«Омонимы», «синонимы» и «паронимы» в позднеантичной логике и грамматической теории

Как известно, «Категории» Аристотеля открываются определениями понятий «омонимы», «синонимы» и «паронимы» (Arist. Cat. 1a. 1-15). Приведем эти определения в оригинале и в русском переводе:

'Opwvupa AsyETai wv ovopa povov koivov, о Зе ката Touvopa Aoyog T^g ouaiag ETEpog, otov ^wov о те av0pwлog Kai то yeypappovov- toutwv yap ovopa povov koivov, о Зе ката Touvopa Aoyog T^g ouaiag ETEpog- sav yap aKo3i3w Tig T saTiv auTwv EKaTEpw то &w etvai, i'3iov EKaTEpou Aoyov aлo3waEl.

auvwvupa Зе AsyETai wv to te ovopa koivov Kai 0 KaTa Touvopa Aoyog T^g ouaiag 0 auTog, otov ^wov о te av0pwлog Kai 0 ^oug- toutwv yap EKaTEpov Koivw ovopaTi лpoaayopEUEтal ^wov, Kai 0 Aoyog Зе T^g ouaiag 0 auTog- sav yap aKo3i3w Tig tov EKaTEpou Aoyov Ti saTiv auTwv EKaTEpw to &w etvai, tov auTov Aoyov aлo3waEl.

лapwvupa Зе AEyETai Oaa aлб Tivog 3iapEpovTa t^ лтwaEl T^v KaTa Touvopa Kpoa^yopiav ё/ei, otov ало T^g ypappaTiK^g 0 ypappaTiKog Kai ало T^g av3peiag 0 av3pEiog.

«Омонимами называются те [вещи], у которых только имя общее, а соответствующее имени определение сущности разное, как, например, «живое существо» - это и [сам] человек, и написанное; ибо у них только имя общее, а соответствующее имени определение сущности - разное: если кто-нибудь будет определять, что есть для каждого из них быть живым существом, он для каждого из двух даст особое определение». «Синонимами называются те [вещи], у которых и имя общее, и соответствующее имени определение сущности одно и то же, как, например, «живое существо» - это и человек, и бык; ведь оба называются общим именем «живое существо», и определение сущности - одно и то же: если кто-нибудь будет для каждого определять, что для каждого из них - быть живым существом, он даст одно и то же определение».

«Паронимами называются те [вещи], которые, отличаясь от чего-то по падежу, имеют прозвание согласно [его] имени, как, например, грамматик - от грамматики, а мужественный - от мужества».

Еще в античности понятия «омоним», «синоним» и «пароним» разрабатывались и в грамматике, и в логике, и в философии. Впоследствии, уже в византийскую эпоху, эти термины - в первую очередь cpwvupov - становятся частью теологического дискурса и нередко используются в богословской полемике, в частности, в контексте христологической и иконоборческой полемики.1 Об омонимии и смежных понятиях, об их формировании в античной философии классического периода написана обширная литерату- ра,2 в то время как рецепция этих понятий на рубеже античности и византийской эры - не говоря уже о собственно византийской традиции - изучена пока мало.3 В настоящей статье мы сконцентрируемся на позднеантичной / ранневизантийской эпохе (конец III - VI вв.) и постараемся выяснить, как в рамках этого периода понятия «омонимия», «синонимия» и «парони-мия» трактовались в двух дисциплинах, изучавшихся в школе - логике и грамматике: можно ли говорить об эволюции этих понятий со времен классической античности, становились ли они предметом дискуссий, различалась ли их трактовка в грамматической теории и в логике? В учебниках по логике и грамматике и комментариях к ним содержатся определения этих понятий, раскрывается их значение - и изучить эту теоретическую основу очень важно: это позволит нам лучше понимать, что имеют в виду ранневизантийские философы и богословы, когда этими терминами оперируют.

I

В первую очередь целесообразно обратиться к логической традиции, в рамках которой интересующие нас понятия разрабатывались особенно активно. Предметом нашего исследования послужат многочисленные комментарии к «Категориям» Аристотеля, составленные учеными-неоплатониками III - VI вв. - это комментарии в вопросоответах, составленные Порфирием и Дексиппом, и последующие комментарии, написанные Аммонием, его учениками Симпликием, Иоанном Филопоном и Олимпиодором, а затем, позже, Элием.4

Все комментаторы, за исключением Дексиппа,5 уделяют пристальное внимание всем трем понятиям. Они не только детально разъясняют текст Аристотеля, но и вписывают их в более широкий терминологический контекст. Вводятся еще два термина - «полионимы» и «гетеронимы» - и выстраивается схема из основных четырех понятий, в которую включаются синонимы, омонимы, полионимы и гетеронимы. Вот как эти понятия суммирует Иоанн Филопон6:

«Из вещей некоторые имеют общее имя, но разное определение и называются омонимами, некоторые имеют общее определение, но разные имена и называются полионимами, некоторые имеют общее определение и общее имя и называются синонимами, некоторые имеют разные имена и разные определения и называются гетеронимами. Но должно знать, что гетероним (ётеритоцо^) - это одно, а разное (гтгро^) - это другое. Гетеронимы - это вещи, которые усматриваются относительно одного и того же подлежащего, но причастны разным именам, как, напр., относительно лестницы усматривается подъем и спуск: но подъем и спуск определяются по-разному и имена у них разные. Такие вещи называют собственно гетеронимами. Разные же (ётгра) различны во всех отношениях, и по именам, и по подлежащему, напр., конь и человек».

Таким образом, перед нами четкая классификация отношений между вещами в зависимости от соотношения их имен и определений. «Синонимы» противопоставляются «гетеронимам», а «омонимы» - «полионимам». У синонимов и имя, и определение одинаковое, а у гетеронимов и то, и другое различно; у омонимов имя одно, а определения разные, у полионимов же определение одно, а имена разные.

В симметричной схеме из четырех элементов не находится место паронимам: их соотношение с четырьмя основными понятиями становится предметом дискуссий среди александрийских ученых.

• 1)    Паронимы относятся к гетеронимам, поскольку паронимы различаются и по имени, и по определению. Нельзя говорить о тождестве А и В, даже если они различаются совсем немного. Эту точку зрения высказывает и считает приемлемой только Олимпиодор (CAG 12.1: 39.30-38).

