О находке фрагментов шаманского бубна северных манси

Результатом полевых этнографических исследований 2013 г., проводимых Приполярным отрядом ИАЭТ СО РАН в бассейне рек Северная Сосьва и Ляпин (Березовский р-н ХМАО), стал ряд новых данных по обско-угорскому шаманизму. В частности, недалеко от пос. Верхнее Нильдино, примерно в 300 м выше деревни, на правом берегу реки, близ места впадения в нее р. Яныг-я, найдены фрагменты шаманского бубна. На остатки бубна указал житель поселка С. Вынгелев (манси). По его словам, их вынесло на берег несколько лет назад во время весеннего разлива.

Помимо трех фрагментов обечайки (рис. 1) и рукояти (рис. 2) здесь обнаружены две монеты (3 коп. 1953 г. и 15 коп. 1961 г., последняя оказалась завернута в истлевший кусок ткани), а также фрагмент клеенки, которой, очевидно, и был обмотан бубен. Кожа бубна не сохранилась. Обечайка изготовлена из лиственницы. Длина изделия 183,5 см, ширина 8,2 см, высота 0,8 см. Длина одного конца обечайки, заходящего под другой, составляет 38,5 см. На внешней стороне обечайки, на расстоянии примерно 14 см друг от друга, расположены 14 отверстий для резонаторов. В девяти отверстиях сохранились резонаторные столбики. Они имеют подтреугольную форму, высоту 4,5 см (3,5 см над уровнем обечайки), ширину в верхней части 3,5 см, а у основания – 2 см. Верхняя

Рис. 1. Фрагменты обечайки бубна.

Рис. 2. Рукоять бубна.

поверхность резонатора неровная. На ней вырезано в 2 ряда 6 четырехсторонних бугорков пирамидальной формы (рис. 3). По одному из краев обечайки проходят небольшие отверстия для крепления мембраны бубна, в которых кое-где сохранились остатки ниток. На этом же крае обечайки, для крепления раздвоенного конца рукояти бубна, на расстоянии 10 см друг от друга проделаны 2 отверстия квадратной формы.

Рукоять бубна представляет собой раздвоенную на одном конце ветку дерева (длина 53 см). На каждом из концов рукояти имеются отверстия для ее крепления к обечайке. Между раздвоенными концами рукояти натянута проволока, на которой висят 5 колец. Ниже натянута еще одна проволока, а ней – 5 колокольчиков заводского производства. На одном конце развилки рукояти сохранились остатки привязанной ткани.

Можно предположить, что бубен имел круглую форму и относительно небольшие размеры. Е.Д. Прокофьева среди сибирских бубнов с внутренней рукоятью выделила четыре типа, одним из которых является западносибирский тип. Его характерные черты: круглая или овальная форма, небольшие размеры, узкая обечайка, резонаторные выступы в количестве семи штук (или кратном семи), отсутствие поперечного стержня, рукоять, образуемая естественной или искусственной развилкой дерева [Прокофьева, 1961, с. 446]. Таким образом, можно отметить, что найденный шаманский бубен северных манси вписывается

в предложенную типологию.

Обращают на себя внимание резонаторные столбики. Их количество, кратное семи, традиционно для обско-угорского шаманизма (см. напр.: [Kannisto, 1958, S. 411]). Интересна семантика резонаторов. По материалам А. Каннисто, сосьвинские манси называли резонаторные столбики бубна koiipiur «iur - зверь бубна», а сам бубен - «семью jur - зверьми занятое заполненное дерево» [Kannisto, 1958, S. 411–412]. В этой связи можно предположить, что сходную семантику имеют и резонаторы найденного бубна, особенно с учетом ритмически повторяющегося на каждом из них рисунка в виде вырезанных бугорков.

Интересны подвески к рукояти бубна: 5 колец и 5 колокольчиков. В содержательном плане многих культур присутствует оппозиция «чет –

Рис. 3. Резонаторный столбик бубна.

нечет» в связи с оппозицией «женское – мужское». К примеру, из данной первичной числовой символики В.Н. Чернецов выводил представление обских угров о душах человека: пяти – у мужчин, четырех – у женщин [1959, с. 117]. В этой связи можно предположить, что владельцем бубна был шаман-мужчина. Связь данной числовой символики с шаманизмом иллюстрирует следующий диалог с информатором из пос. Верхнее Нильдино – манси С. Вынгелевым (1966 г.р.).

Собиратель (далее – Соб. ): «А у шамана был какой-то особый костюм?»

