Общественный договор: исторические и современные реалии в советском/российском обществе

Статья подготовлена в рамках выполнения проекта РНФ № 23-18-00093.

Постановка проблемы

Общей тенденцией для всех без исключения государств является организация политической властью взаимодействия с народом, поиск способов существования правящего класса, убеждение людей в надежности принимаемых управленческих решений, привлечение их к активному участию в реализации сформулированных проектов и/или программ развития.

С этой целью государством принимаются декларации, законы, постановления, указы и другие директивные документы. Вершиной этих намерений и устремлений выступает Конституция страны, где отражаются принципиальные положения, на основании которых строится жизнь общества во всех ее аспектах.

В реальности процесс развития и функционирования государства воплощается в регулировании (проектировании или планировании) процессов, происходящих в экономической, социальной, политической и духовно-культурной сферах общества. Иначе говоря, принимаются решения, которые в большинстве случаев направлены на достижение сформулированных целей в самых различных вариантах: в экономике – регулирующие рынок и отдельные его компоненты; в социальной сфере – обеспечивающие сбалансированное состояние социальной структуры, в политической сфере – поддержка политических целей и отсутствие социальной напряженности, в духовно-культурной – создание мировоззренческого единства, реализация нравственной сплоченности.

При всей важности таких направлений в жизни государства и общества не всегда существует и реализуется такой феномен, как общественный договор, который позволяет выявить и воплотить глубинные, жизненно важные устремления народа, в результате чего политическая власть в лице государства получает право на свое существование, становясь исторически оправданным явлением.

В соответствии с этими суждениями в статье поставлена цель раскрыть научный и прикладной потенциал общественного договора, обосновать его актуальность и раскрыть его роль в жизни российского государства и общества. Он не является официальным государственным документом – это социальный конструкт, который содержит явные и латентные характеристики. Важность такой постановки вопроса обусловлена и происходящими событиями в жизни страны, вызванными специальной военной операцией и беспрецедентными санкциями, испытывающими крепость не только экономической и военной системы России, но и сплоченность российского народа.

Краткий исторический экскурс

Первые опыты осмысления общественного договора нашли отражение в трудах английских и французских просветителей (Гоббс, 1991; Локк, 1988; Гольбах, 1963; Монтескье, 1955; Руссо, 2000). Хотя ученые по-разному трактовали его суть и содержание, они все обратили внимание на условия устойчивости государства, полагая, что помимо формальных актов строительства политической жизни существует объективная потребность установления определенных правил взаимодействия с народом, обеспечивающих его согласие по поводу текущих и будущих направлений развития государства и общества. Именно в их трудах получило обоснование новое научное и имеющее огромное практическое значение понятие «общество», которое фиксировало необходимость его рассматривать как самостоятельную социальную силу. Именно с ХVIII века общество стали олицетворять становящиеся профсоюзы, новые политические партии, различные добровольные объединения. Значимость нового явления – общества – требовалось осмыслить, что нашло отражение в идеях об общественном договоре.

Рассматривая трактовки общественного договора, предложенные мыслителями Эпохи Просвещения, можно утверждать, что они считали общественный договор порождением разумной воли народа, человеческим учреждением или даже изобретением (результатом) творческих поисков, в том числе стихийных. Вместе с тем такая трактовка нередко связывается с представлением о механическом происхождении общественного договора, выступающего как искусственная конструкция сознательной воли людей, согласившихся объединиться ради удовлетворяющего их обеспечения свободы и порядка.

В это же время подобные суждения появились у русских ученых, обративших внимание на возможность договорного согласия государства и власти. Так, А.Н. Радищев (1749–1802) считал, что государство возникает не как результат некоего божественного провидения, а как следствие открытого или молчаливого договора членов общества в целях совместной защиты слабых и угнетенных. В своих рассуждениях он исходил из того, что «соборная народа власть есть власть первоначальная» (Радищев, 1952, с. 10).

Позднее, в ХIХ веке, идеи общественного договора в определенной степени развивал А. Токвиль (1805–1859). Размышляя о судьбах революции, он писал: «Основная цель хорошего правительства состоит в том, чтобы добиться благосостояния народа, а вовсе не в том, чтобы установить некий порядок среди нищих людей». Он критиковал американские, а затем французские власти за их политику, не учитывавшую интересы всех слоев общества. При этом основу демократии Токвиль видел в традициях пуритан, стоявших у истоков колоний в Новом Свете, поэтому главным преимуществом любого общества он считал равенство возможностей для всех жителей страны (Токвиль, 2008).

После взлета интереса к общественному договору в ХVIII веке внимание к этой тематике снизилось, хотя отдельные идеи о построении рационального взаимодействия между народом и властью не только обосновывались, но и по отдельным вопросам даже воплощались в жизнь. Напомним, что в ряде стран Европы, например Германии при Бисмарке, были разработаны и реализованы отдельные законодательные акты о страховании труда.

Однако только в ХХ веке идеи общественного договора возродились в полном объеме под влиянием рабочего движения, продемонстрировавшего свою силу и показавшего, что без участия народа в решении судеб страны невозможно существование государств. Немалую роль в этом возрождении интереса к общественному договору сыграл опыт Советского Союза, который убедительно доказал возможности реализации общественного прогресса на основе сочетания интересов народа с целями правящей партии большевиков.