• 2)    Паронимы помещаются посередине между синонимами и омонимами, поскольку синонимы имеют полную общность друг другу в отношении вещей, омонимы в этом же отношении совершенно различны, а паронимы обладают в отношении вещей и общностью, и различием. Эту позицию, ссылаясь на «неких» людей, излагают Аммоний, Филопон и Олимпиодор, но двое последних вовсе отвергают ее - по словам Олимпиодора, при таком подходе природа паронимов рассматривается только со стороны вещей, а не имен (CAG 12.1: 40.2-7 cf. 13.1: 24.19-23) - а Аммоний соглашается лишь отчасти и предлагает компромиссный вариант: паронимы располагаются не

посередине между синонимами и омонимами, а ближе к синонимам - с ними паронимы сближает общность относительно имен и вещей, а отличает от них лишь то, что эта общность неполная (CAG 4.4: 23.25-24.13).

• 3)    Паронимы помещаются между синонимами и гетеронимами, поскольку синонимы обладают полной общностью относительно и имен, и вещей, гетеронимы в обоих отношениях различны, а паронимы и относительно вещей, и относительно имен обладают и общностью, и различием. Эту позицию поддерживают Иоанн Филопон, Олимпиодор и Элий (CAG 13.1: 24.2326; 12.1: 40.9-13; 18.1:142.27-29).

Возвращаясь к терминам «гетероним» и «полионим», следует рассмотреть их происхождение - ни в «Категориях», ни в остальных логических трактатах Аристотеля они ни разу не употребляются. По всей видимости, оба термина принадлежат Спевсиппу, ученику Платона, который также и связал их с омонимами, синонимами и паронимами. К сожалению, учение Спевсиппа, касающееся этих понятий, известно нам лишь из третьих рук: слова Спевсиппа цитирует (или пересказывает) перипатетик Боэт, а уже Бо-эта цитирует Симпликий. Итак, если исходить из слов Симпликия, Спев-сипп выстраивал следующую классификацию7:

«Из имен одни - это тавтонимы, а другие - гетеронимы. Из тавтонимов одни -омонимы, а другие - синонимы..., а из гетеронимов одни - это собственно гетеронимы, другие - полионимы, а третьи - паронимы. Если об остальных уже было сказано, то полионимы - это многие и различные имена одной вещи, когда определение их одно и то же, как, напр., аор, ^ipop, ца/aipa, $aoyavov, ‘меч’, а гетеронимы различны и именами, и вещами, и определениями, как, напр., ‘грамматик’, ‘человек’, ‘дерево’».

Итак, перед нами все те же понятия, которые потом появятся в комментариях к «Категориям» Аристотеля, написанных Порфирием и последующими авторами. Но, в то же время, схема Спевсиппа существенно отличается от схемы Порфирия и Аммония. Основное различие состоит в том, что Спев-сипп, предположительно, классифицирует имена, а Порфирий, как и Аристотель, классифицирует вещи. Для Спевсиппа омоним - это имя, которое является общим для нескольких вещей, а для Аристотеля и Порфирия омонимы -это вещи, имеющие одно и то же имя, но разные определения; для Спевсиппа полионимы - это разные имена, относящиеся к одной вещи, а для Порфирия полионим - это вещь, имеющая несколько разных имен. Есть и другое отличие: у Спевсиппа схема включает и паронимы, а у комментаторов Аристотеля

196 «Омонимы», «синонимы» и «паронимы» паронимы утрачивают «равноправие» остальным четырем понятиям - синонимам, омонимам, гетеронимам и полионимам - и схема, состоящая уже из четырех понятий, становится более симметричной.8

Итак, термины «гетероним» и «полионим» восходят, видимо, к Спевсип-пу.9 Следующий сохранившийся текст, в котором - как у Спевсиппа - появляются все пять терминов (омонимы, синонимы, паронимы, гетеронимы, полионимы) - это восьмая книга «Стромат» Климента Александрийского, где кратко излагается аристотелевская логика и, в частности, приводятся и определяются перечисленные термины (Clem. Al. Strom. 8. 8. 24. 2-7). Не вдаваясь в проблему подлинности восьмой книги «Стромат»,10 отметим, что здесь соотношение терминов уже близко к тому, которое мы веком позже встретим в комментариях Порфирия, а потом и александрийских ученых: речь идет, как и в «Категориях» Аристотеля, о классификации вещей, а не имен. Климент пишет: «Полионимы - это те, которые имеют одно и то же определение, но разные имена»; «омонимы - это те, которые пользуются одни и тем же именем, а определение имеют разное», и т.д. Здесь же, в «Строматах», уже появляется дифференциация между разными и гетеро-нимами (букв.: «разноименными»), но паронимы все еще упоминаются наравне с остальными четырьмя терминами. Далее термины появляются уже у Порфирия, а вслед за тем у Аммония и его учеников. Именно здесь, в комментариях к «Категориям» александрийских неоплатоников, схема из четырех понятий приобретает свою классическую симметричную форму.

Итак, понятия «полионим» и «гетероним», наравне с омонимами и синонимами, формулируются еще в классической античности, но изначально, вероятно, обозначают имена, а не вещи. Впоследствии эти понятия преобразуются и согласуются с аристотелевской логикой. С точки зрения позднеантичной диалектики, гетеронимы и полионимы равноправны и противопоставлены синонимам и омонимам. Особо комментаторами ставится вопрос о том, почему о них не упомянул Аристотель, и на этот вопрос находится ответ: если есть два противоположных понятия, то достаточно опре- делить только одно из них, так чтобы читатель сделал вывод и о противоположном. Так, якобы, поступил и Аристотель: определив омонимы, он имплицитно указал и на полионимы, а определив синонимы - указал на гете-ронимы (CAG 13.1:14.28-15.1).

Итак, в позднеантичных комментариях к «Категориям» создается симметричная схема из четырех основных терминов, и наибольшее внимание из них уделяется омонимам. Разъясняется каждое слово Аристотеля - напр., в каком значении употребляется слово «только» и слово «общее», почему в определение введено уточнение «согласно имени» и т.д. - но мы остановимся на двух аспектах, играющих ключевую роль во всех комментариях и существенным образом развивающих понятие омонимии.

Первый аспект состоит в том, что к предельно краткому определению Аристотеля прилагается ряд уточнений, одни из которых - по сравнению с буквальной трактовкой текста «Категорий» - расширяют понятие омонимов, а другие его сужают. К расширению понятия омонимии ведут следующие уточнения:

Во-первых, как отмечают комментаторы, омонимия усматривается не только в отношении имен, но и в отношении глаголов и прочих частей речи. Если Аристотель и говорит о вещах, имеющих одно и то же «имя» (ovo^a), то этот термин употребляется не в узком смысле - как «имя», противопоставляемое «глаголу» - а в широком смысле, как любой звук, означающий что-либо. Потому омонимичными могут быть и действия, обозначаемые глаголами, напр., глагол Ёрш означает и «я скажу», и «я люблю».11 Аналогично, синонимия тоже допускается не только в отношении имен - напр., глаголы «делать белым» (XEUxatVEiv) и «делать черным» (^EXatVEiv) воспринимают и одно и то же имя «изменять» (aXXoiouv), и одно и то же определение «иметь в себе причину, способную изменять другое, в силу того, что [оно само] другое» (CAG 13.1: 23.23-30).

