О необходимости редактирования уголовно-правовых норм об ответственности за ненасильственные преступления против половой неприкосновенности

Преступления против половой неприкосновенности - это грубые общественно опасные нарушения сложившихся в социуме правил в области половых отношений и нравственности, одновременно посягающих сразу на несколько достаточно важных социальных категорий – половую неприкосновенность как таковую, а также на нормальное физиологическое и психологическое развитие несовершеннолетних, что делает эти деяния особо опасными.

Анализ официальных статистических показателей зарегистрированных преступлений против половой неприкосновенности и половой свободы личности позволил выявить следующее: в течение 20082016 гг. наблюдается постепенное снижение количества данных деяний; в 2013 г. наметилось незначительное увеличение на 5,6%, но в последующем фиксируется динамика постоянного снижения: 2014 г. – на 14,4%, 2015 г. – на 6,6% по сравнению с 2013 г. [1], что свидетельствует о позитивных тенденциях, связанных со снижением уровня криминогенности, изменением динамики, состояния и структуры отдельных видов преступности. Однако, согласно сведениям Следственного Комитета РФ за январь-декабрь 2016 года было расследо- вано 5332 дел о ненасильственных преступлениях против половой неприкосновенности и половой свободы личности, за январь-декабрь 2017 – уже 5839, следовательно, мы видим некое увеличение такой категории дел, а за январь – июнь 2018 года - 3198 подобных дел [4]. Таким образом, на данный момент одним из приоритетных направлений в области оптимизации уголовно-правовой политики в рассматриваемой области всё также остается повышение эффективности законодательного и правоприменительного регулирования.

Анализ норм об ответственности за ненасильственные половые преступления (ст. 134 и 135 УК РФ) позволяет сделать вывод, что дифференциация проводится в первую очередь в зависимости от вида сексуальных действий – полового сношения, мужеложства, лесбиянства и развратных действий. Уголовный закон не определяет содержание перечисленных общественно опасных деяний, что является причиной отсутствия единства их толкования в юридической науке и практике.

В настоящее время содержание этих понятий раскрывается в медицинской и юридической литературе, где под половым сношением понимается пенильновагинальный контакт. В отличие же от полового сношения мужеложство и лесбиянство являются гомосексуальными действиями. Гомосексуальные контакты между мужчинами часто именуются мужеложством, однако медицинское и юридическое понимание сущности этого определения несколько различается (в юридическом смысле это более широкое понятие, подразумевающее под собой любые анальные, оральные и фаллоимитирующие контакты между мужчинами), но господствующей точкой зрения в решении вопроса, что же понимать под мужеложством является та, согласно которой мужеложством признаются исключительно сексуальные контакты между лицами мужского пола, совершаемые путем введения полового члена одного партнера в анальное отверстие другого партнера (то есть, как в медицинских источниках).

Что касается женского гомосексуализма (лесбиянства) здесь не имеется никакой терминологической градации сексуальных контактов - в медицине просто формулируется их перечень: орогенитальные, мануальные, фалозаменяющие. В юридической же литературе встречаются различные трактовки лесбиянства. Г.Б. Дерягин, к примеру, относит к таким сексуальным действиям: взаимные ласки, взаимную мастурбацию, куннилингус, анилингус, трибадию, имитацию полового акта фрикциями фиксированного к играющей активную роль женщине искусственного полового члена (фаллоимитатора), иные способы использования фаллоимитатора [2], то есть, фактически мы можем наблюдать, что под категорию «лесбиянство» попадает куда более широкий спектр действий, что ставит их в неравное положение с гомосексуальными контактами между мужчинами.

Уголовному законодательству известны такие виды сексуальных посягательств как: половое сношение, мужеложство, лесбиянство и иные действия сексуального характера. Первые три вида посягательств подпадают под ст. 134 УК РФ, поэтому оставшиеся действия сексуального характера, совершенные в отношении лиц, не достигших 16-летнего возраста, относят к группе развратных действий. Такая позиция наиболее распространена в уголовноправовой литературе. В отличие от вышеизложенных понятий, термин «развратные действия» разъясняется в п. 17 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 4 декабря 2014 г. №16 [3].

