Общие закономерности поведения массовых убийц и их возможные психофизиологические механизмы

Vladimir V. Orlov, Candidate of Science (in Medicine), senior lecturer at the chair of Psychology of Professional Activity 1; ;

Актуальность, значимость и сущность проблемы. Настоящая работа является заключительной в серии исследований объективных закономерностей в поведении лиц, осуществляющих массовые расстрелы. Несмотря на сходство поведенческих паттернов и внешних атрибутов, данная категория может быть разделена на следующие подгруппы [1]:

• 1.    Школьные стрелки (скулшутеры) — лица, осуществляющие акты вооруженного насилия в учебных учреждениях и, как правило, прямо или косвенно связанные с этими учреждениями (настоящие или бывшие обучающиеся, преподаватели, технический персонал и т. п.).

• 2.    Массовые убийцы (массшутеры) — лица, осуществляющие акты массовых убийств с неявной привязкой к какому-либо ареалу; при этом их действия не имеют очевидной выгоды, а степень последствий неадекватна силе побудительного фактора, если таковой удается установить.

• 3.    Террористы-одиночки — лица, осуществляющие акты массового гомицида по идеологическим соображениям.

Необходимо отметить, что в правоприменительной практике такой дифференциации не производится. Так, в Российской Федерации скулшутеры и массшутеры привлекаются к ответственности по ст. 105 УК РФ «Убийство» или иным статьям главы 16 Уголовного кодекса; террористы — по ст. 205 УК РФ «Террористический акт».

Статья 205 УК РФ предусматривает разное наказание за совершение террористического акта одним лицом и за то же деяние, совершенное в составе группы лиц, вместе с тем критериев признания преступника террористом-одиночкой нет ни в Уголовном кодексе, ни в комментариях к нему. Более того, акт массового расстрела в ст. 205 УК РФ не выделен в самостоятельную форму совершения террористического акта и подразумевается в составе расплывчатой формулировки «иные действия, устрашающие население». Таким образом, прежде чем приступить к формированию выборки для исследования, раскроем понятие «террорист-одиночка».

В рамках настоящего исследования под термином «террорист-одиночка» понималось лицо, осуществившее акт массового гомицида (вне зависимости от формы и способа его осуществления), с явными признаками межрасовой, межнациональной, межрелигиозной, гендерной или иной формы ненависти, однако не состоящее на постоянной основе ни в одной радикальной организации, демонстрирующее только декларативную приверженность заявленной идеологии, не имеющее сообщников из числа приверженцев тех же взглядов, спланировавшее и осуществившее преступление в одиночку.

Для подобных лиц характерны такие психологические особенности, как общая психологическая незрелость, проявляющаяся некомпенсированным инстинктом группирования в форме потребности в принадлежности к значимой группе. Выбор в качестве значимой группы сообщества, исповедующего экстремистскую идеологию, происходит по нескольким причинам.

Во-первых, радикальные взгляды, как правило, просты, однобоки и легко усваиваются в силу отсутствия сложных трактовок. Кроме того, экстремистская идеология четко указывает «врага», на которого можно списать собственную несостоятельность и канализировать вызванное ею раздражение. При этом идеология (религиозная или политическая), взятая будущим террористом в качестве базовой, трансформируется, предельно примитивируется, из нее сепарируются наиболее радикальные постулаты, которые не только встраиваются в его искаженную картину мира, но и оправдывают его потенциальные действия.

Во-вторых, характерными чертами психологически незрелых лиц являются неуверенность в своих силах, низкие волевые качества, неумение отстаивать свою точку зрения, повышенные уровни рефлексии и невротизации. Это делает их удобными объектами для буллинга и манипулирования. И то и другое усугубляет и без того неблагополучную психологическую ситуацию. У третируемого объекта появляются идеи самообвинения, чувства безысходности и гнева, направленного на окружающих. Изменяется картина мира в целом — в словах окружающих начинают выискиваться несуществующие смыслы (как правило, негативного характера); в поступках видится агрессия (даже там, где ее нет); усиливается подозрительность; на безобидные замечания следует неадекватная реакция; в сознании начинают прорабатываться «планы мести» реальным и мнимым обидчикам. На фоне осознания собственной индивидуальной слабости возникают идеи примкнуть к некоей группе, имеющей имидж «сильной и опасной». Участие в такой группе дает лицу чувство уверенности (как правило, ложной) в своей силе за счет силы группы и ощущение защищенности (также ложной). Именно радикальные группы, проповедующие агрессивные взгляды, и воспринимаются в обывательском сознании как сильные и опасные. Плюс к этому маргинальные группы становятся идеальным прибежищем для тех, кто «отринут жестоким и несправедливым миром» и решил поставить себя в оппозицию к нему.

