О месте и роли локализмов в системе национального языка

Поиск региональной идентичности приобретает все большую популярность в различных областях гуманитарного знания. Филологическая наука откликнулась на тенденцию регионализма как самоотождествления людей с определенной территорией и местной языковой системой [10, c. 129] появлением новых направлений – литературного краеведения, связавшего историю той или иной территории с культурным творчеством ее жителей, зафиксированным в художественных и документальных текстах, и литературной региона-листики, вплотную заинтересовавшейся исследованием локальных текстов. В языкознании тенденция выразилась в появлении многочисленных исследований, посвященных особенностям регионально обусловленных языковых единиц и текстов, которые позже оформились в особый раздел отечественной лингвистики – социальную диалектологию, предметом изучения которой стала коммуникативно-функциональная специфика устной речи отдельных индивидов («идиолектов») и целых социальных групп («социолектов»), представляющих собою вариативные подсистемы в пределах национального языка. Процессы урбанизации, активно проходящие по всему миру, обусловили переселение диалектоносителей в города, которое, в свою очередь, привело к размыванию диалектов и возникновению иных территориально ограниченных подсистем языка – «региолектов», во многом сохраняющих диалектные черты, наряду с функционированием иных территориально обусловленных языковых единиц. Включение в фокус внимания лингвистического научного сообщества региональных языковых подсистем породило проблему номинации территориально маркированных единиц в их составе, для обозначения которых используются различные, неоднозначно определяемые термины.

Объективная данность территориальных вариантов устного национального языка потребовала введения лингвистического термина, отражающего отношения локальной лексики и литературной нормы. В этом качестве достаточно активно наряду с другими терминами используется понятие «локализм» (англ. «localism», исп. «localismo»), значение которого не получило единой трактовки в научном сообществе.

В словаре О.С. Ахмановой предлагается именовать локализмамислова и выражения, употребляемые лишь на определенной географической территории и вынесенные за пределы литературной нормы языка. На этом основании локализмы относятся к разряду топонимов, имея в качестве синонимов «провинциализм» и «этнографизм» [1, с. 222]. Представитель петербуржской лингвистической школы Р.В. Попов очерчивает географию употребления локализмов намного уже – одним населенным пунктом, как правило, городом, или же несколькими населенными пунктами, расположенными на значительном удалении друг от друга. При этом в качестве локализмов могут выступать апеллятивы (имена нарицательные) и онимы (имена собственные) разных разрядов, в частности, микротопонимы, которые помогают ориентироваться в городском пространстве и бесполезны в других населенных пунктах [8, с. 101]. В предисловии к «Словарю современного русского города» локализмы сведены к бытующим в городе элементам сельских говоров, то есть территориальных диалектов [9, с. 3].

В российском языкознании понятие «лока-лизм» наиболее последовательно разрабатывается в рамках Пермской школы лингвистики, представители которой многие годы подробно исследуют особенности появления и функционирования ло-кализмов. Так, профессор Т.И. Ерофеева характерными признаками локализмов также называет территориальную ограниченность употребления и некодифицированность, хотя данные языковые единицы фиксируются в литературной речи представителей отдельно взятого региона, реже – ряда областей [5, с. 49]. Локализмы непрерывно возникают при взаимодействии литературного языка и диалектов на всех уровнях языка – от фонетического до синтаксического. При этом в основу разграничения диалектизмов и локализмов положен этимологический критерий. В качестве источников возникновения локализмов рассматриваются: 1) диалектизмы, 2) лексика городского просторечия, 3) разговорная литературная речь, 4) широко распространенный в определенном регионе вариант литературного языка, 5) вышедшая из употребления нормативная лексика, сохранившаяся в речи жителей отдельной территории. Следовательно, понятие «локализм» шире понятия «диалектизм» [5, с. 49]. При этом в качестве источника локализмов представителями Пермской лингвистической школы не рассматриваются заимствования из других языков.

