О влиянии Европейского союза на национальные языковые политики (на примере Франции)

Европейский союз (ЕС) является юридической и политической организацией sui generis (единственной в своем роде), в которой провозглашен принцип равенства всех официальных языков. В то же время ЕС является организацией, принимающей юридически обязывающие документы, которые, как следствие, должны публиковаться на всех официальных языках, а европейское право имеет прямое влияние на национальное законодательство государств-членов. Эти особенности привели к тому, что целью языковой политики Евросоюза является формирование европейского институционального дискурса [2, с. 32]. При помощи этого дискурса ЕС на законодательном уровне создает комфортное для себя социокультурное и политическое пространство, формируя европейскую идентичность, в частности, путем борьбы с национальными и региональными идентичностями и путем неравного распределения власти между различными социальными группами, в том числе этническими [1, с. 102].

Ситуация подавления национальных идентичностей складывалась на протяжении нескольких десятилетий на фоне постепенного расширения политических и лингвистических границ Европейского союза при внешне бессменном соблюдении принципа многоязычия и равенства всех официальных языков. На всех этапах расширения Европейского союза принцип многоязычия никогда не ставился под вопрос, но со временем это привело к формированию огромной системы, требующей бесчисленного количества переводов. Если в своем изначальном состоянии Евросоюз включал 6 государств-членов, говоривших на 4 языках, то в XXI в. Союз расширился до 28 стран, пользующихся 24 официальными и рабочими языками.

Де-факто европейские институты не стремятся поддержать идеалы межъязыковой справедливости между правлением ЕС и государствами-членами: фактическим рабочим языком Евросоюза является английский язык [2, с. 38].

Укреплению позиций английского языка внутри ЕС во многом способствует расширение Союза за счет стран Восточной Европы. Новые члены ЕС являются, как правило, небольшими по площади и международному влиянию государствами, языки которых не имеют сильного авторитета. Использование английского языка в этих странах открывает им путь на международ-

68 в ыпуск 3/2019

ную арену и дает доступ к социально-экономическому прогрессу. Доля документов, составляемых в ЕС на английском языке, постоянно растет, причем этот рост зачастую осуществляется за счет долей французского и немецкого языков.

Эти тенденции иллюстрируются, к примеру, данными из ежегодных докладов об использовании французского языка Главной делегации по французскому языку. Например, в докладе за 2003 г. приводится информация о процентных соотношениях документов, изначально составленных на разных языках. Так, если в 1997 г. 40% документов Еврокомиссии составлялось на французском языке, в 2002 г. это число упало до 29%, тогда как соответствующий показатель на английском языке вырос с 45 до 57%. Рост количества документов на английском осуществляется именно за счет документов на французском, а показатели других языков остаются примерно теми же (5% на немецком и 9–10% на остальных языках). Именно такие низкие показатели других языков составители доклада рассматривают как показатели слабости европейского многоязычия [9, p. 74–77].

Доклад 2017 г. красноречиво описывает развитие этой тенденции во втором десятилетии XXI в. Сравниваются цифры за последние 6 лет и констатируется «стабилизация использования французского языка на уровне 3,6% документов» в Еврокомиссии против 82,5% документов на английском. Позиции французского языка за 2011–2016 гг. варьировались между 3,6 и 5,8%, что по-прежнему в полтора-два раза выше, чем количество документов на немецком, тогда как показатели английского языка практически ежегодно превышали планку в 80%.

В Совете Европы количество документов, составляемых на английском, и вовсе стабильно находится на уровне 90% в 2014–2017 гг. Чуть больше места многоязычию уделяется в Европейском парламенте: 68,6% документов на английском против 14,35% документов на французском в 2016 г. [10, p. 128–132].

