Обычаи рождества и нового года у старожилов и южнорусских переселенцев на Алтае в середине XX века (по материалам этнографических экспедиций 2012-2016 годов)

Сегодня в канве современных социокультурных процессов бытуют и элементы традиционной праздничной обрядности. В связи с этим становятся актуальными вопросы исследования специфики традиционной культуры недавнего прошлого восточнославянских народов в Сибири.

Автор исходит из того, что народный календарь – это исторически сложившаяся система членения, счета и регламентации годового времени, организующая обрядовый цикл (календарные обряды), хозяйственную и бытовую практику, в значительной мере также и верования, фольклор

[Славянские древности, 1999. С. 442]. Особое значение в их изучении приобретают обычаи конкретных этнокультурных групп Алтая – старожильческой и переселенческой, так как в середине XX в. все еще сохранялась существенная разница в подготовке и проведении праздничных дней, исполнении музыкального святочного репертуара и обрядовых практик среди сельских жителей.

Этнографический состав относящихся к Алтаю районов Западной Сибири, которые к середине ХХ в. стали территорией расселения сотен тысяч людей, оторвавшихся от родных мест и материнских этносов, является результатом сложных многолетних этнокультурных процессов [Серпова и др., 2014. С. 411]. Жители сел Алтайского края в большинстве своем являются потомками старожилов и переселенцев XIX – первой половины XX в. (пензенские, рязанские, тамбовские, воронежские, тобольские, орловские, курские, полтавские, украинские и др.). Причинами переселения их дедов являлись поиски «вольных» земель в XVIII– XIX вв., строительство Алтайской железной дороги в начале XX в., столыпинская аграрная реформа [Разгон, 2013].

Отмечая исследовательский опыт этнографов на территории Алтайского края, можно говорить о детальном изучении старожильческого населения и специфики традиционной культуры переселенцев центральных и восточных регионов края. Большой вклад в изучение культуры украинских переселенцев в Сибири, в том числе и на Алтае, внесли Е. Ф. Фурсова и Л. И. Васеха [Ва-сеха, Фурсова, 2004; Фурсова, Васеха, 2005; Фурсова, 1991; 1994; 2002; 2003; 2011], О. В. Голубкова [2016], Н. С. Грибанова [2009], В. А. Куприянова [2004], В. А. Липинская [1989], Г. В. Любимова [2004], Т. К. Щеглова [2011], О. А. Щербакова [1998] и др. Говоря об изучении форм традиционной культуры старожилов и переселенцев Алтайского края, отметим, что нередко встречаются работы, посвященные исследованию конкретных сел или районов. Например, В. И. Мотузная рассматривала обычаи и обряды сельских жителей Соло-нешенского р-на [2004], а Е. В. Палевкина изучала календарную обрядность в с. Воздвиженка Кулундинского р-на [2002]. Ю. В. Кривчик и О. Е. Адарич подробно описали способ приготовления рождественской кутьи у украинских переселенцев Романовского р-на, останавливаясь также на описании обрядовых обходов дворов, девичьих гаданий [2013]. М. В. Дубровской и М. Н. Сигаревой были предприняты попытки подробного описания различных элементов зимней календарной обрядности на Алтае [Дубровская, 1998; Сигарева, 2001], а Н. Г. Паньшина описала игры и хороводы, исполняемые во время святочных посиделок того же района [Паньшина, 2004. С. 225– 226].

Однако западные районы Алтайского края, в большинстве населенные потомками южнорусских и украинских переселенцев, относятся к малоисследованной территории юга Западной Сибири. В сфере исследовательского внимания должен находиться пласт традиционной культуры, принесенный на алтайские земли в XIX – начале XX в., который сохранился в семейно-бытовом и календарно-обрядовом комплексах у сельских жителей к середине XX в. Поэтому автор ставит целью дать характеристику этнокультурных процессов на примере святочного цикла в среде старожильческого и южнорусского переселенческого населения в середине ХХ столетия. Задачи исследования: рассмотреть компоненты обрядовых практик в период святок, дать характеристику специфических обычаев и обрядов в канун Рождества; провести сравнительный анализ традиций Новогодья указанных этнокультурных групп. Новизна исследования заключается в том, что проблема впервые рассматривается на узкорегиональном уровне в указанный период (к анализу привлекаются материалы пяти районов Алтайского края), публикуются фотографии, где по просьбе автора реконструировались атрибутика праздника и некоторые соответствующие действия (приготовление праздничного угощения, выпечки, толока пшеницы и т. д.). Впервые приведены некоторые тексты новогодних песен и приговоров, что в свете малочисленности записей и публикаций фольклорно-поэтических текстов обрядовых праздников [Щербакова, 1998. С. 155] является ценным вкладом в исследование проблемы.

