О философских основаниях научной политики

Во всех индустриальных цивилизациях, в том числе и в эпоху глобализации мировой экономики, основа успешного прогресса государства, региона, отрасли видится в максимальной эффективности, достигаемой через постоянное инновационное обновление путем максимальной производительности, конкурентоспособности, развития человеческого капитала. Считается, что в развитых странах 50% — 90% роста ВВП достигается инновациями и технологическим прогрессом [10]. Но развитие носит сложный, многоплановый характер, и это не всегда учитывается в таких оценках. Но, в любом случае, для государственной политики важны приоритеты.

Понятие «приоритет» используется при планировании, предсказании и проектировании параметров, оценок и ценностей, моделей и направлений и политике, в том числе и в научной политике. Этим термином пользуются также тогда, когда речь идет о логике развития науки. В стратегии государственного развития и в стратегическом планировании выделяются только те направления и виды научных исследований и технологических разработок, которые имеют первостепенное общегосударственное социально-экономическое и оборонное значение. Считается, что именно они образуют некий набор суперприоритетов, на развитие которых должны направляться основные усилия и финансовые средства.

На самом «глобальном», «металогическом» уровне социально-философского анализа тенденций, приоритетов и стратегических направлений развития науки используются следующие традиционные парадигмы социально- философского и философско-исторического знания. Во-первых, это теория общественноисторических формаций К. Маркса. Согласно концепции материалистического понимания истории марксизма основу общественного развития составляет экономика, способ производства материальных благ. Основной производительной силой является человек, а по мере прогресса научного знания — наука в ее технологическом, производительном применении. Научно-техническая революция как раз и есть такой этап развития общества, когда наука стала непосредственной производительной силой. Научно-техническая революция имеет также свои этапы и на современном этапе в России существует проблема овладения достижениями научно-технической революции.

Другим набором концепций, играющих методологическую роль в социальнофилософском анализе и прогнозировании научного и технического прогресса, является цивилизационная парадигма в различных ее концептуальных вариантах: это концептуальные модели цивилизационного развития человечества Н. Я. Данилевского — О. Шпенглера — П. А. Сорокина– А. Дж. Тойнби, триадные модели типа триады «доиндустриальное общество — индустриальное общество — постиндустриальное общество» Дж. Гэлбрейта, Д. Белла, А. Тоффлера или триады Ю.М. Осипова — В.Л. Иноземцева: «доэкономическое общество — экономическое общество — постэкономическое общество».

В культурно-исторических концепциях цивилизаций (Данилевский, Шпенглер, Тойнби) базисным элементом цивилизации является

культура, а одним из основных противоречий — противоречие культуры, как духовной системы, и цивилизации, как политического строя и технологического продукта. Одной из основных проблем современной ситуации, с точки зрения этих подходов, является проблема ценностного выбора и гармонизации культуры и социума благодаря научно-техническому прогрессу.

С точки зрения стадиальных концепций цивилизаций основная проблема современного российского общества — это научнотехнический прогресс, правильные приоритеты в технологиях, скорость технологического продвижения на пути к информационному обществу. Эта концепция достаточно простая, очевидная, в силу линейного вектора предсказания, но потому и тривиальная. Тем не менее в концепциях научного и технического прогресса, принимаемых на государственном уровне, используются, с нашей точки зрения, прежде всего в явном или неявном виде такие концептуальные основания [4]. Об этом свидетельствуют и исходные посылки, в которых говорится, что переход экономики России на инновационный путь развития в условиях глобализации и все более глубокой интеграции страны в мирохозяйственные связи, рост открытости экономики является императивом для сохранения устойчивых темпов экономического роста в среднесрочной и долгосрочной перспективах.

Как указано в докладе РАН «Фундаментальная наука России: состояние и перспективы развития» [9], одним из важных конкурентных преимуществ России на протяжении многих столетий являются, наряду с природными ресурсами, наука и образование. Со времен реформ Петра I в течение 300 лет они работали не только на развитие экономического сектора и безопасности страны, но и позволяли решать широкий спектр задач, в том числе, по просвещению общества. Однако, как указано в докладе 2009 года, подготовленном Научноорганизационным управлением РАН, «реформы 90-х годов вывели науку из приоритетов развития государства, что очень быстро дало свои результаты — к концу 90-х годов Россия утратила статус мирового и технологического лидера и превратилась в страну с сырьевой экономикой».

