the Right Bank of the Lower Dniester Region. Vestnik Volgogradskogo gosudarstvennogo universiteta. Serija 4, Istorija. Regionovedenie. Mezhdunarodnye otnoshenija [Science Journal of Volgograd State University. History. Area Studies. International Relations], 2017, vol. 22, no. 3, pp. 6-19. (in Russian). DOI:

Цитирование. Разумов С. Н., Синика В. С. «Новый» скифский комплекс III в. до н.э. на правобережье Нижнего Днестра // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4, История. Регионове-дение. Международные отношения. – 2017. – Т. 22, № 3. – С. 6–19. – DOI:

В недавно вышедшей из печати монографической публикации скифского могильника III–II вв. до н.э. у с. Глиное на левобережье Нижнего Днестра, помимо прочего, была затронута проблема наличия синхронных скифских памятников в других регионах Северного Причерноморья. Было указано, что такие памятники уже давно исследованы и известны в Подунавье, Побужье, Под-непровье и Подонье. Для каждого из этих регионов были перечислены конкретные комплексы и обоснована их датировка [36, с. 985–996]. Исключением стало только Под-нестровье, где скифские погребальные памятники III–II вв. до н.э. давно известны и их наличие никем не оспаривается [1, c. 585– 587; 2, c. 333–340; 16, с. 646].

Вместе с тем еще за четыре года до публикации могильника у с. Глиное прогнозировалось, что отсутствие в степи скифских захоронений III–II вв. до н.э. может объясняться степенью изученности археологических источников конкретного региона, то есть тем, что такие памятники не выделены из массива ранее исследованных [37, c. 12].

Настоящая публикация посвящена именно такому комплексу, иллюстрирующему данное положение как нельзя более наглядно. Кроме того, он демонстрирует необходимость анализа всех материалов, полученных при исследовании любого археологического объекта в совокупности, а не по отдельности. В нашем случае, «открытие» скифского кургана III в. до н.э. спустя более чем 40 лет после его раскопок состоялось в кабинете, а не в полевых условиях, как это обычно бывает.

Речь идет о кургане 20, исследованном в 1975 г. Семёновской новостроечной экспедицией под руководством Л.В. Субботина на правобережье Днестровского лимана, в 1,69 км к ВЮВ от северо-западной оконечности одноименного села Белгород-Днестровс-кого р-на Одесской обл. Украины. Под насыпью кургана было раскопано одно погребение, в 12,5 м к СЗ от которого был зафиксирован керамический бой и металлические предметы. С тех пор и до настоящего времени погребение рассматривалось в контексте исследований культур среднего и позднего бронзового века, а керамика и металлические артефакты – при изучении скифской материальной культуры Северо-Западного Причерноморья. Следовательно, согласно всем использовавшим материалы данного кургана авторам, временной промежуток («шаг стратиграфии») между совершением захоронения и появлением артефактов под насыпью должен был составить не менее полутора тысяч лет.

Итак, погребение 1 кургана 20 со времени первой публикации всех захоронений, отнесенных к энеолиту и бронзовому веку Семёновского могильника, атрибутировалось как принадлежащее культуре многоваликовой керамики (далее – КМК) конца среднего – начала позднего бронзового века [34, c. 91, рис. 15, 1, 2]. Так, И.Т. Черняков в своей монографии использовал данные об этом комплексе как об основном для кургана погребе- нии КМК [38, c. 130]. В 1986 г. В.А. Дергачёв перечисляет это захоронение среди прочих захоронений КМК [3, с. 21]. В 1992 г. Е.Н. Савва в монографическом исследовании памятников КМК Прутско-Днестровского междуречья привлек сведения о шести захоронениях Семёновского могильника, среди которых наиболее подробно рассматривается погребение 1 кургана 20 [20, с. 187, рис. 32, 38, 6, 7]. Автор раскопок Семёновского могильника Л.В. Субботин в позднейших публикациях неоднократно упоминал рассматриваемый комплекс в ряду немногочисленных в Северо-Западном Причерноморье основных подкурганных погребений КМК (бабинской культуры) [32, c. 280; 33, c. 378]. Таким образом, за четыре десятилетия, прошедших после раскопок, погребение 1 кургана 20 у с. Семёновка стало неотъемлемой частью историографии бронзового века Северо-Западного Причерноморья и Восточной Европы в целом.

