О целевых установках надзорного производства

В последнее десятилетие только ленивый не высказывался о реформировании надзорного производства. В процессуальной доктрине сейчас сложилось устойчивое отношение к надзору как специфической для России судебной процедуре, от которой нельзя отказаться. Осуществление судебного надзора за деятельностью судов, разрешающих различные споры, является конституционной обязанностью Верховного Суда Российской Федерации (ст. 126 Конституции Российской Федерации), которая выполняется им в установленных федеральным законом процессуальных формах.

В настоящей статье автор ограничивается только одним аспектом надзорного производства – целях этого производства и взглядом на их эволюцию с точки зрения содержания и правового инструментария обеспечения.

Известно, что понимание существа того или иного явления будет значительно глубже, когда это явление исследуется в развитии, когда учитываются различные факторы, оказывающие влияние на это видоизменение.

Сказанное можно в полной мере отнести и к целевым установкам надзорного производства в российской судебной системе.

В период с 1923 года по 2002 год, т.е. почти 80 лет приоритетом в целях надзорного производства было осуществление надзора за законностью принимаемых судебных решений. В первые десятилетия после революции 1917 года, когда полностью была ликвидирована старая судебная машина, когда судьями становились вчерашние рабочие и новая интеллигенция, судебные решения принимались преимущественно в соответствии с пролетарским правосознанием, классовой принадлежностью и защитой интересов государства диктатуры пролетариата.

Для этого периода характерны такие черты надзорного производства как:

– множественность должностных лиц судов, прокуратуры, по протестам которых возбуждалось надзорное производство;

– множественность судебных инстанций, которые пересматривали судебные акты в надзорном порядке;

– отсутствие установленных законом сроков для возбуждения надзорного производства и отмены вступившего в законную силу судебного акта;

– отсутствие четких критериев для отмены судебного акта в порядке надзора;

– необязательность ходатайств лиц, участвующих в деле, об отмене судебного акта, вступившего в законную силу. И другие особенности.

Об основном целевом назначении надзорного производства – исправление судебных ошибок – в период до 2002 года свидетельствует и постановление Конституционного Суда РФ от 03.02.1998 № 5-П, в котором изложена следующая правовая позиция: отсутствие возможности пересмотреть ошибочный судебный акт не согласуется с универсальным в судопроизводстве требованием эффективного восстановления в правах посредством правосудия, отвечающего требованиям справедливости1.

В системе судов общей юрисдикции существовало 5 надзорных инстанций, в том числе обращение с жалобами к председателям судов субъектов Российской Федерации.

Возникшие в 1992 году арбитражные суды тоже имели в тот период две надзорные инстанции: 1) Судебную коллегию Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации по проверке в порядке надзора законности и обоснованности судебных решений, вступивших в законную силу и 2) Пленум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации.

Пелена атмосферы советского периода еще довлела над нашей судебной системой. В 90-е годы бурное законотворчество, агрессивное применение в экономике методов злоупотребления материальными и процессуальными правами, как со стороны частного бизнеса, так и со стороны государственных органов, оправдывало крен в надзорном производстве на исправление судебных ошибок.

Но постепенно давали себя знать процессы глобализации. Ратификация в 1998 оду Конвенции о защите прав человека и основных свобод (ФЗ от 30.03.1998 № 54-ФЗ), анализ судебных постановлений Европейского Суда по правам человека (ЕСПЧ), которые являются обязатель- ными для национальных судов, привели к тому, что возникла необходимость корректировки целевых установок надзорного производства.

Так, надо было учитывать Рекомендации Комитета Министров Совета Европы относительно процедуры обжалования. В них предлагалось в числе мер, касающихся жалоб в суд, осуществляющий контроль над судом второй инстанции, требовать от лица, подающего жалобу, обоснования того, почему его дело будет способствовать достижению целей, связанных с развитием права, обеспечением единообразия толкования права, разрешения вопросов права, имеющих значение для общества в целом1.

И далее. В ряде известных решений ЕСПЧ (дело «Рябых против России» от 21 февраля 2002 года, дело «Брумареску против Румынии» от 28 октября 1999 года и других) сформулирован принцип правовой определенности, который среди прочего требует, чтобы в случаях вынесения судами окончательного решения по делу это решение не ставилось бы под сомнение. И ни одна из сторон не имеет права требовать пересмотра вступившего в законную силу решения исключительно с целью повторного рассмотрения дела и вынесения нового решения. Сама возможность существования двух точек зрения не может служить основанием для пересмотра. Отступление от этого принципа допустимо, только если это необходимо в силу существенных и неодолимых обстоятельств.