Несмотря на значительные инвестиции в образование, науку и инновации, предпринятые в последние годы, Россия, к сожалению, в настоящий период продолжает заметно отставать от мировых лидеров по основным показателям, определяющим уровень научнотехнологического развития. Доля России на мировом рынке наукоемкой продукции составляет всего 0,3–0,5%, в то время как доля США — 36 %, Японии — 30 %, Германии — 17 %. Доля инновационно активных предприятий в российской промышленности (9,4 % в 2007 г.) в несколько раз ниже, чем в развитых странах, результаты инновационного процесса характеризуются существенной неэффективностью. Так, доля высокотехнологичной продукции в экспорте не превышает 4–5 %, в то время как для Китая этот показатель составляет 22,4 %, Южной Кореи — 38,4 %, Венгрии — 25,2% [4, с. 7,8].

Чтобы изменить сложившуюся ситуацию, обеспечить конкурентоспособность национальной экономики в долгосрочном периоде, необходимо организовать процесс формирования согласованного видения технологического будущего России у всех участников этого процесса — государства , бизнеса, науки, гражданского общества и совместными усилиями пытаться реализовать поставленные цели. Ключевая роль в организации этого процесса принадлежит государству не только как его инициатору, но и как гаранту выполнения достигнутых договоренностей.

С 2005 г. заметно усилилось внимание органов государственной власти к научнотехнической и инновационной сфере. 14 сентября 2006 г. Постановлением Правительства РФ № 563 создана Правительственная комиссия по вопросам развития промышленности и технологий. И в целом создается впечатление, что прогрессивное развитие российского общества вперед видится в основном на технократической основе.

В разработку «Концепции долгосрочного прогноза научно-технологического развития Российской Федерации на период до 2025 года» (КДП), имеющей не только фундаментальный, но и непосредственно прикладной характер, вовлечены тысячи экспертов и современные методы и методики. Считается, что наиболее адекватным инструментом для реализации по- ставленной задачи является используемый практически во всех развитых и многих развивающихся странах — Форсайт. Методология Форсайт [4, с. 8] отличается от традиционного прогнозирования, футурологии (изучения будущего) и стратегического планирования и не сводится к предсказанию: это методология организации процесса, направленного на создание общего у участников видения будущего, которое стремятся поддержать все заинтересованные стороны своими сегодняшними действиями. Таким образом, эта методология связана не с предсказанием будущего, а, скорее, с его формированием [4, с. 8].

В соответствии с КДП основной целью долгосрочного прогноза научно-технологического развития Российской Федерации до 2025 г. является разработка вариантов долгосрочного научно-технологического развития, позиционирование страны в системе международной научной и технологической кооперации на базе развития национальной инновационной системы.

Комплементарной целью, обеспечивающей более адекватный прогноз и эффективное использование его результатов, является создание коммуникационных площадок для лиц, готовящих и принимающих решения (представителей министерств и ведомств, организаций бизнеса, научных организаций и экспертов). Организация постоянных экспертных процедур и формирование экспертного сообщества для оценки и согласованного выбора перспективных научных и технологических направлений.

Кроме того, определено, что долгосрочный прогноз научно-технологического развития следует разрабатывать как систематически проводимую процедуру, встроенную в систему государственного управления. Результаты прогноза должны быть сформулированы таким образом, чтобы обеспечить их адекватное позиционирование в ряду других стратегических документов федеральной исполнительной власти. Прогноз должен создавать информационную основу для корректировки научнотехнической и инновационной политики, формирования соответствующих разделов других документов, определяющих цели долгосрочного развития.

Основными результатами проделанной работы можно считать следующие.

• 1.    Впервые проведена комплексная оценка текущего состояния всех звеньев научнотехнологического комплекса в контексте его влияния на экономическое развитие России, в частности выявлены основные сильные и слабые стороны НТК и его элементов, а именно: • в России сохраняется довольно масштабный научно-технологический потенциал и пока еще проводятся исследования по относительно широкому спектру областей науки и техники;

• 2.    Россия пока еще имеет значительный кадровый потенциал в сфере НТК (качество которого, правда, уменьшается — проблема старения):

• имеются существенные заделы по отдельным направлениям науки и технологическим разработкам.

