О капусте и королях: Некоторые замечания о книге Эннио Бионди “La Politica Imperialistica Ateniese a Meta del V Secolo a. C. Il Contesto Egizio-cipriota”

On Cabbage and Kings: Some Remarks on Ennio Biondi’s Book “La Politica Imperialistica Ateniese a Meta del V Secolo а. С. Il Contesto Egizio-cipriota”

Феномен афинского империализма V-IV вв. до н.э., наиболее ярко выразившийся в создании и расширении Первого и, в меньшей степени, Второго афинских морских союзов, является одной из самых изученных тем в антиковедении - как отечественном, так и зарубежном. Объектом внимания исследователей становилась как история морских союзов в целом1, так и отдельные аспекты афинского империализма, такие как экономическая, культурная, религиозная или колонизационная политика. Тем не менее исследователи обращаются к этой воистину неисчерпаемой теме вновь и вновь, находя новые повороты и точки зрения2.

Не остается в стороне и итальянская историография, в том числе самая современная. Так, в 2016 г. в свет вышла работа итальянского историка Э. Бионди «La Politica Imperialistica Ateniese a Meta del V Secolo a.C. Il Contesto Egizio-cipriota» («Афинская империалистическая политика в середине V в. до н.э. Египетско-кипрский контекст»)3.

Как представляется, будет небесполезно рассмотреть данный труд с целью понимания последних тенденций в итальянском антиковедении. Здесь стоит сразу заметить, что ряд работ данного иссле- дователя опубликован также на французском языке4, что дает повод говорить и о более широком европейском контексте.

Заявленная тема хоть и не является одной из наиболее популярных в историографии, тем или иным образом исследователями, конечно же, затрагивалась5. Различные аспекты египетской кампании освещены, в том числе, и в российской историографии, однако, к сожалению, за единственным исключением6 работы отечественных авторов Э. Бионди, как следует из текста его работы и списка литературы, не известны. Если же говорить об историографии непосредственно итальянской, то здесь египетско-кипрскому направлению афинской политики первой половины V в. до н.э. традиционно уделялось внимания едва ли не больше, чем где бы то ни было еще. Так, еще в 1920-х - 1930-х гг. знаменитый ученый А. Момильяно расценивал египетскую экспедицию как одно из первых проявлений той «политики силы», которая в дальнейшем будет встречаться в греческой истории все чаще7. В русле афинской имперской политики рассматривал данные эпизоды С. Аккаме8. Отдельные работы рассматриваемой теме посвятили и многие другие итальянские исследователи9. Иными словами, обделенным вниманием восточное направление афинской политики назвать вряд ли возможно.

Целый ряд вопросов, однако, по-прежнему остается весьма дискуссионным. Выбор темы, таким образом, особенно в свете предыдущих работ автора, сфера научных интересов которого явно тяготеет к восточному направлению10, вполне закономерен.

Сконцентрировавшись в своей работе на юго-восточном направлении афинской политики середины V в. до н.э., автор в кратком введении (р. 11-14) формулирует основную цель исследования как изучение действий афинских и союзнических военных сил в том направлении, которое, как представляется, хоть и было важно, но не являлось основной целью Афин на протяжении всего V в. до н.э. (р. И)-

При этом итальянский исследователь вполне справедливо заявляет, что уточнить место отдельных эпизодов афинской истории и прояснить их значение возможно лишь при комплексном рассмотрении ситуации, сложившейся вокруг Египта и Кипра в первой половине V в до н.э. (р. 13), а также декларирует попытку выйти за пределы афиноцентричного взгляда на эти события. Таким образом, Э. Бионди ставит перед собой достаточно амбициозную задачу не только обобщить все существующие исследования, касающиеся египетского направления афинской политики, но и рассмотреть целый спектр частных вопросов: отношения Афин и Персидской империи, внутренние события в персидском государстве, афинскую внешнюю политику в рамках морского союза, две экспедиции под командованием Кимона и т.д. Задача непростая, учитывая скудность Источниковой базы и весьма небольшой объем труда (150 страниц, не считая приложений и внушительного списка источников и литературы).

