Образование как системообразующий фактор стратегии развития России в XXI веке. Размышления над книгой О.Н. Смолина «Образование для всех: философия. Экономика. Политика. Законодательство»

В 2014 г. вышла работа известного политика, общественного деятеля и философа, член-корреспондента Российской академии образования Олега Николаевича Смолина под названием «Образование для всех: Философия. Экономика. Политика. Законодательство» объемом 1120 страниц [1]. Уже первое знакомство с ее построением, логикой раскрытия заявленной в названии темы, позволяет считать, что книга обладает целостностью, фундаментальностью, энциклопе-дичностью, и является, как определил ректор МГУ им. Ломоносова, академик РАН В.А. Садовничий в первом предисловии, «почти монографией» [1, с. 14], а, по моей оценке, она таковой и является. В определенном смысле это антология работ автора (статей, докладов, выступлений на разных форумах и разных «трибунах») более чем за 20 лет.

Главный посыл своего концептуально-теоретического построения и одновременно научно-мировоззренческой системы, представленной этой книгой, автор сформулировал так [1, с. 11]: «...название этой книги не свидетельствует о ее принадлежности к жанру фэнтези, как грустно иронизируют мои друзья, и даже к жанру научной фантастики. Хотя в своё время, услышав при обсуждении бюджета на очередной год от А. Кудрина заявление о том, что Россия будет принимать участие в мероприятиях ооновской программы «Образование – для всех» в странах Азии, Африки и латинской Америки, я пытался задать министру финансов вопрос: а нельзя ли и в России?

За прошедшие годы этот вопрос, увы, актуальности не утратил. Напротив, в стране всё более и более вырисовываются черты «пирамидальной» системы образования, особенно в сфере высшей школы, и даже своеобразной образовательной сегрегации – особого образования для богатых и управляющих.

Между тем, в отличие от первоначального смысла лозунга «Образование – для всех» в документах ООН и ЮНЕСКО, в нашей стране его идея заключается именно в обеспечении равного доступа к высококачественному образованию, равных образовательных возможностей. В этом смысле его можно было бы сформулировать и так: элитное образование – для всех! При этом элитное образование, как обеспечивающее развитие творческих способностей, мы отличаем от элитарного – доступного лишь тем, кто прина- длежит (или мнит себя принадлежащим) к экономической и политической элите.

Повторю: формула «Образование – для всех» – не фэнтези, не научная фантастика, но «категорический императив» для любой страны, которая стремится к модернизации в направлении к «обществу знаний» и желает обеспечить себе достойное будущее среди других народов и государств» (курсив – С.А.).

О.Н. Смолин подчеркивает следующие главные положения для стратегии России начала XXI века:

– образование и наука являются основой национальной безопасности России [1, с. 20– 22], поскольку она, как система, требует квалифицированных кадров и новой профессиональной культуры, адекватной «уровню развития технологической цивилизации» [1, с. 21];

– «высокая инерционность систем образования и науки, связанная с характером преемственности культуры вообще, а также с длительным циклом воспроизводства» [1, с. 22], требует отказа от «варварской модернизации», и возвращения к «формуле», которая, по сути, есть императив для XXI в., – «через образование и науку – к реформированию общества в интересах большинства народа» [1, с. 22], и я бы добавил, – и на основе стратегического планирования, адекватного циклике воспроизводства наук и образования, научных и образовательно-педагогических школ, самого реформирования образования и науки (с учетом научно-технических приоритетов стратегии развития). Нужно отметить, что этот императив совпадает с образовательным императивом В.И. Вернадского, сформулированным им в 1902 г., – «идеал учащегося народа»;

– требуется разработка «концепции опережающего развития России на базе образовательной и научно-инновационной политики» [1, с. 37], что соответствует вышеуказанному закону опережающего развития качества человека, качества общественного интеллекта (а общественный интеллект есть единство науки, культуры и образования, проявляющееся в качестве управления будущим со стороны общества как целого) и качества образовательных систем в обществе [4];

– необходимо повышение качества фундаментального образования на всех ступенях непрерывного образования, исходя из

Новости

Общество. Среда. Развитие ¹ 4’2014

«урока» Ломоносова – «фундаментальность образования как основа его прикладного значения» [1, с. 55];

