О концепции национальной идентичности в социологии

В социальных науках национальная идентичность рассматривается как часть социальной идентичности личности и как коллективное явление, объединяющее людей в национальные группы. Национальная идентичность – это коллективное самоопределение, отождествление себя с группой, принятие ее концепции непреходящих характеристик и базовых ценностей, ее сильных и слабых сторон, надежд и страхов, репутации и условий существования, институтов и традиций, ее прошлой истории, текущих целей и перспектив на будущее. Национальная идентичность является результатом как этнической истории и идентичности сообщества, религии и системы убеждений, так и доминирующей идеологии и манипуляции сознанием, включая память, идеологию и символику [1].

Говорят также о национальной идентичности как о социально-когнитивной концепции, при этом подчеркивается ее сконструированный характер. Г. Келман развивает этот подход и указывает, что двойственный процесс социального конструирования идентичности включает в себя открытие и создание общих элементов. Эти элементы – приоритеты и границы – могут иметь разные определения в зависимости от политических, экономических и религиозных целей лидеров и элит [2, p. 191]. Согласно Г. Келману, национальная идентичность постоянно реконструируется для выполнения нескольких функций: выработать чувство единства и общности, а также принадлежности к членам группы; развивать положительный образ себя; предложить основу для культурного развития, религиозных верований и образа жизни; предоставить право на владение землей и ресурсами; и, наконец, оправдать претензии и жалобы группы [3].

К. Хюбнер исследует пять типов национальной идентичности. Первый тип определяется становлением подлинной формы национальной сущности, например немецкой. Второй тип включает в себя ссылку на гипотезу национального прамифа, из которого выводится духовная эволюция некоторой нации. Основную роль здесь играют мифология, предания, эпическое наследие нации [4, c. 200]. Характерная черта третьего типа состоит в понимании того, что национальная сущность проявляет свойства энтелехии: некоей выраженной формы, которая развивается и живет. В этом случае доминирующей метафорой, организующей национально-идентификационные процессы, может служить, например, внутренний принцип нации. Сторонники четвертого типа идентичности считали, что сущность нации невыразима в понятии, а потому нация может быть представлена лишь как некая идея. Предметом научного анализа в пятом типе становится язык. Будучи солидарен с предшественниками, К. Хюбнер предлагает свое определение языка как медиума, в котором движется всякий национальный дух. Поэтому он является его необходимым условием [5, с. 323].

Согласно Б. Парекху, национальная идентичность относится к тому, как создается государство, к тому, что делает его таким сообществом. Она включает в себя центральные организационные принципы государства, его структурные тенденции, характерные способы мышления и жизни, идеалы, которые вдохновляют людей, ценности, которые они исповедуют и к которым стремятся его лидеры, характер, которым они восхищаются и ценят, их склонности действовать определенным образом, глубочайшие страхи, амбиции, тревоги, коллективные воспоминания, травматический исторический опыт, доминирующие мифы и коллективные самопонимания.

Дж. Брейли подчеркивает исключительный характер национальной идентичности, рассматривая отношения между культурой и национализмом, определяя, в чем корень отличия народов друг от друга. У. Кимлика, в свою очередь, говорит о гражданском национализме, стремясь определить его инклюзивный характер, где во главу угла ставится уважение культурных различий. Согласно П. Гилрою, национальная идентичность – это плавильный котел, который носит ассимилирующий характер в зависимости от точек зрения на гражданство и патриотизм. Б. Андерсон утверждает, что национальная идентичность воображается и конструируется. Дж. Рутерфорд заключает, что национальная идентичность зависит от единообразия, культурного сообщества и общей культуры. К. Калхун ищет способ связать национальную идентичность с теорией демократии, обращаясь к истории и опыту постнациональных общественных формаций. Б. Гювенч находит истоки национальной идентичности в национальной культуре, которые формируются в результате процессов социализации. А. Юрдусев устанавливает взаимосвязь между национальной идентичностью и государством и утверждает, что национальная идентичность является итогом национального строительства и национальной идеологии.

Брейли в своей книге «Национализм и государство» рассказывает о взаимосвязи культуры и национализма [6]. Для него эта связь всегда имеет следы исторических, этических и политических сил, которые часто составляют элементы национальной идентичности. Центральное место в строительстве истинного национализма занимает проект защиты национальной идентичности посредством обращения к общей культуре, которая смещает любое понятие национальной идентичности, основанное на плюрализированном понятии культуры с ее множественными грамотностями, идентичностями и историями, и стирает истории угнетения. По словам Брейли, «в той мере, в какой культура национализма жестко исключительна, и определяет ее членство в условиях узкой общей культуры, национализм, как правило, является ксенофобским, авторитарным и экспансионистским».