Во-вторых, омонимичными могут быть не только сущности, но и привходящие признаки (та стицРЕ^хота). Если Аристотель и говорит «определение сущности» (Xcyov т^д ouatag), то термин «сущность» следует понимать в широком смысле, как «существование» (икар^д), ибо и привходящие признаки некоторым образом существуют. В этом случае, напр., омонимичен привходящий признак «острый» в сочетании с «ножом», «блюдом» и «болезнью».12

Уточнения, сужающие понятие омонимии, указывают на то, какие вещи не могут быть омонимами. Вводятся дополнительные условия грамматического характера, необходимые для признания омонимии. Аммоний вводит три таких условия: омонимы должны иметь не только одинаковое имя, но и одинаковое ударение, придыхание и падеж. Напр., ЁЛат^р ‘возница’ (Nom. Sing.) и ЁЛат^р ‘ели’ (Gen. Sing.) нельзя считать омонимами, поскольку имена не совпадают по падежу, и т.д. (CAG 4.4:17.18-18.6) Последующие авторы этот перечень расширяют. Так, Филопон вводит еще два условия - одинаковый род и одинаковое окончание. Напр., о ’Аруод ‘Аргос’ (собака Одиссея) и то ‘Аргос’ (город) нельзя считать омонимами, поскольку они не совпадают по роду (CAG 13.1:15.14-32). Олимпиодор идет еще дальше: сперва он - помимо ударения, придыхания и падежа - вводит одно дополнительное условие: омонимы должны быть одинаковы по написанию, напр. Katvov ‘новое’ и kevov ‘пустое’ не суть омонимы, хотя они и произносятся одинаково.13 Однако, затем, ссылаясь на «философа» (т.е. на Аммония?), Олимпиодор формулирует еще два условия: тождественность по роду (см. выше у Филопона) и тождественность по части речи: напр., омонимами не могут быть s/Etg ‘имеешь’ как глагольная форма и s/Etg ‘гадюки’ как форма имени существительного (CAG 12.1: 33. 8-36). Наиболее развернутый перечень условий приводит Элий: к уже приводившимся ранее условиям - тождество по ударению, по придыханию, по падежу, по роду, по написанию, по части речи - прибавляются два новых требования: одно и то же число и один и тот же язык. Так, омонимами не могут быть eTkov ‘я сказал’ и eTkov ‘они сказали’, арца ‘колесница’ по-гречески и арца / arma ‘оружие’ по-латыни (CAG 18.1:140.26-141.14). Следует признать, что даже в варианте Элия перечень трудно назвать исчерпывающим и логически обоснованным: если учитывается тождественность по грамматическим категориям, то почему из них приводятся только три - род, число и падеж, но не упоминаются, напр., время и наклонение?

Второй аспект, существенно развивающий теорию омонимии - классификация омонимов, разрабатываемая всеми комментаторами, кроме Декс-иппа. Сперва обратимся к тому, какие разновидности омонимов выделяет Порфирий (CAG 4.1: 65.12-66.21, см. Схема i ).

Порфирий различает два класса омонимов: первый составляют омонимы «по случаю» (ало ти/^р), а второй - омонимы «по умышлению» (ало Stavoiag). Омонимы «по случаю» - это вещи или люди, получившие одно и то же имя случайно, без какого-либо умысла, как, напр., именем «Александр» были названы сын Приама и сын Филиппа Македонского. Омонимы «по умышлению» получают одинаковое имя нарочно, по какой-нибудь причине - мы называем изображение Сократа «Сократом», поскольку мы узнаем в нем подобие Сократа -ив зависимости от этой причины умышленные омонимы подразделяются на четыре разновидности:

• 1)    Омонимы «по подобию» (хаб’ opoiworv) - напр., когда мы называем «человеком» и разумное смертное животное, и изображение на холсте, поскольку изображенное есть подобие живого человека.

• 2)    Омонимы «по аналогии» (хата avaXoytav) - напр., когда мы называем «ногой» опору стола или ложа по аналогии с ногой животного, поскольку эта часть стола или ложа так же поддерживает его, как нога поддерживает животное.

• 3)    Омонимы «от одной [причины]» (аф’ svog), или, по версии позднейших авторов, «от творящей причины» (ало koi^tixou aiTtou) - напр., когда мы от врачебного искусства (^ iaTpix^) называем «врачебными» книгу (то iaTpixdv Pi^Xiov) и снадобье (то iaTpixov фapцaxov), хотя слово «врачебный» в этих случаях имеет разное определение: книга - «врачебная», поскольку в ней описывается врачебная наука, а снадобье - «врачебное», так как оно потребно врачу для лечения.

• 4)    Омонимы «к одной [цели]» (лрод ev), или, по версии позднейших авторов, «от целевой причины» (ало teXixou aiTtou) - напр., когда мы называем «здоровыми» прогулку (о uyiEivdg ЛEp^лaтog) и питание (то uyiEivov oiTtov), поскольку и то, и другое служит одной цели - здоровью.

При этом - отмечает Порфирий - относительно разновидностей 3) и 4) существуют разные мнения: иные их объединяют, а иные вообще не относят их обе к омонимам, а помещают посередине между омонимами и синонимами: слово «врачебный» в словосочетаниях «врачебная книга» и «врачебное снадобье» имеет не разные определения, а причастно одному и тому же.

Отметим, что эта классификация не была изобретением Порфирия, но сформировалась в более ранней традиции. Сходная система кратко изложена в уже упоминавшейся VIII книге «Стромат» Климента Александрийского (Clem. Al. Strom. 8. 8. 24. 8). Единственное отличие от версии Порфирия состоит в том, что к разновидностям омонимов «по умышлению» прибавляется еще одна - омонимы «по действию» (хат’ EVEpysiav): напр., «нога» (лoйg), т.е. руль корабля, с помощью которого он плывет, и наша нога, с помощью которой мы ходим.14 Изначально эта классификация вообще восходит к замечанию самого Аристотеля, которое он делает в «Физике». По словам философа, из омонимов «некоторые далеко отстоят друг от друга, некоторые имеют некое подобие [между собой], а некоторые близки либо по роду, либо по аналогии» (Arist. Ph. 249а. 23-25). —

• ¹⁴    Омонимы «по действию» еще встретятся нам у позднейших комментаторов. См. ниже.