Среди вновь сформулированных концепций общественного договора наибольший интерес представляют идеи Дж. Ролза (1921–2002), рассматривающего деятельность индивидов как рационально мыслящих людей в процессе созидания и функционирования создаваемого ими государства, построенного на принципах социального благополучия. Согласно этой трактовке, общественные институты, сформированные в результате такого договора, руководствуются необходимостью соблюдения справедливости, а люди, в них включенные, строят свои взаимоотношения на тех условиях, на которые они согласились, будучи равными в социальном и естественном состоянии (Ролз, 1995).

С либеральных позиций идеи Ролза оспорил Р. Нозик (1938–2002). Он защищал необходимость « минимального государства » (государство – «ночной сторож») и критиковал теорию и практику « социального государства » за насилие над индивидами (Нозик, 2008).

Оригинален вклад в разработку проблем общественного договора Дж. Бьюкенена (1911– 2013) и О.Т. Богомолова (1927–2015). По мнению Бьюкенена, все люди, независимо от того, являются ли они частными лицами или общественными деятелями, принимают решения и действуют исходя из рационального преследования личной выгоды. Если личные интересы противоречат интересам общества, человек обычно отдает приоритет личным интересам, в результате чего общественный договор может прекратить свое существование1. В работах отечественного ученого, академика О.Т. Богомолова доказывается, что различные неэкономические силы имеют непосредственное влияние на экономическую политику каждой страны. Поэтому общественный договор – это, по сути, такая конструкция государства, в которой прописаны его действия по отношению к гражданам страны (Неэкономические грани…, 2010).

Своеобразно идеи общественного договора трактует М. Олсон (1932–1998). Он предположил, что теоретически люди могут договариваться между собой и без принуждения, но в такой ситуации возникает «проблема безбилетника», когда люди готовы пользоваться общественным благом, но участвовать в его создании зачастую не хотят или всячески от этого уклоняются (Олсон, 2012).

Идеи Олсона в определенной мере разделяет российский экономист А. Аузан, который считает, что в современном мире «складываются два типа социального контракта или общественного договора». Первый – горизонтальный, «когда люди нанимают государство как агентство по производству услуг, обороны и правосудия». В результате, как показывает историческая практика, люди могут обходиться без государства в самых что ни есть государственных делах (охрана, организация новых форм хозяйствования, создание военных образований и даже частных тюрем). Второй тип контракта характеризуется тем, что «никто никого не нанимал», а государство «само распоряжается и создает правила». Это связано с появлением и даже расширением круга авторитарных государств, число которых, по подсчетам Всемирного банка, выросло в конце ХХ – начале ХХI века более чем на 50% и, что особенно важно, они по своей эффективности ничем не уступают «демократическим» государствам (Аузан, 2017). Однако, несмотря на оригинальность этих высказываний, с ними трудно согласиться, так как они сводят взаимодействие народа и власти только к одной, хотя и важнейшей, функции – проблемам защиты от посягательств на права собственности и свободы личности.

Рассматривая эволюцию теоретических концепций, обратим внимание на то, что в практике реализации общественного договора значительное место принадлежит тем группам, которые формулируют его принципы и которые в большинстве случаев ассоциируются с интеллигенцией (согласно российской традиции) или интеллектуалами (согласно западной традиции), но только в том случае, если они имеют политическую власть или значительное общественное влияние.

Если подвести итог сказанному, то можно утверждать, что общественный договор как специ фический социальный контракт и форма социального согласия между народом и государством характеризует цели, средства их достижения, идеологическое обеспечение, эффективность обратной связи и участия народа в управлении делами общества и государства.

На наш взгляд, именно общественный договор, его состояние и его проблемы являются одним из важнейших показателей устойчивости государства, каков он на самом деле, каковы его сильные и слабые стороны в существующей реальности.

Остановимся на этом подробнее на примере советской/российской истории.

Реальности и уроки общественного договора в советском и российском исполнении

Базой, регламентирующей государственное устройство, является Конституция страны, в которой формулируются принципиальные основы существования государства и общества. В истории Советского Союза были три варианта Конституции: 1924 г., 1936 г. и 1977 г. (если не говорить об их предшественнице Конституции РСФСР 1918 г.). Стоит заметить, что по всеобщему признанию даже противников советского строя Конституция 1936 г. признавалась как эталон провозглашенных прав и свобод человека, в то время не имеющих аналогов во всем мире.

Современная Россия живет по Конституции РФ, принятой всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. с изменениями, одобренными в ходе общероссийского голосования 1 июля 2020 г. Конституция обладает высшей юридической силой, закрепляющей основы, полномочия представительных , исполнительных , су дебных органов власти и местного самоуправ ления , права и свободы человека и гражданина.

Поэтому вполне естественно, что общественный договор опирается (или должен опираться) на Конституцию страны. Однако, по данным социологического опроса, проведённого ВЦИОМ в декабре 2017 г., только 61% россиян считали Конституцию Российской Федерации документом, полностью или скорее полностью отвечающим нуждам страны и её народа.

