O словесном ударении в нижнечепецком диалекте удмуртского языка

В научной литературе до настоящего времени не получило детального освещения своеобразие акцентуационной системы удмуртских диалектов и не уточнено территориальное распространение вариантных форм. Определенный материал обзорного характера по данной проблематике представлен в книге В.К. Кельмакова [1, с. 74–78], в которой исследованы особенности словесной акцентуации в нижнечепецком диалекте. Носителями его являются удмурты, проживающие отдельными островками в массе русских селений в Слободском, Зуевском, Унинском, Фаленском и Богородском районах Кировской области. Нижнечепецкие говоры изучены довольно эпизодически и в различной степени. Некоторые сведения по языку нижнечепецких удмуртов представлены в работах финского ученого Ю. Вихманна [2]. Во время поездки к удмуртам в 1891 г. он посетил также удмуртские селения Ом-сино и Круглово Слободского района. Впоследст- вии диалектные материалы, записанные от слободских удмуртов, вошли в текстовые и лексикографические публикации [2]. Образцы речи по д. Нижнее Мочагино Слободского района содержатся в книге Б. Мункачи «Volksbrauche und Volksdichtung der Wo-tjaken» [3, XIII, S. 128–129, 532, 598–599]. Следует отметить, что слободской диалект впервые был выделен этим исследователем (до этого в научной литературе он не фигурировал). Т.К. Борисов при дроблении удмуртского диалектного языка нижнечепецкие говоры («улланьёс») рассматривал в качестве одного из говоров северного наречия. Автор, не останавливаясь на описании языковых особенностей, ограничился лишь указанием в выделенных им двух северноудмуртских говорах (верхнечепецком и нижнечепецком) на различное произношение глаголов, например: вч. адРыны ‘видеть’, кудРыны ‘опьянеть’; нч. адзыны, кудзыны [4, с. VIII]. Значительный материал по нижнечепецким говорам представлен в работе Т.И. Тепляшиной [5], в которой впервые дается описание отличительных при- знаков указанных говоров в области фонетики и морфологии. На основе анализа языкового материала автор приходит к выводу, что эти говоры, имея своеобразную систему диалектных отличий, по своим наиболее характерным особенностям входят в группу северноудмуртских диалектов. Некоторые данные, касающиеся лексических и фонетических особенностей слободского говора нижнечепецкого диалекта, нашли отражение в работах Г.А. Архипова [6] и Н.М. Люкиной [7].

Результаты исследований

В настоящее время в рамках ареального изучения северноудмуртских диалектов нами предпринято системное обследование языка удмуртов, населяющих нижнечепецкий регион. С этой целью в 2014–2015 гг. проведены три диалектологические экспедиции на территории распространения указанных говоров в Зуевском, Унинском и Слободском районах Кировской области. Собран большой корпус языкового материала, который вводится в научный оборот (далее в иллюстративных примерах-предложениях полевые материалы автора – ПМА). При исследовании использовались различные методы и приемы сбора диалектного материала (опрос по специальному вопроснику, запись на цифровые носители бытовых разговоров, рассказов, бесед; интервьюирование), а также непосредственное наблюдение над спонтанной диалектной речью. Вследствие изолированного проживания от основной массы удмуртского населения, нижнечепецкие говоры не испытывают влияния удмуртского литературного языка и развиваются по своим собственным языковым законам. В результате этого в их языковой системе сформировался ряд особенностей, которые позволяют их рассматривать в качестве самостоятельной диалектной единицы в системе северноудмуртского наречия.

В пределах нижнечепецкого диалекта выделяются две группы говоров: слободской и косинский (далее - сл., кос . соответственно) [5, с. 157-158; 8, с. 20]. Носители слободского говора живут в 11 населенных пунктах Слободского района. Косинская группа удмуртов компактно проживает в 10 населенных пунктах следующих районов: Зуевском (четыре населенных пункта), Унинском (два населенных пункта), Фаленском (два населенных пункта), Богородском (два населенных пункта). По нашим приблизительным подсчетам, в настоящее время на территории распространения нижнечепецкого диалекта насчитывается примерно 800 удмуртов, из которых меньше половины владеет удмуртским языком.