Однако из-за низких волевых качеств у большинства таких лиц решимости не хватает даже на то, чтобы открыто заявить о своей принадлежности к радикальной группе. В большинстве своем они остаются радикалами «в душе», «в мыслях» и т. п. Данный период — назовем его латентным — может длиться неопределенно долго и ничем себя не проявить. Если же манифестация происходит, то она сразу принимает максимально выраженный характер в форме массового гомицида. Теории, объясняющей механизмы выхода потенциального террориста из латентной фазы, в настоящий момент не существует, что подтверждается отсутствием действенных программ превенции данного рода преступлений. Последнее определило цель настоящего исследования.

Цель — как и в предыдущих двух работах [2; 3], выявить объективные факторы, влияющие на реализацию актов вооруженного насилия лицами, относящимися к категории «террорист-одиночка», а также установить степень их тождественности с объективными факторами, свойственными категориям «скулшутеры» и «массшутеры».

Теоретическая и практическая значимость. Предотвращение актов индивидуального террора представляется нерешенной проблемой, поскольку такого рода преступления крайне трудно поддаются прогнозированию, а деятельность террористов, не принадлежащих к каким-либо группам, как правило, остается за пределами оперативных разработок и выявляется в большинстве случаев случайно по косвенным признакам (например, при приобретении оружия для осуществления теракта). Меры эффективного противодействия данному явлению не могут быть разработаны до выяснения его природы. Результаты настоящей работы в теоретической части призваны помочь пониманию природы явления и движущих механизмов террористов-одиночек; в практической части — стать элементом системы предупреждения такого рода преступлений.

Материалы и методы

К исследованию были приняты случаи актов индивидуального террора за период полных 20 календарных лет включительно с 1 января 2002 г. по 31 декабря 2022 г. (последний полный календарный год, предшествующий дате написания настоящей работы), происшедшие в странах Северного полушария. Информация была получена из открытого доступа. Каждый случай проверялся минимум по трем независимым источникам с приоритетом в пользу официальных ресурсов правоохранительных и судебных структур; в связи с низким качеством информация, распространяемая в социальных сетях, не рассматривалась, к анализу принимались только личные страницы обвиняемых в целях уточнения персональных данных. Кроме того, информация по каждому случаю перепроверялась по истечении срока шесть–десять месяцев на предмет уточнения числа жертв, в связи с возможностью развития отсроченных осложнений, вплоть до летального исхода у раненых, и данных о террористе, прежде всего, подтверждения наличия у него психических расстройств.

В базу исследования не включались террористические акты:

• —    совершенные лицами, достоверно, а не деклариро-ванно состоящими в экстремистских организациях;

• —    совершенные группой лиц;

• —    осуществленные по предварительному сговору с иными лицами либо с элементами предварительной подготовки;

• —    совершенные в зонах политической напряженности и военных конфликтов.

За указанный период было выявлено 36 случаев актов индивидуального террора, соответствующих заданным параметрам. Из них 18 произошли в США; по 3 — во Франции и Канаде; по 2 — в Германии, Норвегии, Израиле и на Украине; по 1 — в Бельгии, Турции, Нидерландах и Японии.

В отличие от предыдущих исследований, автор отказался от принципа формирования «основной» и «контрольной» групп, что было обусловлено двумя причинами. Во-первых, небольшим размером выборки. Во-вторых, полученные в данном исследовании результаты исходно планировалось сопоставить с результатами предыдущих исследований в группах «скулшутеры» и «массшутеры» — они были доложены в настоящем издании соответственно в 2022 и 2023 гг. [2; 3]; далее, упоминая результаты этих исследований, автор будет ссылаться на указанные публикации без отдельных сносок.

Анализ был проведен ретроспективно, методом конкретных ситуаций (кейс-метод), единственно возможным в данном исследовании.

Применительно к каждому случаю анализировались:

• 1.    Географические координаты мест эксцессов на предмет выявления их тяготения к какой-либо широте или долготе.

• 2.    Географические координаты мест эксцессов на предмет выявления закономерностей их расположения либо выявления специфического «георисунка» (пентаграмма, свастика и т. п.).

• 3.    Время эксцессов на предмет выявления зависимостей на уровне сезон / месяц / число / день недели.

• 4.    Время эксцессов на предмет выявления привязки к датам, способным оказать провоцирующее воздействие, таким как:

• — религиозные праздники различных конфессий (христианские (Пасха (в основной группе — католическая; в контрольной — православная)); иудейские (Пурим, Песах, Йом-кипур); сатанинские (Вальпургиева ночь, Мэй-дэй, Хеллоуин, пятница 13-е); языческие (Имболк, Йоль, Самайн, Мабон));

• 5.    Время эксцессов на предмет выявления тяготения к каким-либо фазам лунного цикла.