– высший приоритет развития образования ставит проблему высокого социального статуса учителя с постановкой проблемы воспитания учителя новой формации, адекватного вызовам XXI века. О.Н.Смолин напоминает «полузабытое изречение К. Маркса из «Тезисов о Фейербахе»: «Материалистическое учение о том, что люди суть продукты обстоятельств и воспитания, что, следовательно, изменившиеся люди суть продукты иных обстоятельств и измененного воспитания, – это учение забывает, что обстоятельства изменяются именно людьми и что воспитатель сам должен быть воспитан» (Маркс К. Тезисы о Фейербахе // Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд., т. 3, с. 2). Поэтому, правильно указывает О.Н.Смолин, ключевым фактором в реализации изменений в качестве самого образования, и, следовательно, в реализации «человеческой революции», служит качество педагогических кадров и здесь должна появиться государственная программа «Педагогические кадры» [1, с. 61]. К сожалению, политика Минобрнауки в 2011–2014 гг., устроившая де-факто сокращение сложившейся системы высшего педагогического образования в России и погром многих педвузов и их научных школ (об этом свидетельствует ликвидация Вологодского государственного педагогического университета, отнесенного к списку «неэффективных вузов» осенью 2011 г., что привело к преждевременной кончине его ректора А.П. Лешукова), находится в прямом противоречии с потребностями в стратегии прогрессивного развития России в XXI веке;

– возвращение стратегии России, как цивилизации, приоритета духовных оснований, которые всегда ей были присущи. Неслучайно А.С. Панарин отнес Россию в своей типологии в монографии «Реванш истории» [6] к типу «духовных цивилизаций». О.Н. Смолин подчеркивает, что «духовность – это исторически сформировавшийся тип культурной ориентации, при котором неутилитарные (человеческие, «постматериальные») ценности занимают высокое (или даже ведущее) место в ценностной иерархии общества и человека. Именно такой тип ориентации был характерен для российской культуры, по меньшей мере, в XIX–XX вв., причем как в досоветский, так и в советский периоды, для деятелей культуры разных политических направлений и религиозных верований» [1, с. 69]. Это дает О.Н. Смолину право определить Россию как «духовно-ориентированную цивилизацию». Данное положение по-своему, т.е. в своей логике аргументации, воспроизводилось и в моих работах по философии истории России. Подчеркну, что этот примат духовного начала над материальным началом, который характерен для России на протяжении всей ее истории, в какой-то мере детерминирован просторами северной Евразии, территорию которой она занимает, суровостью климата, с одной стороны, и большим «пространством – временем» бытия, с другой стороны, общинностью, становится основанием императива экологического выживания человечества в XXI веке [7];

– экономика образования должна соответствовать миссии образования в стратегии развития России в XXI веке, уже в моем определении – должна соответствовать своему статусу как базису базиса воспроизводства самой экономики в новых условиях, когда технологический базис становится все более и более наукоемким, интеллектоемким и об-разованиеемким. В книге О.Н. Смолина, на мой взгляд, это положение опосредованно присутствует. Он бьет тревогу: по поводу монетарной формы обесточивания образования, лишения финансовых ресурсов таких форм деятельности работников образования, как, например, книгоиздательская деятельность (хотя в первой редакции Закона об образовании предусматривалась норма субсидирования этой деятельности в форме 10% от заработной платы [1, с. 203]); отсутствия у работников образования «статуса госслужащих», что увеличивает разрыв в оплате работников образования и бюрократии, когда уровень оплаты труда работников сферы образования намного ниже уровня оплаты труда чиновников, причисленных к статусу госслужащих.

Падение качества образования и его конкурентоспособности, как показывает О.Н. Смолин, связано именно с применением оценочных процедур, исходя из критерия рыночной эффективности («подмена в школе образовательных отношений рыночно-бюрократическими»; работники, управляющие образованием, становятся «кассирами» от управления; «попытка коммерциализации социального сектора приводит к тому, что он перестает работать по прямому назначению – служит извлечению прибыли, а не гражданам» [1, с. 195].

Собственно говоря в разделе «Радикальная трансформация российского общества как социально-политический контекст образовательной политики» О.Н. Смолин указывает, что рыночно-капиталистические реформы 90-х годов ХХ в. есть своеобразная «революция», приведшая к « российской революционной катастрофе конца ХХ в.», которая по сути есть катастрофа системная, поскольку имеет измерения:

– «катастрофа социально-экономической» (поголовье скота сократилось вдвое, до уровня 1946 г., посевные площади уменьшились на 30 млн га, сбор зерна упал со 116 млн т в 1990 г. до 85 в 2001 г., внесение удобрений на 1 га пашни в России сократилось по объему в 20 раз, объем валового внутреннего продукта по отношению к 1990 г. сократился с 1 трлн до 350 млрд долларов, тогда как Китай за этот же период увеличил ВВП примерно с 350 млрд до 1 трлн долларов и т.д.);

– «катастрофы финансовой» (многократное сокращение бюджета, лавинообразный рост внешнего долга, гиперинфляция, вывоз капитала, что привело к тому, что к концу 90-х годов федеральный бюджет стал меньше чем в Греции или Финляндии, в 2 раза меньше бюджета Швеции, в 3,5 раза – бюджета Голландии);