В то же время значительное количество людей считает, что в этом основополагающем документе не в полной мере или с серьезными издержками решены их гражданские и личные проблемы, что они сомневаются в способности государства обеспечить и удовлетворить их потребности и интересы. Значит, налицо расхождение между тем, что государство считает важным и необходимым для своего существования, и тем, как об этой важности и необходимости мыслят люди. Иначе говоря, в реальности существуют разногласия между государством и частью народа. Значит, государству в лице политической власти необходимо не только осмыслить это расхождение, знать о нем, но и его минимизировать, не доводить ситуацию до социальной напряженности, конфликта и даже возможного социального взрыва.

В связи с этим для согласования интересов государства и народа (его основных классов, общностей и групп) существует общественный договор – продукт осознанного согласования действий двух основных сил – государства в лице политической власти и народа в лице общественных объединений, движений, эффективность и результативность которых проявляется не только на открытом, но и латентном уровне в виде доверия, согласия, стремления построить «общую судьбу».

Общественный договор представляет собой самостоятельный социальный феномен, который характеризуется особенной структурой. Для того чтобы представить общественный договор в действии, рассмотрим его действие в советском и российском исполнении, осуществим сравнительный анализ его критериев, резервов и ресурсов, а также возможности его эффективного существования в настоящем и будущем. Немалое значение приобретает изучение уроков, как положительных, так и отрицательных, сопровождающих реализацию этого стратегически важного феномена.

Во-первых, суть общественного договора представлена целью, которая объединяет базовые, основные устремления народа и намерения государства. С одной стороны, в ней находят отражение чаяния народа, которые питают убеждения большинства людей по желаемому устройству общества, достижению группового и личного благополучия. С другой стороны, государство в лице политической власти выраба- тывает свои цели, претендующие не только на решение неотложных, текущих задач, но и на перспективу. Поэтому чем величественнее и в то же время конкретнее цель развития общества и государства, тем большее количество людей принимают ее, соглашаются с ней и даже вдохновляются ею. При этом она должна быть реальной, восприниматься людьми как достижимая, даже в проблемной ситуации. Цель также означает, что она скрепляет и согласовывает то, что хотели (хотят) и к чему стремились (стремятся) основные классы, социальные общности и группы, и то, что предлагала(ет) власть, не исключая возможные издержки и просчеты в процессе ее реализации. На государство ложится высокая ответственность – сформулировать стратегию развития страны, которая бы удовлетворяла народ не только в реально сложившейся действительности, но и позволила ему видеть будущую жизнь, идея о которой скрепляла бы эту договоренность. Т. е. умение оформить взаимные стремления и намерения и в текущей действительности и на будущее – залог устойчивого существования общественного договора и, соответственно, общества и государства.

Напомним, что у Гоббса такой целью при согласовании интересов политической власти и ценностных ориентаций народа была безопасность, у Локка – свобода, у Руссо – демократия, у Монтескье и Радищева – социальное равенство, у Ролза – справедливость. Иначе говоря, общественный договор призван обеспечить постоянный, регулярный и мобильный социальный контакт на основе достижения основной цели, а также предложить средства и методы для ее осуществления, чтобы достичь взаимопонимания и поддержки.

История существования Советского Союза показывает, что пришедшие к власти большевики сумели убедить и увлечь большинство народа идеей нового справедливого общества. Она была воплощена в призыве строительства незнаемого историей социалистического (а затем коммунистического) общества, в котором был ясно сформулирован понятный многим принцип – «от каждого по способностям, каждому по труду». Эта формулировка жизнеустройства и в первую очередь трудовых отношений удовлетворяла большинство рабочих и крестьян, хотя в процессе реализации было немало издержек, как, например, в виде появления уравниловки при оплате труда работников разных отраслей и различных профессий или соотношения заработной платы рабочего и инженера в начале 1980-х годов в пропорции 1:1,04.

Насколько было важно согласование целей государства и народа, показал этап крушения общественного договора в Советском Союзе, который произошел в период так называемой перестройки. Встреченные почти с восторгом цели перестройки быстро померкли в сознании людей, так как они сразу же начали сопровождаться наспех сформулированными подцелями по решению кардинальных проблем экономики, социальной и политической жизни. Эти подцели отражали идеи и намерения власть имущих, но не народа и даже таких его ответственных представителей, как ученые. И вполне естественно, что народ стал требовать внесения существенных корректив в официально проводимую политику. Вместе с тем заметим, что критика советской власти означала требования не ее ликвидации (как в этом нас убеждают неолибералы), а ее реформирования, о чем говорят (но не любят упоминать те же неолибералы) результаты всесоюзного референдума в марте 1991 г., когда 76,1% населения высказались за продолжение существования СССР, но с серьезными изменениями в политике.

Что касается современной России, то согласование целей государства и народа во многом находится в состоянии неопределенности. До сих пор многим россиянам неясно, какое государство, какое общество они созидают. Провозглашенное в Конституции РФ социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека (статья 7.1.), и означает некую общую установку, которая не конкретизирована до понимания и воплощения ее в текущей повседневной жизни. В связи с этим приведем пример современного Китая, где на фоне общей цели – строительство социализма с китайской спецификой – был провозглашен принцип добиться средней зажиточности по сравнению с мировыми стандартами. При более подробной конкретизации это означало: среднезажиточное общество – этап развития между решением проблемы питания и одежды для населения и достижением полной зажиточности. Это не только устроило, но и вдохновило миллионы простых китайцев, около 100 млн которых за последние 10 лет вышли из зоны бедности (Чжан Тянь, Романенко, 2009).

