Ойконимы как прецедентные имена, перешедшие в нарицательные

По нашим наблюдениям, к числу прецедентных имен могут быть отнесены также и некоторые онимы – названия неодушевленных объектов, в частности, ойконимы. Ойконим – вид топонима, собственное имя любого поселения [12, с. 93].

Нами выявлено несколько способов образования прономинантов: на основе метафоры (в том числе олицетворения), на основе генерализации значения, а также на основе сочетания метонимического и метафорического переносов. В последней указанной группе образование прономинантов происходило в два этапа: оним сначала подвергся метонимизации, а затем – метафоризации. Именно по этой модели и происходило образование апеллятивизированных единиц на основе ойконимов.

Метонимия (от греч. metonymia – переименование) – одно из средств вторичной номинации, которое, наряду с метафорой, называют одним из основных тропов. Метонимия была выявлена еще античными авторами. Так, Цицерон метонимическими выражениями называл такие, в которых вместо точно соответствующего предмету слова подставляется иное с тем же значением, заимствованное от предмета, находящегося с данным в теснейшей связи, Квинтилиан определял сущность метонимии как замену «того, о чем говорится, причиной этого последнего» [1, с. 231, 235]. В современной лингвистике метонимия традиционно определяется как троп, состоящий в том, что вместо названия одного предмета дается название другого, находящегося с первым в отношении «ассоциации по смежности» [4, с. 234], как троп или механизм речи, состоящий в регулярном или окказиональном переносе имени с одного класса объектов или единичного объекта на другой класс или отдельный предмет, ассоцииру- емый с данным по смежности, сопредельности, вовлеченности в одну ситуацию [3, с. 300]. Коренным отличием метонимии от метафоры является то, что метафора перефразируется в сравнение при помощи подсобных слов «как бы», «вроде», «подобно» и т.д.; с метонимией этого сделать нельзя [7, с. 159]. Стилистические функции метафоры изучены, то же можно сказать и о стилистических функциях метонимии (см., например: Араратян 1974), однако стилистический аспект метафоризации на метонимической основе до сих пор оказывался вне поля зрения исследователей.

В языке существуют регулярные типы переносов названия по смежности. Это так называемые формулы метонимического переноса. На их существование указывал еще Г. Пауль, называя типичными переносами [11, с. 117–124]. Формулы метонимического переноса рассматриваются рядом современных лингвистов [5; 6].

Как уже было сказано выше, прономинанты, рассматриваемые в данной статье, образовались в два этапа. На первом этапе произошел метонимический сдвиг. При этом реализовалась следующая формула метонимического переноса: место, где произошло какое-либо событие > событие, произошедшее в этом месте. Проиллюстрируем формулу примерами:

Чернобыль 1 – ‘город, в котором произошла ядерная катастрофа’ (например: Чернобыль был городом атомщиков ) > Чернобыль 2 – ‘ядерная катастрофа, произошедшая в Чернобыле’ (например: Последствия Чернобыля в полной мере ощутят наши внуки и правнуки ).

Хиросима 1 – ‘город, подвергшийся атомной бомбардировке’ (например: В Хиросиме установлен памятник жертвам бомбардировки ) > Хиросима 2 – ‘атомная бомбардировка, которой подверглась Хиросима’ (например: От последствий Хиросимы продолжают умирать люди ).

Бородино 1 – ‘место, где произошло решающее сражение Отечественной войны 1812 года’ (например: В Бородино стекались войска ) > Бородино 2 – ‘сражение, произошедшее в этом месте’ (например: Недаром помнит вся Россия про день Бородина! М.Ю. Лермонтов. Бородино).

На втором этапе произошел метафорический сдвиг на основе предшествующей метонимии. Образовавшиеся при этом прономинанты вступили в синонимические отношения с различными словами. В нашей картотеке содержится три единицы, образованные по рассмотренной модели — Чернобыль, Хиросима, Бородино .

Прономинанты Чернобыль и Хиросима используются в современной публицистике, а также в письменной разговорной речи (т.е. в интернет-общении) в качества стилистических синонимов слова катастрофа. Прономинант Чернобыль более частотен. Приведем примеры. Так, комментируя новость о том, что на одном из самых крупных химических предприятий Украины (ПАО Концерн «Стирол» в Горловке Донецкой области) произошел взрыв, блогер пишет: Экологический Чернобыль случился на Донбассе ; дата обращения: 06.08.2013). В данном случае употребление апеллятивизированного онима Чернобыль в значении ‘катастрофа’ можно доказать, во-первых, контекстом (взрыв на химическом производстве всегда представляет угрозу для экологии), а во-вторых, наличием в языке широко употребляющегося словосочетания экологическая катастрофа (ср.: экологическая катастрофа случилась на Донбассе). В примере Продолжая хранить химическое оружие, мы рискуем устроить в России химический Чернобыль (Аргументы и факты, 1997, №23) семантика анализируемой единицы также может быть выявлена при помощи приема субституции: мы рискуем устроить в России химическую катастрофу. Прономинант Чернобыль также используется, когда говорят о катастрофе в сфере культуры: Американский журнал «Time» посвятил довольно объемную статью финалу конкурса «Евровидение-2009» в Москве. Издание хвалит победителя, Александра Рыбака из Норвегии, за то, что у него была «действительно лучшая песня», и он не поражал никого «обнаженной натурой». Критики, отмечает «Time», называют «Евровидение» культурным Чернобылем, «шоу хвастливых талантов, в котором кричащая сексапильность имеет большую ценность, нежели музыка» (Новая газета, 18.05.2009; ср.: критики называют «Евровидение» культурной катастрофой).