• •    наличие по отдельным направлениям уникальной научной, экспериментальной и испытательной базы;

• •    российские научно-исследовательские организации и специалисты являются активными участниками международных научноисследовательских сетей;

• •    по абсолютной величине (в расчете по паритету покупательной способности) внутренних затрат на исследования и разработки Россия хотя и существенно отстает от стран-лидеров, но находится примерно на уровне таких достаточно инновационно развитых стран, как Канада, Италия, и превосходит уровень Испании, Швеции, Нидерландов;

• •    государством созданы практически все используемые в мире организационные формы поддержки инноваций.

• 3 . Однако для текущего состояния НТК России характерно:

• •    низкая эффективность использования имеющихся финансовых и кадровых ресурсов в сфере «Исследования и разработки»;

• •    тенденция к деградации кадровых и материально-технических ресурсов в той же сфере;

• •    цепочки создания инновационной продукции в России разомкнуты: фундаментальные исследования (в значительной степени

ориентированные на участие в международных научных проектах) не переходят в прикладные, прикладные — в опытноконструкторские, а последние — в промышленную продукцию;

• •    в силу ряда причин — как содержательных, так и имеющих чисто организационный характер — пока результативность созданных институтов развития достаточно ограничена;

• •    институциональная среда инновационной деятельности в России на сегодняшний день не является стимулом к инновационной активности бизнеса;

• •    существенное отставание уровня технологического развития большинства секторов российской экономики от стран-лидеров, в первую очередь, обусловленное сложившейся системой воспроизводства технологической многоукладности российской экономики с ярко выраженным преобладанием производств, относящихся к отсталым технологическим укладам;

• •    отсутствие в большинстве производственных компаний (мелких, средних и даже крупных) знаний о долгосрочных технологических перспективах развития своего сектора и соответствующего глобального рынка;

• •    существуют политические и экономические барьеры со стороны западных стран для наиболее выгодных видов технологического заимствования со стороны российских компаний.

Проблемы приоритетов фундаментальной науки с философской точки зрения рассматриваются А.И. Субетто. Автор исходит, прежде всего, из металогик исторического процесса, определяемых философией истории. По его мнению, в настоящее время имеется много футурологических «металогик», в которых исходя из принятых оснований выстраиваются модели развития человечества в XXI в. В каждой из таких «металогик» имеются свои основания: у «формационной» — способ общественного производства, у «цивилизационной» — культурно-исторический архетип, у «индустриальной» — тип технологической базы (технологи- ческий детерминизм), у «экономической» — тип хозяйства [6].

Как полагает Субетто, Большая Логика Со-циоприродной Эволюции (как правило, за небольшим исключением) находилась за пределами исследовательского интереса обществоведов и науковедов. Но именно она в нашей оценке вышла на передний план и будет определять облик XXI в., оказывая давление на динамизм Внутренней Логики Социального Развития.

Согласно Субетто, рубеж ХХ и XXI в. предстал как смена парадигм истории человечества; управляемая социоприродная эволюция на базе общественного интеллекта и образовательного общества есть единственная модель устойчивого развития человечества в XXI в., которая может быть реализована, и одновременно она является экспликацией «ноосферы будущего», становление которой будет происходить в XXI в. (если воспользоваться учением о ноосфере В.И. Вернадского). Таким образом, человечество, мировая цивилизация, и, следовательно, Россия и Беларусь в данном глобальном контексте находятся в «точке перелома» Истории, смены ее оснований, главными ориентирами которой являются: смена доминирования конкуренции доминированием кооперации, «механизма отбора» — «механизмом общественного интеллекта»; смена парадигмы «стихийной Истории» — «парадигмой управляемой Истории, но в форме управляемой Со-циоприродной эволюции» или «парадигмой ноосферной эволюции или ноосферизма» [6].