— дни рождения известных личностей (В. Ленин, К. Маркс, Л. Троцкий, А. Гитлер, Э. Че Гевара, М. Цзэдун, Д. Лейн);

— даты событий, способных оказать провоцирующее влияние (террористический акт в Оклахома-сити; террористический акт 911; массовое самоубийство в Джонстауне; акция М. Химейера и т. п.).

Для определения географических координат, а также расстояний между населенными пунктами использовался сайт ANY Road .

Поиск закономерностей в географическом положении мест эксцессов осуществлялся путем нанесения геометок на интерактивной карте ресурса Гугл-Планета Земля .

Фазы Луны определялись с помощью сайта «Информационный ресурс и руководство по Луне» (https://www. .

Даты провоцирующих событий уточнялись с помощью электронной энциклопедии «Википедия» (https://wikipedia. org/wiki/Main_Page).

Результаты и обсуждение

Полученные результаты. Собранная автором база (табл. 1), даже без дополнительных критериев анализа, позволила предварительно составить усредненный портрет лиц, осуществляющих акты индивидуального террора.

Как следует из таблицы 1, в 100% случаев террористом-одиночкой явилось лицо мужского пола (необходимо оговориться, что здесь имеется в виду биологический пол, поскольку Андерсон Ли Олдридж, устроивший массовый расстрел в гей-клубе Колорадо-Спрингс 19 ноября 2022 г.,

Таблица 1. Случаи актов индивидуального террора в странах Северного полушария за период с 1 января 2002 г. по 31 декабря 2022 г.

(Table 1. Acts of individual terrorism in Northern Hemisphere countries for the period from January 1, 2002 to December 31, 2022 )

Дата инцидента			Место инцидента	Нападающий		Пострадавшие
Год	Месяц	Число		Пол	Возраст	Убито	Ранено	Всего
2003	июль	8	Меридиан (США)	муж.	?	6	8	14
2006	май	11	Антверпен (Бельгия)	муж.	19	3	0	3
2008	март	6	Иерусалим (Израиль)	муж.	?	8	11	19
2008	июль	27	Ноксвилл (США)	муж.	58	2	6	8
2009	август	1	Тель-Авив (Израиль)	муж.	?	2	15	17
2009	ноябрь	5	Форт-Худ (США)	муж.	39	13	32	45
2010	август	3	Манчестер (США)	муж.	34	8	2	10
2011	март	2	Франкфурт-на-Майне (Германия)	муж.	21	2	2	4
2011	июль	22	о. Утойя (Норвегия)	муж.	32	77	151	228
2012	март	19	Тулуза (Франция)	муж.	?	4	1	5
2012	сентябрь	26	Киев (Украина)	муж.	38	3	1	4
2014	апрель	13	Оверленд-Парк (США)	муж.	73	3	1	4
2014	июнь	4	Монктон (Канада)	муж.	33	3	2	5
2014	декабрь	20	Нью-Йорк (США)	муж.	28	2	0	2
2015	февраль	10	Чапел-Хилл (США)	муж.	?	3	0	3
2015	июнь	17	Чарлстон (США)	муж.	21	9	1	10
2015	ноябрь	27	Колорадо-Спрингс (США)	муж.	57	3	9	12
2016	июль	7	Даллас (США)	муж.	25	5	10	15
2016	июнь	12	Орландо (США)	муж.	29	49	53	102
2016	сентябрь	25	Днепр (Украина)	муж.	33	2	0	2
2016	июль	26	Сагамихара (Япония)	муж.	26	19	40	59
2017	январь	1	Стамбул (Турция)	муж.	29	39	70	109
2017	ноябрь	5	Сазерленд-Спрингс (США)	муж.	26	26	20	46
2018	апрель	23	Торонто (Канада)	муж.	25	10	25	35
2018	август	10	Фредериктон (Канада)	муж.	48	4	0	4
2018	ноябрь	2	Таллахасси (США)	муж.	30	2	5	7
2018	декабрь	11	Страсбург (Франция)	муж.	29	5	12	17
2019	март	18	Утрехт (Нидерланды)	муж.	37	3	7	10
2019	июль	28	Гилрой (США)	муж.	19	3	19	22
2019	август	3	Эль-Пасо (США)	муж.	21	20	26	46
2020	февраль	19	Ханау (Германия)	муж.	43	11	5	16
2022	май	14	Буффало (США)	муж.	18	10	3	13
2022	май	15	Лагуна Вудс (США)	муж	69	1	5	6
2022	июнь	25	Осло (Норвегия)	муж.	42	2	21	23
2022	ноябрь	19	Колорадо-Спрингс (США)	муж.	22	5	18	23
2022	декабрь	23	Париж (Франция)	муж.	69	3	3	6
Всего						370	584	954

позиционирует себя «небинарной личностью» и требует к себе обращения не «он» или «она», а «они»). В выборках скулшутеров и массшутеров женское участие, хотя и в статистически недостоверных объемах (не более 4%), было отмечено и носило постоянный характер.