По своим основным фонетико-морфологическим признакам слободской и косинский говоры близки между собой. Тем не менее, в языковой системе указанных говоров, в большей степени лексике и меньшей – в фонетике, обнаруживаются некоторые различия. Эти отличительные моменты обусловлены историей формирования говоров в данном ареале, которое происходило разными путями. Нижнечепецкие говоры, имея своеобразную систему диалектных отличий, по своим наиболее харак- терным особенностям входят в группу северноудмуртских диалектов. В пределах северноудмуртского наречия, помимо нижнечепецкого (далее в примерах – нч.), выделяется еще два других диалекта: верхнечепецкий и среднечепецкий (далее в примерах – вч., сч. соответственно). В целях определения специфики словесной акцентуации исследуемого диалекта в северноудмуртском языковом пространстве фактический материал по возможности интерпретируется нами в контексте других северных диалектов.

Известно, что удмуртский язык характеризуется подвижным фиксированным типом словесного ударения на финальном слоге. По мнению ученых [9], этот тип ударения сформировался под влиянием татарского языка. Тем не менее, в удмуртском языке встречается ряд исключений, когда связанность ударения с последним слогом нарушается, акцент смещается и фиксируется не на конечном слоге. К примеру, в отрицательных формах глаголов изъявительного и условного наклонений ударение всегда падает на первый слог основного слова (уд у • жа ‘не будешь работать’, о й по • тысал ‘не вышел бы’), в наречиях времени аффикс - быт не принимает на себя ударения ( гужэ • мбыт ‘всё лето’, а • рбыт ‘весь год’). Свою специфику в постановке ударения имеют сложные слова, заимствования. Некоторая особенность в локализации ударения может быть обусловлена также диалектной принадлежностью носителей языка.

Рассмотрим особенности, которые выявляются в акцентуационной системе нижнечепецких говоров.

• 1.    В глагольных формах с лично-притяжательными суффиксами -мы, -ды, -зы в нижнечепецком диалекте ударение отмечается на предпоследнем слоге слова: ужало • ды ‘будете работать’, кушти • зы ‘они бросили’, ужало • мы ‘(мы) поработаем’, кури • зы ‘они попросили’, вэра • ды ‘вы сказали’, вайыса • лмъ ‘мы принесли бы’, эктыса • лды ‘вы плясали (танцевали) бы’. Примеры-предложения: оло • кыз'ы шуыли • зы со шурмэс но, мон уг то • тскы н'и. Сиб. ‘Как-то называли ту речку, я уже не помню’ (ПМА); будэти • зы монэ акыйэ мужикэныз ва • лзэ . Бер. ‘ Вырастили меня моя тетя вместе с мужем’ (ПМА); мэд пый са • кой мад'о• зы калык, ма пый мы-ным нужно. ‘Пусть, дескать, всякое болтают люди, что мне с этого (букв. что, мол, мне нужно)’ (5, с. 195). Из других северноудмуртских диалектов аналогичное ударение в указанных глагольных формах наблюдается в среднечепецком диалекте [10, с. 48] и кезском говоре верхнечепецкого диалекта [11, с. 54], также в бесермянском наречии [12, с. 78] и кукморском южном говоре [13, с. 110].

• 2.    В отрицательной форме повелительного наклонения нижнечепецкий диалект, как среднечепецкий [10, с. 49], большинство южноудмуртских говоров [1, с. 75] и бесермянское наречие [15, с. 238;] чаще всего имеет ударение на отрицательном вспомогательном глаголе эн (в говоре д. Сибирь косинского говора во мн. числе вспомогательный глагол выступает в форме э · нэ ): кос., сл. э · н кошкы ‘не уходи’, кос., сл. э · н н ′ алты ‘не смотри’, э · н гожйалэ ~ э · нэ гожйалэ Сиб. ‘не пишите’, э · н жугэ ~ э · нэ жугэ Сиб. ‘не бейте’. Примеры-предложения: пэпэс ′ мылы вос ′ эмс ′ ат три, вис ′ э со, уг н ′ и вэтты. э · н кышкалэ улэммылэс ′ . Ом. ‘Деду нашему восемьдесят три года, болеет он, уже не ходит. Не удивляйтесь (‘ не бойтесь ’) нашей жизни’ (ПМА); йа, э · нэ мынэ н ′ и туннэ а с т а р к а нэ. Сиб. ‘Ладно, не идите уже сегодня в Астрахань’ (ПМА). Что касается верхнечепецких говоров, то здесь, как показывают диалектные данные [11, с. 53], чаще акцентируется первый слог основного слова: эн кы · шка ‘не бойся’, эн с'э · рэкйа ‘не смейся’, эн вэ · ра ‘не говори’, эн лы ·pp ы ‘ не читай’. Верхнечепецкий вариант фиксации ударения характерен также для отдельных срединных говоров [1, с. 75].