Совершенно отдельно от этого захоронения различными исследователями анализировался комплекс скифских вещей из кургана 20 у с. Семёновка.

В первой публикации авторы раскопок только кратко охарактеризовали его (амфорный бой, конская узда, стеклянная чаша, предметы вооружения) как «тризну, совершенную в конце IV – начале III в. до н.э. в честь скифского бога Арея» [35, с. 108, 111].

Практически весь комплекс скифских находок из кургана 20 был опубликован позже, в качестве аналогий вещам из клада у с. Великоплоское Великомихайловского р-на Одесской обл. Украины на левобережье Нижнего Днестра. Были опубликованы план кургана 20, а также рисунки различных предметов, датированных авторами концом III в. до н.э. [6, с. 158, рис. 3].

Самостоятельным «сюжетом» историографии является проблема этнокультурной интерпретации комплекса скифских находок из кургана 20 у с. Семёновка.

Налобник конской узды в 1982 г. был опубликован А.В. Симоненко. При этом подобные изделия названы исследователем позднескифскими, а налобник из кургана 20 датирован второй половиной III в. до н.э. [22, с. 240, 242–244, рис. 1, 1 ]. Аналогичная атрибуция содержится и в позднейшей работе А.В. Симоненко [24, с. 67].

В 1989 г. на основании находок скифского времени из кургана 20 Е.Ф. Редина пришла к совершенно некорректному выводу – «на основании инвентаря могильник (у с. Семё-новка. – С. Р. , В. С. ) датирован III–II вв. до н.э.» [19, с. 29].

В.С. Ольховским скифские материалы из кургана 20 у с. Семёновка в 1991 г. были интерпретированы как скифский погребальнопоминальный комплекс (кенотаф) [14, с. 100].

В 1992 г. С.В. Полиным была высказана мысль о том, что «представляется заманчивым связывать распространение таких налобников (с крючком и секировидной лопастью. – С. Р. , В. С. ) с Митридатовыми войнами, в которых… принимали участие представители различных племен» [15, c. 65]. Эта идея показалась перспективной А.В. Симоненко, который с 1993 г. изменил свою прежнюю точку зрения относительно культурной атрибуции комплекса находок из кургана 20 у с. Семё-новка. Такие клады были названы «памятниками поминального характера» и связаны с «участием сарматов в Митридатовых войнах начала I в. до н.э.» [17, с. 268, 272; 18, с. 85– 86; 21, с. 89–90; 25, с. 95–96, рис. 5, 9 ; 26, с. 45; 28, с. 94, 96, 170, 173, 187, 271, рис. 141, 1–3 , 159, 4 ]. Подобный подход к пониманию культурной принадлежности «странных» комплексов был положительно воспринят А.Н. Дзи-говским [4, с. 57–60, рис. 7–13; 5, с. 603–611].

Впрочем, такая интерпретация устроила не всех. В частности, Ю.П. Зайцев последовательно опроверг все основные этнокультурные (а соответственно, и хронологические) реконструкции А.В. Симоненко, касающиеся в том числе и скифского клада из кургана 20 у с. Семёновка [9, с. 148–150; 10, с. 266; 11, с. 94; 12, с. 134–139].

В 2012 г. при изложении основных итогов изучения скифского могильника III–II вв. до н.э. у с. Глиное Слободзейского района на левобережье Нижнего Днестра было отмечено, что материалы этого памятника позволяют «безоговорочно связывать» комплексы, подобные Семёновскому, с позднескифской культурой [37, с. 13]. В настоящее время, после введения в научный оборот всех материалов могильника у с. Глиное, где были обнаружены предметы вооружения и конского снаряжения, аналогичные найденным в Семёнов- ском «кладе», скифская принадлежность последнего не может быть оспорена [36, c. 1001].

Отдельно остановимся на проблеме датирования данного скифского «клада».