Таблица 2. Возрастная характеристика лиц, осуществивших акты индивидуального террора

( Таble 2. Age characteristics of persons who committed acts of individual terrorism )

Возраст	Ед.	Доля, %
до 20	3	8,33
20–29	12	33,33
30–39	8	22,22
40–49	3	8,33
50–59	2	5,56
60–69	2	5,56
старше 70	1	2,78
неизвестен	5	13,89

Наибольшее число террористов-одиночек на момент совершения преступления находилось в возрастном диапазоне 20–29 лет (33,33%) (табл. 2). Это полностью коррелирует с аналогичным показателем как в выборке массшутеров, так и в выборке скулшутеров, где средний возраст нападавших составил 20,12 года.

Побудительные мотивы террористов-одиночек систематизированы в таблице 3.

Таблица 3. Характеристика исполнителей актов индивидуального террора по мотивам совершения преступления ( Таble 3. Characteristics of persons who committed acts of individual terrorism according to motives of committing a crime)

Мотив	Ед.	Доля, %
Национальная или расовая вражда	17	47,22
Вражда на религиозной почве	6	16,67
Конфликт с представителями власти	6	16,67
Гомофобия	4	11,11
Ненависть к инвалидам	1	2,78
Протест против абортов	1	2,78
Мизогиния	1	2,78

Таким образом, практически половина актов индивидуального террора совершена по мотивам национальной или расовой ненависти (47,22%). Второе место разделили преступления на почве религиозной ненависти и неприязни к представителям правопорядка (по 16,67%). Последнюю группу (11,11%) составили теракты на почве гомофобии. Три единичных эксцесса (2,78% каждый) были отнесены к экзотическим мотивам, таким как ненависть к инвалидам, протест против абортов и мизогиния.

Таблица 4. Варианты исхода эксцесса для преступника (Таble 4. Options for the outcome of the excess for the perpetrator)

Исход эксцесса для преступника	Ед.	Доля, %
Задержан	22	61,11
Суицид	8	22,22
Убит	5	13,89
Скрылся	1	2,78

Подавляющее число террористов-одиночек (61,11%) по окончании эксцесса предпочитает сдаться силовым структурам. В группе скулшутеров этот вариант исхода зарегистрирован в 51,06% случаев; в группе массшутеров — в 27,17%. Таким образом, для данной группы мы вряд ли можем говорить об их поведении как о форме расширенного суицида.

К суициду террористы-одиночки прибегли только в 22,22% случаев. Это меньше, чем в выборке массшутеров (50%), и больше, чем в выборке скулшутеров (6,45%). Сказанное опять же не позволяет атрибутировать действия террористов-одиночек как форму расширенного суицида. Убито при задержании 13,89% террористов. Эта цифра также занимает срединное положение между аналогичными показателями выборок скулшутеров (18,09%) и массшутеров (8,09%) (табл. 4).

На основании этих данных мы можем резюмировать, что для скулшутеров более характерна гибель в результате активного противодействия силам правопорядка; массшу-тер предпочитает окончить акцию добровольным уходом из жизни; тогда как террорист-одиночка сдается властям.

Обратимся к показателю, условно названному в предыдущих исследованиях «результативностью», т. е. число убитых и раненых в ходе эксцесса на одного «стрелка». Напомним, что данный показатель у массшутеров в отношении убитых составил 5,70, а в отношении раненых — 10,93 на одного стрелка; у скулшутеров — 3,70 и 9,19 соответственно. На этом фоне террористы-одиночки продемонстрировали практически вдвое более высокие показатели: на одного стрелка число убитых достигло 10,28, а раненых — 16,22. Кроме того, результативность террористов выше и по соотношению к убитым и раненым в ходе осуществления теракта: 0,63 против 0,40 у скулшутеров и 0,52 у массшу-теров. Данный факт свидетельствует о более тщательной подготовке террористов к осуществлению своих акций и более скрупулезному выбору целей, намечаемых, как правило, заранее и в соответствии с догматами исповедуемой идеологии.

Как и в предыдущих случаях, самой массовой возрастной группой «стрелков» оказался диапазон 20–29 лет. Однако если в случае с массшутерами это один из слабейших по результативности, то в категории террористов-одиночек он же стал и результативнейшим: 186 убитых и 259 раненых (табл. 5).