• 3.    В порядковых числительных ударение в нижнечепецком диалекте, как и в других северноудмуртских диалектах, обычно наблюдается на первом слоге суффикса -эт ′ и ( вч. - эти ): кыкэ · т ′ и ‘второй’, т ′ амысэ · т ′ и ‘восьмой’, дасэ · т ′ и ‘ десятый’, даз вит ′ э · т ′ и ‘ пятнадцатый’. Примеры-предложения: кўин ′ мэ · т ′ изэ пинал вайи мон, пи вайи. Бер. ‘ Третьего ребенка родила я, сына родила’ (ПМА); кыкэ · т ′ и пийэ ўан ′ на м^ынам . Ок. ‘ Второй сын жив (‘есть’) еще у меня’ (ПМА). Подобное ударение в данном грамматическом разряде слов встречается также в отдельных срединных говорах [1, c. 76] и бесермянском наречии [12, с. 79].

• 4.    В собирательных числительных с суффиксом -на- и некоторых местоименных формах на -мы , -ды , -зы ударение, как и в большинстве северноудмуртских диалектов, отмечается на предшествующем этим притяжательным суффиксам слоге, например: кыкна · мы ‘мы вдвоем’, вит ′ на · мы ‘мы впятером’, н'ыл'на · ды ‘ вы вчетвером’. Примеры-предложения: кўин ′ на · йэз пийэ отын ужа вал. Мух. ‘ Трое сыновей моих там работало’ (ПМА); кык-на · иныз ныл'л'осыныз со кошкиc к и р о вэ, карт шэт'тиз, биз ′ из. Крас. ‘С двумя своими дочерьми она переехала в Киров, мужа нашла, вышла замуж’ (ПМА). Подобный тип ударения имеет место также в бесермянском наречии [15, с. 211; 12, с. 78–79].

• 5.    В прилагательных и наречиях с суффиксом - мыт в нижнечепецких говорах ударение, как свидетельствуют наши полевые материалы, отмечается на конечном слоге: лызмы · т ‘синеватый’, сунэд-мы · т Свет. ‘бордовый’, буроймы · т Свет. ‘коричневатый’, вожмы · т ‘зеленоватый’, гордмы · т ‘красноватый’, л ′ эл ′ мы · т ‘розоватый’. Примеры-предложения: кон'алмы · т улылиз йымал p ытэмэс с'укас'. Бер. ‘ Сладковатым получался на закваске приготовленный квас’ (ПМА); ой, мон йаратыс'ко чырсмы · т ш j мо с'ийонэз. Сиз. ‘Ой, я люблю кисловатую еду’ (ПМА). Следует указать, что в материалах Т.И. Теп-ляшиной [5, с. 166], зафиксировавшей речь нижнечепецких удмуртов более полувека назад, указанная категория слов представлена с ударением на предшествующем суффиксу - мыт слоге. В среднечепецком и верхнечепецком диалектах показатель - мыт является безударным [14, с. 104]. Нижнечепецкий вариант фиксации ударения характерен для большинства удмуртских диалектов.