В 1992 г. С.В. Полин разделил совокупность скифских вещей из кургана 20 на два хронологических комплекса. Первый (герак-лейские амфоры и бронзовый налобник) он датировал «IV в. до н.э. (не позднее третьей четверти)», второй (родосские и косские амфоры) – «концом III – II в. до н.э.» [15, с. 55– 57, рис. 11, 1–20 ]. В 2007 г. Н. Матеевич указала, что суммарная датировка всего амфорного боя из кургана 20 у с. Семёновка укладывается в пределы одного столетия, которое автором названо не было [39, p. 80]. Спустя два года И.В. Бруяко отметил, что в кургане 20 зафиксирован «кратковременный интервал синхронного бытования двух, в целом разновременных, групп амфор» в рамках III в. до н.э. [2, c. 339].

В то же время А.В. Симоненко фрагменты двух амфор из комплекса датировал первой половиной II в. до н.э. [27, с. 142, рис. 85, 1, 2 ; 40, S. 29, 56]. Позже была обозначена иная датировка амфорного боя – в пределах конца III – первой половины II в. до н.э. При этом было упомянуто, что среди материалов присутствует ручка родосской амфоры с клеймом, возможно, эпонима Клеонима II [23, с. 79, прил. 19].

Точку в датировке амфорного боя и всего комплекса находок из кургана 20 у с. Се-мёновка поставил Ю.П. Зайцев. Исследователю удалось впервые прочитать клейма на ручках родосской амфоры – эпонима Άγήσιππος и фабриканта Έπίγονος 1 , на основании которых весь клад был датирован последней третью или последней четвертью III в. до н.э. [8, c. 58–63, рис. 5–9]. Эту дату для скифского клада принял С.В. Полин [16, с. 634]. Однако она встретила неприятие у А.В. Симоненко, поскольку раздражение исследователя вызвали «определенные манипуляции с освещением и намачиванием» оттисков для прочтения клейм [8, c. 61]. По нашему мнению, подобную реакцию А.В. Симоненко можно воспринимать только как эмоциональную попытку в очередной раз отнести все «странные комплексы» ко времени Митридатовых войн [29, c. 265].

В настоящее время, с учетом аналогий из скифского могильника III–II вв. до н.э. у с. Глиное Слободзейского района на левобережье Нижнего Днестра, очевидно, что предметы вооружения и конского снаряжения из кургана 20 у с. Семёновка являются скифскими. На основании клейменой родосской амфоры нет сомнений, что этот «клад» был депонирован в последней трети III в. до н.э.

В итоге необходимо констатировать, что на сегодняшний день сложилась целая «историографическая традиция». Ее главными направлениями являются оценка погребения из кургана 20 у с. Семёновка на правобережье Нижнего Днестра как бабинского (культуры многоваликовой керамики) первой четверти II тыс. до н.э., а также отдельных находок под насыпью – как скифского комплекса последней трети III в. до н.э.

По нашему мнению, такая оценка является ошибочной. И погребение, совершенное в катакомбе, и комплекс предметов вооружения и конского снаряжения вместе с фрагментами керамических сосудов являются синхронными.

Прежде чем нами будут изложены аргументы в пользу нашего утверждения, мы приведем полное описание кургана 20, а также всех материалов, обнаруженных при его исследовании.

Курган 20 у с. Семёновка на момент исследования сохранился на высоту до 0,7 м. Его видимый диаметр составлял около 40 м.

В кургане выявлены скифское погребение и клад (см. рис. 1, 1 ).

Погребение 1 (скифское, основное, боковое) (см. рис. 1, 3, 4 ) обнаружено на глубине 0,7 м в 11,5 м к Ю от R₀. Совершено в катакомбе.

Входная яма прямоугольной формы с закругленными углами размерами 1,5 х 0,8 м и глубиной 0,7 м была ориентирована по линии ЗЮЗ-ВСВ. Вход в камеру был сделан в виде горизонтальной щели во всю длину северной стенки входной ямы. Здесь, в 0,5 м от южной стенки входной ямы, была сделана ступенька высотой 0,3 м.

Погребальная камера прямоугольной формы с закругленными углами длиной 1,5 м и шириной по дну 0,65 м располагалась параллельно входной яме. Наибольшая высота свода (у входа) составляла 0,5 м.

