Образ города Верхнеудинска в письмах Екатерины Сергеевой (Танской) начала ХХ в

Жукова Н. А. Образ города Верхнеудинска в письмах Екатерины Сергеевой (Танской) начала ХХ в. // Вестник Бурятского государственного университета. Гуманитарные исследования Внутренней Азии. 2022. Вып. 3. С. 49‒54.

Представления о городах Забайкалья рубежа XIX–XX вв. у наших современников складываются из многочисленных и разнообразных исторических источников, например, делопроизводственной документации, статистических данных, путевых заметок, писем и воспоминаний. В нашем распоряжении документов личного происхождения сравнительно немного, что обусловлено низким распространением элементарной грамотности среди населения восточных окраин империи. Данный фактор придает особую значимость дошедшим до нас источникам, среди которых письма Екатерины Сергеевой (Танской), где она описала город, ставший ей родным, — Верхнеудинск. В письмах, относящихся к началу ХХ в., Екатерина описывает Верхнеудинск периода своего гимназического обучения и ранней юности, куда она, будучи ученицей Троицкосавской женской гимназии, приезжала в город навестить родных, а затем начала учительствовать.

На рубеже веков Верхнеудинск представлял собой небольшой окружной город Забайкальской области с населением 224 человека согласно Первой Всероссийской переписи населения 1897 г. [1] Верхнеудинск был «сельским» городом с весомой долей крестьянства (49,3%) в его социальной структуре, что объяснялось притоком крестьян из «близлежащей и отдаленной округи на ярмарку» [2, c. 31]. Одноэтажный, с грунтовыми дорогами, где ветер «поднимал тучи пыли... днями застилось солнце и меркло» [2, c. 58], освещенный керосиновыми фонарями, Верхнеудинск был небольшим городом Забайкальской области.

Большим толчком для развития города стало проведение строительства железной дороги во второй половине 1890-х гг. С ее проведением «город из низинки, в углу рек Уды и Селенги, потянулся на гору, где были распланированы улицы, места покупались нарасхват, началась застройка… Железная дорога явилась толчком, пробудившим город от вековой спячки, более тесно и крепко связала его с культурными центрами» [3, c. 72].

Тем не менее Верхнеудинск развивался и в культурном отношении, в городе действовали реальное училище, женская гимназия, общественная библиотека. Развивалась культурная инфраструктура, адаптируя приезжающих сельских жителей к городским процессам, постепенно формируя городской образ жизни.

Екатерина родилась в Чите в 1885 г., но, переехав с семьей в Верхнеудинск в возрасте трех лет, считала его родным городом. Вот что она писала своей сестре Марии Верхотуровой из Троицкосавска 13 мая 1899 г.: «Сегодня у меня был экзамен словесности, задали описательную тему «Моя родина». Но мое сочинение было под заглавием «Верхнеудинск». Перед тем как писать, я сказала учителю, что я своей родины не помню, то я опишу тот город, в котором я провела свое детство. Исписала почти весь лист, не знаю, сколько поставят»¹. Далее Катя пишет сестре, чтобы та писала уже в Верхнеудинск: «Последний экзамен у нас 22-го, но домой поеду наверное так числа 29-го, а то и 31»². Можно говорить о том, что Екатерина осознавала и представляла Верхнеудинск не как то место, где она родилась, а как свой дом и место, где живут родные и любимые люди.

В письмах Катя противопоставляет Троцкосавск, где она училась в женской гимназии, Верхнеудинску — дому, куда она постоянно стремится. Этому стремлению объективно способствует присутствие там семьи и понятное для девочки 10–12 лет желание воссоединиться с ней. В этом же письме сестре Маше она напишет: «Только скорее бы вырваться из этого омута Троицкосавска, все-таки в Верхнеудинске мама; я ведь не видела Люсину могилку». И продолжает с вопросительной интонацией: «Маня, насажены ли у Люси в ограде [на могилке] кустики, если не посажены, то я посажу»³.

4 июня 1899 г. Катя с восторгом писала Маше: «И вот я в Верхнеудинске! Дома! Все-таки 10 месяцев пробыла вне дома». Вскоре Екатерина отправляется на могилу к младшей сестре и сообщает: «Здесь в Верхнеудинске я уже 4-й день, была у Люси на могилке, посеяли с мамой цветы, уже всходят»1.

Вернувшись после каникул в троицкосавскую гимназию, в письмах сестре Катя возвращается не только к семейным сюжетам, но и к воспоминаниям об общественной жизни Верхнеудинска. В октябрьском письме, рассказывая Маше о семейных новостях, Екатерина пишет: «15 августа 1899 г. пришел первый поезд, по тому случаю было празднество. А мне и не пришлось повидать нынче железную дорогу... Русское правительство купило у монголов прииски (в Монголии) очень богатые и, говорят, что эти прииски соединят с Верхнеудинском и с Троицкосавском железной дорогой»2.

Однако вместе с ощущением радости от нахождения дома Екатерина испытывала разнообразные минорные чувства. В вышепроцитированном письме она рисует некую тоскливую и однообразную картину первых дней после приезда из Троицкосавска: «Дождь, падая на железную крышу, наводит тоску и уныние, почему-то напоминает страдающего человека, ужасно здесь в Верхнеудинске скучно» ³ . Скука Кати, что следует из дальнейшего описания, объясняется занятостью всех родных на работе и тем, что девочка была предоставлена самой себе.