В то же время еще Ф.П. Филин выделял в русском языке наряду с диалектными «локализмы инонациональные» [13, с. 142], или, по более позднему определению Л.Г. Самотик, – «нацио-лектизмы», как результат интерференции нерусских слов и русской речи. И.С. Урманчеева, исследующая идиоматические пласты северно-русских и сибирских говоров, указывает на «консервирующую» роль фразеологизмов в возникновении и сохранении локализмов. Идиомы длительное время сохраняют в своем составе наряду с общеупотребительной лексикой «местные слова», возникшие чаще как результат межэтнических контактов русскоязычного населения с народами русского Севера и Сибири. Причем фразеологические лока-лизмы встречаются разной степени архаизации: в большинстве случаев – покинувшие литературный русский язык, однако сохранившиеся в местных говорах, а иногда – забытые и самими носителями диалектов [12, с. 245].

Признание роли иноязычной лексики в формировании локализмов в русском языке требует их разграничения с иными формами заимствований: варваризмами, экзотизмами, этно-графизмами и собственно заимствованиями. Э.Б. Яковлева указывает в качестве маркера варваризмов искаженную структуру слов, проявляемую непривычным звучанием или написанием, чуждую заимствующему языку, не поддающуюся адаптации носителями языка-реципиента, тогда как экзотизмы отличают происхождение из малоизвестных языков и сознательное использование для придания речи особого регионального колорита [14, с. 55]. Этнографизмы предлагается отличать по семантике, называющей особенности народного быта, обычаев и традиций другого народа [7, с. 1760].

Б.В. Кунавин полагает, что к локализмам следует относить только лексику, заимствованную из языков народов России, тогда как лексические единицы из языков других стран таковыми не являются, поскольку, как правило, регистрируются в словарях, полностью адаптируются в русском языке, характеризуются общераспространенностью и впоследствии не осознаются носителями как заимствования. При этом слова и выражения из языков народов России функционируют в составе русского языка строго на территории определенного региона, входят в активный словарный запас его жителей, воспринимаясь как чужеродные русского-ворящими жителями других регионов страны. Это сближает заимствования с диалектизмами, которые также не входят в литературный язык [6, с. 95–96]. На этом основании Н.Н. Мухиной предложена градация иноязычных лексем в порядке ослабления дифференцирующей семы: варваризмы – экзотизмы – этнографизмы – локализмы – собственно заимствования [7, с. 1760].

В структуре региональной лексики выделяются помимо литературных слов диалектные формы, жаргонизмы, регионализмы и другие лексемы, распространенные в определенном регионе. Наи- более значительные трудности представляет разграничение локализмов и регионализмов.

Б.В. Кунавин полагает избыточным введение в русский язык понятия «локализм» в связи с существованием термина «регионализм» (в его лингвистической трактовке), наиболее подходящего для отражения территориальной специфики языкового материала в силу соотношения с категориями «регион» и «региолект». Последняя обозначает разновидность национального языка, распространенную на более обширной территории и более близкую к литературному языку, чем диалект. Тогда как локализм, равно как и его синонимы – провинциализм и диалектизм, не имеют деривационных связей с упомянутыми категориями [6, с. 99–100]. Столь категоричная позиция не находит понимания у других лингвистов, полагающих правомерным существование обоих терминов – локализм и регионализм, при этом по-разному трактующих их соотношение. Так, И.Е. Гальченко представляет локализм более широким понятием, являющимся родовым для регионализма [2, с. 9–11]. Н.Н. Мухина, напротив, считает регионализм более емким понятием, включающим в себя локализмы как свою разновидность [7, с. 1760]. Е.А. Торохова предлагает разделять понятия, именуя локализмами единицы разговорной местной речи, имеющие наиболее узкий ареал распространения и восходящие к локальной речи определенного населенного пункта, реже – территории, тогда как регионализмами считать лексику, распространенную на значительных территориях, например, Сибири, Урала, Дальнего Востока и т. п. [11, с. 11–12].