Таблица 5. Количество пострадавших в ходе актов индивидуального террора с раскладкой по возрастным категориям террористов

(Таble 5. Number of victims of acts of individual terrorism with division into age categories of terrorists )

Возрастная группа	Убито		Ранено		Всего
	чел.	%	чел.	%	чел.	%
до 20	16	5,33	22	7,33	38	12,67
20–29	191	15,92	277	23,08	468	39,00
30–39	111	13,88	200	25,00	311	38,88
40–49	17	5,67	26	8,67	43	14,33
50–59	5	2,50	15	7,50	20	10,00
60–69	4	2,00	8	4,00	12	6,00
старше 70	3	3,00	1	1,00	4	4,00
неизвестен	23	4,60	35	7,00	58	11,60

На основании приведенных сведений можно составить следующий усредненный портрет террориста-одиночки: это мужчина в возрасте 20–29 лет; движимый идеями расовой, религиозной или политической ненависти; не склонный к действиям в составе организованной группы; не склонный к сопротивлению представителям силовых структур (если только они не являются исходно запланированной целью террористического акта) и не имеющий намерений закончить акцию прямым или опосредованным суицидом.

Закономерности актов индивидуального террора. В двух предыдущих исследованиях, проведенных в отношении категорий «скулшутеры» и «массшутеры», при анализе на предмет наличия закономерностей в географическом расположении населенных пунктов, где имели место акты скул- и массшутинга, или связи их с датами провоцирующих событий таковых выявлено не было. На этом основании был сделан вывод о том, что действия как скул-, так и массшутеров носят спонтанный, нескоординирован-ный характер и не имеют религиозной или политической ангажированности. Причем данный вывод подтверждается с результатами других исследований [4].

В отличие от первых двух групп, в отношении террористов-одиночек можно бы ожидать наличия таких закономерностей, поскольку следование той или иной идеологии накладывает отпечаток на поведение человека и проявляется в той или иной форме, на том или ином уровне, часто неосознаваемо индивидом: «Он [экстремизм] выражает специфическую идентичность определенных групп людей, которые находятся в ситуации открытого несогласия с нормами и ценностями доминирующей культуры. Подобная идентичность обнаруживает себя различными путями: вызывающим жизненным стилем, отличающейся одеждой, жаргоном и т. п.» [5, с. 25].

Однако, как и в предыдущих двух случаях, никаких географических или временных закономерностей в осуществлении актов индивидуального террора не выявлено. Автор воздержится от опубликования балластной информации и позволит себе сразу перейти к резюме: идеологическая окраска не служит доминирующим фактором, детерминирующим поведенческие акты террористов-одиночек, скорее, она играет роль механизма психологической защиты, позволяющего оправдать (прежде всего, в собственных глазах) свою мизантропию, базирующуюся, как правило, на серьезных комплексах неполноценности. Если роль той или иной идеологии не носит определяющего поведение террористов характера, логично предположить, что они подчиняются иным факторам, которые будут идентичны факторам, определяющим поведение скул- и массшутеров. Предыдущие исследования выявили такую зависимость актов скул- и массшутинга от фаз лунного цикла.

Напомним, что анализ лунафазных зависимостей выявил следующее. В период растущей Луны было совершено 55,14% актов скулшутинга и 49,21% актов массовых расстрелов; в период убывания — 40,19% актов скулшутинга и 41,41% актов массшутинга. Акты одиночного терроризма показали обратную пропорцию: в период растущей Луны их было совершено 44,44%; убывающей — 55,56%.

На узловые точки лунного цикла пришлось: на полнолуние — 1,87% случаев скулшутинга и 6,25% случаев массшутинга; на новолуние — 2,80% случаев скулшутинга и 3,13% случаев массшутинга. Актов терроризма в полнолуние не случилось ни одного; в новолуние — 2 (5,56%).

В полнолуние плюс / минус один день и в новолуние плюс / минус один день произошло одинаковое число событий — по 3 (или по 8,33%).

В полнолуние плюс / минус два дня было осуществлено 19,44% актов террора; в новолуние плюс / минус два дня — 22,22%.

И наконец, в диапазоне, выявленном в более ранних исследованиях, произошло: в полнолуние плюс / минус три дня — 19,44% эксцессов; в новолуние плюс / минус три дня — 27,78%.

Всего же на исследуемый период пришлось 47,22% террористических актов, осуществленных террористами-одиночками. Эта цифра оказалась значительно ниже аналогичных показателей, полученных в группах скулшутеров и массшутеров. Так, для зарубежных скулшутеров доля эксцессов в угрожаемый период составила 70,83%, для российских — 72,00%; для зарубежных массшутеров — 59,38%; для российских — 64,44%.