Исходя из этих принципов и других критических оценок в Европе надзорного производства в России, в начале 2000-х годов в процессуальное законодательство были впервые введены понятия «единство судебной практики» (ст. 389 ГПК РФ 2002 года), «единообразие в толковании и применении судами норм права» (ч. 1 ст. 304 АПК РФ – 2002 года).

В процессуальной доктрине, особенно касающейся надзорного производства по экономическим спорам, обозначился следующий подход к целевым установкам надзорного производства:

«...основная функция надзорной инстанции, являющейся четвертой инстанцией, состоит в том, что она, будучи единым центром судебной системы, предназначена для обеспечения единства судебной практики. При этом надзорная инстанция выполняет и еще две функции. Во-первых, она служит дополнительной гарантией защиты прав сторон, не нашедших эффективной защиты в судах первой, апелляционной и кассационной инстанций. Во-вторых, что не менее важно, Высший Арбитражный Суд РФ, аккумулируя опыт всех арбитражных судов России, играет важнейшую роль в развитии права, в выработке правовых позиций, которые воспринимаются системой арбитражных судов в качестве прецедентных»1.

Подробно механизмы обеспечения единства судебной практики освещены также в других работах (См., например: Арифулин А.А . Надзорное производство – важнейший инструмент обеспечения единства судебной практики // В монографии «От госарбитража к экономическому правосудию». М.: Городец, 2007).

В Комментарии к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации в 2011 году также отмечалось: «...основной задачей института надзора в Высшем Арбитражном Суде РФ как органа судебного надзора является создание механизма обеспечения единообразного толкования и применения права арбитражными судами и качества правосудия»2 – (автор Андреева Т.К.).

Адекватно корректировке основной цели надзорного производства произошли существенные изменения и в инструментарии выполнения высшими судебными органами надзорного контроля.

В системе арбитражных судов в 2002 году остался только Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ, обладающий полномочиями для отмены, изменения судебных актов в порядке надзора. В системе судов общей юрисдикции число надзорных инстанций к 2014 году сократилось до одной – тоже Президиума Верховного Суда РФ.

Сократилось число должностных лиц, которые обладают правами обращаться с представлениями (а не протестами) о проверке в порядке надзора вступивших в законную силу судебных актов.

Введены фильтрационные процедуры предварительного рассмотрения надзорных обращений на предмет определения их приемлемости для передачи в надзорную инстанцию. Установлены конкретные сроки подачи таких обращений. Практически идентично сформулированы были в АПК РФ (статья 304 – 2002 год) и в ГПК РФ (в 2010 году – ст. 391.9) основания для отмены судебных актов в порядке надзора, в том числе указано на такое основание как нарушение судебным актом единообразия в толковании и применении судами норм права.

Правоприменительная деятельность Высшего Арбитражного Суда РФ при осуществлении надзорной функции не рассматривала в качестве приоритетной задачу исправления всех судебных ошибок, выявленных при анализе надзорных заявлений. Концепция надзорной работы в тот период исходила из того, чтобы избежать сползания к процедуре повторного рассмотрения дела в очередной судебной инстанции. Высшая судебная инстанция по экономическим спорам должна была сосредоточиться на достижения высших целей правосудия, на обес- печение единства судебной практики, выработки позиций по вопросам права, имеющим значение для общества в целом.

Рассматривая ежегодно на своих заседаниях более 400 заявлений о пересмотре судебных актов, вступивших в законную силу (прошедших «фильтр» в судебном заседании тройки судей Высшего Арбитражного Суда РФ), Президиум ВАС РФ в своих постановлениях формулировал определенные правовые позиции. Эти правовые позиции по брались на карандаш всеми судьями арбитражных судов, адвокатами, работниками юридических служб и учитывались в правоприменительной практике как судебные прецеденты

Законодатель счел возможным подчеркнуть роль этих постановлений Президиума ВАС РФ в обеспечении единства судебной практики. В содержание мотивировочной части решения арбитражного суда включено указание на возможность ссылок в них на постановления Президиума ВАС РФ, не только по конкретным надзорным делам, но и постановления, которыми утверждались информационные письма с обзорами судебной практики (ст. 170 АПК РФ в редакции от 26.06.2014 № 186-ФЗ, т. е. после принятия закона об упразднении Высшего Арбитражного Суда РФ).

А какие метаморфозы произошли в первом десятилетии 2000 годов с задачей надзорного производства исправления судебных ошибок?

