Об изменениях в интерьере жилища селенгинских бурят в первой половине XIX века

В обстановку юрты входили также постельные войлоки, подголовники, «кожи» (меховые коврики – А.Б.), конская сбруя и оружие (панцири, кольчуги, шлемы, колчаны, винтовки, луки со стрелами), висевшие на стенах, низкие обеденные столики, седла, детские люльки. Упоминаний о кроватях, сундуках, буфетах в интерьерах селенгинских бурят, известных в XIX в., не обнаруживается, что позволяет говорить о более позднем времени их появлении.

В почетной части юрты обычно располагалась божница, в зависимости от вероисповедания хозяев (в XVIII в. среди селенгинских бурят были распространены шаманизм и буддизм) обставленная разными культовыми предметами. Вот, например, как выглядел со слов М. Татаринова домашний алтарь бурята-буддиста: «тут же малинкой и низинкой столик, на котором ставят медный чарок по две и более. Еще и наподобие медной солоницы, в которой иногда жгут масло коровьего или наливают чаем, та-кож почитают за святоданное на желтой китайке ламское писмо (ламы их попы), еще множество медный или деланный из алебастра и вызолочены, на которой изображают наподобие молодого царя, или женской персоны, которые лежат во особливых ящиках, обернуты камочками ( камка* – А.Б.) и протчим раз в десять, а оные вынимают редко и ставят на объявленной столик» (РГАДА, Ф. 24, Оп. 1, Д. 70, Л. 4 Об. – 5). Этот же автор подмечает обязательность фигурок онгонов в юрте бурята-шаманиста: «також домашних богов мужска и женска полу делают ис черных овчин с черными коженными лицами, вместо глаз вставливают синичкие королка, или бисиринки, который вешают впереди юрты, … да еще у юрты дверей в мешке висят данных чертей от шемана деланные деревянные наподобие кукол однонога, кривые, безрукие, троеногие и протчая» (РГАДА, Ф. 24, Оп. 1, Д. 70, Л. 4 Об. – 5).

В отличие от рядовых бурят-буддистов некоторые представители родовой аристократии заводили специальные молельные юрты, в которых помещалась божница бурханай шэрээ , буддийская религиозная литература, статуэтки буддийских божеств, ритуальные музыкальные инструменты и др. [Георги, 1799, С. 30].

Переходя к рассмотрению интерьера жилища селенгинских бурят первой половины XIX в. надлежит указать , что у данной группы сохранялась система сезонных перекочевок – соответственно, не потеряли свою актуальность и сезонные жилища (летники – войлочные юрты, зимники – деревянные юрты). Так, по данным за 1850 г., у селенгинских бурят насчитывалось 4096 деревянных и 4220 войлочных юрт (НАРБ, Ф. 2, Оп. 1, Д. 1942).

В то же время, с начала XIX в. заметно выросло количество изб и домов. К середине столетия в Селенгинском инородческом ведомстве имелось 1146 домовых строений, при этом лишь 31 из них принадлежали оседлым бурятам (НАРБ, Ф. 2. Оп. 1. Д. 2199, Л. 78 Об.). Сама по себе планировка дома делала невозможным традиционное членение жилого пространства по кругу с сакральным центром – домашним очагом, как это было в юрте. Поэтому нужно было вносить серьезные корректировки в интерьер, а это требовало нового осмысления внутреннего пространства жилища.

Другим фактором, воздействие которого имело локальный характер, была христианизация. На 1 января 1853 г., согласно отчета Селенгинской степной думы, численность крещенных среди т.н. “кочевых” бурят достигала 528 чел., а оседлых бурят, по определению являвшихся православными христианами, было 257 чел. (НАРБ, Ф. 2, Оп. 1, Д. 2198, Л. 51 Об. – 52). Естественно, принятие христианства привело к появлению в домах неофитов «красного» угла с образами Христа и святых покровителей, заменивших собой шаманских онгонов и буддийских божеств.