Таким образом, либо выявленная закономерность не носит общего характера, либо в категории «террористы-одиночки» имеются иные провоцирующие механизмы, не выявленные при первичном анализе. В связи с этим выборка была подвергнута повторному рассмотрению на предмет обнаружения факторов, которые могли бы оказать влияние на действия террористов-одиночек в плане реализации намерений.

В подгруппе, находящейся за пределами угрожаемого периода, такие факторы были не просто выявлены, но даже продемонстрировали тенденцию к категоризации. Так, 23,32% актов индивидуального террора оказалось приурочено к проведению массовых мероприятий (молодежный слет, рождественская ярмарка, гей-парад и т. п.); 21,05% — было осуществлено лицами, находящимися в стадии обострения психического заболевания; по 15,79% эксцессов было вызвано проблемами на работе (как правило, увольнением или его угрозой) или преследованием за другое преступление; в 10,53% теракты были обусловлены единичными причинами. Только в двух случаях (10,53%) видимую побудительную причину установить не удалось — это расстрел в Таллахасси 2 ноября 2018 г. и расстрел в Колорадо-Спрингс 19 ноября 2022 г. (оба случая — США). Однако, как удалось выяснить при изучении профиля преступника, в обоих случаях теракт был осуществлен лицом, имеющим выраженные психологические проблемы.

В подгруппе, находящейся внутри угрожаемого периода, как правило, мотив установлен не был, либо если он имелся, то носил гипотетический характер (например, месть за абстрактную «войну в Афганистане»). Таким образом, у первой подгруппы доминировал рациональный подход к подготовке мероприятия, тогда как вторая находилась под влиянием неосознаваемых факторов, в связи с чем в ней выявленная в предыдущих исследованиях закономерность подтвердила себя.

На основании этого можно заключить, что скулшу-теров, массшутеров и террористов-одиночек необходимо рассматривать как формы выражения одного и того же явления, базирующегося на одних и тех же психофизиологических механизмах. Чем спонтаннее проявление и ниже интеллектуальная оценка происходящего, тем более выражены у «стрелков» действия, осуществляемые под влиянием неочевидных и неосознаваемых ими внешних факторов, одним из которых выступает зависимость от фаз лунного цикла, доказанная в трех исследованиях на общей выборке в количестве 315 случаев.

Интерпретация психофизиологических механизмов поведения массовых убийц. Нами был проанализирован значительный объем научной литературы на тему лунафазных влияний, а в качестве рабочей была принята теория А. М. Оловникова [6], дополненная С. В. Ивановым [7]. Поскольку она детально была рассмотрена в предыдущей публикации, здесь она будет изложена конспективно.

Моменты полнолуния и новолуния сопровождаются выстраиванием Солнца, Земли и Луны в одну линию, что резко усиливает гравитационные влияния. Водная среда, являющаяся наиболее лабильной, активно реагирует на это изменение как на макро- (морские приливы), так и на микроуровнях (менструальный цикл у женщин).

В организме человека в узловые точки лунного цикла происходит смещение жидкостей, причем в полости черепа это осуществляется в ограниченном пространстве, что приводит к наиболее ощутимым последствиям. Так, в клетках эпифиза (шишковидной железы) рост давления провоцирует дрейф пинеальных конкреций, колебания ядер и импульсное генерализованное опустошение системы канальцев эпифиза в ликвор третьего желудочка (так называемая «систола эпифиза»). Происходит, по определению С. В. Иванова, «гормональный бурст» — массированный выброс гормонов гипофиза: мелатонина, адреногломеруло-тропина, серотонина, гистамина, норадреналина и других пептидных гормонов. Их ударное действие определяет изменения как в физическом, так и в психоэмоциональном состоянии человека.

Данная теория может быть принята как общая для объяснения изменений, происходящих в организме человека в разные фазы лунного цикла, однако ответа, как именно эти влияния сказываются на поведении лиц, совершающих акты массового гомицида, она не дает. Ситуацию усугубляет то, что работ по изучению биохимических показателей этих лиц вообще не существует. Автору удалось найти единственную публикацию, где была произведена попытка объяснения действий скул- и массшутеров с точки зрения биохимии, — это исследование О. А. Кучер, Е. А. Семеновой и М. А. Рогозиной «Психопатология массовых убийц», в котором было сделано предположение, что они детерминированы повышением уровня дофамина и «его усиленный выброс приводит к импульсивно-агрессивным немотивированным поступкам» [8]. Из чего проистекает такой вывод, ученые не разъяснили.

Автор, будучи кандидатом медицинских наук по специальности 03.00.04 — биохимия, посчитал себя вправе сформулировать, отталкиваясь от вышеизложенных точек зрения, собственную теорию.