Рис. 1. Курган 20 у с. Семёновка на правобережье Нижнего Днестра:

1 – план кургана; 2–4 – погребение 1

Fig. 1. Barrow 20 near Semenovka village on the right bank of the Lower Dniester:

1 – plan of the barrow; 2–4 – burial 1

Погребенный лежал в сильно скорченном положении на левом боку, головой на В, лицом к входу. Руки были согнуты в локтях и направлены кистями к лицу, перед которым находился сосуд (1).

Описание находки.

• 1.    Лепной горшок с ребристо выступающими боками и конически расширяющейся

кверху шейкой. Дно немного вогнуто, имеет чуть выступающие закраины. Высота сосуда 14 см, диаметр венчика 13 см, максимальный диаметр тулова 14 см, диаметр дна 10 см (рис. 1, 2 ).

Скифский «клад» представлял собой совокупность керамических сосудов, предметов вооружения и конского снаряжения, а так-

Рис. 2. Керамическая тризна из кургана 20 у с. Семёновка

• Fig. 2. Ceramic funeral feast from Barrow 20 near Semenovka village

же стеклянный кубок. Данные артефакты были обнаружены северо-западнее репера.

Здесь на глубине 0,65–0,7 м (на уровне древней поверхности) было выявлено два скопления керамического боя, который залегал почти ровным слоем на площадках размерами 4 х 4,5 м (центр площадки в 9,2 м к ССЗ от R 0 ) и 4,5 х 7 м (центр площадки в 7,35 м к ЗСЗ от R₀). Всего здесь найдено 25 фрагментов родосской (1), синопской (2), косской

(3), книдской (4) амфор, двух гончарных кувшинов (5, 6) и лепного горшка (7).

Описание находок.

• 1.    От родосской амфоры сохранилось восемь фрагментов, семь из которых принадлежат двум ручкам с фрагментами венчика (рис. 2, 3 ), а один является ножкой (рис. 2, 4 ). На ручках сохранились оттиски двух прямоугольных клейм с именами фабриканта Έπίγονος 1 (рис. 2, 2 ) и эпонима Άγήσιππος (рис. 2, 1 ).

• 2.    От синопской амфоры сохранились три фрагмента, два из которых принадлежат ручке с фрагментом венчика (см. рис. 2, 5 ), а третий является ножкой (см. рис. 2, 6 ).

• 3.    От косской амфоры также сохранились три фрагмента, два из которых принадлежат ручке, а третий является частью венчика (см. рис. 2, 7 ).

• 4.    От книдской амфоры сохранились семь фрагментов, шесть из которых составляют венчик с двумя ручками (см. рис. 2, 8 ), а седьмой является ножкой (см. рис. 2, 9 ). Горло слабо-коническое, с валикообразным венчиком, ручки плавно изогнуты, овальные в сечении. Ножка кубаревидной формы, с цилиндрическим углублением на подошве.

• 5.    От гончарного мерного кувшина причерноморского центра сохранились два фрагмента – верхний прилеп слабо изогнутой овальной в сечении ручки (см. рис. 2, 10 ) и фрагмент тулова с нижним прилепом ручки (см. рис. 2, 11 ). Глина оранжевого цвета, рыхлая, с большим количеством песка и других включений. На ручке сохранилась часть прямоугольного клейма с крупной нечитаемой эмблемой (см. рис. 2, 10 ).

• 6.    От второго гончарного кувшина сохранился только фрагмент венчика с двумя горизонтальными параллельными бороздками (см. рис. 2, 12 ).

• 7.    Придонная часть сероглиняного лепного сосуда с выделенным плитчатым дном (см. рис. 2, 13 ).

В промежутке между площадками керамического боя на глубине 0,8 м в 7,85 м к СЗ от R0 обнаружено скопление железных находок. К предметам вооружения относятся фрагменты двух втулок наконечников копий (1) и два втока (2). Остальные предметы представляли конское снаряжение. Это 26 круглых выпуклых блях с петлями (3), две круглые выпуклые бляхи со стержневыми выступами (4), три фрагмента удил (5), фрагмент трензельного кольца (6), два скобообразных изделия (7), четыре плоские втулки (8).