Работу Э. Бионди можно разделить на две большие части: первые шесть глав, в которых автор разбирает всю имеющуюся в распоряжении информацию античных авторов, касающуюся двух кампаний Кимона (египетской и египетско-кипрской), и две последних главы, в которых рассматривается непосредственное влияние афинских политических лидеров, в первую очередь - Кимона и Перикла, на внешнюю политику государства в целом и восточное направление в частности. Уже при беглом взгляде на оглавление работы не может не броситься в глаза ее особенность, характерная, впрочем, для многих трудов последних лет: очень дробное деление на главы и параграфы. Так, объем второй главы - всего восемь страниц (р. 39-46), а четвертой - девять (р. 57-66), при этом она еще и разделена на два подпункта.

Невольно возникает вопрос, можно ли действительно раскрыть проблему столь лаконично? Не будет ли эта работа, с учетом стремления комплексно рассмотреть целое направление афинской политики, слишком поверхностной? Заметным недостатком, укрепляющим подозрения, является и очевидная краткость вводной части, а также практически отсутствующий обзор историографии. Впрочем, подобные особенности характерны и для другой монографической работы Э. Бионди, вышедшей совсем недавно11.

Но обратимся непосредственно к тексту работы.

В первых главах автор следует проблемно-хронологическому принципу, последовательно рассматривая конкретные события и связанные с ними вопросы. Первая глава посвящена началу египетского восстания под руководством Инара. Автор анализирует сведения Фукидида (Thue. I, 104-110), текст которого является основным источником по рассматриваемой теме, о том, что восставшие попросили помощи у Афин, затем сравнивает эти данные с текстами Диодора (Diod. XI, 71,74) и Ктесия (Ctes. F 14 (36)). По его мнению, можно выделить ряд ключевых моментов, в которых расходятся античные авторы. И первый из них - это бросающееся в глаза несогласие (р. 21) в количестве афинских кораблей, отправленных на помощь египетскому восстанию. Данный аспект, как указывает автор, очень важен, так как показывает степень вовлеченности афинского государства в восточную политику и влияет на оценку тяжести последующего поражения. Путем анализа данных источников и логических рассуждений Э. Бионди приходит к компромиссному выводу, согласно которому вероятно, первоначально афинская эскадра состояла из двух сотен кораблей, что соотносится с данными Фукидида, но впоследствии число сократилось до сорока судов, упоминаемых у Ктесия, остальные же были отозваны обратно (р. 30). Подобное предположение с различными нюансами уже неоднократно высказывалось в исследовательской литературе и является общепринятым, так что в этом моменте Э. Бионди вполне соглашается со своими коллегами¹². Затем итальянский автор пыта- 128

ется на основании свидетельств античных авторов выяснить имена командующих, стоявших во главе экспедиции, а также собрать все возможные сведения о конкретных сражениях, в которых принимала участие афинская эскадра (р. 32-37).

Во второй главе Э. Бионди рассматривает ряд проблемных моментов, связанных с датировкой первой экспедиции, и эта проблема в историографии является, пожалуй, наиболее дискуссионной. Данные источников на этот счет достаточно сильно разнятся, тем не менее, как полагает автор, наиболее логичной и обоснованной датой начала египетской кампании представляется 459/8 г. (р. 45), что в целом соответствует принятому в историографии мнению, согласно которому его следует помещать в промежутке между 463 и 457 гг. до н.э.13 Стремление автора выяснить точные даты афинских экспедиций, имен командующих и прочих упоминающихся у Фукидида, Диодора и Ктесия событий и данных вполне понятно, однако, как представляется, этим вопросам уделено неоправданно много внимания в соотношении с общим объемом работы, особенно в свете заявленной итальянским исследователем цели рассмотреть египетско-кипрский вопрос комплексно и в общем контексте не только афино-персидских отношений второй четверти V в. до н.э., но и всего афинского империализма.