Роль дофамина несомненна, но неоднозначна. Дофамин — гормон долгосрочных стратегий; он выделяется не за совершение действия , а за намерение совершить действие . В этом амплуа он является гормоном центра вознаграждений (в СМИ растиражировано его неверное, но более понятное широким массам название «центр удовольствий») и способствует выработке и закреплению стратегий выживания.

В плане психологических проявлений дофамин влияет на настроение и характер человека; от его уровня зависят поведение, наличие мотивации и желание учиться. При стрессе дофамин помогает справиться с шоком и пережить острую фазу [9]. Дофамин улучшает когнитивные способности, повышает скорость мышления, улучшает память и способность к обучению, провоцирует любопытство, тем самым усиливая мотивацию к получению новых знаний, способствует раскрытию творческого потенциала. Поскольку дофамин является нейромедиатором центра вознаграждений, все перечисленное сопровождается вторичными положительными эмоциями, чувством радости и повышением мотивации к осуществляемой деятельности [10; 11].

При повышенном содержании дофамин, действительно, выражаясь терминами О. А. Кучер с соавторами, «срабатывает в патологической направленности». Так, мышление становится не просто оригинальным, а нестандартным или даже парадоксальным с обострением способности видеть между предметами неочевидные связи с формированием шизоидного радикала личности. Гипертрофированное воображение, стимулируемое дофамином, ведет к чрезмерному фантазированию, созданию далеких от реальности образов, представлений и даже концепций. При прилежании в учебе или трудовой деятельности поведение будущего «шутера» оставляет желать лучшего: под влиянием дофамина формируется выраженный холерический темперамент; человек становится импульсивным, склонным к авантюрно-рискованному поведению и формированию зависимостей [12; 13].

Все описанные эффекты наблюдались у большинства скул- и массшутеров. Так, первый из российских скулшу-теров — «стрелок из Отрадного» Сергей Гордеев — претендовал на золотую медаль, был неоднократным победителем и призером различных олимпиад и готовился к поступлению в МИФИ 1, т. е. демонстрировал способности выше среднего уровня. Однако использование этих способностей в неконструктивном русле привело его к созданию собственной интерпретации теории солипсизма, согласно которой мир рассматривался им всего лишь как продукт его грез. Эту теорию он и пытался изложить одноклассникам, взяв их в заложники, в ходе осуществления своей акции.

«Казанский стрелок» Ильназ Галявиев также характеризовался руководством учебного заведения как дис- циплинированный, прилежный и опрятный, а со слов одногруппников, неоднократно помогал им в выполнении домашних заданий. Вместе с этим во время своей акции он объявил себя Богом и заявил о возложенной на него миссии «очистить Землю от биомусора» 2 и т. п.

Таким образом, в большинстве случаев мы можем наблюдать субкомпенсированную манию величия, которая, однако, сопровождается не только отрывом от реальности, но и достаточно сложными псевдофилософскими умопостроениями. И, хотя каждый «стрелок» помещает себя в исходно ложную позицию по отношению к миру (вплоть до помещения себя в позицию «Бог»), в его собственном мировоззрении эта позиция объяснена и аргументирована; возникновение таких неверных, но крайне сложных ментальных конструкций — продукт «дофаминовой интоксикации».

Второй, значимый в рамках рассматриваемой темы, ее эффект — повышение агрессивности. Этому способствуют как прямое действие дофамина, так и вторичные эффекты. Выстраивая в уме ложную концепцию мироздания, будущий «стрелок» все дальше отдаляется от реального мира; мотивы его становятся непонятны для окружающих; и без того узкий круг общения сужается еще больше. У потенциального «стрелка» усиливается чувство непонимания, отторжения, накапливается обида на весь мир, который не признает его. Обида провоцирует дальнейшее, по определению Н. Пезешкиан, «бегство в фантазии» [14]; они становятся не просто оторванными от мира, а противопоставляются ему; происходит озлобление, в голове начинают проигрываться сценарии мести «жестокому миру», сделавшему будущего «шутера» изгоем.

Итак, дофамин создает предпосылки для совершения акта массового убийства. Под его влиянием потенциальный массовый убийца формирует неверную картину мира с ложным, как правило, преувеличенным представлением о своей роли в нем. Под его же влиянием происходит отфантазиро-вание картин вмешательства «шутера» в мироустройство в целях устранения его несовершенства (например, в роли «чистильщика Земли от биомусора», по Галявиеву). На фоне детерминированного тем же дофамином повышения уровня агрессивности такие картины носят, как правило, апокалиптический характер и выливаются в соответствующие действия.

Однако одного повышения агрессивности недостаточно для перехода от отвлеченного теоретизирования к активным действиям. Если дофамин отвечает за долгосрочные стратегии, то нейромедиатором, обусловливающим деятельность в формате «здесь и сейчас», является норадреналин (имеющий ненаучные, но поэтичные эпитеты «гормон ярости» и «гормон отваги»).