Подавляющее большинство селенгинских бурят к середине XIX в. ста ло приверженцами буддизма; для примера, в упомянутом 1853 г. их число составляло 22291 чел. (НАРБ, Ф. 2, Оп. 1, Д. 2198, Л. 51 Об. – 52). Заметим, что в делопроизводственных документах Селенгинской степной думы за указанный период вообще не выделялась категория шаманистов – это было, конечно, красноречивым итогом долгой антишаманской борьбы буддийского духовенства, активная фаза которой пришлась на 1820-е гг. Поэтому в интерьере жилищ изменения касались прежде всего замещения шаманских предметов поклонения буддийской культовой атрибутикой. Здесь нужно отметить, что в источниках имеются указания на иконографию домашних алтарей – бронзовых скульптур и живописных свитков танка , которые привозилась из стран Центральной и Восточной Азии или изготовлялись в дацанских мастерских Бурятии [Бестужев, 1991, С. 46]. Согласно архивным источникам, в бурятских юртах встречались скульптурные и живописные изображения Билик Барит , Замбала , Якоша (названия даны в соответствии с их написанием в документах – А.Б.) (НАРБ, Ф.2, Оп. 1, Д. 1/14; НАРБ, Ф. 2, Оп. 1, Д. 1306; НАРБ, Ф. 2, Оп. 1, Д. 1596). Там же сообщается о хранении в качестве семейных реликвий ксилографических книг (в частности, «Банцаракца»).

В остальном происходил процесс включения в домашний интерьер отдельных элементов инокультурного происхождения. С одной стороны, авторы первой половины XIX в. перечисляют тот же круг вещей, что был присущ обстановке юрты селенгинских бурят предыдущего периода. Такая трансляция вещевого комплекса объяснима – характер хозяйственных занятий у селенгинских бурят за полвека не претерпел существенных перемен. Но в утвари уже доминирует деревянная и металлическая посуда, причем заметно появление бондарной посуды (ведра, маслобойки, кадушки), и широкого спектра предметов китайского импорта (металлических и деревянных (из красного дерева) чайников домбо, лакированных чайных чашек, 3–5–7-клейменных котлов на треноге и т.д.). Из кожаной утвари, пожалуй, можно упомянуть лишь кожаные мешки тулум, хотя это не исключает бытование и других кожаных изделий, так как, по свидетельствам авторов второй половины XIX в., такие предметы еще имели место быть у селенгинских бурят.

В изучаемое время более разнообразнее становится мебель – в числе предметов домашнего обихода указываются низкие деревянные кровати орон , расписные и нерасписные сундуки на подставке абдар-yхэг , буфеты эргэнэг , полки-этажерки для утвари.

Еще одним новшеством в интерьере являлось использование состоятельными бурятами городской утвари (самоваров, кастрюль, кофейников) и мебели (диваны). На это обращает внимание М.А. Кастрен [Кастрен, 1860, С. 71 – 72]. Предметами роскоши, которыми гордились буряты, были именные кортики и другое холодное оружие, а также «седла, украшенные серебром, старинные ружья с отделанным серебром прикладами, мечи с серебряными рукоятками, серебряные кружки, нарядно-украшенные луки». Бросилась в глаза знаменитому этнографу разница в интерьере состоятельных и бедных бурят. Он писал о жилище бедняка: «В этой юрте его движимое имущество состоит из нескольких деревянных сундуков, горшков, кадок и берестяных плетушек, ветхих войлоков и т.д.» [Кастрен, 1860, С. 71 – 72].

Богатая прослойка селенгинских бурят, помимо жилой юрты, ставила по соседству с ней хозяйственную юрту, где готовилась еда и выполнялись домашние; иногда имелась также молельная юрта с полным набором предметов буддийского культа.

Наряду с мебелью, утварью и предметами буддийского богослужения в юрте находился хозяйственный инвентарь: бурятские топоры с узким лезвием; ножницы; ножи; конская сбруя и седла; винтовки и др. (НАРБ, Ф. 2, Оп. 1, Д. 1/14; НАРБ, Ф. 2. Оп. 1. Д. 1306; НАРБ, Ф. 2, Оп. 1, Д. 1596).

Подытоживая, можно утверждать, что в первой половине XIX в. в интерьере жилищ селенгинских бурят произошли изменения, вызванные комплексом разнородных причин. Эти изменения являлись результатом: во-первых, смены вероисповедания частью селенгинских бурят; во-вторых, началом жительства части селенгинских бурят в избах и домах; в-третьих, межкультурным влиянием (китайским, центрально-азиатским, русской городской культуры).