О проблемах коренизации в национальных автономиях Восточной Сибири в 1920-х–1930-х гг

Р абота XII съезда РКП(б) (17—25 апреля 1923 г., г. Москва) про -ходила в изменившихся исторических условиях: произошло юридическое оформление СССР. В повестку дня съезда был включен национальный вопрос, от решения которого зависела национальная политика партии в целом.

В докладе И.В. Сталина «Национальные моменты в партийном и государственном строительстве» были изложены основные направ-ления национальной политики РКП(б) в вопросах, касающихся взаимоотношений республик и центральных органов, деятельно сти наркоматов и контроля за их работой, развития националь ных культур и обеспечения их роста. Были четко сформулированы задачи тактического плана, в т.ч. проблема кадровой политики на местах. На съезде партии осудили два существовавших среди местных партийных и советских работников уклона: национализм великорусский и национализм местных работников из «числа ранее угнетавшихся народностей». На съезде, в частности, впервые зашел разговор о тенденции превращения местного «оборонительного национализма в национализм наступательный более сильной наци -ональности против более слабых» в автономных образованиях1. Не стало откровением и признание «отсутствия полного доверия ранее угнетенных народов к мероприятиям» новой власти как «меро приятиям, идущим от русских». Такой стереотип был наследием политики царского режима. Чтобы этого не происходило, совет -ская власть должна была стать для инонационального населения «столь же родной, как и для русского». Поэтому органы местной власти должны были функционировать на «местных» языках и строиться из людей «местных». «Только тогда, — заявил в своей речи И.В. Сталин, — и только постольку Советская власть, до последнего времени являющаяся властью русской, станет властью не только русской, но и междунациональной... »2

Таким образом, с 1923 г. важнейшей задачей партии в националь ном вопросе становится «коренизация аппарата» и внедрение в делопроизводство местных языков. Съезд наметил:

— «органы национальных республик и областей строить по преи- муществу из людей местных, знающих язык, быт, нравы... соответствующих народов»;

– вводить родной язык «законодательно во всех государственных органах и учреждениях, обслуживающих местное инонациональное население и национальные меньшинства»1.

Практические мероприятия по проведению в жизнь резолюций XII съезда партии по национальному вопросу были обсуждены на IV совещании ЦК РКП(б) с ответственными работниками национальных республик и областей, состоявшемся с 9 по 12 июня 1923 г. в Москве. На совещании присутствовали 58 делегатов от всех национальных республик и областей, кроме Хивы. Характерно, что представлявший Бурят-Монголию М. Ербанов в своем выступлении сказал, что такие важные вопросы национальной политики должны были быть обсуждены еще в 1918–1919 гг., а не тогда, когда уже проведено строительство автономных областей и республик2.

Курс на форсированную коренизацию был подтвержден резолюцией совещания. Также в резолюции была подчеркнута необходимость «идейного единства» партии. Если партийные организации на местах должны были считаться не только с национальными, но даже и с националистическими настроениями в автономиях, захватившими широкие массы населе -ния, то сама партийная организация, как говорилось в резолюции, «не должна допустить, чтобы какая-либо часть ее растворялась в этих настроениях»3. На совещании подчеркивалась классовая сущность политики коренизации, необходимость выращивания «из пролетарских и полупролетарских элементов местного населения молодых коммунистических организаций национальных республик и областей», сплочения их в подлинно интернационалистические коммунистические кадры.

Однако резолюции ХII съезда РКП(б) и решения IV совещания о продолжении коренизации аппарата и использовании родного языка в деятельности советских и партийных органов власти неожиданно для центра привели к всплеску националистических настроений в автономных областях и республиках. Реальная возможность скомплектовать органы власти «из людей местных, знающих быт и особенности» региона, одновременно внедряя язык титульной национальности в работу государственных учреждений, была использована «националами» на местах для вытеснения русских и представителей других национальностей из советского и партийного аппаратов. Следует отметить, что рост национализма наблюдался не только среди работников-националов руководящих органов власти, но и среди населения. Другими словами, корениза-цию органов власти на местах восприняли как курс на удаление из аппарата национальных автономий лиц русской и других национальностей и предоставление всех руководящих постов представителям титульной нации независимо от их социального происхождения и степени подготовленности.

Ценные наблюдения по поводу проведения коренизации государственного аппарата можно получить, анализируя обычные анкеты, которые заполнялись при приеме на работу в государственные и общественные учреждения4. С 1924 г. в анкетах исчезают характеристики с прежнего места работы, которые обычно дают представление о деловых качествах работника. Зато в них стали чаще повторяться такие пункты как национальность, образование, партийность. Это подтверждает вывод о том, что в целях «национализации» государственного аппарата и перевода делопроизводства на местные языки предпочтение при приеме на работу в государственные и общественные организации отдавалось лицам «титульной» национальности. Деловые качества работников при этом вообще не брались во внимание или же играли второстепенную роль.

Как следствие, ухудшилось и качество работы аппарата. Это хорошо осознавали руководители партии и государства. Так, на заседании секции ХII съезда РКП(б)

по национальному вопросу А.И. Микоян говорил: «Нам придется в автономных областях при выборах на ответственные должности давать предпочтение тузем-цам, если даже они качеством во много раз ниже русских»1. При этом А.И. Микоян еще раз призвал «не особенно строго считаться с партийностью, а привлекать беспартийных туземцев к ответственной работе шире, чем это делаем в русских губерниях».