Территориальная маркированность сближает локализмы с лингвострановедческой категорией «реалия», обозначающей лексику с ярко выраженной национально-культурной семантикой: этнической, исторической, местной или бытовой, в которой наиболее очевидно проявляется связь между языком и культурой. Ключевым различием между локализмом и реалией является вхождение последней в литературную норму, в которой «местное слово» не находит себе эквивалентов. Ассоциируясь с определенной местностью, локализмы отражают типичные черты провинциальной жизни, помогают постичь внутренний уклад, территориальные и языковые особенности, присущие носителям национального языка. В таком ракурсе локализмы становятся объектом страноведческих исследований и представляют интерес при изучении и преподавании иностранного языка. Целенаправленно отобранные образцы наиболее «колоритной» локальной лексики способны стать эффективным элементом мотивации к освоению иностранного языка и средством удовлетворения познавательно-коммуникативных потребностей обучающихся [4, с. 36].

Анализ работ, посвященных исследованию локализмов в испанском языке [15, 16, 18], показал во многом сходную картину относительно места и роли локализмов в системе национального языка. Однако следует указать, что термин «localismo» в испанском языке отличается значительно бóльшей полисемией, трактуясь не только с позиций лингвистики, но и как политический термин, экономическое понятие, а также административная категория. Это сближает испанский термин, скорее, с понятием «регионализм», столь же многозначным в русском языке.

Словарь Королевской Академии испанского языка (DRAE), раскрывая понятие «локализм», основывается на уникальности значения слова или выражения, функционирующего на определенной территории [17]. Указанные языковые единицы противопоставляются общеупотребительной лексике, входящей в состав стандартизированного испанского языка.

Состав локализмов в испанском языке также не однороден. В первую очередь, в разряд лока-лизмов отнесены территориально ограниченные языковые единицы внутри 13 диалектов испанского языка [20, с. 314]. В силу широкой географической распространенности испанского языка лексические единицы, характерные для определенной испаноговорящей страны или нации, зачастую также обозначают термином «локализмы», выделяя на основании географического критерия пиренейские локализмы и локализмы-вариантизмы (испаноамериканские локализмы): аргентинизмы, колумбизмы, мексиканизмы, эквадоризмы и т. д. [15, с. 65]. К локализмам-вариантизмам вплотную примыкают локализмы-архаизмы - слова, вышедшие из употребления в Испании, однако сохранившие свою функциональность в других испаноговорящих странах и сообществах. Термин «лока-лизм» используется также для обозначения лексических вариантов, употребляемых в разных регионах при наименовании схожих понятий, к примеру, ordenador и computadora (компьютер), coche и carro (автомобиль), zumo и jugo (сок). Непроизвольный выбор второго варианта из представленных выдает латиноамериканское происхождение говорящего или его длительное пребывание в странах Латинской Америки [15, с. 65].

Локализмами признаются территориально обусловленные слова и выражения, не включенные в стандартизированный испанский язык. Однако испанские локализмы могут легально попасть в кодифицированную норму. В недавнем прошлом в Испании жестко ставился вопрос о преодолении локализмов и принятии единого - стандартизированного - испанского языка. Инициатива была выдвинута мадридским периодическим изданием «Ya», в феврале 1973 г. вышедшим под заголовком «СМИ на страже языка». На протяжении четверти века официальные институты испанского общества вынуждены были строго придерживаться нормативного и пуристского подхода в оформлении публичных высказываний и текстов.

Ситуация изменилась в новом тысячелетии. На Втором Международном конгрессе испанского языка, прошедшем в 2001 г. в г. Вальядолид (Испания), были определены направления развития испанского языка в XXI в., в том числе признание возрастающей важности коммуникативного и социального аспектов в языке и расширение экспрессивных возможностей испанского языка, однако при научно обоснованном включении неко-дифицированной лексики в языковую норму. С этого момента локализмы получили признание как важный источник обогащения лексической системы испанского языка. Королевской Академией испанского языка рассматриваются официальные заявки от различных испаноязычных сообществ на включение тех или иных локализмов в Королевский словарь, то есть в стандартизированный испанский язык. Пополняя лексическую систему испанского языка за счет локализмов и иной лексики, Королевская Академия обеспечивает последовательную и упорядоченную эволюцию испанского языка при сохранении исторических грамматических норм, сдерживает хаотическое распространение «местных слов» и неологизмов, способных «растворить языковое наследие», и в то же время решает важную социально-культурную задачу - отражения современным испанским языком разнообразия мировоззрений и языковой сплоченности испаноговорящего мира [15, с. 65].