Анализ различных видов сексуальных действий позволяет высказать ряд замечаний и предложений относительно их дифференциации в рамках норм, предусматривающих ответственность за ненасильственные половые преступления.

Во-первых, на наш взгляд, законодатель избрал не самый целесообразный вариант закрепления в статьях об ответственности за ненасильственные половые преступления различных видов сексуальных действий, а точнее - с явным нарушением выработанных современной уголовно-правовой доктриной оснований для дифференциации уголовной ответственности. Является очевидным тот факт, что не одинакова степень общественной опасности таких, например, деяний как оральный или анальный секс с подростком, с одной стороны, и бесед с ним на сексуальные темы, с другой стороны, по действующему уголовному закону подпадающих под одну статью: 135 УК РФ. Не нуждается в доказывании и тот факт, что различен объем вреда, причиняемого этими действиями объекту - половой неприкосновенности несовершеннолетних. Дифференциация ответственности за ненасильственные половые преступления должна более точно отражать объективно существующее различие в степени общественной опасности самих посягательств на половую неприкосновенность несовершеннолетних. Для этого представляется необходимым внести следующие изменения в УК РФ:

– в ст. 134 установить уголовную ответственность за всевозможные телесные действия сексуального характера с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста;

– в ст. 135 сохранить ответственность только за бестелесные действия сексуального характера.

Посягательства на половую неприкосновенность несовершеннолетних, затрагивающие их телесную сферу, несомненно, обладают большей общественной опасностью и, соответственно, должны влечь более строгую ответственность, чем сексуальные действия ее не затрагивающие.

Так, к телесным посягательствам на половую неприкосновенность несовершеннолетних следует относить половое сношение, мужеложство, лесбиянство, оральное и анальное половое сношение, равно как и обнажение половых органов несовершеннолетних, сексуальные прикосновения и манипуляции с половыми органами, стимулирование эрогенных зон, суррогатные формы полового сношения, а также склонение нескольких потерпевших к действиям сексуального характера между друг другом.

К бестелесным сексуальным посягательствам против несовершеннолетних, в свою очередь, можно отнести: действия сексуального характера в присутствии потерпевшего, склонение его к таким действиям (за исключением способов указанных в ст. 133 УК РФ), демонстрация виновным собственных половых органов или же сексуальных изображений на любых носителях, сексуальные разговоры, предоставление для чтения литературы порнографического содержания.

Подобная реформа позволит более объективно подходить к решению вопроса о степени общественной опасности совершаемых деяний, исходя из уровня причиняемого такими действиями вреда и, соответственно, назначения наказания за них.

Во-вторых, одним из требующих внимания факторов является то, что в настоящее время, в связи с активной компьютеризацией общества, сопряженной с отсутствием серьезных ограничений для распространения различного рода материалов в сети Интернет и общедоступностью Ин-тернет-ресурсов, а также сложной контролируемостью телекоммуникационных сетей, удаленное совершение развратных действий стало весьма распространенным явлением. Такая ситуация позволяет преступнику свободно выбрать жертву, поддерживать длительный интенсивный об- мен информацией сексуального содержания, также как и охватывать неограниченное число несовершеннолетних, пользуясь свободным доступом подростков к Интер-нет-ресурсам, и оставаясь при этом анонимным и безнаказанным, что говорит о высокой степени общественной опасности данных деяний, а, значит, и о необходимости выделения признака «с использованием информационнотелекоммуникационных сетей, включая сеть Интернет» в качестве квалифицирующего признака рассматриваемых преступных деяний.