Третий раздел книги посвящен визиту в Лакедемон персидского посла Мегабаза, целью которого был подкуп спартанцев и заключение с ними антиафинского союза. Э. Бионди вновь концентрируется на уточнении датировки события и предлагает относить миссию Мегабаза к 457 г. до н.э. (р. 49). Здесь же автор по аналогии обращается к более ранним событиям и останавливается на фигуре Артмия из Зелен, который привез персидские деньги в Лакедемон, за что в Афинах был предан атимии и объявлен врагом государства (Dem. IX, 41, XIX, 271; Aesch. 258). В попытках локализовать во времени и этот эпизод Э. Бионди приходит к выводу, что наиболее логичным и обоснованным представляется мнение14, согласно которому его следует помещать между 471/0 и 465/4 гг. до н.э.

Эта тема находит свое продолжение в четвертой главе, в центре которой - фигура персидского военачальника Мегабиза, сына Зо-пира, и отправка в Египет военного отряда под его командованием (Thue. I, 109; Diod. XI, 74, 5-6.) Так, автор высказывает предположение, что коллегой Мегабиза в данном случае был Артабаз, сын Фар-нака (р. 62). Большую часть главы занимает биографический очерк о Мегабизе (р. 62-66), в котором Э. Бионди рассуждает об отношениях персидского военачальника с царями Ксерксом и Артаксерксом. Стоит отметить, что несмотря на оригинальные и интересные суждения о характере взаимоотношений Мегабиза и персидских царей, о его положении в обществе и т.п., высказанные в данном разделе автором, остается не до конца понятной необходимость подробного разбора личности Мегабиза, ведь для заявленного понимания кон- текста восточной политики Афин подобный экскурс не дает практически ничего.

Следующая глава исследования посвящена завершающему этапу афинской экспедиции в Египет и ее неудачному исходу Анализируя сообщение Фукидида (Thue. I, НО), рассказывающего о гибели значительного количества кораблей, Э. Бионди замечает, что афинский историк использует в отношении этого события практически те же формулировки, что и в пассаже про катастрофическое окончание позднейшей сицилийской кампании (Thue. VII, 87, 6). Однако автор вполне справедливо предостерегает от поспешных выводов, которые можно иногда встретить в историографии15, и обращает внимание на то, что в рассказе об этих событиях у других авторов, например Диодора (Diod. XI 77, 4-5), напротив, упоминается о том, что большая часть афинян благополучно вернулась на родину (р. 71).

Рассматривая сообщения античных авторов о египетской экспедиции, Э. Бионди в итоге приходит к выводу, что свидетельство Фукидида не подтверждается иными источниками (р. 75). Стоит отметить, что итальянский исследователь при этом не принимает во внимание упоминание о тяжелых для Афин последствиях кампании в одной из речей Исократа (Isocr. VIII, 86), хотя и разбирает его позже, в контексте выяснения конкретного количества афинских кораблей в составе экспедиции (р.76-79), видимо, автоматически полагая, что оратор априори должен был оперировать искаженными данными о количестве погибших кораблей и афинских моряков16.

Судя по изложению Э. Бионди, он поддерживает уже давно высказанную в историографии гипотезу, согласно которой поражение афинян в Египте вовсе не было такой серьезной катастрофой, а информацию Фукидида можно объяснить тем, что историк находился в дальнем родстве с родом Филаидов, представители которого стремились преувеличить масштаб афинского поражения, возложив ответственность за него на его предводителей - политических противников Кимона, главы Филаидов на момент описываемых событий (р. 75-76)17.

В завершение данной главы автор дает краткий обзор наиболее важных событий истории Афинского морского союза, разворачивавшихся параллельно с египетской кампанией (р. 80-83).

Шестая глава полностью посвящена второй, «двойной», экспедиции афинского флота в Египет и на Кипр. В первой части этого раздела автор кратко касается возвращения на родину Кимона из изгнания и закономерно предполагает, что его политический вес был, конечно, меньше, чем ранее, однако сам факт его досрочного возвращения может говорить об определенном возрождении афинской антиперсидской политики (р. 87). Далее Э. Бионди обращается уже непосредственно к свидетельствам Фукидида, Дидора и Плутарха о событиях египетско-кипрской кампании.

Совершенно логично автор предполагает, что основной целью афинян в данном случае являлся именно Кипр (р. 88), куда, согласно Фукидиду (Thue., I, 112), отправили две сотни кораблей, шестьдесят из которых потом были переброшены в Египет по просьбе Амиртея, одного из местных правителей. Здесь же Э. Бионди задается риторическим вопросом: ввиду того, что Кимон понимал все опасности египетского направления, какие решения мог бы он принять во время первой экпедиции? (Р. 88). Вопрос, впрочем, так и повисает в воздухе и ответа, даже теоретического, в данном исследовании не находит.