• 6.    В северноудмуртских говорах своеобразна постановка ударения в местоимениях и наречиях, оформленных препозитивным элементом оло - (нч. оло - ~ оо- ). В нижнечепецких говорах, как и в среднечепецких, данная категория слов может выступать с тремя вариантами ударения, а именно: на втором, третьем или конечном слоге слова: оло · кы x э ( оо · кы x э ) ~ олокы · x э ( оокы · x э ) ~ олокы x э · ( оокы x э ·) ‘какой-то’, оло · мар ( оо · мар ) ~ олома · р ( оома · р ) ‘что-то’, оло · кин ( оо · кин ) ~ олоки · н ( ооки · н ) ‘кто-то’, оло · кудиз ( оо · кудиз ) ~ олоку · диз ( ооку · диз ) ~ олокуди · з ( оокуди · з ) ‘неизвестно который’. Примеры-предложения: оло · кытыс ′ эн таццы п j рмэм дэрэвн ′ а. НМоч. ‘ Неизвестно откуда здесь образовалась деревня’ (ПМА); олокы · ццы x эснок луиз, ышиз. Пес. ‘ Неизвестно куда чеснок делся, потерялся’ (ПМА); олокыз ′ ы · со кышнойка кулэм. Свет. ‘ Неизвестно как та женщина умерла’ (ПМА); оо · марин тил ′ эдэс кэл ′ ано, рэ · йсовой афто · бус но туннэ j в j л. Сиб. ‘ Неизвестно на чем вас можно отправить, даже рейсового автобуса сегодня нет’ (ПМА). Согласно нашим полевым данным, наиболее распространенной является форма с локализацией ударения на втором слоге приставки оло ·-( оо ·-). В верхнечепецких говорах в указанной группе лексем обычно акцентируется второй слог приставки: вч. – оло · кы x э ‘какой-то’, оло · ма ‘что-то’, оло · кин ‘кто-то’, нч. оло · кудис ‘неизвестно который’. Подобная постановка ударения наблюдается также в бесермянском наречии [1, с. 78].

• 7.    Компаративный суффикс - ; ык , который может употребляться как самостоятельно, так и в сочетании с суффиксами сравнительной степени -гэс , -гэм , в нижнечепецком диалекте является безударным. В словах с данным суффиксом обычно акцентируется предшествующий этому суффиксу слог: чэбэ · р ; ык ‘красивее, более красивый’, умо · й ; ык ‘ лучше ’, лы · з ; ык ‘более синий’ , куз ′ гэ · м ; ык ~ куз ′ гэ · с ; ык ‘длиннее’. Примеры-предложения: муш-папа йунгэ · м ; ык л ′ эка му ка x ат ′ карыкы. НМоч. ‘Пчела сильнее жалит во время качки меда’ (ПМА);

• 8.    В нижнечепецких говорах наречия, образованные при помощи суффикса -ак , произносятся с колеблющимся ударением на первом или финальном слоге: ; о · гак ~ ; ога · к ‘быстро’, ла · чак ~ лача · к ‘много’; ва · кчийак ~ вакчийа · к ‘кратко’, пи · чийак ~ пичийа · к ‘мало, маловато’, бы · дэсак ~ быдэса · к ‘полностью’, вы · чак ~ выча · к ‘всё; полностью’. Примеры-предложения: бы · дэсак пуктэмын бакчайэ. пинал ′ л ′ ос йурто, пас ′ и · бо соослы. Бер. ‘ Полностью засажен мой огород. Дети помогают, спасибо им’ (ПМА); выл' ч ыжа • к коркамы вал. картэ пуктиз вал сойэ. Крас. ‘Новый совсем дом у нас был. Муж построил было его’; музон вэрас ′ конзы соослэн выча · к . Сиз. ‘Другой разговор у них полностью ’ (ПМА). Такая постановка ударения характерна и для среднечепецких говоров [14, с. 104]. В верхнечепецких говорах [14, c. 104], как и в бавлин-ском южноудмуртском диалекте [19, с. 172], данная категория слов характеризуется локализацией ударения преимущественно на первом слоге.