В России попытки преодолеть низкий уровень благополучия людей пока остаются нерешенными: с 2012 года число россиян, находящихся за чертой бедности, остается примерно одним из тем же – около 20 млн чел., или 12% от численности населения. Намерения, зафиксированные в национальных проектах и нацеленные на решение таких актуальных социально-экономических проблем, как производительность труда, занятость, уменьшение безработицы и бедности, не были реализованы. Более того, многие решения в сферах образования, науки, культуры оказались ошибочными, что было полностью или частично признано на официальном уровне. Ссылки на следование требованиям четвертой промышленной революции и шестого экономического уклада пока украшают речи, постановления и другие документы, которые при всей их важности не коррелируют с базовыми целевыми устремлениями людей и реально складывающейся социальноэкономической ситуацией. В результате, согласно данным Росстата, при намерении повысить производительности труда в 2012–2018 гг. (в годы первых национальных программ) на 50% в реальности получилось только 5% (Аганбегян, 2019).

Эти и подобные конкретные результаты развития российского общества позволяют утверждать, что еще не найдены в полной мере те цели, которые бы в максимальной степени сближали народ и государство.

Во-вторых, общественный договор конкретизируют средства достижения сформулированных целей, что находит отражение прежде всего в инструментальных способах, направлениях и путях его реализации. Набор этих средств зависит от ситуации, той социально-исторической обстановки, в которой живет страна. В советской России в годы гражданской войны основным средством являлась вооруженная борьба с различными вариантами поборников царского режима и иностранной интервенции, в годы НЭПа – реализация провозглашенных в период революции лозунгов «заводы – рабочим», «земля – крестьянам». Затем были пятилетки, нацеленные на создание социалистической экономики, годы Великой Отечественной войны – на победу над немецким фашизмом. В послевоенные годы были привлекательные и многообещающие средства для воспитания гордости (или просто причастности, прямой или косвенной) за участие в освоении космоса, достижении паритета в ядерном противостоянии, а также в решении более конкретных экономических задач: целина, строительство новых городов и предприятий в Сибири и на Дальнем Востоке, разработка нефтяных и газовых месторождений. Все эти проекты требовали миллионов новых рабочих рук, давали возможность, в том числе молодежи, проявить себя и, что особенно важно, ощутить себя частью общего великого дела, вселяющего уверенность в успешном достижении не только общих, но и личных целей. Последнее хотелось бы подчеркнуть, так как личное осмысление происходящего и его приятие как касающегося своего жизненного мира создавало латентную социально-психологическую почву, которая олицетворяет уверенность в будущем и делает человека участником общественного договора.

В современной России общественный договор долгое время строился на либеральной установке: государство должно максимально ограничить себя ролью «ночного сторожа», а человек сам ответственен за свою настоящую и будущую жизнь. Основным средством достижения благополучия был провозглашен капитал, финансовые средства или попросту деньги. В то же время не предлагались проекты экономического и социального характера, которые бы свидетельствовали о значимости и роли России. Более того, неолиберальной политикой были разрушены такие отрасли производства, как станкостроение, авиастроение, автомобилестроение и другие, занимающие передовые места в мировой экономике. В результате потерян значительный человеческий, социальный и научно-технический потенциал, что привело к резкому ослаблению российского государства и к концу 1990-х годов поставило под вопрос его существование, возникла угроза распада, как это произошло с СССР. И хотя в начале 2000-х годов эту тенденцию удалось частично переломить, но не настолько успешно, как требовали объективные потребности общественного развития. Перед Россией по-прежнему остро стоит вопрос о коренном изменении экономической политики и связанной с ней социальном единстве народа, без чего существовать общественный договор не в состоянии. О том, что общественный договор требует совершенствования, говорят данные всероссийских исследований, проведенных социологами РГГУ в 2018–2022 годах в различных отраслях экономики и социально-культурной жизни (промышленность, строительство, транспорт, сельское хозяйство, сфера услуг, здравоохранение, культура, образование и наука). Они показали, что от 42,5 до 50% населения считают, что страна развивается в правильном направлении, почти каждый пятый (от 18 до 22,9%) – что развитие идет в ошибочном направлении при каждом третьем (до 35%) воздержавшемся от ответа (Интеллигенция …, 2023, с. 263). Серьезной критике подвергаются такие осуществленные государством акции, как приватизация, налоговая система, рост социального неравенства. Они отвергаются более чем каждым вторым россиянином. Все это позволяет сделать вывод о том, что средства осуществления экономической и социальной политики ставят под сомнение крепость существующего общественного договора. Очевидно, в политику нужно вносить кардинальные изменения, о чем говорят не только многие представители научной мысли, но и практические работники2 (Глазьев, 2011).

В-третьих, важнейшим структурным элементом общественного договора является идеология, которая в Советском Союзе воплощалась в концепции «общей судьбы» народа и государства на основе единства мировоззренческих и социально-политических ориентиров по организации публичной и приватной жизни. Советская идеология воплощалась в политике по формированию таких теоретических и практико-ориентированных нововведений, как «советский народ» и «советский человек». Это был уникальный исторический эксперимент, замысел которого ранее продемонстрировали великие буржуазные революции, также ставившие задачу создания человека нового типа и формирования у него таких качеств, как убежденность, гордость, надежда, уверенность, традиционность при учете интересов основных социальных общностей и групп. Реализация этого эксперимента в советское время обеспечила решение колоссальных по трудности экономических проблем и одновременно формировала ту идейную и мировоззренческую базу, которая делала государство ответственным органом по выполнению своей исторической миссии (Тощенко, 2021).