Начиная с Аммония, комментаторы «Категорий» выстраивают более сложную, разветвленную и многоступенчатую классификацию омонимов -различается намного больше разновидностей омонимов «по умышлению», объединяемых в различные группы и подгруппы. Обратимся к комментариям Аммония (CAG 4.4: 21.16-22.10) и Иоанна Филопона (CAG 13.1: 21.1422.15) - представленные в них варианты классификации весьма сходны и их удобно изложить вместе, по ходу рассмотрения отмечая различия (см. Схема 2 ). Итак, по Аммонию и Филопону омонимы «по умышлению» делятся на две группы:

• 1)    Вещи, являющиеся омонимами по отношению друг к другу, но паронимами по отношению к тому, от чего они произошли. Напр., iaтplк6v ‘врачебное’ в словосочетании iaтplкдv ^i^Xiov ‘врачебная книга’ и iaтplк6v в словосочетании iaтplкдv ^ap^axov ‘врачебное снадобье’ по отношению друг к другу - омонимы, а по отношению к ^ iaтplк^ ‘врачебное искусство’ - паронимы.

• 2)    Вещи, являющиеся омонимами и по отношению друг к другу, и по отношению к тому, от чего они произошли. Напр., если кто-нибудь назовет своим именем сына и внука, то сын и внук будут омонимами и по отношению и друг к другу, и по отношению к отцу и деду, чьим именем они названы.

• 2.1)    Одновременные тому, от чего они произошли - напр., опора стола, названная «ногой».

• 2.2)    Не одновременные тому, от чего они произошли - напр., человек, названный Сократом в память об одноименном философе.

• 2.1.1)    «по причастности» (ката ^e6e^iv) - напр., цоиачк^ yuv^ ‘музыкально [одаренная] женщина’ так названа в силу причастности к цоиочк^ ёк1стт^ц^ ‘музыкальная наука’. В комментарии Филопона опущена.

• 2.1.2)    «по аналогии» (ката avaXoyiav) - эта разновидность уже знакома нам по классификации Порфирия.

• 2.1.3)    «по подобию вещей» (ката T^v twv лpayцaтwv 6цо1от^та) - эта разновидность, тоже уже выделенная Порфирием, у Аммония и Филопона подразделяется еще на несколько подвидов:

  • 2.1.3.1)    «по подобию действия» (Sia T^v т^д EVEpysiag 6цо1от^та) - напр., если кого-то назвали Горгием (Гopy^ag) оттого, что он тороплив (yopyEUEст6al).

  • 2.1.3.2)    «по подобию формы» (Sia t^v т^д ^орф^д бцо1бт^та) - напр., изображение Сократа, названное его именем.

  • 2.1.3.3)    «по метафоре» (ката ЦEтaфорav) - напр., «подножие Иды». Этот подвид у Филопона опущен.

• 2.2.1)    «по памяти» (ката ^v^^v) - напр., если кто-нибудь, помня об отце или учителе, назовет сына его именем.

• 2.2.2)    «по надежде» (кат’ ЁХт§а) - напр., если кто-нибудь назовет сына Платоном, надеясь, что он станет философом.

• 2.2.3)    «по судьбе» (ката tu/^v) - напр., если кто-нибудь назовет сына Ев-тихием (Еитих^), т.е. «счастливым», надеясь, что его судьба (tu/^) сложится хорошо. Остается неясным, чем этот подвид отличается от омонимов «по надежде». Филопон его опускает.

К группе 1) относятся уже выделенные Порфирием разновидности омонимов «от творящей причины» и «от целевой причины», а группа 2) делится еще на две подгруппы:

Подгруппа 2.1) включает несколько разновидностей омонимов:

Подгруппа «не одновременных» омонимов (2.2) тоже подразделяется на три разновидности, ни одна из которых не упомянута в комментарии Порфирия:

Олимпиодор выстраивает сходную систему, но в чем-то и заметно расходится с Аммонием и Филопоном (CAG 12.1: 34.3-35.14, см. Схема 3). Все эти расхождения касаются классификации группы 2) - вещей, омонимичных и друг другу, и тому, от чего они происходят. Так, внутри этой группы выделяются не две, а три подгруппы, согласно «трехчастности времени» - «относительно прошедшего» (лрод tov ларгХ^Хиббта), «относительно будущего» (лрод tov цЁХХоvтa) и «относительно настоящего» (лрод tov ЁVEO"тйтa). Подгруппы «относительно прошедшего» и «относительно будущего» соответствуют «не одновременным» омонимам у Аммония и Филопона - к ним относятся, соответственно, омонимы «по памяти» и «по надежде» - а подруппа «относительно настоящего» соответствует «одновременным» омонимам и тоже, как у Аммония, делится на три разновидности: «по подобию», «по причастности» и «по метафоре» - вместо омонимов «по аналогии». Если Филопон, как мы помним, вообще не упоминает об омонимах «по метафоре», а Аммоний трактует их как подвид омонимов «по подобию», то Олимпиодор «поднимает» их ступенью выше и ставит на место омонимов «по аналогии». Как мы увидим далее, это вполне закономерно, поскольку Олимпиодор понимает метафору как сокращенную аналогию. Наконец, омонимы «по подобию» тоже имеют подвиды. Их два: первый, как у Аммония и Филопона, тоже называется «по подобию формы», а второй носит название «по знанию жизни» (лрод t^v yvwaiv т^д ^ш^д). Этот подвид представляет собой, по сути, частный случай омонимов «по подобию действия» -в качестве примера приводится то, что «Теэтета называют Сократом по знанию жизни и нраву души», т.е. речь идет о том, что Теэтет подобен Сократу не внешним обликом, а умом и характером.

В комментарии Элия мы находим две классификации омонимов, каждая из которых значительно проще разветвленных схем, разработанных Аммонием, Филопоном и Олимпиодором (CAG 18.1:139.29-140.25). Неясно, идет ли речь о двух альтернативных подходах, или две схемы - по мысли комментатора, оставшейся нам неизвестной - составляют единое целое. Как их можно было бы совместить, опять-таки, остается загадкой.