При решении вопроса принимается во внимание количество говорящих, использующих лока-лизм в своей речи; длительность временного периода, в течение которого имеет хождение «местное слово»; соответствие местной языковой единицы коммуникативным потребностям; иное значение, отличающееся от значения лексических единиц, уже вошедших в состав стандартизированного испанского языка. Вошедшие в стандартизированный испанский язык локализмы, как отмечает К. Аулестия, используются только в таком культурном контексте, который позволяет их распознавать как локальные языковые единицы, имеющие ограниченное употребление, например, в специфической речи литературных персонажей. При этом их употребление подчиняется определенным стандартам, особенно строгим в отношении фонологии, лексики и грамматических правил, обязательных для устного и письменного общения культурных людей [15, с. 65]. И.С. Грибанов и А.С. Мамонтов, наблюдавшие за медиадискурсом в пиренейском и латиноамериканском вариантах испанского языка, отмечают, что, несмотря на простоту лексики и лаконичность речевых конструкций, приближенных к разговорно-обиходной, спонтанной речи, которыми достигается одномоментная доступность и понятность новостных сообщений, невзирая на скорость, с которой генерируются современные медиатексты, информационные послания испаноязычных СМИ очищены от локализмов, равно как и от фразеологизмов, не- ологизмов, заимствований из других языков, которые аудитория может не понять либо истолковать превратно. Исключения допустимы лишь для слов и выражений, прочно вошедших в употребление, используемых для большей выразительности заголовка информационного послания и при оформлении так называемых человеческих историй - высказываний очевидцев, непосредственных участников событий, героев репортажей, которые могут выражать свое отношение и эмоции, в отличие от автора текста, корреспондента, диктора, комментатора. При этом «человеческие истории» неизменно сопровождаются специально отобранной нейтральной лексикой [3, с. 114-117].

Очевидно, далеко не все заявленные локализ-мы попадают в Королевский словарь. Большинство остается в устной речи для удовлетворения языковых и коммуникативных потребностей в повседневной жизни и семейных отношениях.

Серия интервью, проведенных автором статьи с жителями Альмерии и Гранады, входящих в состав автономной области Андалусия, позволила составить представление о распространенности локализмов в устной речи информаторов. В качестве таковых выступили жители Андалусии разного пола, имеющие высшее образование в различных профессиональных областях. Возраст самого молодого из респондентов составил 23 года, самого пожилого - 53 года. Ключевыми условиями отбора информаторов выступили длительное проживание в Альмерии или Гранаде и происхождение из другого региона Испании [19, с. 3].

Обобщение результатов интервью показало, что локализмы, характерные для Альмерии или Гранады, в испанском языке реализуются на всех языковых уровнях. На лексическом уровне обнаруживаются большинство локализмов, в их числе собственно лексические: chavea, zagal и chacho (синоним muchacho - мальчик ), presules и terrao ( синоним terraza - терраса) , poyo (синоним encimera - столешница ), poyete (синоним banca -скамья ), bulla (синоним prisa - спешка ); engurrunido (синоним tacano - скупой, жадный ), farfolla ( заносчивый, чванливый ), apollardao (синоним atontado - одуревший),illo и flama (синоним bueno - хорошо ); regomello , cuchi (аналог восклицания « Тревога!» в русском языке), экспрессивное выражение siseencarta (синоним sivienebien - если все в порядке ) и др., а также семантические: correo ( почта, письмо, служба ) используется в значении autobйs ( автобус, общественный транспорт ); subir a (подняться) и bajar a (спуститься) вместо ir a (идти) выражают тенденцию, описывая перемещение в пространстве , использовать глаголы с семой «высота»; inrritacion (завестись) в значении enfadarse (разозлиться). Значительную группу образуют фразеологические локализмы, к примеру, estarhaciendounmandadlo (когда говорящий не хочет объяснять, чем он занят). На словообразовательном уровне выявлена тенденция в