Относительно специфики идеологии в Советском Союзе отметим, что идеология была направлена на реализацию принципа служения народу, хотя этот процесс проходил неоднозначно, с серьезными издержками и даже ошибками. Но, несмотря на просчеты, ориентация советской власти на интересы основных классов – рабочих и крестьян – способствовала не только усвоению большинством людей социалистического мировоззрения, но и выработке принципиально новых установок – культа труда и культа образования.

Говоря о культе труда , обратим внимание на процесс его включения в идеологию «общей судьбы». С одной стороны, возвеличивание труда опиралось на народные традиции о глубоком уважении к созидательной деятельности, высокую оценку его носителей, критическую оценку тех, кто не был вовлечен в его осуществление. С другой стороны, ориентация и установка на труд стали во все возрастающей степени высоко оцениваться и поощряться не только в рамках конкретных производств, но и (что принципиально важно) со стороны государства. Это отразилось в официальной государственной поддержке и поощрении таких инициатив, как ударничество (с началом индустриализации), стахановское движение (в годы первых пятилеток, начиная с 1935 года после трудового подвига А. Стаханова, перевыполнившего план добычи угля в 14 раз). В конце 1950-х годов стремление получить звание участника движения за коммунистическое отношение к труду стало массовым.

Такое отношение к труду начало закрепляться в связи с курсом по совершенствованию его условий и организации (в стране было развернуто массовое движение по научной организации труда, движение рационализаторов и изобретателей). Одновременно внедрялась и подвергалась многочисленным экспериментам система стимулирования в виде как различных способов материального вознаграждения, так и морально-нравственного поощрения (Доски почета на всех предприятиях и по месту жительства, награждение дипломами, почетными грамотами и другие методы за достижения в труде). Особо следует сказать, что возвеличивание труда было выведено на государственный уровень, проявившись в постоянном внимании и совершенствовании практики награждения государственными наградами. Отметим, что такие меры были начаты уже в конце гражданской войны: VIII Всероссийским съездом Советов 28 декабря 1920 г. учреждён орден «Трудовое Красное Знамя» РСФСР, а несколько позднее подобные ордена были учреждены и в других советских республиках. В 1920-е годы широко практиковалось поощрение отличившихся производственных коллективов Красными знаменами. В 1928 году введен орден Трудового Красного Знамени. Затем с началом первых пятилеток последовало учреждение медалей и орденов за достижения в труде. 1938 год был ознаменован появлением звания Героя Социалистического Труда, а также медалей «За трудовую доблесть» и «За трудовое отличие». Летом 1945 году учреждена медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». В 1970 г. в связи со столетием со дня рождения В.И. Ленина стали награждать медалями «За доблестный труд». В дальнейшем появился орден Трудовой Славы (1974 г.). В целом наградная система СССР была демократична, получить любую, даже наивысшую, награду мог каждый гражданин Советского Союза, проявив доблесть и упорство в труде.

В рамках политики по отношению к труду ставка делалась (наряду с ориентацией на достижение высоких производственных показателей) на развитие чувство долга и ответственности перед обществом. Этому способствовали различные формы стимулирования и награждения за высокие достижения в труде, убеждающие в важности такого отношения к нему, укрепляющего чувство личного достоинства. Однако при высокой оценке роли и значения труда нельзя забывать о том, что в 1960–1980е годы выявились диспропорции в использовании человеческих ресурсов, что привело к замедлению решения проблем, связанных с ростом производительности труда. Осознание этих препятствий в условиях изменений в общественной жизни привело к тому, что Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 мая 1955 г. образован Государственный комитет Совета Министров СССР по вопросам труда и заработной платы. При нем созданы Научноисследовательский институт труда (НИИ труда) и Центральное бюро нормативов по труду. Это был новый, принципиально важный шаг по совершенствованию трудовых отношений, попытка укрепить социальные контакты между государством и всеми трудящимися. В 1960-е годы последовало возрождение интереса к научной организации труда: проводились научные конференции с обсуждениями целей и задач организации труда, создана сеть соответствующих подразделений на предприятиях, осуществлялись многочисленные эксперименты, например на Щелковском заводе, в совхозе Илий-ский и др. (Кравченко, 1987; Чангли, 1973).

К сожалению, это направление довольно быстро затухло в результате отмены начавшей проводиться так называемой Косыгинской экономической реформы, когда государственные органы решили следовать накатанной колее развития, оправдавшей себя в 1930-е годы, но оказавшейся в 1960–1970-е годы ошибочной с трудно предсказуемыми последствиями. В таких условиях возросло недовольство политикой в области организации труда, что проявилось в возникновении апатии, недовольства и росте критического отношения к политической власти (Тощенко, 2005).