Согласно первой классификации (см. Схема 4 ), омонимы «по умышле-нию» делятся на две группы: омонимы «во временном понимании» (ката Xpovix^v svvoiav, ср. «не одновременные» омонимы у Аммония) и «не во временном понимании» (ои ката ypoviK^v svvoiav, ср. «одновременные» омонимы). Омонимы «во временном понимании» (аналогично «не одновременным» омонимам) делятся на три разновидности: «по памяти», «по надежде» и «вместе по памяти и по надежде», а омонимы «не во временном понимании» включают лишь два вида: «по причастности» и «по метафоре», понимаемой - вслед за Олимпиодором - как сокращенная аналогия. Омонимы «по подобию», которые мы ожидали бы найти в составе этой же группы, опускаются здесь, но будут включены во вторую схему, к которой мы и переходим.

Согласно второй классификации (см. Схема 5 ), омонимы делятся на два класса, тоже нам уже знакомые - происходящие «от одной [причины]» (аф’ svog) и направленные «к одной цели» (та лрод ev тЁХод aфopйvтa), но омонимы «от одной причины» включают две разновидности: «от творящей [причины]» (ало koi^tikou) и «от прообразующей [причины]» (ало Kapa§Eiy^aTiKou). Если омонимы «от творящей причины» соответствуют омонимам «от одной причины» у Порфирия и последующих авторов - в качестве примеров даются «врачебная книга» и «врачебный нож» - то омонимы «от прообразующей причины» соответствуют омонимам «по подобию». Об этом свидетельствует пример - когда именем человека называется его изображение, ибо «написанный человек есть образ человека истинного».

Итак, очевидно, что классификация омонимов была предметом дискуссий среди комментаторов: виды омонимов по-разному распределялись по группам и подгруппам, этим группам и видам давались разные наименования и т.д. Наверное, наиболее важным камнем преткновения стала проблема соотношения омонимии, аналогии и метафоры. В этом вопросе комментаторы «Категорий» разошлись не только друг с другом, но и с

Аристотелем.15 В процессе этой дискуссии были сформулированы следующие позиции:

• 1)    Порфирий : метафору не следует смешивать с аналогией, видом омонимии является только аналогия. Полемизируя со «многими» оппонентами, считающими аналогию и метафору одними и тем же видом омонимии, Порфирий разъясняет, чем эти два понятия различаются: если вещь имеет свое собственное имя, но кто-то будет называть его чужим, перенесенным (^ETa^spyv) на него - это метафора (цгта^ора), а если вещь называется тем же именем, что и другая вещь, поскольку аналогична ей, а никакого иного, своего собственного имени не имеет - это омонимия по аналогии. Т.о., когда вершину горы называют «главой» - это метафора, поскольку у верхней части горы есть свое собственное название «вершина», а когда опору стола или ложа называют «ногой» - это омонимия по аналогии с ногой человека или животного, так как опора стола не называется никак иначе кроме как «нога» (CAG 4.1: 66.29-67.32).

• 2)    Аммоний : аналогия и метафора - различные виды омонимии, причем метафора отнесена к омонимам по подобию. Позиция Аммония остается не до конца ясной: с одной стороны, среди разновидностей омонимов упоминается и аналогия, и метафора, а с другой - для обеих приводится один и тот же пример, «подножие» горы как предгорье. В чем же тогда разница между аналогией и метафорой? Отнесение метафоры к омонимии по подобию не было новшеством - с этой позицией спорил еще Порфирий, отмечая, что нет никакого подобия между подножием горы и ногой человека (CAG 4.4: 22.5-6, 9-10).

• 3)    Олимпиодор и Элий : метафора есть краткая аналогия, видом омонимии является только метафора. В подтверждение приводится определение метафоры, приписываемое Фемистию: «если аналогия говорит ‘как пастырь среди стада, так царь среди людей’, то метафора, взяв по одному [слову] из каждого ряда, связала их в краткое [словосочетание] и назвала царя ‘пастырем народов’». Метафора имеет дело не с отношениями, а с именами: вместо того, чтобы, прибегая к аналогии, сказать «как пастырь относится к стаду, так и царь к народу», мы метафорически назовем царя «пастырем народов». Именно поэтому, вероятно, видом омонимии остается лишь метафора - омонимия тоже предполагает не описание отношения между вещами, а называние их одним и тем же именем (CAG 12.1: 35. 3-8; 18.1:140.13-19).

Все мнения, которые мы выше указали, очевидным образом расходятся с позицией самого Аристотеля, выраженной им в «Поэтике». Согласно Аристотелю, «метафора есть перенесение чуждого имени с рода на вид, с вида на род, с вида на вид или по аналогии» (Arist. Ро. 14576.6-9). Т.о., аналогия оказывается разновидностью метафоры. В эллинистическую эпоху эта позиция по-разному модифицировалась и многими оспаривалась. Как мы видим, вопрос о соотношении аналогии и метафоры остается предметом дискуссий и в интересующий нас период, теперь уже в связи с классификацией омонимов.

До сих пор речь шла о комментариях к определению омонимии. Вместе с тем, внимание уделяется и остальным двум понятиям - синонимам и паронимам. Еще одна тема, на которой останавливаются почти все комментаторы и которая не следует напрямую из текста «Категорий» - это критерии, необходимые для признания чего-либо паронимом. Здесь комментаторы тоже формулируют разные позиции. Так, согласно Порфирию (CAG 4.1: 69.30-70.6), для признания X паронимом по отношению к Y должны быть в наличии три вещи:

• 1)    Вещь, которой X причастно.

• 2)    Имя, которому X причастно.

• 3)    Отличие от [этого] имени в силу некоего преобразования.

Так, avSpelog ‘мужественный’ - это пароним по отношению к avSpeia ‘мужество’, поскольку в наличии и причастность мужественного к мужеству, и причастность имени avSpsIog к имени avSpeia, и преобразование имени (avSpeia > avSpsIog) путем изменения окончания.

Начиная с Аммония, комментаторы формулируют условия несколько иначе, так что получается строгая симметричная схема. Аммоний выделяет четыре фактора, необходимые для признания паронимии (CAG 4.4:22.21-23.2):

• 1)    Общность вещей (xoivwvia Kepi to крау^а)

• 2)    Различие вещей (Sia^opa Kepi то лрауца)

• 3)    Общность имен (xoivwvia Kepi то ovo^a)

• 4)    Различие имен (Sia^opa Kepi то ovo^a)

Иоанн Филопон (CAG 13.1: 24.26-30) формулирует последнее условие более конкретно и говорит о «различии по последнему слогу» (Kepi T^v TeXeuTaiav оимарф?). Так, все четыре соблюдаются, когда мы утверждаем, что ypa^aTixo^ ‘грамматик’ - пароним от ypa^aTix^ ‘грамматика’.