Норадреналин одновременно выступает и гормоном центра вознаграждений (наряду с дофамином), и гормоном стресса (вместе с адреналином и кортизолом). В первом амплуа он отвечает за побуждение организма к деятельности; во втором — за психологическое сопровождение стресса.

Норадреналин обладает выраженным действием на психику: усиливает память, ускоряет процессы обучения, снижает уровень тревожности и вместе с тем повышает уровень агрессивности и импульсивности при принятии решений. Из двух классических стратегий стресса «бей» или «беги» человек, находящийся под влиянием норадреналина, выберет первую. При «норадреналиновой интоксикации» это приобретет характер внезапных, не соответствующих силе провоцирующего фактора вспышек агрессии.

Кроме того, норадреналин является метаболитом дофамина. Крайне упрощенно синтез и последующие превращения дофамина выглядят следующим образом: фенилаланин→L-тироксин→L-ДОФА→дофамин→нор-адреналин→адреналин.

Иными словами, повышение уровня дофамина неизбежно приводит к повышению уровня норадреналина. Первое оказывает влияние на формирование ложной мировоззренческой концепции; второе — создает предпосылки для перехода к активному (и агрессивному) воплощению этой концепции в жизнь. В этот момент пиковый выброс дополнительной порции норадреналина из гипофиза, в ходе спровоцированного положением Луны и Солнца «гормонального бурста», может стать решающим фактором в переходе от пассивно-созерцательной позиции к активным действиям агрессивного характера.

Данная теория может объяснить даже возрастную специфику указанной категории преступников. Как мы помним, наибольшую активность во всех рассмотренных группах проявил возрастной диапазон 20–29 лет. К 18–20 годам эпифиз у человека достигает максимальной величины и пика своего функционального состояния, позже начинает снижаться из-за отложения в нем солей кальция и магния [15]. Соответственно, при «систоле эпифиза», спровоцированной изменением гравитационных влияний в узловые моменты лунного цикла, у лиц возрастного диапазона 20–29 лет следует наиболее интенсивный выброс гормонов, участвующих в «гормональном бурсте». Максимальная их концентрация в этом возрастном диапазоне приводит к максимальной выраженности обусловленных ими проявлений.

Выводы

• 1.    На общей выборке в количестве 315 случаев показана тождественность в действиях трех категорий лиц — организаторов массовых расстрелов: скулшутеров, масс-шутеров и террористов-одиночек, что говорит о том, что это не самостоятельные феномены, а явления одного и того же характера.

• 2.    Перечисленные группы демонстрируют одни и те же поведенческие закономерности, вне зависимости от культурных или правовых особенностей стран своего нахождения, что позволяет вести речь об универсальности механизмов регуляции их поведения.

• 3.    В изученной выборке не обнаружено географических или календарных закономерностей, однако установлена выраженная зависимость от фаз лунного цикла.

• 4.    Определен угрожаемый период, подчиняющийся формуле «узловое событие лунного цикла (новолуние / полнолуние) плюс / минус три дня».

• 5.    Оптимум морфо-функционального состояния эпифиза определяет максимальную интенсивность описанных поведенческих проявлений в возрастном диапазоне 20–29 лет.

• 6.    Согласно предлагаемой авторской теории данный феномен развивается при фоновом повышении уровня дофамина, определяющем формирование ложной картины мира, и пиковым, в ходе «гормонального бурста», выбросом из эпифиза ударных доз норадреналина, провоцирующего переход к активным действиям деструктивного характера.

Перспективы. Изложенная теория может быть доказана или опровергнута только в результате получения объективных данных биохимического характера — прежде всего результатов скринингового исследования уровня катехоламинов у угрожаемой группы лиц. Тонкий механизм лунафазных воздействий на психофизиологию «шутеров» не ограничивается влиянием дофамина и норадре- налина — для установления полноты картины требуется комплексное исследование всего гормонального статуса, прежде всего, гормонов, секретируемых эпифизом в ходе «гормонального бурста». Остается неуточненной гендерная специфика данного вида преступлений со статистически достоверным преобладанием среди их исполнителей лиц мужского пола, что требует выяснения взаимоотношений эпифизарных гормонов с половыми гормонами. Дальнейшие исследования должны носить междисциплинарный характер и ставить своей целью выявление объективных (медико-биологических) причин субъективных (психологических) проявлений. Конечной целью данной программы исследований должна стать разработка действенной системы превенции преступлений подобного рода. Побочным результатом программы может стать уточнение патогенеза некоторых патологических состояний (состояние аффекта, реакция «короткого замыкания», детская гиперактивность, некоторые формы депрессивных состояний и шизофрении), в основе которых предполагаются нарушения нейромедиаторного обмена.