В современной России не произошло существенных качественных изменений по отношению к труду, несмотря на введение частной собственности, провозглашение возможностей использовать рыночные отношения. По-прежнему не растет или слабо растет производительность труда. Не изменилось отношение к труду у большинства работников. Отметим также, что в 2000-е годы кардинально поменялись приоритеты работы НИИ труда. Если раньше он занимался научной организацией труда, то теперь на первый план выходят проблемы безработицы («занятости населения»), бедности («уровня жизни») и незащищённости людей («социального страхования»). Иначе говоря, почва для социальной напряженности в сфере труда сохраняется, что не способствует эффективному функционированию общественного договора.

Что касается культа образования , он стартовал после призыва Ленина на 111 съезде комсомола в 1920 г.: «Учиться, учиться, учиться». На этом пути, начиная с политики ликвидации неграмотности, развертывания начального, затем среднего и высшего образования, Россия достигла высокого уровня грамотности по сравнению со странами, имевшими более развитую экономическую базу.

Именно система образования сыграла значительную роль в укреплении общественного договора, так как она создала значительные многомиллионные социальные общности – советскую интеллигенцию и квалифицированные рабочие кадры, которые на деле убеждались, что образование становилось мощным социальным и профессиональном лифтом, обеспечивавшим им новый более качественный уровень и образ жизни (см., например, Ситаров, 2019).

Говоря об идеологии в современной России, нужно заметить следующее: травмированность современной духовно-нравственной сферы российского общества во многом объясняется зафиксированным в Конституции РФ положением – в России нет государственной идеологии. Негативное отношение к слову «идеология» может быть обусловлено тем, что в Советском Союзе признавалась (официально) только одна идеология – социалистическая. Поэтому ассоциация понятия «идеология» со словом «социалистическая» (в ряде случаев «коммунистическая») сформировала предубежденность к ней, иногда превращая это слово чуть ли не в ругательство. Однако, как показывает жизнь, с таким положением несогласны многие. «Как жить без идеологии, без четкого государственного управления? После того как мы решили освободиться от советского прошлого, мы ничего не создали, кроме эфемерных надежд» (Ширвинд, 2022, с. 101).

Как показывает реальный исторический процесс, идеология, несмотря ни на что, возвращается (Славин, 2009), в то время как отсутствие государственной идеологии стало одним из пороков становящейся российской государственности. Это упущение было замечено уже при Б.Н. Ельцине. Но, не желая возвращаться к отвергнутому понятию «идеология», власти выдвинули предложение – найти национальную идею. Смысл предпринятого очевиден – народ необходимо объединить вокруг общественно значимых ориентиров, понятных всем и пробуждающих желание и стремление участвовать в их реализации. В результате в 1990-е годы разразился целый бум инициатив, начиная от цитирования слов Уварова (министра просвещения правительства России в середине ХIХ в.) «Православие. Самодержавие. Народность» до бесконечных поисков найти заветные призывы, устраивающие всех. Однако это был поиск, заранее обреченный на провал. Это были идеи отдельных искателей истины, ученых, политиков, просто амбициозных персонажей. Но их ограниченность, условность определялась отсутствием обращения к мнению народа, к пониманию им того, чего следует добиваться и как строить отношения в существующем обществе. Отражением этого послужил следующий феномен – как только ни пытались охарактеризовать ситуацию в стране – и «управляемая демократия», и «консервативная модернизация», и т. д.

Если рассмотреть сегодняшнюю ситуацию в России, то в реальной политической и духовной жизни российского общества, как в калейдоскопе, сложился конгломерат различных мировоззренческих ориентаций, которые самым причудливым образом отражают устремления различных социальных групп и общностей.

В настоящее время крайне важно преодолеть отрицание государственной идеологии как таковой. По сути, любая государственная идеология – это формулировка стратегических целей государства, которые разделяют народные массы, это ценностный ориентир, порождающий не только приятие, но и желание его отстаивать. Подчеркнем, что идеология существует в каждом государстве, независимо от того, провозглашена она или нет. Де-факто она есть и в России. Как показывают результаты социологических исследований, большинство населения России хочет иметь сильное, процветающее и влиятельное государство.

Отсутствие у государства и общества стратегической цели в виде идеологии порождает различные специфические и спорные идеи о «милитаризации сознания» (А.С. Ципко) или о превращении среднего класса из опоры общества в источник его раскола и дестабилизации (А. Щипков). Стоит отметить навязчивые и невразумительные попытки и стремления постро- ить в России «славяно-православную политическую культуру» и утвердить «соборно-вечевую мораль» (А.Н. Асопов).

Таким образом, анализ возможностей для консолидации российского общества показывает, что общественный договор находится под угрозой в условиях отсутствия государственной идеологии и в то же время существования идеологических течений, отражающих, как правило, интересы, ценностные ориентации и установки различных социальных классов, общностей, групп. Реальная ситуация требует формулировки стратегической цели развития России, находящей свое выражение в государственнообщественной идеологии, с четким обозначением средств и методов ее достижения. Без такой идеологии Россия не может в полной мере выйти из травматического состояния (Тощенко, 2020).