Переселенцы и их потомки, как и остальные восточнославянские сибиряки, чрезвычайно большое значение придавали обрядам Новогодья, предопределявшим события на весь год и называвшимся «Святками» [Фурсова, 2003. С. 160].

В ходе исследования установлено, что в среде старожилов и «рассейских» переселенцев в период поста, соблюдение которого являлось обязанностью каждого члена семьи независимо от возраста, важное место в подготовительных работах перед праздником Рождества, которое считалось великим, «грозным» праздником, занимали уборка дома, чистка (скобление) полов, подбелива-ние печей, вывешивание новых (или выстиранных и отглаженных) полотенец, приготовление праздничных блюд, поскольку в период Святок бытовал запрет на любого рода домашние работы. В середине XX в. зачастую к Рождеству женщины шили новую одежду себе, своим детям (платье, нижнее белье).

Святки «открывались» посиделками. Нередко в эти вечера собирались в одной избе женщины для бесед, песен, бытовала также практика собраний в одной избе верующих женщин, которые в канун Рождества исполняли молитвы. Молодежь, в свою очередь, традиционно «выкупала» у одного из жителей села избу для игрищ и посиделок (взамен делились едой, приносили вязанку дров, оказывали помощь по дому) и собирались на «вечёрки».

Значимым элементом Рождества, открывавшим святочный цикл в украинских семьях, являлось приготовление в последний день Филиппова поста (24 декабря ст. ст. / 6 января) «бедной» (рождественской) кутьи, или «вечери», – блюда из пшеницы (рис. 1), в которое иногда добавляли гущу из компота непосредственно перед употреблением. Особенностью этой кутьи являлось ее освящение и специальные обрядовые действия в доме крестной до трапезы, исполняемые, как правило, детьми (крестниками) или замужними женщинами, что должно было способствовать плодородию, прибавлению скота и птицы. В некоторых украинских семьях женщины для освящения кутьи и выпечки использовали солому: «В тазик пирогов накладываю, поставлю стряпню, кутью на солому, под иконы. «Голодная кутя» называлася» (О. Н. Власенко, Е. Ф. Седина). Со слов информантов, были зафиксированы «приговоры» в канун Рождества для поддержания и улучшения хозяйственного достатка семьи: ребенку следовало залезть под стол и в положении сидя прокричать «Квок-квок, кутя на покути!». По данным информантов, имитация детьми животных звуков отвечала за функцию приумножения потомства конкретных животных и птиц («квок-квок» – цыплята, «му-му» – телята и т. д.). Сами информанты объясняют данную ситуацию следующим образом: «А ребятишки придут, под стол сядут и говорят: “Квок-квок, кутя на покути!” Квок-квок – это чтоб квочки велися, чтоб цыплята водились. А кутя – это значит, чтоб богатство было» (Е. Ф. Седина). Такие обрядовые действия в с. Гилев-Лог (Романовский р-н) имеют аналогии в с. Закладном (Романовский р-н). Однако исполнительная роль отводится при этом замужней женщине – она должна была вынимать кутью из печи, садиться на порог лицом в дом и говорить те же слова «Квок-квок, кутя на покути!» троекратно: «Як же я замуж вышла, тада квокала. Должна делать женщина замужем, хозяйка» (М. С. Василенко).

Под вечер 13 января готовили «богатую» (новогоднюю) кутью – в нее добавляли сметану, масло, сахар, мед, изюм.