Ноосферизм есть соединение учения о социализме и учения о ноосфере В.И. Вернадского, связанное с более глубоким исследованием оснований становления будущей ноосферы со стороны человека, т.е. антропогенных, социальных, экономических, политических оснований, дополняющих естествоведческую позицию В.И. Вернадского и его последователей. Ноосферизм есть новая теоретическая система философско-научных, социологических, научно-экономических взглядов, раскрывающая законы и закономерности, принципы и императивы становления социоприродной гармонии в форме управляемой социоприродной эволюции на базе общественного интеллекта и образова- тельного общества. Одновременно ноосферизм и есть новая парадигма кооперационной Истории, есть новый тип Бытия человечества, который мы называем ноосферным, экологическим, духовным социализмом, есть тип устойчивого развития в форме управляемой Социоприрод-ной эволюции. С точки зрения развиваемой позиции, человечество находится в «точке» историко-цивилизационной бифуркации, которая символизирует собой для человечества два «пути в будущее, в XXI век»: или рыночнокапиталистическую гибель человечества в форме экологической гибели, или же дальнейший путь социальной эволюции, но уже в форме ноосферизма — Неклассической, Кооперационной Истории — управляемой Социопри-родной или ноосферной эволюции на базе общественного интеллекта («революция Неклас-сичности») [6].

По данным В.П. Казначеева [3], в настоящее время 95 % знаний — знания естественнотехнической предметности, 5 % знаний — знания о живом веществе и человеке, и ничтожная доля от одного процента — знания человека о собственном интеллекте. Технократическая асимметрия единого корпуса знаний — один из источников ИИЭАР (информационно-интеллектуально-энергетической асимметрии разума). Формируется ИЧД («интеллектуальная черная дыра» по В.П. Казначееву), которая представляет собой асимметрию между темпами критических изменений в живом веществе Биосферы под воздействием хозяйствования человека и темпами исследований этих изменений, когда скорость первых намного, на порядок и больше, превышает скорость вторых. ИЧД также лежит в основе ИИЭАР и разворачивающейся экологической катастрофы. Чтобы ее ликвидировать, необходимы опережающие темпы развития блока наук о живом веществе, биосфере, ноосфере, экологии, человеке, а также становления системы интегрального биосферного мониторинга.

Особое место в понимании «неклассично-сти» науки, управления, общественного интеллекта занимает принцип управляемости сложными системами. Н.Н. Моисеев уловил главный акцент в смене парадигмальных установок науки и философии — признание сложности объекта познания и объекта управления. Свою монографию он так и назвал «Расставание с простотой» [5]. Категория сложности меняет само представление о рациональности.

Неклассический рационализм не редуцирует сложное до прошлого, а признает сложное как феномен, который познается более глубокими формами сочетания редукционизма, аналитического мышления и синтетизма, холити-ческого мышления, включающего в себя интуицию, механизмы аналогий и ассоциаций, метафоры, механизмы рефлексии, и который опирается на принцип «эмпирического обобщения», впервые введенного в науковедение В.И. Вернадским. Новый, неклассический рационализм — рационализм, опирающийся на систему «принципов дополнения» и «антропных принципов», включающий в себя процесс антропизации познания и науки, процесс признания закона разнообразия как важнейшего закона прогрессивной эволюции [2]. Н.Н. Моисеев справедливо заметил: «Цивилизационное разнообразие столь же необходимо для обеспечения стабильности рода человеческого, как и разнообразие генетическое» [5, с. 470]. Образование — главный механизм воспроизводства общественного интеллекта. Поэтому Неклассический общественный интеллект требует Неклассического образования в том смысле, что его содержание должно опираться на Неклассическую науку, формировать человеческий разум, общественный интеллект, приобретающий способность управлять будущим в сложном мире, быть адекватным по интеллектуальноинструментальной вооруженности растущей сложности мира, в том числе техносферы, эко-номосферы, социосферы, т.е. быть способным устранить асимметрии человеческого разума ХХ в.