В-четверых, общественный договор — это дорога с двусторонним движением, что предполагает существование форм обратной связи между властью и народом, постоянную проверку ее эффективности и действенности. Это означает, что политическая власть не только слушает народ, но и слышит его. Выполнению этих требований способствовала форма существования советской власти — советы народных депутатов. Такая форма согласования интересов, рожденная еще в ходе революции 1905 года, зарекомендовала себя и в годы революции, и в период гражданской войны, а затем на всех этапах социалистического строительства. Ее действенность проявилась в разных формах понятных народу контактов: помимо выборов это были регулярные отчеты и выступления официальных лиц, рабкоровское движение, систематическая работа с обращениями в органы власти, анализ писем трудящихся и главное – обязательная официальная реакция на все предложения, сигналы и критику с мест. Однако постепенно, особенно в 1950–1980-е годы, функции советов стали замещаться действиями партийного аппарата КПСС, что способствовало ослаблению влияния народа на дела общества и государства и, соответственно, росту недовольства государственной политикой. Тем более что работа все больше приобретала черты формализма, шла без должного контроля со стороны общественности.

Насколько важно слушать и слышать народ и потом действовать согласно его желаниям, образно выразился Н.А. Бердяев. Критически относясь к Октябрьской революции, он в то же время увидел суть того, почему народ пошел за большевиками. «Ленин не мог бы осуществить своего плана революции и захвата власти без переворота в душе народа. Переворот этот был так велик, что народ, живший иррациональными верованиями и покорный иррациональной судьбе, вдруг почти помешался на рационализации всей жизни, поверил в возможность рационализации без всякого иррационального остатка, поверил в машину вместо Бога» (Бердяев, 2004, с. 274–275).

Умение общаться с народом советская власть демонстрировала долгое время, однако в период перестройки не смогла улавливать существенные изменения в сознании людей, в понимании их насущных устремлений.

Таким образом, суть обратной связи между народом и властью заключается в том, что государство учитывает основные ориентации и потребности людей и на этой основе создает «правила игры» – гарантирует условия достойного существования людей и обеспечивает их выполнение. Люди в свою очередь соглашаются на требования, связанные с охраной их личности, с защитой их прав и свобод. При этом нередко происходит добровольное подчинение ограничительным законам, если люди видят, что их основные интересы и потребности учитываются или по крайней мере принимаются к сведению и в той или иной мере выполняются.

Утрата постоянных связей с народом – это утрата связи с реальностью – угроза существования политического режима. Она обязательно проявится в возникновении точек напряженности, что наглядно ощущалось в определенные периоды существования СССР (во время политики продразверстки, в годы коллективизации, а также во времена перестройки).

Обратная связь власти и народа в современной России в начале 1990-х годов базировалась на радикальных и внешне привлекательных обещаниях. Но, когда стали очевидны огромные социальные издержки – рост неравенства, падение жизненного уровня, рост безработицы, ослабление социальной защиты, началось снижение доверия.

Неумение и нежелание считаться с запросами населения проявилось в таких конфликтных ситуациях, как монетаризация льгот (замена натуральных льгот денежными компенсациями) в 2005 году, пенсионная реформа, начатая в 2019 году, оптимизация образования и здравоохранения, слом прежней организации науки с 2013 года и др. конфликтные ситуации, в том числе в регионах.

Одним из показателей измерения обратной связи стало определение доверия посредством социологических опросов. В настоящее время, по данным всероссийских исследований 2021– 2022 гг., оно выглядит так: президенту в зависимости от отрасли экономики и культуры (промышленность, строительство, транспорт, сельское хозяйство, сфера услуг, здравоохранение, образование, наука) доверяют от 38 до 63% населения (не доверяют от 8,2 до 13%), правительству – от 16,5 до 41,2% и от 14,5 до 28,8% соответственно, Государственной Думе – от 10,7 до 26,8% и от 30,9 до 49,5% (Интеллигенция..., 2023, с. 293–296). Очевидно, что такой социальнопсихологический показатель, как доверие, формируется исходя из многих обстоятельств жизни людей, но прежде всего через осознание своего социального положения. Иначе говоря, резервы для укрепления общественного договора еще значительны.

В-пятых, общественный договор скрепляет и такой критерий, как причастность народа к управлению делами общества и государства. Причем эта характеристика не должна пониматься буквально, только как личное участие каждого человека в деятельности управленческих органов на том или ином уровне социальной организации общества. Поэтому помимо прямого непосредственного участия в работе органов управления, на наш взгляд, стоит говорить о возможности влиять на принятие решений всех без исключения органов управления. При этом именно осознание причастности и вовлечение в процесс управления делает самих людей более ответственными при осуществлении общественной и трудовой жизни. По нашему мнению, курс советской власти привлечь к управлению как можно большее количество людей через широкую сеть советов народных депутатов (в первые годы советской власти – советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов) способствовал укреплению взаимного доверия. Отметим и такой путь укрепления согласия между народом и государством, как массовое привлечение низовых слоев населения к (со)участию в управлении. Это требование, выраженное в призыве Ленина, до сих пор представителями либеральных кругов и антисоветчиками активно высмеивалось: большевики признавали (или декларировали), что «кухарка может управлять государством». Хотя внимательное прочтение слов Ленина говорит о том, что он ориентировал усилия советской власти на необходимость «научить» людей, в том числе и кухарку, участвовать в управлении государственными и общественными делами: «Мы не утописты. Мы знаем, что любой чернорабочий и любая кухарка не способны сейчас же вступить в управление государством... Мы требуем, чтобы обучение делу государственного управления велось сознательными рабочими и солдатами и чтобы начато было оно немедленно, т. е. к обучению этому немедленно начали привлекать всех трудящихся, всю бедноту» (Ленин, 1981, с. 315).

