Обычное право бурят об ответственности за причинение вреда

Деликт, или гражданское правонарушение, по выражению известного русского цивилиста И.А. Покровского, является «древнейшим зародышем обязательственных отношений». Появление обязательств из причинения вреда основано на запрете государством мести и санкционировании вместо нее частных штрафов в виде обязательного выкупа [1].

Для российского кодифицированного законодательства, а также для большинства стран романо-германской системы права нормы, устанавливающие ответственность за причинение вреда, рассматриваются как правовые традиции римского права [2]. В связи с этим изучение правовых норм, регулирующих деликтные обязательства, редуцирующих иные условия социокультурного развития, представляет интерес для юридической антропологии и сравнительного правоведения.

Селенгинское уложение 1775 г. [3], один из первых письменных сводов норм обычного права бурят (XVII-XIX вв.), уделяло значительное место регулированию отношений, вытекающих из факта причинения вреда. Обязательства из причинения вреда (гэм хургваас тyльвор) занимали центральное место в степном законодательстве, что свидетельствует о том, что главной целью степных уложений являлась задача унификации, обобщения практики разрешения имущественных и других споров, которые возникали в обществе скотоводов. При всей очевидной казуистичности норм обычного права бурят следует признать, что в основе института возмещения за причиненный вред лежит оригинальная система, и нельзя ей отказать в рациональности основополагающих начал.

Все обязательства из причинения вреда логически подразделяются на две основные группы, разграничиваясь размером возмещения реального ущерба, причиненного потерпевшему:

– обязательства полного возмещения;

– обязательства частичного возмещения. Причем обязательства частичного возмещения представлены в трех видах: а) в размере 1/3; б) в размере 1/2; в) в размере 2/3.

Разграничение обязательств на эти две группы основано, по всей видимости, на различиях в природе нарушенных виновным лицом юридических норм. Как правило, основаниями возникновения первой группы обязательств служат нарушения правовых норм, сформулированных в нормативном акте как императивы – прямые запреты или устанавливающие обязанности точного соблюдения правил. В первом случае нарушения императивных норм обычного права, повлекшие реальный ущерб, порождают обязательства полного возмещения. Этот метод регулирования содержится примерно в 30 из 149 статей Селен-гинского уложения 1775 г. и касается в основном последствий нарушений правил, имеющих целью обеспечить защиту здоровья и жизни, сохранность имущества скотовода. Главным образом, это касается действий, опасных для общества по объективным причинам, таких как оставление глубоких ям, сооруженных для обработки дымом шкур, не огороженных прорубей и колодцев, установка скрытых самострелов, звероловных ям, нарушение правил обращения с опасными животными, например, бешеной собакой, агрессивными быками-порозами и т.п.

Обычное право исходило из принципа объективного вменения: вина устанавливалась из факта нарушения установленных правил и причинения реального вреда. Освобождение от ответственности предусматривалось только в двух случаях – отсутствие причинной связи между нарушением правил и наступившими вредными последствиями и установление в действиях лица признаков крайней необходимости (например, статьи 109, 110 и 112 Селенгинского уложения 1775 г., в ко- торых перечисляются такие случаи естественной гибели домашних животных) [4].

По этим же правилам возмещался ущерб, причиненный неосновательным обогащением лица (ст. 98, 99 СУ). Отнесение неосновательного обогащения к правонарушениям – особенность обычного права бурят, так как степные законы содержали целый ряд императивно установленных правил, регулирующих отношения по поводу приставшего к стаду животного, а также погибшего или потерявшегося. Несоблюдение этих правил и влекло, по смыслу обычного права бурят, возмещение в полном объеме.

Правила о полном возмещении содержали и исключения. Так, например, если будет установлено, помимо правонарушения, еще и виновное поведение самого пострадавшего, то размер возмещения мог быть снижен до 1/3. Например, статья 124 Селенгинского уложения 1775 г. устанавливает запрет на установление коновязи без соблюдения правил предосторожности (ближе, чем на 7 м от пролегающей дороги и т.д.). Если перечисленные в статье запреты будут нарушены, то хозяин коновязи возмещал в полном объеме причиненный вред. Однако если потерпевший сам проявит грубую неосторожность и получит повреждения, то причиненный вред возмещался в размере 1/3.

Можно предположить, что снижение размера возмещения до 1/3 охватывало и сложные случаи умышленного нарушения императивов, когда по отношению к наступившим последствиям можно говорить только о неосторожности. Для примера: статья 113 Селенгинского уложения предусматривает полное возмещение в случае увечья, причиненного злым, известным населению быком-порозом, если же наступала смерть человека, то хозяином быка, который в соответствии с правилами не ликвидировал опасное животное, оплачивались его похоронные расходы только в размере 1/3 части.

И только в одном случае предусматривалась полная ответственность, которая не была связана с нарушением императивов. Она наступала для правомерных держателей чужого имущества по отношению к собственнику. Эта ответственность была абсолютной, т.к. наступала без относительно вины самого держателя в порче или уничтожении имущества собственника (статьи 101, 104 Селенгинского уложения).