– катастрофы социотехнологической» (опережающее падение инвестиций в производительную экономику, в промышленность, в образование, выбытие основных фондов, рост аварийности, «на рубеже XXI в. выбытие основных фондов в стране превышало их наращивание примерно в 5 раз»);

– «катастрофы социальной» (падение уровня жизни, обесценение честного труда, рост социального неравенства, распространение бедности, массовая детская беспризорность, массовая безработица; «по оценкам лидера Федерации независимых профсоюзов России (ФНПР) М. Шмакова в 1998 г. средняя зарплаты в стране составляла 170 долларов, тогда как в октябре 2002 г. – 130 долларов», что «в 8–10 раз ниже, чем в индустриально развитых странах, в «клуб» которых стремится Россия»);

– «катастрофы социально-нравственной» («криминализация общества; наркотизация населения; эпидемии болезней, вызываемых антисоциальным поведением населения; замещение в массовом сознании социальных и патриотических ценностей антисоциальными и антипатриотическими»);

– «катастрофы социально-демографической» (превышение уровня смертности над рождаемостью – «русский крест»; и другие характеристики этой катастрофы);

– «катастрофы геополитической» («крушение сверхдержавы» в лице СССР; формирование однополярного мира; «перекрестные угрозы национальной безопасности» и др.) [1, с. 236–248].

И хотя Россия за последние 12 лет частично по каким-то направлениям чуть-чуть положение выправила, из «ямы» этой системной катастрофы окончательно не вышла, что показала логика событий 2014 г.

Особое место в книге О.Н. Смолина занимает в разделе «Битва законов» анализ того правительственного проекта Федерального Закона «Об образовании» в Российской Фе- дерации в сравнении с выдвинутым альтернативным законопроектом КПРФ под девизом «Образование – для всех» (ОДВ). Этот анализ представлен в виде таблицы сравнения, охватывающей 44 «линии сравнения». Поскольку был принят в 2010 г. именно правительственный закон и поскольку его раз- рушительные последствия проявились за последние 4 года, назову некоторые позиции критики Смолина, которые не потеряли актуальности для стратегии развития России в XXI в. [1, с. 750–760]:

– отсутствует норма «доля расходов консолидированного бюджета РФ на образование» (в проекте КПРФ предлагалась норма – «не меньше 7% от объема ВВП в РФ», что правильно, поскольку это – минимальный порог того основания, на котором только и возможна действительная модернизация; в настоящее время, по состоянию на 2010 г., она составляла 3,5%, в то время как в СССР, по данным Мирового банка, в 1970 г. составляла 7%);

– отсутствует норма «доля расходов федерального бюджета на высшее образование (в проекте КПРФ предлагалась норма не менее 5% от расходной части федерального бюджета);

– норма правительственного варианта Федерального Закона, исходя из либерально-рыночной установки в образовательной политике, – «подушевое финансирование» (т.е. принцип – кто выживает на рынке образовательных услуг, тот и выживает, исходя из скрытого ложного постулата., что рынок, как механизм регулирования, оптимизирует структуру образования), в то время как норма альтернативного варианта КПРФ «нормативное финансирование, при котором не менее 30% финансовых средств учреждение получает по смете, независимо от числа обучающихся, а остальные средства – по подушевому принципу»;

– норма в области налогообложения образовательной деятельности (норма в правительственном варианте Федерального закона отсутствует, предусматривался лишь механизм компенсации; в проекте КПРФ предлагалась норма, и на мой взгляд правильная: «в части доходов, направляемых на образовательный процесс (включая зарплату) в данном учреждении (в том числе негосударственном), оно освобождается от всех налогов и платежей»);

– норма «уровень зарплаты педагогических работников» (в правительственном варианте Федерального Закона, который и был принят такая норма отсутствует; в варианте

Новости

законопроекта КПРФ предложена норма «средние ставки педагогических работников образовательных учреждений устанавливаются выше средней заработной платы в промышленном производстве»);

Общество. Среда. Развитие ¹ 4’2014

– норма «итоговая аттестация в школе» по Федеральному Закону правительства утверждалась в форме «основной формы – ЕГЭ с использованием тесто-подобных заданий с выбором ответа»; к чему это привело, каким отрицательным последствиям, мы знаем, на эту тему написано много; норма в альтернативном варианте КПРФ формулируется так: «Экзамен в традиционной форме с участием внешних экзаменаторов; желающие выпускники вправе сдать ЕГЭ; тестирование можно применять для текущего контроля знаний».