Рассмотрев, как позднеантичные комментаторы «Категорий» Аристотеля трактовали омонимию, синонимию и паронимию, мы убедились, что эта тема представляла для них большой интерес и тщательно разрабатывалась в логике того периода. Хотя в целом традиция комментирования вводного пассажа «Категорий» представляется однородной - между комментариями имеются и содержательные, и лексические параллели16 - многие вопросы становятся предметом дискуссий. Как паронимы соотносятся с четырьмя основными терминами - омонимами, синонимами, гетеронимами и полио-нимами? Каковы разновидности омонимов «по умышлению»? Можно ли метафору считать разновидностью омонимии? По этим и другим вопросам высказывались разнообразные мнения, из которых нам, видимо, известны далеко не все.

II

Основой позднеантичной, а потом и византийской грамматической теории послужил трактат «Искусство грамматики» Дионисия Фракийского, или Псевдо-Дионисия: долгое время считалось, что трактат действительно принадлежит александрийскому ученому I в. до н. э., но впоследствии ученые в этом справедливо усомнились: вполне возможно, этот текст появился намного позже, в III - V вв. н.э., т.е. уже в интересующий нас период.17 Но, когда бы ни было написано «Искусство грамматики», оно оставалось фундаментом грамматической теории на много столетий, на его основе писались новые учебники, составлялись многочисленные комментарии и т.д. Мы будем обращаться как к самому трактату «Искусство грамматики», так и к схолиям к нему. Эти схолии сохранились, в основном, в рукописях поздневизантийского времени, время их написания и имена авторов идентифицировать трудно, но - в силу консерватизма византийской системы образования - вполне вероятно, они восходят к позднеантичной традиции преподавания грамматики.18

Итак, в разделе «Об именах» «Искусства грамматики» мы находим определения трех интересующих нас понятий (D.T. 36.1-6, 29.1-2).

^^^vu^ov 3Ё eotiv ovo^a то ката лoXXtov o^tovu^top TiQs^svov, otov Ёл! ^Sv Kupitov, wc Aiap o TsXa^wviop Ka! Aiap o IXewg, Ёл! 3S лpoa^Yop^кwv, wp pup 6aXaooiop ка! pup Y4Y^£v^p.

Zuvwvupov 3Ё eoti то Ev 3iapopoip ovopaoi то аито S^Xouv, otov aop, ^ipop, ^a/aipa, олабу paoyavov.

napwvu^ov 3Ё EoTi то лap’ ovopa лol^бЁv, otov ©Swv, Tpuptov.

Омоним есть имя, которое омонимично полагается в отношении многих, как, например, собственных - «Аякс Тела-монид» и «Аякс Оилид», и нарицательных - «мышь морская» и «мышь землеродная».

Синоним есть то, что разными именами обозначает одно и то же, напр., aop, ^ipop, ца/aipa, олаб^, paoyavov ‘меч’.

Пароним есть то, что произведено от имени, напр. ©Stov, Tpuptov.

При этом следует отметить, что паронимы упоминаются не вместе с омонимами и синонимами, а среди семи разновидностей производных слов (D.T. 25.6-29.4). Наряду с паронимами, т.е. «отыменными», выделяются «отглагольные» (p^paTiKov), «сравнительные» (ouyxpiTiKov), «превосходные» (uлEpбETlк6v), «уменьшительные» (uлoкoploтlк6v), «патронимы» (лaтptovu^lк6v) и «притяжательные» (kt^tikov).

Толкуя определения синонимов и омонимов, комментаторы приводят по несколько определений каждого из этих двух понятий - некоторые из них сохранились под именем грамматика Стефана¹⁹ - но в основном эти определения иными словами выражают то же, что сказано в тексте Дионисия. Напр., в scholia Vaticana помимо определения Дионисия Фракийского даются еще два: омоним трактуется как «слово, одним [сочетанием] звуков обозначающее две или более различных [вещей]» и как «то [имя], которое подобно, но подлежит различным сущностям» (GG 236. 5-6, 9-10). Лишь одно из определений омонима существенно расходится с комментируемым текстом, оно приводится в scholia Marciana (GG 389.10-15):

«Омоним есть [имя] подобное, но подлежащее различным сущностям, как, например, «собака» сухопутная и остальные: [такое имя] есть нарицательное как единое имя, полагаемое в отношении всех собак и обозначающее их общую сущность, и [оно же] есть омоним, ибо, тогда как между ними есть различие по роду - одни из них морские, а другие сухопутные - оно есть единое имя в отношении обоих родов».

Первоначально определение относилось, очевидно, только к нарицательным омонимам, и потому в нем скомбинированы определения омонима и имени нарицательного. В результате оказывается, что нарицательный омо- ним обозначает вещи, общие не только по имени, но и по сущности, но принадлежащие к разным родам. Такое понимание омонимов - сродни неким «надродовым понятиям» - не присуще ни грамматической, ни логической традиции. Однако, приходится признать, что в схолиях этот комментарий, видимо, изъят из изначального контекста, и поэтому его точное понимание затруднительно.

Схолиасты не только приводят различные определения омонимов и синонимов, но и сопоставляют эти два понятия. С их точки зрения «синонимы и омонимы противоположны»: «омоним имеет одно и то же имя, но разную вещь™ а синоним, наоборот, обозначает одну и ту же вещь, но называет ее различными и многими именами» (GG 390. 8-12). Омоним и синоним соотносятся так же, как оцоЗоиХод «подобо-раб» и auvSouXog «со-раб»: «[Омоним] отличается от синонима, как подобо-раб от со-раба: подобо-рабы - это причастные одного и того же рабского удела, а со-рабы - это рабствующие друг с другом» (GG 236.10-12, 389.15-17).

Комментарии к «Искусству грамматики» существенно уточняют и разрабатывают только одно из трех понятий - паронимы. Если для философии и логики наибольший интерес представляют омонимы, то для грамматической теории важнее паронимия, и это отражается на внимании анонимных комментаторов. Во-первых, они задаются вопросом, почему Дионисий выделяет как одну из разновидностей то, что могло бы послужить общим понятием для остальных разновидностей? В самом деле, деминутив «человечек» - тоже пароним, и патроним «Атрид» - тоже пароним. Эта трудность разрешается тем допущением, что в группу паронимов включаются те из них, которые не могут быть отнесены к остальным, более конкретным разновидностям (GG 228. 14-24). Т.о., по мнению схолиастов, Дионисий имел в виду, что существуют деминутивы, суперлативы, патронимы и остальные паронимы, а также противоположные им отглагольные имена. Помимо этого уточнения, комментаторы разрабатывают два способа классификации паронимов - по значению и по способу образования.