Само собой, такое отношение не заста-вило долго ждать реакции русских работ ников, которые при проведении корениза ции аппарата оказались как бы «лишними» в автономиях. Лишение государственных постов для русских было не только пони жением их социального статуса, речь шла и об ухудшении их материального поло -жения. Бывший заместитель Наркомфина Бурят-Монгольской АССР И. Лавров вспоминает: «Приказы правительства о замене русских служащих бурятами при вели к тому, что 90—95% бывших русских работников на протяжении довольно короткого срока были выкинуты из учреж дений и остались без куска хлеба»2.

В Постановлении Президиума ВЦИК от 14 апреля 1924 г. признавалось необходи-мым приступить к постепенному переводу делопроизводства во всех органах власти, находящихся на территории автономных единиц, на соответствующие местные языки. В качестве особого условия ука зывалось, что переход делопроизводства на местные языки не должен осложнять работу центральных органов РСФСР, сно -шение с которыми должно производиться на русском языке3.

В Бурят - Монгольской АССР, согласно переписи населения 1926 г., ее численный и национальный состав представлялся следующим образом: русские — 289 452 (55,2%), буряты — 215 926 (41,2%), прочие — 18 724 (3,6%) чел.4 К работе по национа-лизации аппарата и внедрению бурятского языка правительство республики присту пило в начале 1924 г. Контроль за темпами коренизации осуществляла специально учрежденная правительством комиссия, которая была наделена весьма широкими полномочиями. В течение всего следую -щего года работа в заданном направлении продолжалась. Однако в комплектовании государственного аппарата националь ными кадрами дело обстояло хуже некуда, поскольку подготовленных профессио нальных работников из числа местного населения просто не было. Поэтому в 1926 г. был заново разработан план «коре-низации» аппарата, теперь уже рассчитан ный на 3 года — 1927, 1928 и 1929 гг. В нем намечалось довести представительство бурят в республиканских учреждениях до 37,7%. На деле же в 1926 г. в этих учреждениях работало всего лишь 7,8% бурят, в 1927 г. — 10,3%. В аймачных и низовых советских и кооперативных органах наме чалось довести численность бурят до 33%. Фактически их число в 1926 г. составляло 22,8%, а в 1927 г. - 27,5%5.

В следующем году план еще раз пере работали, и он теперь был рассчитан уже на 2 года - 1928 и 1929. Итоги проверок показали неутешительные результаты. На производстве подготовка националь ных кадров практически не проводилась, а если что то и делалось, то от случая к случаю, стихийно или вообще пускалось на самотек. В расчет не принималось то обстоятельство, что буряты веками в силу этнически сложившейся традиции жили в степи, занимались скотоводством и не могли в кратчайшие сроки овладеть навы ками профессий на производственных предприятиях. Для этого требовалось и время, и опытные наставники. Вновь при нятые работники националы испыты вали на себе, мягко говоря, неприязнен ное отношение, которое сопровождалось грубостью, хамством, оскорблением на национальной почве. Подобные случаи были подробно изложены в материалах проверок комиссии Буробкома, конста тировавших, что на таких предприятиях города, как Бурстройтрест, Горречфлот, Стеклострой, кирпичный завод, элек тростанция, Механлит, предприятия ЦРК, лесзавод, зачастую «наблюдались случаи шовинизма и национализма»6. Гостипография была единственным пред приятием, на котором успешно обстояло дело с подготовкой национальных кадров. Работникам - националам здесь оказывали помощь опытные рабочие, 5 инструкто-ров справлялись с этой работой1. Выводы комиссии, в которых было указано на отсутствие «реальных мероприятий по вовлечению бурят в производство, по выдвижению их на административно -хозяйственные должности, по устране нию нездоровой обстановки в коллекти вах, связанной с националистическими настроениями»2, могли служить пригово-ром для руководителей тех предприятий, где были обнаружены такие недостатки, ведь зачастую их обвиняли в «недооценке политического значения выковки нацио нального пролетариата».

Стало понятно, что коренизация аппа-рата—это проблема не только количествен -ная, но и качественная. Искусственное форсирование темпов коренизации при -водило лишь к количественному росту числа националов в аппарате, и они в силу своей неопытности и неподготов ленности зачастую не справлялись с про фессиональными обязанностями. В конце 1920 -х гг. к теме коренизации все реже привлекается общественное внимание, а с конца 1930 - х гг. разговоры о целена -правленной работе по коренизации вовсе затихают. Националистические настрое - ния в автономиях (как среди националь-ных элит, так и среди населения), невы-полнение плана по коренизации аппарата на местах, сопутствующие нарушения и неточность исполнения партийных поста новлений местными властями, «непони мание исторического момента» создания национального пролетариата и кадров — возможно, именно эти обстоятельства привели фактически к срыву этого слож ного этапа национальной политики, при званной укрепить государственную власть на местах.

И все же коренизация к концу 20 х гг. в той или иной мере выполнила задачи, поставленные перед ней центром. С одной стороны, коренизация, тесно связанная с культурной революцией, бесспорно, при близила партийный аппарат к населению. Тем самым она сблизила советскую власть с основной массой инонационального населения. С другой стороны, реализа ция на практике, в масштабе всей страны такого важного политического процесса, как коренизация аппарата, способство вала появлению национальных кадров во всех автономиях. На самом деле политика коренизации и была направлена на то, чтобы сформировать такой состав нацио нальных кадров партийного и советского аппаратов, который мог бы стать актив ным проводником политики советской власти на местах.