Распространенным угощением под Рождество, наряду с мучной выпечкой, являлись «сырчики» (рис. 2) – ими одаривали коля-довщиков. Выпекали также большое количество пирожков, расстегаев, стружней, шанежек из сдобного теста, в качестве начинки использовали мак, капусту, картофель, морковь, сушеные яблоки, ягоды (рис. 3–4). У воронежских переселенцев было принято печь блины к Рождеству, у украинских – делать вареники с маслом. Несмотря на

Рис. 1. Зерна пшеницы в ступе для приготовления рождественской кутьи, с. Суслово Мамонтовского р-на (фото автора; без масштаба)

Рис. 2. «Сырчики» для колядовщиков, приготовленные Т. К. Белевцевой (с. Хлопуново Шипуновского р-на) (фото автора; без масштаба)

Рис. 3. Расстегаи с яблочной начинкой для колядов-щиков, приготовленные Т. К. Белевцевой (с. Хлопу-ново Шипуновского р-на) (фото автора; без масштаба)

Рис. 4. Выпечка для колядовщиков, приготовленная Л. Т. Денисовой (украинские переселенцы; с. Комари-ха Шипуновского р-на) (фото автора; без масштаба)

имевшие место ранее случаи голода и отсутствия мясной пищи, люди старались «припасти» продукты заранее: «В те времена, по бедности было. Но все равно старались запечь мяско в тесте» (М. Е. Назаренко). Нужно сказать, что в тяжелые военные годы для многих семей Святки являлись днями дополнительного дохода (деньги, еда). В 1940-е гг. еще бытовала припевка: «Рождество твое-мое, бабушка, дайте, что у вас е!». «Это с 1941–1946 гг. где-то бегали ребятишки, кричали. Знают, что есть праздник» (А. Ф. Ткаченко).

В святочном рождественском колядовании (славили, в основном, с вечера 6 января «до солнца» 7 января) были распространены такие, как славления Христа, новогодние «посевания» изб зерном и хождение ряженных [Любимова, 2004. С. 93; Фурсова, 2002. С. 160–161]. Зайдя в дом, славильщик обра- щался к иконе в доме хозяина: «Только на икону пела бабушка Арина, когда к нам приходила славить» (Н. М. Булгаков). На Васильев вечер 1 обходы продолжались. Единично был зафиксирован обычай ношения милостыни в с. Гилев-Лог у «рассей-ских» переселенцев – «потайная милостыня». Так, А. А. Глущенко описала эпизод из своего детства: «Я собираю вечером и отнесла. Это чтобы хозяин нашел, принял эту милостинку и кушал тоже». «Это дорого-то было, “Рождество” штоб знать. Споешь, старухи-то тебя и одарят» (Н. П. Щапова). В первой половине XX в. у курских переселенцев существовал обычай ношения звезды славильщиками: «Вафлиемская-то звезда. Раньше-то, конечно, деды носили, а дальше-то уже нет» (Н. П. Щапова).

Обходы дворов сопровождались «посе-ваниями» – разбрасыванием зерен по дому (в таком качестве использовали, в основном, пшеницу, которую, «как полежит» от одного до трех дней, отдавали курам) и пением коротких припевок, поздравительных текстов.

Приведем примеры различных припевок, исполняемых славильщиками:

Рождество, Рождество, Все дорожки замело,

Мы пришли откапывать, Пирог зарабатывать 2

В семьях полтавских переселенцев помнили такую припевку:

Рождество, Рождество, у вас сено унесло, Идите, сено собирайте, нам по стопке наливайте! 3

В новогодней колядке с. Гуселетово (воронежские переселенцы) перечислялись имена для птицы и скота, чтобы был приплод.

Как у нашей Дуни Столь было скотины, Всем дано по имю:

Кобыла Ненила,

Жеребец Гаврила,

Корова Алена,

Бык-то был Ярема,

Утка Агатка,

Селезень Игнатка,

Курица Варюха,

Петух был Митюха,

А козлуха Машка,

А козел-то был Яшка! 4

Приведем еще поздравительные тексты, записанные от южнорусских переселенцев.

Сею вею, посеваю,

С Новым годом поздравляю!

Со скотом, с животом,

Со пшеницей и с овсом!

Ты хозяин-мужичок,

Полезай в сундучок,

Доставай пятачок 5

Сею, вею, посеваю,

С Новым годом поздравляю!