Исходя из значения паронимов выделяются следующие разновидности (GG 228. 8-11 cf. 377. 33-36):

• 1)    KEpiEKTiKM ‘собирательные’: ицкеХшу ‘виноградник’ от ацкЕХор ‘виноград’

• 2)    e6vik« ‘этнонимы’: AxpayavTlvog ‘акрагантянин’ от Ахрауар ‘Акрагант’

• 3)    ЦЕТоиочаопха ‘выражающие причастность’: §Ep^«Tivog ‘кожаный’ от ЗЁрца ‘кожа’

• 4)    xupia ‘собственные’: Кратуор ‘Кратин’ от хратор ‘власть’

• 5)    ката тои аитои ‘[употребляемые] в отношении того же’, т.е. обозначающие то же, что и то слово, от которого они образованы: Ёруатг^д от Ёруат^д ‘работник’.

Следует отметить, что паронимы последней разновидности, вполне соответствующие определению паронимов Дионисия Фракийского, с точки зрения логики паронимами не являются, поскольку отсутствует §:афора лер! то крау^а ‘различие в вещах’. Комментаторы «Категорий» приводят подобный пример - лар6Ёvog и лар6EVlк^ ‘дева’²⁰ - и подчеркивают, что о паронимии в данном случае речи нет.

Исходя из способа образования паронимов схолиасты выделяют тридцать четыре разновидности. Приведем для примера лишь несколько из них:

С помощью -гид: лоХ^еид ‘защитник города’ от лоХ1д ‘город’.

С помощью -ш§^д: 6vw8^g ‘ослиный’ от ovog ‘осел’.

С помощью -^р^д: ^1ф^р^д ‘вооруженный мечом’ от ^Ефод ‘меч’.

С помощью -а§юд, -i5iog: ХылаЗюд ‘остальной’ (?) от Хо1лод ‘остальной’, цодДЗюд ‘прелюбодейский’ от цо:уод ‘прелюбодей’.

III

Итак, мы проанализировали, как понятия «омонимы», «синонимы» и «паронимы» трактовались в позднеантичной / ранневизантийской логике и грамматической теории. Нетрудно заметить, что в рамках двух дисциплин эти термины трактовались по-разному.

Основное различие состоит в том, что в определении омонимов, синонимов и паронимов логика исходила от вещей, а грамматика - от имен. Если в логике омонимы определяются как вещи, имеющие одно и то же имя, то в грамматике омоним понимается как имя, обозначающее разные вещи; если в логике паронимия предполагает общность и различие как в именах, так и в вещах, то для грамматики общность в вещах не представляет большого интереса: важно лишь, что пароним - это производное от имени. Как мы видели, с точки зрения грамматики имя и производный от него пароним вообще не обязательно должны различаться по значению.

Второе важное различие заключается в трактовке синонимии: если в логике синонимы - это вещи, воспринимающие одно и то же имя и одно и то же определение согласно этому имени, то в грамматике и риторике это разные имена, обозначающие одну и ту же вещь - в логике такая вещь называлась полионимом.

Эти и иные, не столь очевидные различия можно было бы анализировать подробно, но мы - в рамках данной небольшой статьи - рассмотрим эту проблему с другой стороны и постараемся выяснить, как эти разногласия осознавались и формулировались современниками - комментаторами Аристотеля и Дионисия Фракийского, учителями логики и грамматики.

С позиций логики особое внимание уделяется различиям в трактовке термина «синоним». Наиболее подробный анализ различий проводится Симпликием. Симпликий цитирует пространный пассаж из утраченного комментария Порфирия, который не только констатирует наличие иного понимания термина «синоним», но и рассказывает о его происхождении и сравнивает две трактовки. Предпочтение отдается той, которой Аристотель придерживается в «Категориях», но и второй дается право на существование (CAG 8: 36. 8-31):

«Аристотель правильнее назвал синонимами [вещи], имеющие вместе с именем одно и то же определение, чем стоики, [назвавшие синонимами вещи], имеющие вместе много имен, как, например, один и тот же - Парис и Александр, и вообще, те, которые называются полионимами. Ведь им не подходит приставка auv- ‘с-’, обозначающая приобщение, как, например, аицлгртатггу ‘вместе гулять’ и аиатратгигабш ‘вместе сражаться’. Но, наверное, они смотрели на то, что [речь идет об] именах одного и того же. В самом деле, и Аристотель в «Поэтике» назвал синонимами то, у чего имен много, а определение одно, то есть полионимы, как, например, Хшлю^, щатюу и фарор ‘платье’. “Но нет ничего нелепого в том, - говорит Порфирий, - что, если [этот термин] употребляется двояко, то Аристотель пользуется обоими [значениями], поскольку оба имеют основание. Ведь многие имена, относящиеся к одной [вещи], как, например, xiwv ‘колонна’ и атиХор ‘столп’, могут быть названы синонимами - но там, где определение одно и имя вместе [с ним] со-именуется, [термин] «синоним» говорится в более собственном смысле. Так что в одном случае говорится «синоним», поскольку многие имена со-именуют одну вещь, а в другом - поскольку [вместе с] одним определением со-именуется и имя. Поэтому, где забота о родах или об именах, обозначающих роды, необходимо второе значение, ибо согласно этому значению роды синонимично сказываются о видах; где же забота о множестве имен и о многообразном именовании каждой [вещи] - как в «Поэтике» и в третьей книге «Риторики» - мы нуждаемся в другом [т.е., первом значении] синонима, которое Спевсипп называл «полионимом». Боэт неверно утверждает, что то, что позднейшие называли синонимами, а Спевсипп - полионимами, у Аристотеля опущено, ибо [это понятие] не было опущено, но учтено в тех трактатах, где это было уместно”».

Итак, согласно Порфирию и Симпликию, альтернативное употребление термина «синоним» (= «полионим») восходит к стоикам и встречается в «Поэтике» и «Риторике» Аристотеля (Arist. Rh. 14046.36-14053.2). Олимпио-дор, также упоминая об этой трактовке «синонима», первым из комментаторов «Категорий» соотносит ее с грамматикой (CAG 12.1: 38. 6-9). По его словам, Аристотель в «Риторике» тоже употребляет «синоним» в значении «полионим», а также этой трактовки придерживаются «стоики и грамматики, но здесь [т.е. в «Категориях» Аристотель] говорит лучше. В самом деле, если те - это синонимы, то какое имя получит то, что здесь именуется синонимами? Ведь их было бы не назвать полионимами». Точку в дискуссии ставит Элий, категорично и кратко заявляющий, что «не следует соглашаться с теми, кто называет полионимы синонимами» (CAG 18.1:143. 25-27). Впрочем, остается неясным: значит ли это, что Аристотелю не следует соглашаться с самим собой, или «Риторика» и «Поэтика» к тому времени уже вышли из поля зрения комментаторов и учителей?

