Обеспечение правопорядка и особенности борьбы с уголовной преступностью в предреволюционной России (1901-1904 гг.)

ний. Все это создавало правовые пустоты в законодательстве, которые нередко интерпретировались представителями судебных учреждений в угоду собственным интересам и представлениям.

Значительный рост криминальной активности в условиях дальнейшей либерализации отечественного уголовного законодательства потребовал от властей проведения жестких карательных мер для борьбы с ним, правда, приспособленных к новой социальной действительности. В частности, выход был найден в расширении деятельности агентурной системы министерства внутренних дел и Департамента полиции, которая занималась одновременно и следствием, и розыском, и наблюдением. В данной ситуации была сформирована концепция преобладающего значения внутреннего наблюдения (филерство) за различными видами отечественной преступности.

Проводимая политика полностью соответствовала букве закона рассматриваемого времени. Ее нельзя оценивать с точки зрения морали. Инструмент не может быть аморальным, он оценивается лишь в связи с его эффективностью [1, с. 11-14].

В целом, следует признать, что деятельность органов обеспечения правопорядка неуклонно совершенствовалась. Вместе с тем, в условиях нарастания революционного, антиправительственного движения все большее внимание в ней уделялось борьбе с государственными преступлениями. Так, в 1894 г. Департамент полиции сформировал особый отряд наблюдательных агентов для командирования их в помощь местным силам в те города, где замечалось особо усиленное развитие рево- люционной агитации. По мере того, как противоправительственная пропаганда охватывала все более широкие районы, деятельность отряда соответственно расширялась и, наконец, в некоторых местностях, где замечалось «чрезмерное скопление» неблагонадежных лиц, временная командировка наблюдательных агентов, по сути, постепенно превратилась в постоянную.

В то же время, приходится отметить, что необходимых финансовых средств для укрепления общей полиции к началу XX столетия изыскать так и не удалось. В итоге, процесс совершенствования организационной структуры органов полиции, их кадрового усиления оказался блокированным на долгие годы. Подчеркнем еще раз, что, в значительной степени, это было связано с дальнейшим смещением внимания власти на приоритетное совершенствование органов политической полиции.

Это стало особенно очевидным с рубежа XIX-XX вв., ознаменованного вспышкой революционного террора. В это сложное время содержание полицейской реформы зависело от того, кто займет место министра внутренних дел Д.С. Сипягина, убитого 2 апреля 1902 г. в Санкт-Петербурге. Под влиянием своего дяди, московского генерал-губернатора Великого князя Сергея Александровича, Николай II склонился к усилению административнополицейских мер. Позиция царя и рекомендации придворных чиновников привели к тому, что на пост министра внутренних дел был назначен В.К. Плеве – «человек, – как отзывались о нем современники, – твердый, жесткий, с чисто жандармской душой», взявший курс на усиление полицейского режима в империи и покрывший страну «сетью охранных отделений» [2].

Формирование особых охранных отделений, которые должны были заниматься политическим розыском на профессиональной основе стало наиболее заметной инновацией начала XX в.

В частности, 12 августа 1902 г. Плеве утвердил «Положение о начальниках розыскных отделений» [3], так как в некоторых местностях империи «замечается особенное усиление революционного движения». «Положение» определяло общую направленность организации и деятельности розыскных отделений, расширив полномочия их начальников, включая право ознакомления со следственными материалами губернских жандармских управлений, а в чрезвычайных ситуациях - право самостоятельно принимать решения. О преобладающем интересе к вопросам политической преступности свидетельствовало и внимание нового минист- ра к Зубатову, который, сумел выделиться на розыскном поприще [4].

Однако Плеве желал не только усилить политический сыск, но и укрепить административную власть. Министерством Внутренних Дел, Департаментом полиции по Особым делам Начальникам Губернских Жандармских управлений был направлен особый циркуляр, в котором отмечалось, что среди лежащих на них обязанностей важное место занимает не только розыск, но и «производство дознаний по государственным преступлениям» [5].

Стремление повысить эффективность работы полиции по обеспечению общественного порядка обусловило при этом учреждение полицейской стражи. 5 мая 1903 г. она была создана в пятидесяти губерниях, управлявшихся по общему учреждению, а также в Ставропольской, Курляндской, Лифляндской и Эст-ляндской [6].

Однако эти меры уже не являлись вполне достаточными. В частности, это становится очевидным при обращении к проблемам борьбы с преступностью (в том числе и профессиональной), которая в этот период всецело составляла обязанность общей полиции. Однако она была не в состоянии оказывать организованное сопротивление преступным посягательствам, не в последнюю очередь потому, что это была лишь одна из многих ее обязанностей.

Рост профессиональной преступности неуклонно продолжался. Однако никаких по-настоящему эффективных специальных мер к его прекращению не принималось.

До учреждения системы сыскных отделений для борьбы с уголовной преступностью в МВД предусматривался кредит на сыскные надобности. К примеру, в 1898-1900 гг. он составлял 100000 р. К 1907 г. он вырос до 130000 р. Из этого кредита следовало покрывать расходы обшей полиции на производство розысков по общеуголовным делам.

Разумеется, при таком подходе добиться повышения эффективности работы полиции в сфере борьбы с общеуголовными преступлениями было весьма проблематично.

Во-первых, сумма кредита при распределении по губерниям составляла ничтожную величину (в среднем не более двух тысяч в год). При этом колебания размеров ассигнований находились в пределах от 300 до 3000 р., из которой надлежало покрывать все расходы по оплате услуг конфидентов, ведению учета профессиональных преступников, по командировкам, связанным с розыском и т.д. Если учесть, что ассигнования следовало более или менее равномерно распределить в соответст- вии с количеством уездов в губернии, то на каждый уезд ежемесячно выделялась ничтожная сумма (1 р. 33 коп., 2 р. 50 коп. и т.п.). Распределение кредита осуществлялось «в зависимости от степени заботливости местных властей и настоятельности требований, предъявляемых ими к центральным учреждениям» [7].

Во-вторых, для производства розысков нужны были не только деньги, но выделенные и подготовленные для этого люди, поскольку перед общей полицией не ставились специально задачи в данной области. Кроме того, из-за перегруженности другими многочисленными обязанностями она не имела времени для осуществления розыскных мероприятий, а сотрудники не располагали необходимыми навыками.

В условиях откровенно скудного финансирования полиции, на фоне взрывного роста уголовной преступности, интерес к формированию полицейских подразделений, активизации их деятельности все более проявляли местные власти, представители бизнеса, широкая общественность. В частности, отражением бы- строго хозяйственного развития страны стало возникновение различных видов ведомственной полиции. К примеру, в 1903 г., в целях «охранения внешнего порядка, благочиния и безопасности» [8], в 18 портовых городах России создаются подразделения портовой полиции.

Поскольку кадров полиции для поддержания общественного порядка все же было явно недостаточно, местными властями, общественностью предпринимались меры по введению различных охранных структур. Особенно явно потребность в них выявилась в годы первой российской революции, когда уголовнополитическая преступность захлестнула страну.

В целом, криминогенная ситуация начала 1900-х гг. показывает, что правительство явно недооценивало угрозы, исходившие со стороны уголовных элементов, серьезно дестабилизировавших внутриполитическую ситуацию в стране. Как следствие, они не только усиливались количественно, росли профессионально, но и явились, в итоге, одним из заметных деструктивных потоков эпохи революционных потрясений 1905-1907 гг.