Анализируя вышеупомянутое сообщение Фукидида, автор заявляет, что из него можно заключить следующее: смерть Кимона лишила афинян единственного стратега, который мог возглавлять экспедицию против персов, они не чувствовали себя способными продолжать войну, а находившиеся у власти политики («i democratici») демонстрировали свое нежелание и незаинтересованность в продолжении антиперсидской борьбы (р. 92). Выводы действительно логичные, однако не бесспорные и во многом основывающиеся скорее на общих рассуждениях, нежели непосредственно на тексте Фукидида. Далее Э. Бионди последовательно рассматривает сообщения Диодора (р. 92-103) и Плутарха (р. 104-108), в которых ищет и находит подтверждения этих предположений. Стоит отметить, что в этой главе наиболее четко виден один из основных недостатков всей работы: несмотря на то, что автор логично полагает одной из своих основных задач сравнение данных источников и создание на их основании единого повествования, он постоянно рассматривает их фактически отдельно друг от друга, увлекаясь выяснением того, на какой источник опирался Диодор, Плутарх или Ктесий, откуда они могли почерпнуть ту или иную информацию и т.п. В итоге некоторые фрагменты текста и даже целые параграфы так и не складываются до конца в единую цельную картину.

Таким образом, первые шесть глав представляют собой попытку итальянского исследователя восстановить или, вернее, уточнить ход событий: каких-то принципиально новых идей, помимо уточнения нескольких дат, в данных разделах Э. Бионди не предлагает. Тем не менее с задачей подробного, временами даже слишком, описания обеих афинских экспедиций автор справляется вполне успешно. Увы, сказать, что за этим описанием четко виден полный контекст афинской восточной политики, можно лишь с большой натяжкой.

Вторая логическая часть исследования - это две главы, седьмая и восьмая, посвященные, по сути, влиянию непосредственно личностей Кимона и Перикла как лидеров полиса на афинскую политику в отношении Египта и Кипра. При этом автор представляет Кимона лидером условных «аристократов», о чем говорит уже само название главы: «Atene е la Persia: gli aristocratici», а Перикла, соответственно, лидером «демократов» («Atene е la Persia: i democratici»), связывая изменение вектора афинской внешней политики именно с приходом к власти последних.

Глава «Atene е la Persia: gli aristocratici» - это попытка автора, по его собственным словам, расширить географические рамки традиционного понимания афинского империализма (р. 109) и рассмотреть эволюцию афинской внешней политики 470-60-х гг. до н.э. Однако эта амбициозная задача в дальнейшем явно теряется, поскольку автор уходит в сторону, рассматривая биографию Кимона и выявляя истоки его антиперсидских взглядов. Уже в начале главы Э. Бионди формулирует идею, которую будет отстаивать в дальнейшем: египетская кампания - это результат антиперсидской и империалистической политики Кимона (р. 109). Впрочем, идея эта лежит на поверхности и, как и подавляющее большинство высказанных автором, конечно, не нова18.

Сначала автор обращается к фигуре афинского лидера 470-х гг. до н.э. и кратко напоминает об общей атмосфере ненависти к персам в годы его появления на политической сцене (р. 110-111), затем рассматривает антиперсидские взгляды всего рода Филаидов. В частности, итальянский исследователь напоминает о том, что отец Кимона, Мильтиад, был тираном Херсонеса Фракийского и в конце VI в. до н.э. именно из-за персидской угрозы был вынужден оставить свои владения, а впоследствии возглавлял афинскую армию в знаменитом сражении при Марафоне в 490 г. до н.э. Антиперсидская политика Кимона, таким образом, объясняется прежде всего его личными взглядами и семейными традициями (р. 112).