Информатор (далее – Инф.): «Да, сахи из сукна и там эти, плетеные, а на конце там то ли монеты, то ли еще что. В каждой петельке. Каждая эта монета что-то обозначает, то ли духов, то ли еще что. У них и на волосах сзади у мужчин было пять косичек, а в конце – монеты. Были, я видел, золотые или серебряные. А у женщин – четыре. И это же на костюме».

Соб. : «Эти косы они заплетали во время обряда?»

Инф . : «Ну. А так, когда они не шаманят – они расплетают их, а в конце эти монеты они не убирают» (ПМА. 2013) .

Необходимо упомянуть о контексте находки бубна. Информатор первоначально выражал нежелание показывать находку. В итоге, согласившись и проведя нас на нужное место, он с осторожностью и опаской искал бубен, боясь случайно наступить или затронуть его. Такое поведение указывает на то, что шаман, играющий особую роль в системе отношений традиционного общества обских угров, как и его вещи, атрибуты максимально сакрализованы носителями культуры. Это красноречиво иллюстрируют страницы полевого дневника, передающие разговор с тем же информатором относительно шаманских вещей и атрибутики, в т.ч. бубна.

Соб. : «Скажите, почему нельзя прикасаться к тому шаманскому бубну, который принесло течением к деревне».

Инф. : «Как сказать, это, [его] сверху, видимо, принесло. Ну как, из Хулимсунта. А там ну тоже манси. Но там вера у них уже немного другая».

Соб . : «А почему другая?»

Инф. : «Ну там, ну Бог-то один, но вера у них, так сказать, другая. Немного по-другому. Хотя бы они к нам приезжают: близкие у нас - им можно с нами сюда (на деревенское святилище Пауль урне ойки. - Ю.С.) ходить. А далеким уже нельзя. Или же они пойдут вместе с нами и стоят метров в 10-20, там они находятся, а сюда, к этому (сумьяху Пауль урне ойки. - Ю. С.), уже не подходят».

Соб. : «То есть и шаманят они как-то по-другому?»

Инф. : «Да. <...> Там (в доме шамана. - Ю.С.) ничего не надо трогать. Если затронешь, хотя бы так: положишь на руку, в руке повертел и положил, то все, заболеешь. Потому что они заговоренные. Нельзя. Вот со стороны просто посмотреть. Но по-разному: может человек заболеть, может даже с ума сойти. Одна женщина была, старая, тоже там ходила, что-то трогала. Не то что бы трогала -с собой унесла. Потом все, она с ума сошла, с этой деревни в ту деревню раздетой зимой бегала. А раньше морозы то были 40, 45, 50 градусов. <^> Прибежит туда, там песни попоет мансийские, потом обратно сюда».

Соб. : «А шамана после его смерти как хоронят?»

Инф. : «Отдельно».

Соб. : «Так же, как он жил отдельно, так и хоронят его?»

Инф. : «Да. Бубен потом рубят на части, сколько он там прожил, и все туда - в могилу».

Соб. : «А почему нельзя оставить бубен?»

Инф. : «Ну я же тебе говорил: любой тронет, потом болеть будет. Ладно, болеть - может и смерть наступить. Он ведь там, черт его знает, мы откуда знаем, с кем он там общался вообще. Может с хорошими духами, может - со злыми. <^> А посуда вот. Чашка, бокал у них - один. Или серебряный, или золотой. Один. Вот они попьют-покушают, и вместе с ложкой убирают. Чтобы никто к ним не прикоснулся».

Соб. : «Ни к одной вещи шамана нельзя прикасаться?»

Инф. : «Да».

Соб. : «А к нему самому?»

Инф. : «К нему-то что, можно. К вещам его – нельзя» (ПМА. 2013).

Таким образом, найденные фрагменты бубна, а также собранные сведения, связанные с шаманскими вещами и атрибутикой, важны для изучения обско-угорского шаманизма прошлого века. Можно предположить, что именно в это время (примерно в середине XX в.) бубен и был изготовлен, о чем свидетельствует контекст находки, обнаруженные рядом монеты, неплохая сохранность древесины. С учетом крайне скудной источниковой базы по обско-угорскому шаманизму, а также неразре-шенностью ряда связанных с данным феноменом проблем, актуальных для современной обско-угорской этнографии, любые дополнительные источники ценны и являются шагом вперед в деле решения проблемы происхождения, генезиса и сущности шаманизма хантов и манси.