Со скотом, с животом,

С малыми детками! 6

В семьях украинских переселенцев мальчики ходили «посевать» отдельно от девочек. Были и семейные группы: старики с детьми, братья с сестрами (украинские переселенцы, старожилы). Аналогичные описания раздельных «посеваний» приводит В. П. Голоденко: «Мы «Ходэ Илья» пели, только мальчишками ходили, девчонок с собой не брали».

Ниже приведен текст святочной припевки, исполняемой мальчиками в с. Гилев-Лог Романовского р-на.

А мы ходим да пытаем,

Где Ванюшкины дворы.

А Ванюшкины дворы –

Позолочены столбы.

А на тех же столбах

Сизый орел сидел,

А Ванюшка-молодец,

Хотел орлика убить.

Не бей же ты меня,

Я тебе пригожусь.

Как ты будешь жениться,

Я лошадку запрягу,

На коника посажу,

Тебе дорожку покажу 7.

В среде старожилов бытовала припевка:

Тох-тох, та-ра-рох!

Уроди, Бог, горох,

И пшенищку и грещищку,

И на телят и на ягнят,

И на маленьких жеребят! 8

Отметим, что нами не было зафиксировано типичного для украинских переселенцев обряда «Мэланки» 9.

Важным моментом в посевании являлось ряжение, где важно было нарядиться так, чтобы не быть узнанным: «Наряжались, шубу выворачивали, маски надевали, мазали-ся!» (А. Ф. Ткаченко). В среде старожилов ряженых называли «шуликаны» или «шу-люканы» (села Андреевка и Коробейниково Шипуновского р-на). В с. Тулата Чарыш-ского р-на нами была зафиксирована информация о том, что «шуликанов» купали в проруби на Крещение, смывая с них «нечистое». Подтверждения этой информации в других районах не нашлось.

В святочные вечера проводились девичьи гадания, наиболее подходящими для этого считались канун Рождества и канун Старого Нового года. Важные вопросы, которые интересовали девушек, были о благополучии своей семейной жизни. Выйдет ли девка замуж в этом году? Из какой стороны будет жених? Будет ли богат? Загадывали и на информацию о прочих характеристиках суженого. По замечанию выходцев из «Рос-сеи», гадали с распущенными волосами и развязанным поясом. Наиболее распространенными у старожилов были гадания с зеркалом, кольцом в стакане, валенками, с поджиганием ниток, а также «слушание» воды в колодце и др. Особенностью у южнорусских (пензенских) переселенцев было использование иконы в гаданиях.

Святочный цикл завершался Крещением, когда в доме на дверях и в уголках окон ставили кресты, обрызгивали от болезней набранной в колодце крещенской водой скот и членов семьи, купались в проруби. В крещенскую ночь последний раз совершались обходы дворов детворой и взрослыми. Было принято «отвечать» (пакостить) тем, кто не открыл двери на Рождество или Новый год, зачастую хозяев пугали различными самодельными предметами.

В с. Гуселетово Романовского р-на было распространено поверье о первом человеке, вошедшем в дом в канун Нового года с поздравлениями: «Если придет женщина или девочка, говорят, приносит горе. А если придет парень первый, говорят, удачный год будет!» (Р. Д. Сычева).

В целом, по сути компонентов обрядовых практик в период Святок у старожилов и южнорусских переселенцев ряда западных районов Алтайского края в середине XX в. мы можем говорить о схожести совершаемых действий (с некоторыми отличиями по этнографическим группам), которые так или иначе были направлены на поддержание достатка в семье, увеличение рода, прибавление в хозяйстве.

Таким образом, учитывая значительный объем собранных нами сведений относительно обычаев встречи Рождества и Нового года у старожилов и южнорусских переселенцев, мы можем отметить, что высказанные в конце XX в. на страницах научноисследовательской литературы мысли о бедности календарно-обрядовой поэзии сибиряков, в том числе у населения Алтая [Щербакова, 1998. С. 155], а также о нерешенных вопросах распространения традиций «славления», колядования на Алтае [Липинская, 1989. С. 116] теряют актуальность. Напротив, утверждение о сохранении в этот период большинства традиций святочного цикла обретает научно-исследовательскую базу.