Тема скуки и однообразия неоднократно встречается в письмах совсем еще юной Кати Сергеевой. Летние каникулы следующего 1900 г. она описывала в подобных интонациях. «Скоро уже 3 недели, как я дома. Время проходит однообразно и скучно. Вот только [в] это время, как будто все ожило и стало хотя не веселое, но ... все-таки чувствуется, что кругом тебя живые люди...» ⁴ . Справедливости ради нужно подчеркнуть, что подобные чувства у Екатерины вызывал не сам по себе город, а город в соединении с определенной домашней атмосферой.

В своих письмах Екатерина описывает сюжеты из общественной жизни Верхнеудинска, сопровождая описание передачей личного отношения. В 1900 г. для подавления восстания в северном Китае, в Забайкальском и Амурском военных округах была объявлена мобилизация. Вот что писала Сергеева 18 июня 1900 г. Маше: «Да, много хлопот, слез и горя причинила мобилизация. Вот уже 2 партии солдат ушли из Верхнеудинска, а завтра пойдет третья последняя партия. Вчера вечером перед отходом солдат выстроили на площади и отслужили молебен и воинский начальник сказал речь. Но какую, я не слышала, потому что стояла далеко. Ужасно неприятное впечатление произвела на меня эта картина. Солдат провожали матери, жены, сестры и дети, плакали сначала все здерживались, но когда заиграли «Коль славен наш Господь в Сионе», то решительно все рыдали.

Из Верхнеудинска пошло несколько человек сестер милосердия, даже есть и деревенския. Но зато сами солдаты не унывают: «А чо, умирать, так умирать, в компанью веселее!» Ну ничего, может, Бог даст еще вернуться, может, и не будет войны» 1 . В этом фрагменте письма Катя убедительно передала ощущение безысходности, которую испытывали женщины, провожающие мужчин на войну.

Летом 1903 г. Екатерина Сергеева переезжает в Петербург для поступления на высшие женские (бестужевские) курсы. В письмах «петербургского» периода она продолжает писать о Верхнеудинске как о родном доме, несмотря на знакомство с близкой родней в столице империи. В марте 1903 г. в письме матери и сестре Зине она просила написать, «как идет жизнь в Верхнеудинске? Внесли ли студенты оживление в общество? Как относится население к близости японцев? Весело ли у нас? Идут ли спектакли? Одним словом, пишите побольше, что так приятно все мне» ² . Уехав очень далеко от дома, Екатерина острее ощущала расставание с семьей, домом, с самим городом и привычной обстановкой.

Тема переживаний разлуки с малой родиной у Екатерины затрагивалась от письма к письму, иногда приобретая и «поэтические» мотивы. «На улицах мокро, люди какие-то продрогшие от сырости, все серо, туманно», — писала Екатерина друзьям Соне и Константину. «…Идти никуда не хочется, никуда не тянет, и ты не знаешь, что делать. В такие минуты там, в Верхнеудинске, я побежала бы к Вам, выпила чашечку чая, намолола с три короба и вернулась обратно, во-вторых, вас нет»3. В то же время у Екатерины появлялись мысли о перемене места жительства, что во многом было следствием ее многолетнего желания переезда «в Россию». «…Моментами мне хочется вернуться опять к прежней жизни, то я бы с удовольствием осталась здесь, в особенности когда войду в настоящую жизнь тогда вряд ли захочется в Верхнеудинск»4.

Уже в следующем письме, написанном подруге Соне через месяц в августе 1904 г., Екатерина демонстрирует охватившую ее тоску по Верхнеудинску: «Пусть будет так, но мне тяжело, и сейчас я смотрю на то, что казалось мне чудом искусства, чем я восторгалась вчера, — ненавистно потому, что все это чужое, неродное, не свойственное моей натуре. Я не хочу ходить по мостовой, а хочу вязнуть в верхнеудинском песке. Не хочу ездить на конке за пятачок, я хочу ехать на нашем невозможном извозчике, который будет трясти меня немилосердно и возьмет за это 40 к.». «… И не верю я никому, кто скажет, что можно уехать из родного места, и отрешается с отъездом от него навсегда. …… Мне кажется, я не выдержу, уеду домой опять в эту серенькую, скучненькую обстановку провинциальной жизни, неприятную прежде, но оцененную теперь. Там я всем близка, всем знакома, а здесь... если б я умерла, то и тоща бы не нашлось родного человека»⁵.

Вместе с тем необходимо отметить, что, судя по содержанию писем «петербургского» периода, Екатерина вела в столице активный образовательный и культурный образ жизни, которая включала посещение и театра, и музыкальных вечеров, и многие знакомства. Верхнеудинск, оставаясь в сердце Екатерины образом «милого дома», не препятствовал получению разнообразного социальнокультурного и человеческого опыта.

Подводя итог сказанному выше, необходимо отметить, что в письмах Екатерины Сергеевой (Танской) начала ХХ в. точных и предметных описаний города Верхнеудинска и быта его жителей крайне мало. Очевидно, что в поле зрения маленькой девочки и юной девушки попадали наиболее яркие и значимые сюжеты из общественной жизни города, такие как мобилизация и проезд первого поезда. Однако ее письма показывают нам пример того, с какой любовью и теплотой относились к городу его жители, несмотря на однообразие культурной и общественной жизни, бытовую неустроенность.