Автор рассматривает действия Делосского морского союза, в частности - завоевание Эйона (р. 115-119) и битву при Эвриме-донте (р. 120-124), и приходит к выводу, что, во-первых, именно личные убеждения афинского лидера способствовали расширению интереса к восточному направлению, а во-вторых, вероятно, можно даже говорить о некой афинской «предэскпансии» (р. 124) на восток. Именно в контексте продвижения на эти территории Э. Бионди рассматривает возможное появления афинян в финикийских городах и высказывает предположение, что после победы при Эвримедонте именно это направление представляло особый интерес для Кимона, основной целью которого стал о. Кипр (р. 124-131).

В последней главе, как было указано выше, автор приходит к выводу, что при «демократах» Афины сознательно отказались от этого направления и открытой враждебной политики Кимона по отношению к персам (р. 134). Но в таком случае закономерно возникает вопрос: чем же тогда обусловлена неоднократная отправка афинских кораблей в Египет?

Целый ряд исследователей предлагали свои варианты ответа на этот вопрос: естественный этап противостояния культур запада и востока¹⁹, желание Афин поставить под контроль все возможные хлебные пути Средиземноморья²⁰, необходимость «маленькой победоносной войны» для сплочения морского союза²¹. Э. Бионди, 132

в свою очередь, предполагает, что афинская помощь египетскому восстанию являлась продолжением политики Кимона, незадолго до этого изгнанного с помощью процедуры остракизма из родного города (р. 136). Как представляется, однако, данный вариант вовсе не исключает всех высказанных в историографии ранее, а может быть лишь одним из вероятных факторов.

В дальнейшем же, по мнению автора, афиняне обратили свой взгляд к Западному Средиземноморью, что выразилось в основании Фурий и, в конечном итоге, в Сицилийской экспедиции. Египетская кампания, таким образом, является последним всплеском открытой борьбы афинян и морского союза под их лидерством с персами. Второй же египетский поход Кимона, ставший для него последним, рассматривается не как государственное предприятие, а как желание конкретной личности взять реванш за предшествующее поражение (р. 140).

В заключении (р. 145-149) автор подводит итоги своего исследования и кратко формулирует основные выводы. В частности, говорит о выявленных различиях между основными источниками - текстами произведений Фукидида, Диодора и Ктесия - и еще раз напоминает о теории, согласно которой масштаб египетской катастрофы у Фукидида может быть преувеличен в силу его личных связей с родом Филаидов.

В качестве одного из основных итогов исследования автор приводит высказанное ранее предположение о том, что после победы при Эвримедонте Кимон намеревался продолжать антиперсидскую политику и укрепиться на Кипре и, возможно, даже на территории финикийских городов. Именно это продвижение Афин на восток, по мнению Э. Бионди, и побудило Инара обратиться за помощью к афинянам после начала восстания в Египте. Несмотря на то, что Кимон тогда уже отправился в изгнание, пришедшие к власти политики откликнулись на призыв о помощи, однако в дальнейшем не выказывали интереса к этому направлению. Постепенно вектор афинских интересов под влиянием личных взглядов Перикла и его сторонников сместился на запад, противостояние с Персидской державой отошло на второй план. Как представляется, стремление связать афинскую антиперсидскую политику с фигурой лидера государства вполне объяснимо, однако не стоит игнорировать прочие факторы, сыгравшие не меньшую роль в развитии и трансформации внешней политики афинского государства и всего морского союза.

Подводя итог, можно констатировать, что Э. Бионди, ставя перед собой глобальную цель рассмотреть восточную политику Афин и ее эволюцию, фактически сконцентрировался на отдельных моментах, которые с трудом складываются в общую картину. В итоге работа Бионди, охватывающая довольно широкие территориальные и хронологические рамки, получилась «о башмаках и сургуче, капусте, королях»: обо всем сразу и вместе с тем ни о чем. Автор постоянно уходит в сторону от основной поставленной задачи, концентрируется на мелочах, но при этом фактически игнорирует некоторые аспекты афинской политики.

В целом труд Э. Бионди «La Politica Imperialistica Ateniese a Meta del V Secolo a.C. Il Contesto Egizio-cipriota» не предлагает научному сообществу каких-то революционных теорий или принципиально новых идей, однако вполне справляется с задачей подробного изложения одного из аспектов афинской империалистической политики, которому при общем описании истории этого периода, как правило, не уделяют должного внимания.