Описание находок.

• 1.    Фрагменты двух железных втулок наконечников копий диаметром 2,5–3 см (см. рис. 3, 1 ).

• 2.    Два цилиндрических железных втока высотой около 5 см и диаметром до 4,5 см (см. рис. 3, 2 ).

• 3.    Круглые железные выпуклые бляхи с петлями (26 шт.) диаметром от 2,5 см (см. рис. 3, 4 ) до 5 см (см. рис. 3, 5 ).

• 4.    Две круглые железные выпуклые бляхи диаметром 3–4 см со стержневыми выступами (см. рис. 3, 6 ).

• 5.    Три фрагмента железных удил. Диаметр сечения грызла 1,4 см (см. рис. 3, 8, 9 ).

• 6.    Фрагмент железного трензельного кольца диаметром около 6 см.

• 7.    Два железных скобообразных изделия с круглой выпуклой шляпкой. Диаметр шляпки около 5 см (см. рис. 3, 7 ).

• 8.    Четыре плоских втулки размерами 1,45 х 1,3 х 0,75 см и 1,4 х 1,25 х 0,8 см (см. рис. 3, 3 ).

В 11,7 м к ЗЮЗ от R0 в небольшой ямке на глубине 1,1 м найден стеклянный кубок (1), заполненный железными наконечниками стрел (4) и бронзовыми кольцевидными уздечными пронизями (3). К З от кубка найден бронзовый конский налобник (2), к В – железный наконечник копья (5), воткнутый в землю.

• 1.    Кубок из литого просвечивающегося стекла желтовато-зеленоватого цвета имеет почти цилиндрический корпус диаметром 9 см, резко расширяющийся в верхней части до устья, и полусферическое дно. Верхняя часть кубка отделена горизонтальным желобком шириной 0,3 см, в основании находится круглая выемка диаметром 2 см и глубиной около 0,5 см. Вся нижняя часть от выемки до желобка украшена розеткой из 12 смежных врезных лепестков, имеющих посередине продольный разрез. Высота кубка 7 см. Диаметр венчика 11,6 см (см. рис. 3, 10 ).

• 2.    Бронзовый стержневой налобник, верхняя часть которого согнута в крючок, а нижняя раскована в расширяющуюся книзу секировидную лопасть. Верхняя часть налобника сделана в виде изогнутой крючком проволоки сечением около 0,3 см, оканчивающейся округлым утолщением-бусиной. Между верхней и нижней частями налобника сделан ребристый по внешнему краю выступ с отверстием диаметром 0,8 см, которое заполнено остатками железа. Длина налобника 17,5 см (см. рис. 3, 11 ).

• 3.    Бронзовые кольцевидные пронизи (111 шт.) с сомкнутыми или несомкнутыми краями. Диаметр пронизей 0,5–1 см, размеры сечения пластин 0,3-0,5 х 0,1 см (см. рис. 3, 12 ).

  

  Рис. 3. Предметы вооружения ( 1 , 2 , 13 , 14 ), конского снаряжения ( 3–9 , 11 , 12 ) и стеклянный кубок ( 10 ) из кургана 20 у с. Семёновка

  
  

• 4.    Железные трехлопастные наконечники стрел (30 шт.) с подтреугольной головкой и с выделенной втулкой. Длина наконечников 3– 3,5 см, диаметр втулок до 0,7 см (рис. 3, 13 ).

• 5.    Железный наконечник копья сохранился фрагментарно (втулка с основани-

• ем пера и часть острия). Форма пера, предположительно, лавролистная, сечение – ромбическое. Реконструируемая длина наконечника копья ок. 30 см, длина пера ок. 19,5 см, длина втулки не менее 10 см (рис. 3, 14).