Социологический опрос Евробарометра в 2012 г. показал, что английский действительно является самым распространенным среди жителей ЕС (51% владеющих, из которых 13% владеют им как родным и 38% – как иностранным), среди молодежи старше 15 лет наблюдается тенденция снижения процента владения французским и немецким языками как иностранными, что означает уменьшение количества юношей и девушек, изучающих эти языки как иностранные на фоне стабильности в количестве изучающих английский [7, p. 3–12].

Стабилизация в отношении к английскому языку также наблюдается при анализе текстов вышеупомянутых докладов об использовании французского языка при помощи компьютерной программы лингвистического анализа T-Lab [8]. Одной из функций программы является составление частотного словаря анализируемого корпуса (текста). Мы проанализировали доклады за 2010–2017 гг. и выявили тенденцию на плавное снижение количества упоминаний лексемы anglais в текстах докладов, часто противопоставляющих французский язык с английским, определив, какое влияние последний оказывает на языковую ситуацию в ЕС и внутри Франции (табл.).

Уменьшение удельного веса упоминания английского языка может свидетельствовать о сокращении внимания, которое ему уделяется на страницах отчетов, но, разумеется, не потому, что его становится меньше или он перестал быть угрозой для французского, а скорее в силу привыкания к нему даже лингвистических французских организаций.

Киселев С.С. О влиянии Европейского союза...

Изменение позиции лексемы anglais в частотных словарях докладов Главной делегации по французскому языку и языкам Франции об использовании французского языка за 2010–2017 гг.

Год	Позиция в списке	Количество употреблений, ед.	Частотность, %
2010	6	206	0,35
2011	6	248	0,29
2012	6	167	0,25
2013	9	148	0,17
2014	16	112	0,15
2015	12	135	0,18
2016	7	173	0,18
2017	23	108	0,10

Распространение английского языка часто прикрывается «маской» глобализации. Однако известный социолог Пьер Бурдьё утверждает, что глобализация – это лишь «кодовое слово», «легитимирующая маска, за которой стоит политика, направленная на придание всемирного характера частным интересам экономически и политически доминирующих сил, прежде всего США, распространению на весь мир их экономической и культурной модели, представляемой как норма и необходимость» [4, p. 84].

Государства – члены ЕС нередко обращают внимание на несправедливость сложившегося порядка. Тем, кто видит в английском языке lingua franca Евросоюза, легко возразить, что статус lingua franca подразумевает, что такой язык должен быть нейтральным посредником (а не транслировать культуру США) и ставить всех участников общения в равные условия, в то время как английский, несмотря на решение Великобритании о выходе из состава ЕС, пока еще является родным для части граждан ЕС (например, британцев и ирландцев).

Когда человек вынужден использовать для речи иностранный язык, он заведомо попадает в невыгодное положение по отношению к собеседнику, для которого этот язык родной. Соответственно, во время переговоров язык может стать инструментом силового давления [13, p. 68–69]. Глобализация, с виду нейтральная или подчиняющаяся «высшим» законам рынка или языковой конкуренции [2, с. 63], на деле является результатом сознательного политического выбора. С одной стороны, международное распространение отдельных языков открывает новые возможности (участие в мощной экономической системе, глобальные информационные ресурсы) для широкого круга людей, ими владеющих, что мешает обозначить сложившуюся в ЕС ситуацию как чистый «языковой империализм». С другой стороны, распространенность именно английского языка дает неоспоримые преимущества тем, кто владеет им с рождения, или тем, для кого он является языком администрации. Данная двоя-кость ситуации усложняет формирование четкой политической позиции государств в отношении феномена распространения английского языка, в частности, внутри Европейского союза [11].

Вне зависимости от идеологий и мотиваций можно констатировать, что интегрированные структуры Европейского союза

70 в ыпуск 3/2019

способствуют ускоренному переходу на английский язык, несмотря на публичное провозглашение многоязычия. Наблюдается обратный эффект от политики многоязычия.

Помимо этого, создание Евросоюза привело к возникновению нового наднационального юридического порядка, при котором законы ЕС имеют приоритет над национальными законами. Внутри страны любой судья может руководствоваться постановлениями Суда Европейских сообществ, имеющих силу решений Еврокомиссии или Совета Европы, игнорируя тем самым национальные законы.