Кимлика не разделяет эту идею Брейли, утверждая, что национализм приближается к тому, чтобы быть либеральным и демократическим до такой степени, что национальная идентичность является всеобъемлющей и уважающей разнообразие и несходство: «Гражданский национализм, претендующий на уважение культурных различий, не гарантирует, что государство не будет заниматься принудительной ассимилирующей политикой» [7, p. 230].

Национальная идентичность, по словам Смита, включает в себя определенный смысл политического сообщества, истории, территории, гражданства, общих ценностей и традиций. Он утверждает, что народы должны обладать мерилом общей культуры и гражданской идеологии, совокупностью общих понятий и устремлений, чувств и идей, которые связывают население на своей родине. Кроме того, учреждениям популярной социализации, в первую очередь государственной системы образования и средств массовой информации, была поставлена задача обеспечить общую, массовую общественную культуру. Смит рассматривает национальную идентичность как многомерную и перечисляет пять ее основных атрибутов: 1) историческая территория или родина; 2) общие мифы и исторические воспоминания; 3) общая, массовая общественная культура; 4) общие юридические права и обязанности для всех членов; 5) общая экономика с территориальной мобильностью для членов [8].

Смит классифицирует мифологические мотивы, или мифы о происхождении и развитии этносов, которые представляют собой определенный набор черт и признаков, сочетающихся в том или ином мифе. К ним относятся: 1) миф о происхождении во времени (когда родилось сообщество); 2) о происхождении в пространстве (где родилось сообщество); 3) о происхождении (кто были предки); 4) о миграции (в каких границах перемещалось сообщество); 5) об освобождении (как сообщество было освобождено); 6) о золотом веке (о величии сообщества и героических страницах его истории); 7) об упадке (как сообщество разложилось и было побеждено или изгнано) и 8) о возрождении (как сообщество может вернуть свою прежнюю славу) [9].

Определение национальной идентичности Смита оставалось неизменным с того момента, как впервые было сформулировано им в 1991 г. Существенные изменения, которые он внедрил в свое определение нации, мотивированы необходимостью предусмотреть существование некоторых народов в предвоенные времена – одно из основных утверждений теории Смита, а также настоятельной необходимостью преодоления амальгамации нации и государства, характерной для его подхода [10]. Несмотря на это, однако, он еще не привел модифицированное определение национальной идентичности. Для Смита национальная идентичность продолжает включать гражданство, понимаемое как общие юридические права и обязанности для всех членов [11, p. 11].

Смит определяет национальную идентичность как качество, разделяемое гражданами государства, и полностью игнорирует то, что во многих случаях нация и государство не являются коэкстенсивными. В таком случае вслед за ним мы должны предположить, что в некоторых странах не существует таких национальных идентичностей, как шотландская, фламандская. Следовало бы пренебречь тем фактом, что граждане одного государства могут иметь разные национальные идентичности.

Ссылки:

• 1.    Smith A.D. National Identity. Reno (Nevada), 1991.

• 2.    Kelman H.C. The Role of National Identity in Conflict Resolution: Experiences from Israeli-Palestinian Problem-Solving Workshops // Social Identity, Intergroup Conflict, and Conflict Reduction. Oxford (UK) ; N. Y., 2001. P. 187–212.

• 3.    Kelman H.C. Nationalism, Patriotism, and National Identity: Social-Psychological Dimensions // Patriotism in the Lives of Individuals and Nations / ed. by D. Bar-Tal, E. Staub. Chicago, 1997. P. 165–189.

• 4.    Цит. по: Кокумбаева Л.А. Национальная идентичность как междисциплинарное понятие современной гуманитари-стики // Известия Алтайского государственного университета. 2007. № 1. C. 198–202.

• 5.    Хюбнер К. Нация: от забвения к возрождению. М., 2001. 400 с.

• 6.    Caputi M. National Identity in Contemporary Theory // Political Psychology. 1996. Vol. 17, no. 4. P. 683–694.

• 7.    Hüsamettin İ., Feyzullah Ü. The Construction of National Identity in Modern Times: Theoretical Perspective // International Journal of Humanities and Social Science. 2013. Vol. 3, no. 11. June. P. 223–232.

• 8.   Parekh B. Ethnocentricity of the Nationalist Discourse // Nations and Nationalism. 1995. Vol. 1, no. 1. P. 25–32.

• 9.   Smith A.D. Nationalism in the Twentieth Century. N. Y., 1979. 257 p.

• 10.    Hutchinson J., Smith A.D. Nationalism. N. Y., 1994.

• 11.    Smith A.D. National Identity. P. 11.