Fig. 3. Armement items ( 1 , 2 , 13 , 14 ), caparison ( 3–9 , 11 , 12 ) and glass goblet ( 10 ) from Barrow 20 near Semenovka village

***

Анализ материалов, полученных при исследовании кургана 20 у с. Семёновка, а также особенности его планиграфии, без сомнения, свидетельствуют о том, что центр первоначальной насыпи диаметром около 20–25 м находился в 10–12 м к ЗЮЗ от R0, примерно над ямкой со стеклянным кубком. Погребение 1, расположенное в 12,5 м к ЮВ от первоначального центра насыпи и совершенное в катакомбе I типа, сопровождало основной и центральный погребальный комплекс-кенотаф, с которым связаны находки предметов конского снаряжения (налобник, кольцевидные пронизи, круглые бляхи, фрагменты удил и др.), вооружения (наконечники стрел, фрагменты наконечников и втоков копий), стеклянного кубка, а также керамического боя. Аргументами в пользу данного утверждения являются: 1) отсутствие веских оснований атрибутировать погребение 20/1 у с. Семёновка исключительно как бабинское (КМК); 2) наличие ряда убедительных аргументов в пользу атрибуции данного захоронения, во-первых, в качестве скифского, а во-вторых, в качестве погребения зависимого лица; 3) фиксация верхнего края входной ямы катакомбы 20/1, материкового выкида, а также клада на одной глубине – на уровне древнего горизонта.

Рассмотрим все перечисленные аргументы подробнее.

Во-первых, основаниями для отнесения захоронения 20/1 к бабинской культурно-исторической общности послужили форма погребального сооружения, поза и ориентация костяка. Действительно, около 16,5 % погребений Днестровско-Прутского локального варианта Днепровско-Прутской бабинской культуры совершено в подбоях, при этом 76 % погребенных уложено скорченно на левом боку, а 72,5 % ориентировано головой в В сектор [13, с. 121]. С другой стороны, подбои использовались в качестве подкурганных погребальных сооружений носителями самых различных археологических культур Северного Причерноморья от раннего энеолита до Нового времени включительно. Кроме того, сам автор раскопок кургана 20 в своих обобщающих работах относительно бабинских захоронений Северо-Западного Причерноморья подчерки- вал: «Входные ямы делались как овальными в плане, так и четырехугольными, подбои же всегда полуовальные» [32, c. 283; 33, c. 380]. Отметим также, что из основных погребений Днестровско-Прутского локального варианта Днепровско-Прутской бабинской культуры ни одно не было совершено в подбое с камерой прямоугольной формы [20, с. 94]. Что касается неорнаментированного лепного сосуда, то схожие формы, действительно, встречаются в бабинских комплексах, хотя для них характерны более выраженная биконичность и менее отогнутый венчик [20, с. 32–38; 32, c. 286, рис. 67; 33, c. 383, рис. 15]. В целом данный сосуд слишком невыразителен и не может служить основанием для культурно-хронологической атрибуции погребения 1.

В-вторых, совершение погребения в катакомбе I типа (входная яма параллельна погребальной камере), широтная ориентировка погребенного, наличие двустороннего материкового выкида на уровне древнего горизонта являются едва ли не самыми характерными элементами погребального обряда для скифской степной культуры Северо-Западного Причерноморья на протяжении VI–IV вв. до н.э. [31, с. 13, 18, 21]. При этом в III–II вв. до н.э. катакомбы I типа продолжают использовать, что примечательно, в основном для захоронений детей и зависимых лиц [36, с. 674]. Горшки, аналогичные найденному в погребении 20/1 у с. Семёновка, известны как в погребениях IV в. до н.э. [30, с. 70, 126, рис. 47, 3], так и в погребениях III–II вв. до н.э. [36, с. 554, рис. 316, 15]. На первый взгляд, необычна поза погребенного – скорченное положение. Однако она известна для скифских погребений Под-нестровья различного времени. Это комплексы 43/1 (погребение под крепидой, VI в. до н.э.) у г. Дубоссары [7, с. 121–122, 216, рис. 104, 105, 1, 2], 20/1 (погребение на уровне древнего горизонта у перемычки рва, IV в. до н.э.) у г. Дубоссары [7, с. 90, 215, рис. 75, 76, 1], 10/1 и 23/2 (погребения в ямах, конец V – IV в. до н.э.) у с. Семёновка [35, c. 111–112, 115, рис. 5, 1–3, 6, 1, 4], 67/5 (погребение в катакомбе I типа, последняя четверть III – первая четверть II в. до н.э.) могильника у с. Глиное Слободзейского района [36, с. 409–410, 965– 966, рис. 227, 1, 230, 9, 10]. Все указанные захоронения принадлежали лицам, статус ко- торых мы определяем как зависимый по отношению к погребенным в центральных для насыпей могилах. За исключением катакомбы 67/1 могильника у с. Глиное (погребенный ориентирован в западном направлении), все остальные зависимые лица были ориентированы в В секторе, как и погребенный из захоронения 20/1 у с. Семёновка. На левом боку, как в катакомбе 20/1 у с. Семёновка, лежали погребенные в комплексах 20/1 у г. Дубосса-ры и 67/5 могильника у с. Глиное; остальные (43/1 у г. Дубоссары, 10/1 и 23/2 у с. Семёнов-ка) – на правом. Кроме того, в захоронении 23/2 у с. Семёновка был обнаружен лепной горшок перед лицом погребенного, как это зафиксировано в анализируемом нами комплексе. Еще один лепной сосуд (кувшин) находился за головой погребенного в катакомбе 67/5 могильника у с. Глиное. Все перечисленное свидетельствует не только о преемственности в развитии скифской степной культуры в Поднестровье, но и о том, что захоронение 20/1 у с. Семёновка на правобережье Нижнего Днестра является скифским и сопровождает основной комплекс в кургане. Очевидно, что им являлся кенотаф [14, с. 100], с которым связаны депонирование «клада» в виде предметов вооружения, конского снаряжения и стеклянного кубка, а также следы поминальной тризны в виде амфорного и прочего керамического боя.