О привлечении россиян к различным формам и методам управления немало говорится в современной России. Однако, как показывают общероссийские социологические исследования 2020–2022 гг., даже при такой «щадящей» формулировке «Можете ли влиять на принятие решений?» были получены в основном отрицательные ответы: 90,5% респондентов говорят о невозможности влияния на государственном уровне, 89,3% – на уровне республиканской, краевой и областной власти, 83,9% – на городском, районном уровне и 57,8% – на уровне производственной организации (Тощенко, 2022, с. 103).

В-шестых, общественный договор предполагает обеспечение консенсуса и баланса интересов не только между всем народом и властью, но и между составляющими этот народ стратами, социальными общностями и группами внутри любого общества, иначе говоря, учет многообразия интересов. Причем это согласие призвано осуществляться не только на политическом, экономическом и социальном уровнях, но, что особенно важно, на нравственном, духовном как наиболее фундаментальном, обеспечивающем подлинную сущность и природу общественного договора. Такое моральное единство возникает в ходе соблюдения и поддержания доверительных отношений, которые устраняют всякие попытки противостояния, соперничества, предубежденности и строятся на основе базовых ценностных ориентаций главных социальных сил, согласование которых в многом зависит от ответственности государственной власти. Правда, это не означает, что ценностные ориентации остаются неизменными: поиск согласия в целом обществе и между основными субъектами действия – это постоянное требование для сохранения и поддержания общественного договора.

Наконец, важное значение приобретает учет интересов территориальных, в том числе этно-национальных и конфессиональных, особенностей и их роли в укреплении общественного договора на каждом этапе исторического развития страны. В связи с этим актуально утверждение о том, что забвение интересов институциональных образований ведет к утрате связи с реальностью, способствует возникновению точек напряжения и, как следствие, порождает угрозу существования государства и его политического режима (см., например, Ускова и др., 2022).

При трактовке сущности и содержания общественного договора нужно также учитывать, что он не может оставаться неизменным в течение длительного времени. Он постоянно нуждается в уточнении, перенастройке в соответствии с изменяющимися условиями жизни. Об этом свидетельствует опыт развития всех стран, в том числе России, когда опорные точки общественного договора менялись, уточнялись или замещались другими критериями. Всё возрастающее значение приобретают требования обеспечить соблюдение социальной справедливости, суверенитет личности, а также уверенность людей в своем будущем и будущем своих детей.

Заключение

Общественный договор выступает уникальным общественным явлением. В современных условиях он гарантирует существование государства, обеспечивает возможность эффективного решения экономических, политических, социальных и духовно-нравственных проблем. Две стороны общественного договора – государство и народ – в идеале должны быть его равноправными участниками, иначе могут происходить два взаимоисключающих процесса – или рост авторитаризма (тоталитаризма), который ведет к деформации свобод и прав человека, или установление охлократических тенденций, которыми, как правило, пользуются деструктивные силы. В современной российской действительности общественный договор имеет существенные резервы по его совершенствованию с точки зрения согласования целей развития, средств их достижения, мировоззренческого обеспечения, налаживания регулярной обратной связи и, наконец, действенного участия всех социальных общностей и групп в управлении делами общества и государства. Однако в настоящее время решения конкретных государственных и общественных проблем в немалом числе случаев представляют деформированные процессы и явления, которые не всегда олицетворяют равноправное единство, что приводит к различным формам напряженности, отражающим слабость существующего общественного договора.

Анализ содержания общественного договора на всех этапах советской/российской истории показывает, что на его устойчивость влияло соблюдение такого важнейшего ориентира, как справедливость, ведь в общественном сознании всегда (нередко подспудно) сохраняет свою ценность восприятие людьми своей жизни по специфически воспринимаемым законам справедливости. Это особенно наглядно проявлялось в скрепляющем общественный договор представлении людей (народа) о социальном равенстве, о возможности его достижения или о допустимом его частичном отсутствии, но по понятным для большинства причинам.

Именно нарушение, особенно вопиющее, служит поводом и причиной всех происшедших или назревающих конфликтов, когда в обществе были созданы/создаются реальные разрывы в социальном положении высших и низших общностей, страт и групп.

Существование общественного договора зависит от того, имеет ли народ возможность сопоставить свои устремления, свои интересы с пониманием и приятием того, куда зовет его идти государство, и насколько он согласен с тем, что ему нужно делать и к чему стремиться. В этом отношении заслуживает внимания утверждение А. Токвиля: во всех переломных процессах развития государства народ предпочтет достижение социального равенства, а не демократии.

Всё сказанное позволяет сделать вывод, что концепция «общественный договор» никогда не была оформлена в виде официального документа. Она является важнейшим теоретическим и прикладным конструктом для анализа и объяснения эволюционного или революционного развития государства и/или общества. Эта концепция включает в себя согласованную с народом политику по преобразованию окружающей социально-экономической и политической среды, одобряемых методов и форм государственного и политического управления, приемлемого идеологического воздействия на общественное сознание. В конечном счете в процессе реализации общественного договора формируются представления, убеждения и действия по достижению общих целей народа и государства.