Группа обязательств, предусматривающих частичное возмещение ущерба, как правило, име- ла несколько иные основания. Разные основания влекли и изменения в размере возмещения. Возмещение в размере 1/3 реального ущерба, как правило, следовало в случаях невиновного его причинения:

– ответственность за чужую вину (ст. 114 СУ);

– риск поручителя (ст. 42, 43, 45, 47, 50...). В соответствии с этим видом возмещения родители несли ответственность за материальный ущерб, причиненный их несовершеннолетними детьми.

Однако более актуальной была необходимость регулирования отношений, возникающих по поводу причинения вреда животными. По общему правилу ущерб, причиненный животными, возмещал его собственник. Если при этом он не допустил нарушений правил, охраняющих чужую собственность, то размер возмещения составлял 1/3. Освобождение от уплаты этого возмещения предусматривалось в случае виновного поведения самого потерпевшего. Например, если он не выполнил правила должной охраны своего имущества и тем самым в должной мере не предотвратил гибель домашнего животного. Эти правила нашли свое отражение в ст. 11 СУ.

Основания этого вида возмещения, обозначенного нами как риск поручителя, – наиболее часто встречающаяся правовая конструкция. Сущность таких норм нами понимается следующим образом. Если между двумя субъектами права устанавливается соглашение и не оговариваются специальные правила регулирования хозяйственного риска, то обязательства возникают из факта причинения имущественного или иного вреда и разрешаются по правилам, главную суть которых можно определить как ответственность того лица, кто предложил сделку и в чьих это интересах. Лицо, предложившее выполнить какую-либо работу преимущественно в своих интересах, нами обозначено как «поручитель». Основание освобождения от этого вида обязательства сформулировано в ст. 43 СУ, где потерпевший теряет право на возмещение, если повреждения или порча имущества произошли не в связи с поручением.

Формулировка ст. 126 Селенгинского уложения не оставляет сомнений в том, что этот вид возмещения охватывал кроме перечисленных выше и случаи неосторожного причинения вреда, где нет осознанного нарушения запретов, но есть небрежность или самонадеянность по отношению к наступившим последствиям. В норме 1/3 ущерба взыскивают с допустивших пожар по оплошности.

Показательно в этой норме то, что не потушивший замеченные признаки самовозгорания навоза и тем самым допустивший пожар и причинение ущерба наказывается полным возмещением всех убытков.

Исключения в правиле о частичном возмещении касаются случаев, когда риск поручителя может быть взыскан в полном размере. Он избирательно устанавливался для безвозмездных договоров. Например, в ст. 48 СУ предусмотрен случай, когда «кто другому отдаст необъезженную лошадь, по-дружески попросив объездить», и объезжающий лошадь получит травму. Тогда поручитель полностью возмещает расходы на лечение, пропитание, потери. Если же при этом наездник погибнет, то в соответствии с уже вышеприведенным правилом расходы на похороны возмещает в размере 1/3, потому что смерть является в данном случае непредвиденным обстоятельством.

Возмещение в размере половины причиненного ущерба установлено, на наш взгляд, для случаев неосторожного причинения вреда. Это санкция за нарушение регулятивной нормы в форме неосторожности, когда в действиях виновного усматривается небрежность или самонадеянность. И так же, как и при других принципах назначения наказания в квалифицированных составах неосторожного причинения вреда, размер мог быть уменьшен до 1/3 или же увеличен до 2/3. Освобождение от ответственности нормы предусматривали в случае отсутствия причинной связи или виновного поведения самого потерпевшего. В соответствии с этими правилами сформулирована ответственность за неосторожное обращение с огнем (ст. 126 СУ), гибель животных от скрытых, недостаточно огороженных и других видов установления самострелов и т.д.

В случаях грубой неосторожности размер возмещения увеличивался до 2/3 ущерба. Для примера приведем ст. 53 СУ, где устанавливается повышенная ответственность за ранение из лука «прямым полетом», что возможно лишь при обстоятельствах, свидетельствующих о грубой самонадеянности или небрежности. В завершение вопроса о возмещении ущерба заметим, что кроме перечисленных видов возмещения в Селен-гинском уложении встречаются виды ответственности, выходящие за рамки изложенных принципов. Вместе с тем их анализ свидетельствует, что наше предположение об основных принципах возмещения материального ущерба основано на принципиальных доказательствах. Речь идет о двух составах правонарушений. Одним из них устанавливается ответственность за умышленное повреждение ограждения сенокосных и других угодий. Второй случай устанавливает ответственность за убийство дворовой собаки. За то и другое правонарушение предусматривается возмещение в размере, не соответствующем фактической стоимости испорченного имущества: в первом случае возмещение составляет 200% от фактической стоимости, в случае убийства собаки – 7 рублей, что по тем временам составляло целое состояние. Все это свидетельствует о том, что законодатель пытается чрезвычайными мерами, не характерными для обычного права бурят, обеспечить неприкосновенность собственности, основы социального и экономического уклада.

Таким образом, обычное право бурят в период XVIII-XIX вв. при установлении ответственности за причинение вреда усматривало тесную взаимосвязь размера возмещения от характера нарушенной правовой нормы.