• 9.    В исследуемых говорах, подобно верхнечепецким [11, с. 53], в местоимениях и наречиях с элементами кот ′ -, но- (н j -) , н ′ э- , н ′ эно- акцентируется первый слог: ко · т ′ кин ‘каждый, всякий, кто угодно’, ко · т ′ мар ‘всё; всё, что угодно’, ко · т ′ кы x э ‘всякий, любой, какой угодно’, ко · т'куд ‘каждый, всякий’, но · кин ( ~ н j · кин ) ‘никто’, н ′ э · кин ‘никто’, но · кудиз ( ~ н j · кудиз ) ‘никоторый; никто’, н ′ э · кудиз ‘никоторый; никто’, н ′ э · нокудиз ‘ никоторый; никто’. Примеры-предложенмя: выча · к ко · т ′ мариз будэ бакчайам. Мух. ‘Полностью всё растет у меня в огороде’ (ПМА); но · кин р j дн ′ а но j з жа · л ′ а монэ, д ′ эддомын мон буди. Свет. ‘ Никто из родни не пожалел меня, в детдоме я выросла’ (ПМА). В отличие от этого, в среднечепецких говорах местоимения и наречия с элементами кот ′ -, но-, н ′ э- произносятся с колеблющимся ударением то на первом, то на конечном слоге: сч. – ко · т ′ кин ~ кот ′ ки · н ‘всякий, любой’, ко · т ′ кътъс ′ ~ кот ′ кътъ · с ′ ‘отовсюду’, но · къ x э ~ нокъ x э · ‘никакой’,

• 10.    В нижнечепецком диалекте, как и в большинстве северных диалектов и некоторых других удмуртских диалектах, в вопросительных местоимениях и наречиях ударение может перемещаться с финального слога на первый при их особом, эмоциональном акцентировании, риторике: ки · нлэн тон нылыз? мар кэ ук то · дмас ′ кы кад ′ . Ом. ‘ Чья ты дочь [будешь]? Что-то не узнаю вроде’ (ПМА); ма · лы ти корка ут пы · рис ′ кэ? Бур. ‘ Почему вы в дом не заходите’ (ПМА). В вышеприведенных словах в постановке ударения определенную роль играет эмоциональный фактор, способный трансформировать акцентный характер слова при включении его во фразу. Эмоциональный центр высказывания выделяется эмфатическим ударением, который может усиливать эмоциональную сторону слова и изменить в нем место ударения. По нашим наблюдениям, в нижнечепецком диалекте указанные слова выступают с ударением на первом слоге в случае эмфатического акцентирования их во фразе. Некоторые примеры-предложения: тон кы · тын вал? Свет. ‘Ты где был?’ (ПМА); п э т ′ а-ўа кытын улэ? ‘ Петя да где живет?’ (ПМА). В первом примере эмфатическим ударением выделяется слово кы · тын , в результате чего в указанном слове ударение с характерной для удмуртского языка нормы – конечного слога – смещается на первый слог. Во втором примере эмоциональное акцентирование обращено на слово пэт ′ а-ўа , поэтому ударение в слове кы-ты · н не изменяется и остается на обычном финальном слоге. Это явление в целом характерно для большинства северных диалектов и других удмуртских говоров.

Деепричастия, оформленные суффиксами -мы, -ды, -зы, в нижнечепецких говорах характеризуются постановкой ударения на последнем слоге: лыкты-кымы• ‘когда мы возвращались; возвращаясь’, вы-дыччоз'амы• ‘до того как нам лечь спать’, эктыкыды• ‘когда вы плясали (танцевали)’. Примеры-предложения: уаз'эн, салдатэ кэл'акызы•, л'экрутоват' карыса вэтлыли• зы. Бур. ‘Раньше из дома в дом ходили, провожая в солдаты’ (ПМА); война вылын, Хаххайын улыччоз'амы•, марин но ми ом ви• с'э. Ас. ‘Во время войны, находясь на лесозаготовке (‘в лесу’), чем только мы не болели’ (ПМА). Подобное ударение имеет место в верхнечепецком диалекте и большинстве удмуртских говоров. В среднечепецком диалекте данная категория слов выступает с дублетным ударением на предпоследнем и конечном слогах: сч. – пукыччоз′а·мъ ~ пукыччоз′амъ· ‘пока мы сидели’, турнаку·дъ ~ турнакудъ· ‘пока вы косили; во время вашей косьбы’, ужаку·мъ ~ ужакумъ· ’пока мы работали; во время нашей работы’ [14, с. 30].