Следующий важный момент — это определение принципов фундаментального знания в современной ситуации. С точки зрения Субет-то, фундаментальная наука — базис системы научного знания и базис высшего образования, следовательно, она — базис качества общественного интеллекта. Университетское образование в первую очередь базируется на фундаментальной науке и ее в первую очередь и раз- вивает. К принципам фундаментальности знаний относятся [7]:

• •    их обращенность к категории закона, категориальная форма представления знаний. Универсальность на основе обобщенного научного знания;

• •    наличие рефлексивного ядра — знания о знаниях или метазнания. Метазнаниевый блок наук — математика, кибернетика, сис-темология, тектология (наука об организации), лингвистика, классиология или метаклассификация, циклология (наука о цикличности развития), квалитология и квали-метрия (наука о качестве антропогенных систем и наука об оценке и измерении этого качества), гомеостатика, синергетика, сис-темогенетика и др. в той части, в какой они выполняют метазнаниевые, научнокоорди-нирующие функции, относятся к фундаментальным наукам;

• •    наличие процессов фундаментализации знаний — системологизации, таксономиза-ции, квалитативизации, методологизации, математизации, кибернетизации и пробле-матизации. По данному критерию в каждом из макроблоков наук — естествознании, человековедении, обществоведении, технознании — имеется свой слой фундаментального научного знания;

• •    их обращенность к «эмпирическим обобщениям» по В.И. Вернадскому. Для фундаментальных синтетических наук — био-сфероведения, ноосферологии, экологии, геологии (геономии, в понятии И. В. Крутя), этнологии, социологии, культурологии и т.п. «эмпирические обобщения» становятся важным механизмом познания эволюции сложных объектов, с которым эти науки имеют дело;

• •    холистичность познания. Оперирование общими и частными научными картинами мира;

• •    космопланетарная направленность и интегративность;

• •    неклассичность: синтез Истины, Добра и Красоты, как условие продвижения к истине в новых условиях [7, с. 123, 124].

• •    проблемность;

• •    философизация научного знания.

Если естествознание и технознание обеспечивают эволюцию технологического базиса бытия человечества и в определенной степени (достаточно условно) нейтральны к проблеме управляемости социоприродной эволюцией, обеспечивая только технологические возможности такой управляемости, то обществоведение и человековедение оказываются наиболее чувствительны к этой проблеме. Именно через них, через их основания проходит мировоззренческий раскол, который затем переходит в различие оценок прогресса и «моделей будущего» в XXI в.

В традиционных методологиях слабым местом является экспертный и прикладной аспект, связь с прикладными и организационноуправленческими задачами. Например, в традиционных методах не рассматривается, что долгосрочный прогноз научнотехнологического развития следует разрабатывать как систематически проводимую процедуру, встроенную в систему государственного управления. Недостаточно внимания уделяется тому, что результаты прогноза должны быть сформулированы таким образом, чтобы обеспечить их адекватное позиционирование в ряду других стратегических документов исполнительной власти. Надо учитывать, что прогноз должен создавать информационную основу для корректировки научно-технической и инновационной политики, формирования соответствующих разделов других документов, определяющих цели долгосрочного развития. Положительное значение КДП, что в нем сформулированы основные принципы проведения перспективной научно-технологической политики, обеспечивающие сочетание проектного и институционального подходов, рассмотрены основные направления модернизации НИС. Однако недостаток существующего прогноза форсайта в его негуманитарности, неэкологично-сти, сциентизме и технократическом редукционизме. В этом проекте недостаточно учтены мировоззренческие и ценностные приоритеты социума, связанные с образом жизни как феноменом культуры, с приоритетными ценностями экологического, этического и эстетического характера.

Предшествующие авторы, с нашей точки зрения, недостаточно учитывают, что в постиндустриальной цивилизации кардинальным образом изменяется роль культурной политики [1] и роль экономики и науки как факторов культурного развития. «Экономикоцентристская» ориентация все чаще подвергается критике, как эксплуатирующая ресурсы культуры, но не оценивающая ее вклад в общественное развитие, игнорирующая влияние культуры на макроэкономические показатели, связанные с творчеством, эффективностью и социальной справедливостью. Выстраивание ценностносмыслового ряда в экономическом ракурсе не учитывает возможности культуры в повышении именно экономической составляющей производственной деятельности (принятие решений, гибкое поведение персонала), в развитии социальной ответственности, в закреплении нематериальных целей, связанных с качеством жизни [8].

В отличие от экономической в «культурной модели» развития центральной задачей выступает развитие личности, гуманистических целей образа жизни. При этом надо понимать, что инновационная стратегия может быть достигнута, если инновационность превратится в культурную традицию. Вот таков парадокс. Всегда следует учитывать, что развитие науки, в том числе и естествознания, технической науки есть результат определенной культурной политики, результат деятельности и технологий в области социализации, воспитания и образования.