Иногда это приводило к реальным юридическим конфликтам и противоречиям между французскими законами и общеевропейскими юридическими нормами, в том числе в области языковой политики. Известны случаи претензий Еврокомиссии к внутреннему французскому законодательству, например, по делу об использовании языков на этикетках продуктов питания в июле 2002 г. Французский закон № 94-665 об использовании французского языка, широко известный как закон Тубо-на, предписывал, чтобы все этикетки на пищевых продуктах, ввозимых во Францию, имели информацию на французском языке.

Еврокомиссия посчитала, что, согласно заключению Европейского суда от 12 сентября 2000 г., Европейскому договору и Директиве 2000/13/CE, национальное законодательство не может настаивать на использовании определенного языка на этикетках продуктов питания и запрещать использование иного языка, легко понимаемого покупателями. Суд Европейских сообществ в этом решении ссылается на ст. 28 Амстердамского договора (ст. 30 в новой редакции), которая запрещает государствам-членам вводить какие-либо ограничения на внутриевропейский импорт, а также на ст. 14 Директивы 79/112, согласно которой европейское право признает возможным или обязательным представление основной информации для потребителя на одном из языков: официальном языке государства, одном из официальных языков ЕС или «языке, легко понимаемом покупателями» [3, с. 471–472].

Таким образом, будь то политический выбор или естественный порядок вещей, но Европа движется к англизации под вывеской многоязычия, что констатируют многие ученые. Так, директор Института Франкофонии, французский лингвист Р. Шодансон утверждает, что все «пламенные декларации в пользу многоязычия являются только дымовой завесой для распространения английского языка» [6, p. 293].

Реальная поддержка работоспособности системы с 20 и более языками является крайне дорогостоящей, трудоемкой, неэкологичной и практически невозможной, посему Европа вынуждена соглашаться на компромиссные решения. Позиции французского языка в объединенной Европе остаются достаточно сильными по сравнению с другими государствами, но влияние лингвистических практик ЕС, отдающих предпочтение английскому, сказывается и на ситуации внутри Франции.

Проявлением этой тенденции можно считать принятие в 2013 г. закона Фиоразо о высшем образовании, включавшего ст. 2, вводившую исключения к закону Тубона в части языка преподавания в университетах. Исключения, «оправданные педагогической необходимостью», подразумевали разрешение преподавания на других языках во французских вузах, в частности на англий-

Киселев С.С. О влиянии Европейского союза...    71

ском, хотя в законе Тубона предписывалось, что в системе высшего образования языком образования, экзаменов и защиты диссертаций является французский. Пойдя на это решение, Франция ставит цель вернуть популярность своим вузам для иностранных студентов в мире, где международным языком науки считается английский, и идет по примеру Германии и стран Скандинавии.

Норвегии, Швеции и Дании действительно удалось увеличить число привлекаемых иностранных студентов, но их количество по-прежнему ниже, чем во Франции. При этом и в скандинавских странах, и в Германии столкнулись с проблемой потери функциональности национальных языков в сфере высшего образования [12]. Потеря функциональности – это явление, при котором национальный язык какого-либо государства теряет целые сферы своего употребления и замещается другим языком. Чаще всего это явление наблюдается в сфере среднего и высшего образования в силу законов языкового рынка, когда родители и ученики руководствуются своими представлениями о ценности разных языков при выборе языка для изучения [5, p. 67]. Как правило, в такой ситуации именно английский язык становится обязательной частью образовательного маршрута.

Таким образом, европейским странам, в частности Франции, не всегда хватает благоразумия продолжать проводить политику поддержки национального языка и через него национальной идентичности. Тенденции превращения Европейского союза в наднациональное государство с единой администрацией, валютой, языком зачастую оказываются сильнее стремления сохранить национальную самобытность.