Нами зафиксировано множество случаев, когда прономинант Чернобыль сочетается с определением духовный, например: Нации грозит духовный Чернобыль (Комсомольская правда, 17.12.98; ср.: нации грозит духовная катастрофа); Началась какая-то эпидемия телевизионного шоу, люди больны массовой культурой. Я считаю, что это духовный Чернобыль - то, что сейчас у нас происходит (интервью с певицей Еленой Камбуровой, Российская газета, 12.08.2005; ср.: это духовная катастрофа - то, что сейчас у нас происходит); Сейчас надо говорить больше о духовном Чернобыле белорусов, чем о том, что произошло в 1986 году. Духовный Чернобыль – он более страшен. Когда в стране царят законы средневековой дикости, а многие люди живут в состоянии страха, то, честно говоря, техническая катастрофа 26-летней давности, наверное, уже не кажется такой болезненной темой (EuraMost, Белорусская информационно-аналитическая интернет-газета, http://www.euramost. org/?artc=15648, дата обращения: 14.09.2013)

Примечательно, что словосочетание духовный Чернобыль зачастую выносится в заголовок газетной или журнальной статьи, а затем используется и в тексте. Например, в интервью с участником ликвидации Чернобыльской аварии, озаглавленном Духовный Чернобыль страшнее ядерного (ср.: духовная катастрофа страшнее ядерной), говорится: Люди быстро забыли Чернобыль, где все мы были вместе и победили в единстве и согласии страшную силу разбуженного атома. Мы вспоминаем ядер-ный Чернобыль. Но в душе современного человека происходит духовный Чернобыль. Люди теряют нравственный стержень, который помогает правильно оценивать то, что происходит в мире (журнал «Русский дом», №4, 2006). Публикация выступления Патриарха Кирилла получает заголовок Чтобы не случился духовный Чернобыль; в своей речи Патриарх говорит: Я сегодня вспоминал Чернобыльскую катастрофу. Но может случиться и духовный Чернобыль. Полное безразличие к жизни души, погоня за исключительно материальными благами, увлечение псевдодуховными учениями, покоящимися на человеческих страстях, — вот очаги множественного поражения в современном мире (из выступления Патриарха Кирилла в Минске 25.09.2009; ; дата обращения: 01.11.2013).

Прономинант Хиросима менее частотен. Он также может употребляться по отношению к явлениям и материального, и духовного плана. Приведем примеры: Сбой в мировой компьютерной системе может обернуться для человечества электронной Хиросимой (КП, 17.12.1998; ср.: может обернуться для человечества электронной катастрофой); Экологи продолжают бить тревогу: целлюлознобумажный комбинат уже много лет грозит Байкалу экологической Хиросимой (Труд, 16.12.1996; ср.: грозит Байкалу экологической катастрофой); Русская духовная Хиросима (заголовок цикла рассуждений о духовной деградации современного общества, ср.: русская духовная катастрофа, ; дата обращения: 01.09.2012).

Произведенный анализ позволяет говорить об отсутствии семантических различий между прономинантами Чернобыль и Хиросима и словом катастрофа . Рассматриваемые прономинанты являются по отношению к нему стилистическими синонимами, так как встречаются преимущественно в публицистической речи. Относительно друг друга анализируемые прономинанты выступают, судя по всему, как абсолютные синонимы, хотя небольшое число отмеченных нами примеров не позволяет говорить о данном факте с полной уверенностью.

В предложении Станет ли Брчко местом очередного Бородино? (КП, 18.12.1996) наблюдается синонимическое сближение прономинанта Бородино и слова сражение (ср.: Станет ли Брчко местом очередного сражения ), хотя об образовании синонимической пары, безусловно, в данном случае говорить не приходится.

Приведенные нами выше примеры показали, что ойконимы переходят в имена нарицательные на основе сочетания метонимического и метафорического сдвига. Все рассмотренные апеллятивизиро-ванные единицы произошли от ойконимов – названий населенных пунктов, где произошло какое-либо выдающееся событие, имевшее значение для большого числа людей.