Двоякое понимание синонимии отмечается и в грамматических трактатах. Все комментаторы Дионисия Фракийского отмечают, что «философы», «диалектики» или «перипатетики» называют синонимы полионимами (GG 236. 20-22; 390.12-15). В scholia Londinensia содержится наиболее подробный комментарий о соотношении грамматической и логической терминологии ^(GG 554. ²7^-3⁶⁾:

«Должно знать, что грамматики и диалектики не согласны между собой. Грамматики называют омонимами то, что полагается подобным образом, с помощью одного и того же имени, в отношении разных лиц, а философы называют омонимами имеющие один и тот же род и одну и ту же сущность, как, например, оленей и людей, ибо и те и другие суть живые существа, и потому что сущность у обоих одна и та же; философы соединяют их исходя из означаемого и называют омонимами, грамматики же исходят из слова и называют омонимами то, что говорится посредством одного имени в отношении разных лиц... синонимы же у диалектиков зовутся и полионимами».

Разумеется, то, что - по мнению схолиаста - «диалектики» называют «омонимами», в действительности называлось в логике «синонимами». Нам не известен ни один случай в греческой логике, когда бы синонимы - вещи, имеющие одно и то же имя и одно и то же определение по этому имени -назывались бы «омонимами». Вероятно, на некотором этапе эволюции текста комментариев произошла ошибка, которая и стала причиной неверной интерпретации логических терминов - так или иначе, схолиасты «Искусства грамматики» не демонстрируют глубокой осведомленности в диалектике.

Разногласия в понимании паронимии тоже фиксируются как в логической, так и в грамматической традиции. Сперва рассмотрим комментарии к «Категориям». В отрывке утраченного комментария Порфирия, который цитирует Симпликий, содержится следующее замечание: «К паронимам следовало бы отнести и патронимы, и сравнительные, и превосходные, и уменьшительные» (CAG 8: 38. 1-2). Так, Порфирий оспаривает позицию Дионисия Фракийского, упоминавшего паронимы наряду с перечисленными разновидностями производных имен, и проявляет солидарность с комментаторами, которые включают эти разновидности в категорию паронимов. Вполне вероятно, впрочем, что именно слова Порфирия повлияли на грамматическую мысль, а не наоборот. Далее, Элий в свойственной ему категоричной манере заявляет: «не следует соглашаться и с грамматиками, противопоставляющими паронимы именным (ovo^aTixolg) и глагольным [производным] (р^цалхо^). Именные - это Tpu^wv ‘Трифон’ от триф^ ‘наслаждение’ и Qswv ‘Теон’ от 0год ‘бог’, а глагольные - OiX^wv ‘Филимон’ и vo^wv ‘разумный’ от ф:Хй ‘люблю’ и vow ‘разумею’, и все их должно называть паронимами, одни из которых зовутся именными, а другие -глагольными» (CAG 18.1: 143. 27-31). Элий не вполне точно передает позицию грамматиков - насколько нам известно, они не противопоставляли паронимы производным от имен - но, очевидно, настаивает на предельно широкой трактовке паронимии, чуждой как Дионисию Фракийскому, так и его толкователям. Расхождение в трактовке паронимии отмечают и грамматики. В scholia Marciana указывается, что «философы» называют паронимами [вещи, пребывающие] «посредине между омонимами и синонимами, имеющие общность и различие в имени и определении, как, например, “грамматик” от “грамматики”, ибо, имея общность в имени, они различаются по окончанию имен, а также, имея общность в имени, различаются определением, ибо грамматика - это знание, а грамматик - сущность, в которой знание. Паронимами же называют те [вещи], которые, отличаясь от чего-либо по падежу или же по склонению имен, получают [от него] и прозвание» (GG 377.16-22).

Подведем итог нашего краткого исследования. Анализ позднеантичных комментариев к «Категориям» Аристотеля и византийских схолий к «Искусству грамматики» Дионисия Фракийского привел нас к следующим выводам.

И в грамматике, и в логике позднеантичной / ранневизантийской эпохи понятиям омонимии, синонимии и паронимии уделялось большое внимание. По сравнению с предельно краткими определениями, содержащимися в «Категориях» Аристотеля и в «Искусстве грамматики» Дионисия Фракийского, три понятия существенно разрабатываются и уточняются. Формируются дополнительные критерии для выявления омонимии и паронимии, выстраивается их детальная классификация. При этом, что вполне закономерно, грамматике наиболее интересны паронимы, а логике - омонимы и синонимы. Логическая теория омонимии основывалась на «Категориях» Аристотеля, но обогащалась и из других источников, среди которых были как другие сочинения Стагирита, так и учения платоников, напр., Спевсиппа.

В обеих дисциплинах учение об омонимах и смежных им понятиях не было устоявшимся и единообразным - многие темы оставались предметом дискуссий и разногласий. Эти разногласия особенно заметны в логической традиции: комментаторы «Категорий» на протяжении столетий спорили по таким вопросам как методы классификации омонимов, соотношение омонимии, аналогии и метафоры, критерии выявления омонимии и паронимии и др. Однако, наиболее явные противоречия обнаруживаются между двумя дисциплинами - грамматика и логика определяют все три термина по-разному: если грамматика исходит от имен, то логика - от вещей; если для грамматики синонимы - это имена, обозначающие одну и ту же вещь, то для логики это вещи, имеющие одно и то же имя и определение согласно этому имени. Разногласия между грамматикой и логикой, касавшиеся омонимов и смежных терминов, осознавались и современниками, которые их отмечали, сопоставляли и анализировали.

Понятия омонимии, синонимии и паронимии на рубеже античности и средневековья - как и сегодня - усваивались на школьной скамье, в рамках так называемой eyxuxXtog KatSsta - византийской средней школы. Как эта школьная традиция повлияла на использование этих же терминов в философии и богословской полемике - предмет отдельного обширного исследо вания.

С окращения

CAG: Commentaria in Aristotelem Graeca / edd. M. Hayduck, M. Wallies, A. Busse et al. Bd. 1 - 23. Berlin: Reimer, 1882 -1909.

GG: Scholia in Dionysii Thracis Artem grammaticam / ed. A. Hilgard. / Grammatici Grae-ci, vol. 1.3, Leipzig: Teubner, 1901.

RE: Pauly A. F., Wissowa G. Realencyclopadie der classischen Altertumswissenschaft. Stuttgart: Metzler, 1893-1980.