В системе судов общей юрисдикции концепция надзорного производства в тот период исходила из того, что «устранение ошибки в применении закона с целью обеспечить надлежащую судебную защиту стало главной задачей надзорной инстанции»1.

Но в отличие от 90-х годов прошлого века под воздействием практики ЕСПЧ, правовых позиций Конституционного Суда РФ характер подлежащих исправлению в надзорном производстве судебных ошибок изменился.

В постановлении Конституционного Суда РФ от 5 февраля 2007 года № 2-П отмечалось, что отмена или изменение судебного постановления в порядке надзора допустима лишь в случае, если в результате судебной ошибки, имевшей место в ходе предшествующего разбирательства и повлиявшей на исход дела существенно (выделено мною. – А.А .) нарушены права и свободы человека и гражданина, права и законные интересы неограниченного числа лиц, иные защищаемые законом публичные интересы².

Г.А. Жилин также обращает внимание на то, что «надзорное производство в российском судопроизводстве является исключительным способом исправления СУЩЕСТВЕННЫХ (выделено мною. – А.А.) судебных ошибок, когда исчерпаны все обычные (ординарные) средства защиты»1.

Наступило время очередных реформ в судоустройстве судебной системы России. В 2014 году с упразднением Высшего Арбитражного Суда РФ исчезли и его задачи обеспечения единства судебной практики по экономическим спорам и другие в надзорном производстве.

Традиционно в процессуальной доктрине принято определять цели той или иной стадии гражданского процесса посредством анализа полномочий соответствующей судебной инстанции.

Содержание ст. 391.9 ГПК РФ и ст. 388.8 АПК РФ в части оснований для отмены или изменения судебных постановлений в порядке надзора дословно совпадают и устанавливают, что судебное определение подлежит отмене или изменению, если оно нарушает:

• 1)    права и свободы человека и гражданина, гарантированные Конституцией Российской Федерации, общепризнанными принципами и нормами международного права, международными договорами Российской Федерации;

• 2)    права и законные интересы неопределенного круга лиц или иные публичные интересы;

• 3)    единообразие в толковании и применении норм права.

Из этого можно сделать вывод, что на Президиум Верховного Суда РФ законодатель возложил задачи: а) исправлять судебную ошибку; б) формировать единообразие применения и толкования закона.

Конечно, автор далек от того, чтобы видеть глубокий водораздел между указанными положениями. Можно вполне признать обоснованным утверждение о том, что «в широком смысле всякая судейская ошибка нарушает единообразие судебной практики и ошибочный судебный акт нельзя отнести к категории практикообразующих»2.

Весьма справедливой является и точка зрения Т. Г. Морщаковой: «Не соответствующий правовым требованиям, противоречащий закону, ошибочный судебный акт разрушает единство практики, ориентированной на следование закону и праву»3.

Вместе с тем правомерно задаться вопросом: Президиум Верховного Суда РФ предполагает через исправление судебных ошибок или подтверждение правильности судебных актов при их проверке в порядке надзора влиять на формирование единообразия в правоприменении в судебной системе? Видимо, из текста закона вытекает положительный ответ на этот вопрос. Но следом правомерен и другой вопрос: исходя из количества дел, рассматриваемых на Президиуме Верховного Суда РФ в порядке надзора по гражданским, экономическим делам (2–3 дела в год), указанное влияние может быть значимым, существенным? И здесь положительный ответ сомнителен.

Сравнение оснований для отмены вступивших в законную силу судебных актов в Судебных коллегиях Верховного Суда РФ и в Президиуме Верховного Суда РФ, анализ содержательной части соответствующих судебных актов позволяет предложить скорректировать акценты целевых установок надзорного производства по гражданским делам.

В нынешнем виде за надзорным производством следует оставить исправление существенных судебных ошибок, когда в ходе предшествующих судебных разбирательств существенно нарушены права и свободы человека и гражданина и законные интересы неопределенного числа лиц, иные защищаемые законом публичные интересы. То есть еще раз обратиться к правовым позициям Конституционного Суда РФ. Что касается такого основания, как нарушение судебным актом единообразия в применении и толковании права, то оно вполне уместно для полномочий Судебной коллегии Верховного Суда РФ. Тогда значительно возрастет роль этой «второй» кассации в формировании единой судебной практики, что издавна являлось целью верховной судебной власти еще со второй половины 19 века.

Здесь затронуты только некоторые аспекты целевых установок надзорного производства. Грядущее принятие нового единого ГПК даст толчок и к иным размышлениям по данному вопросу.