В-третьих, представляется, степень общественной опасности деяний, ответственность за которые установлена ст. 134 и 135 УК РФ, увеличивается в случае их совершения родителем или иным лицом, на которое законом возложены обязанности по воспитанию несовершеннолетнего, а равно педагогическим работником или другим работником образовательной организации, медицинской организации, организации, оказывающей социальные услуги, либо иного учреждения, обязанным осуществлять надзор за несовершеннолетним. Поэтому необходимо предусмотреть осуществление соответствующих действий означенным специальным субъектом в качестве квалифицирующего признака составов преступлений против половой неприкосновенности.

В-четвертых, несогласованными между собой и не отвечающими требованиям принципа справедливости являются санкции норм, устанавливающих ответственность за ненасильственные половые преступления. Так, например, совершеннолетний, совершивший половое сношение с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста, будет привлекаться к ответственности по ч. 1 ст. 134 УК РФ, санкция которой устанавливает максимальное наказание в виде четырех лет лишения свободы. Подобные же действия схожих субъектов, но уже в форме мужеложства или лесбиянства будут наказываться в соответствии с санкцией ч. 2 ст. 134 УК РФ, лишением свободы на срок до шести лет, то есть в данной ситуации квалификация содеянного будет зависеть не от тяжести связи становится очевидной необходи- совершенного деяния, а от пола партнеров.

На наш взгляд, в подобных случаях проглядывается ущемление прав представителей ЛГБТ – за схожие по смыслу деяния они будут нести более суровое наказание, что противоречит принципу равенства граждан перед законом. Также, необходимо обратить внимание и на то, что в доктрине отсутствует однозначное понимание гомосексуальных контактов, следова- тельно, можно сделать вывод, что совершеннолетняя, совершившая деяние в форме поверхностных манипуляций руками на гениталиях потерпевшей, может быть наказана, в соответствии с санкцией ч. 2 ст. 134 УК РФ, лишением свободы на срок до шести лет, в то время как общественная опасность совершенного деяния значительно меньше, чем половое сношение с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста, предусмотренное частью 1 названной статьи, санкция за которое уста- новлена в виде четырех лет лишения свободы.

Представляется также несправедливым и то, что, например, оральный сексуальный контакт между лицами мужского пола, один из которых совершеннолетний, а другой не достиг 16-летнего возраста, следует квалифицировать по ч. 1 ст. 135 УК РФ, так как это не попадает под формулировку «мужеложство», предусмотренное ч.2 ст. 134 УК РФ, следовательно, максимальное наказание в данном случае составит 3 года лишения свободы, но по факту то же самое деяние, но между лицами женского пола уже будет подпадать под признаки, перечисленные в ч. 2 ст. 134 УК РФ, санкция которой определяет максимальный срок лишения свободы до шести лет, что, на наш взгляд, является очередным грубейшим нарушением принципа равенства граждан перед законом. В этой мость редактирования уголовно-правовых норм об ответственности за ненасильственные преступления против половой неприкосновенности и обязательное согласование санкций этих норм в соответствии с действительной общественной опасностью (характером и степенью) перечисленных преступных посягательств. Так, стоит выделить в части 1 статьи 134 УК РФ мужеложство и лесбиянство с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста, совершенные лицом, достигшим восемнадцатилетнего возраста наравне с половым сношением с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста, совершенное лицом, достигшим восемнадцатилетнего возраста, объединив их категорией «совершение действий сексуального характера», под которую бы попадали все вышеперечисленные действия. Также необходимо произвести реформу, касающуюся понимания сущности действий, подпадаемых под категории мужеложства и лесбиянства, уравняв их правовой статус, чтобы не складывалось имеющегося на данный момент гендерного угнетения женщин – представительниц ЛГБТ.

Суммируя вышеизложенное, мы приходим к пониманию необходимости редактирования уголовно-правовых норм об ответственности за ненасильственные преступления против половой неприкосновенности, которые на данный момент не отвечают объективно существующим условиям реальности, зачастую не учитывают степень общественной опасности совершаемых деяний, явно пренебрегают выработанными современной уголовноправовой доктриной основаниями для дифференциации уголовной ответственно- сти, а также нарушают основополагающие принципы уголовного законодательства.