м у · х и н ойэ оло · кытыс ′ но калык лыктэмын. о р о- д ж ык калыкэз но отын. Бер. ‘В Мухино отовсюду народ прибыл. Похуже и люди там’ (ПМА); ч э • м ж ык лыктыло гуртэ дышэтскыс ′ с ′ ос . ‘ Довольно часто приезжают домой студенты’ (5, с. 196) . В удмуртском диалектном пространстве суффикс - ; ык является локально ограниченным: помимо нижнечепецкого диалекта, его функционирование отмечено в некоторых средневосточных говорах [16, с. 24]. Подобный компаративный маркер (в различных фонетических вариантах) широко распространен в коми-зырянских [17, с. 135] и коми-пермяцких диалектах [18, с. 125]. Следует сказать, что во всех коми-пермяцких диалектах, а также в летском и верхнесы-сольском диалектах коми-зырянского языка подобный суффикс является безударным, при этом ударение, как и в нижнечепецком диалекте, падает на предшествующий ему слог [18, c. 126]. Вполне вероятно, что данное явление в нижнечепецких говорах могло возникнуть под влиянием коми диалектов.

но · кин ~ ноки · н ‘никто’, н ′ э · кин ~ н ′ эки · н ‘никто’ [14, с. 104].

Следует отметить, что в нижнечепецких говорах, как и в других северных диалектах [14, с. 104–105], в приведенной категории слов ударение всегда фиксируется на последнем слоге, когда за ними непосредственно следуют усилительные частицы но ‘и’, ик ‘же, и’: кот ′ кыццы · но ‘всюду’ , н ′ э · кудиз но ‘никоторый; никто’, н ′ экуди · з ик ‘никоторый; никто’, ноки · н но ( ~ н j ки · н но ) ‘никто’. Примеры-предложения: мон нокы ч э• но вэт' о й йу, н ′ экыт ′ ийэ · но j з ви · с ′ ы. Ок. ‘Я ведь нисколько и не пил, нигде у меня и не болело’ (ПМА); мон н ′ эмырлэ · с ′ но с ′ ийонлэс ′ j й бы · рйис ′ кы, вы · чаксэ с ′ ийи. Сиб. ‘Я ни от какой и еды не отказывалась, всё съела’ (ПМА).

Выводы

Таковы вкратце особенности нижнечепецкого диалекта в постановке словесного ударения. Как показывает материал, специфика нижнечепецкой акцентуации, выявляющаяся в определенных грамматических формах, в значительной степени совпадает с акцентуационными правилами двух других северноудмуртских диалектов – среднечепецкого и нижнечепецкого. Наличие в исследуемом диалекте тех общих черт, которые находят параллели в среднечепецком (явления 1, 2, 3, 4, 6, 8, 10) и верхнечепецком (явления 1, 3, 4, 9, 10), объясняется прежде всего этнической и исторической общностью их носителей, территориальной близостью, также существующими в течение долгого времени культурно-экономическими связями. Причина колебания ударения в ряде морфологических категорий и разрядов слов остается пока не выясненной. Вполне возможно, что эти немногочисленные отступления по месту ударения могут представлять собой рефлекс прежней системы акцентуации удмуртского языка. К примеру, северноудмуртские диалекты, в том числе и нижнечепецкий, в постановке ударения нередко проявляют общие черты с территориально отдаленным кукморским южноудмуртским говором и соседним бесермянским наречием. Общность явлений в указанных диалектах может представлять в них сохранение древних черт удмуртского языка или может быть вызвана взаимовлиянием одного диалекта с другим в результате миграции их носителей.

Сокращенные названия удмуртских диалектов и говоров : вч. – верхнечепецкий диалект (верхнечепецкие говоры) северного наречия, кос. – косинский говор нижнечепецкого диалекта, нч. – нижнечепецкий диалект (нижнечепецкие говоры) северного наречия, сл. – слободской говор нижнечепецкого диалекта, сч. – среднечепецкий диалект (среднечепецкие говоры) северного наречия.

Сокращенные названия населенных пунктов по нижнечепецкому диалекту :

слободской говор: Бур. – д. Бурино, Крас. – д. Красногорье, НМоч. – д. Нижнее Мочагино, Ом. – д. Омсино, Пес. – д. Пески, Свет. – д. Светозарево, Сиз. – д. Сизево;

косинский говор : Ас. – д. Астрахань, Бер. – д. Березник, Мух. – с. Мухино, Ок. – пос. Октябрьский, Сиб. – д. Сибирь.