И хотя «Битва законов» завершилась «поражением» альтернативного законопроекта, но по сути эта «битва» не закончилась, она продолжается, только «секундантом» в этой битве стало «историческое время», и этот «секундант» подтверждает историческую правду за законопроектом КПРФ . А онтологическая Правда, или правда Истории как в свое время показал В.Г. Комаров [8], обладает, по отношению к онтологической лжи, одной особенностью – она всегда побеждает.

О.Н. Смолин в работе жестко разоблачает фискально-либеральную модель финансовой политики А. Кудрина, назвав ее « кудриноми-кой» [1, с. 903]. В выступлении на пленарном заседании Государственной Думы от фракции КПРФ он отметил, реагируя на заявление А. Кудрина, что «Госдума проспала два года»: «...как говорил Наум Коржавин, нельзя в России никого будить. Уж лучше спать, чем с добрым видом и на голубом глазу делать то, что предлагает г-н Кудрин: повышать пенсионный возраст, еще быстрее сокращать интеллигенцию и других работников бюджетной сферы, сворачивать последние остатки социальных гарантий и т.п. Хорошо помню мои дискуссии с экс-министром финансов, оставшимся в стенограммах Госдумы. Тогда я уговаривал его примерно следующим образом: нельзя же помогать одним банкирам! Поймите же, что интеллигенция, ветераны, дети и инвалиды – это тоже люди. Уж если по-другому нельзя, давайте объявим их банковским сектором! В ответ неизменно звучало: нельзя! И Дума голосовала, как сказал бы Пушкин, «по манию царя» [1, с. 905].

Что такое «кудриномика» по Смолину?

Это такая, если прибегнуть к понятию Ю.М. Осипова, «финансономика», в которой «социальные права человека реализуются у нас из рук вон плохо», когда продолжает действовать «плоская» 13-процентная шкала налогообложения личных доходов, когда «часть отечественных либералов надеются решить проблему прав человека в России по известной формуле героя Ильфа и Петрова: Запад нам поможет» [1, с. 906] (а как он нам помогает, мы ощутили в форме экономических санкций Запада в 2014 г., как его ответ на провозглашение независимой внешней политики, исходя из собственных геополитических интересов России).

О.Н. Смолин – лидер общественного движения «Образование – для всех». Он – «рыцарь» в той великой и достойной человека борьбе, которая ставит образование, самоутверждение личности через образование и творческий труд на благо России высшим приоритетом развития России в XXI веке.

Он бьет тревогу по поводу, что «на протяжении большей части послесоветского периода Россия оставалась страной с низким уровнем патриотического воспитания молодежи» [1, с. 1023], и только в 2014 г. с положением в области патриотического воспитания стало выправляться.

Смолин обращает внимание на «дефицит духовных скреп» в российском обществе [1, с. 1022], на «кризис чтения», хотя «в досоветскую и советскую эпоху Россия была страной литературоцентричной, а Советской Союз – одной из самых читающих стран мира» [1, с. 1007]. Он ставит вопрос о возвращении понятию «просвещения» высокого социально-нравственного статуса. Им приводятся слова Канта, которые, спустя почти 220–230 лет, звучат актуально для нашего времени и для диалога в России по поводу стратегии ее развития в XXI в.: «Если у меня есть книга, мыслящая за меня, если у меня есть духовный пастырь, совесть которого может заменить мою, и врач, предписывающий мне такой-то образ жизни... то мне нечего и утруждать себя. Мне нет надобности мыслить, если я в состоянии платить; этим скучным делом займутся вместо меня другие» [1, с. 1006].

Но XXI век раскачивает колокол экологической тревоги. Есть данные, что человечество может перейти «точку невозврата» в районе 2030 года. Рыночно-капиталистической системе подписала смертельный Приговор в форме экологической гибели сама Природа.

Кому, как не России, евразийской цивилизации, являющейся центром устойчивости и неустойчивости мира, выстраивать стратегию развития в XXI в. на основе становления научно-образовательного общества и научно-образовательной экономики! А это в свою очередь требует смены самого подхода к образовательной политике, отказа от ее либеральнорыночного курса, который уже завел российское образование в «тупик деградации».

И на этом пути книга Олега Николаевича Смолина «Образование – для всех» сыграет свою историческую миссию. Ее главное достоинство – она будит мысль, она предстает как своеобразный манифест высочайшей исторической миссии образования в России и в мире на рубеже веков и в начале XXI в. А.Е. Карпов, двенадцатый чемпион мира по шахматам о Смолине высказался так: «Смолин – очень яркий человек, с удивительно острым умом....Сегодня нам нужны такие независимые люди с четкой позицией... такие люди нужны в нашей политической элите» [1, с. 1078].