В-третьих, верхний край входной ямы катакомбы 20/1 и двусторонний выкид к С и Ю от него были зафиксированы на глубине 0,7 м от R0. На этой же глубине (-0,65...-0,7 м от R0), то есть на уровне древнего горизонта, находились скопления керамического боя. Между этими скоплениями, чуть ниже (0,8 м от R0), обнаружены железные предметы вооружения и конского снаряжения. Ниже этого уровня на глубине -1,1 м от R0 найдены стеклянный кубок с железными наконечниками стрел и бронзовыми пронизями внутри, а также наконечник копья и бронзовый налобник конского снаряжения. Такая разница в глубинах (на 0,4 м ниже уровня древнего горизонта) удивления не вызывает, так как эти предметы лежали в ямке. В этой связи необходимо констатировать, что факт фиксации верхнего края катакомбы 20/1 и выкида из него на одном или практически на одном уровне с остальными находками в кургане 20 у с. Семёновка явля- ется решающим для признания синхронности погребального (захоронение 20/1) и погребально-поминального («клада») комплексов.

В завершение необходимо подчеркнуть: у нас нет сомнения, что курган 20 у с. Семё-новка был сооружен одномоментно и что он является скифским. Основным комплексом в этом кургане был кенотаф, сопровождавшийся не только депонированием предметов вооружения, конской упряжи, стеклянным кубком, а также сопутствующей тризной в виде амфорного и иного керамического боя, но и погребением зависимого лица. Курган датируется последней третью или последней четвертью III в. до н.э. на основании клейменой родосской амфоры [8, c. 61, 63, рис. 7, 1, 2 ].

Таким образом, на правобережье Днестровского лимана, как показывает наше исследование, уже более 40 лет назад был исследован памятник, синхронный скифским древностям могильника у с. Глиное Слобод-зейского района на левобережье Нижнего Днестра [36]. Считать «находку» этого кургана на правобережье Днестра уникальным явлением не приходится, поскольку за год до исследования кургана 20 у с. Семёновка (в 1974 г.) автором его раскопок Л.В. Субботиным у г. Белгород-Днестровский было изучено впущенное в курган эпохи бронзы скифское погребение III–II вв. до н.э. [36, c. 10, 13]. Тем не менее комплекс материалов из кургана 20 у с. Семёновка не только увеличивает количество скифских древностей III– II вв. до н.э. в Северо-Западном Причерноморье и отчетливо фиксирует их наличие на правобережье Нижнего Днестра – этот курган весьма важен и для понимания пресловутых «странных комплексов», которые, безусловно, являются скифскими.