Альмерии образовывать уменьшительные слова с помощью суффикса – ico , в то время как в Гранаде это достигается посредством суффикса - illo . На фонетическом уровне регистрируется привычка выделять шипящие: quée s loquee s особенно в конце слова [19, с. 4-10].

Большинство обсуждаемых локализмов представляют собой просторечные слова, называющие конкретные предметы и явления (видовая семантика), связанные с семантическими полями «человек», «домашняя обстановка», «пища», «животный мир». Значительная часть локализмов относятся к вульгарной лексике, не востребованной в условиях культурной коммуникации.

Что касается взаимодействия локального языкового материала с социальным контекстом, то в ходе исследования сделано несколько наблюдений, заслуживающих внимания. Несмотря на то, что употребление локализмов считается более характерным для представителей молодого поколения, респонденты зрелого возраста показали знание значительно бóльшего числа локализ-мов, что, вероятно, объясняется наличием более обширного социального и коммуникативного опыта, а также более тесной связью с диалектной лексикой.

Относительно употребления локализмов в собственной речи, в ходе общения с респондентами явно обозначила себя тенденция к «самокор-рекции», то есть исключению локализмов из речи перед незнакомыми людьми и при общении в культурном контексте, тогда как при иных обстоятельствах опрошенные прибегали бы к использованию подобной лексики - как вульгарной, так и просторечной, разговорной. Что примечательно, это же относится и к локализмам, включенным в DRAE. Более того, самокоррекция осуществлялась не только на лексическом и синтаксическом уровнях, но и на фонетическом уровне. В этом видится влияние, оказываемое требованиями стандартизированного языка, когда территориально маркированная лексика ассоциируется с низким социальным статусом и провинциальным, сельским происхождением. И хотя не все опрошенные относились к локализмам негативно, большинство старалось избегать их в своей речи.

В то же время во всех интервью наблюдалось меньшее неприятие тех локализмов, которые знакомы респонденту с детства или употребляются в повседневной жизни семьи, несмотря на то, что объективно они были такими же разговорными, как и другие «местные слова». Более того, говорящие полагали знакомые локализмы более корректными и допустимыми, нежели формы, воспринимаемые как чуждые. В итоге было сделано заключение, что в Альмерии и Гранаде распространены схожие локализмы, что объясняется территориальной близостью регионов, историческими и культурными связями, объединением в составе Андалусии.

Итак, проведенное исследование позволило прийти к следующим выводам: содержание понятия «локализм» в испанском и русском языках обнаруживает много сходств. Данным термином обозначают некодифицированные языковые единицы различного уровня, активное употребление которых ограничено территорией конкретного региона. Отличительными чертами локализмов, разграничивающими их с прочими категориями территориально маркированных языковых единиц, являются следующие характеристики:

• 1)    сохранение в речевом обиходе жителей отдельных областей;

• 2)    функционирование за рамками кодифицированной нормы национального языка;

• 3)    востребованность преимущественно в рамках бытовой устной коммуникации;

• 4)    использование жителями региона в речи неосознанно, как часть лексикона, усвоенного с детства, либо намеренно – для экспрессивного окрашивания высказывания;

• 5)    обладание в большинстве случаев значительным экспрессивным потенциалом, вследствие чего размывается граница между нейтральной и ненормативной лексикой.

При этом в испанском языке сфера употребления локализмов очерчена более строго, ограничиваясь повседневным неформальным общением с хорошо знакомыми людьми, тогда как в коммуникации в культурном контексте, особенно с незнакомыми собеседниками, они недопустимы, поскольку рассматриваются как понижающие социальный статус говорящего и проявление неуважения к собеседнику.