ОСНОВНЫЕ ФАКТОРЫ, ОПРЕДЕЛЯВШИЕ ГОСУДАРСТВЕННУЮ ПОЛИТИКУ В СФЕРЕ БОРЬБЫ С ПРЕСТУПНОСТЬЮ В ПОСЛЕВОЕННОМ СССР

Содержание политики советского государства в сфере борьбы с преступностью в послевоенные годы определяло, прежде всего, общественно-политическое и социально-экономическое состояние, в котором оказался СССР к тому времени. В этой связи, в литературе отмечается, что после окончания Великой Отечественной войны советское общество стало изменяться по многим направлениям, включая демографическую, психологическую, ментальную и иные составляющие, соответственно представляло собой сложный социальный феномен. Были внесены коррективы также в систему ценностей советских граждан, у многих из которых изменился социальный статус, что видно, например, по выделению таких социальных групп населения, как эвакуированные, репатриированные и др. Настроения общества были также непростыми: с одной стороны, невиданная боль утрат, с другой - радость Победы, ожидание воссоединения с семьей, домом, надежды на мирную жизнь. Эти позитивные настроения были естественной реакцией после перенапряжения и мобилизационного порядка жизни в военное лихолетье. Многие с оптимизмом смотрели в будущее и надеялись на либерализацию всех сфер жизни. Но интегрироваться в мирную послевоенную жизнь удалось не всем жителям СССР. Не нужно забывать, что экономика страны была сильно разрушенной, многие люди испытывали материальные затруднения, в частности, это касалось отсутствия жилища, одежды, продуктов питания [1, с. 4].

В таких сложных условиях советское общество при всех его противоречиях продемонстрировало высокую жизнеспособность. Вместе с тем, Великая Отечественная война при всем ее величайших масштабе и значении как для СССР, так и для международных отношений, не изменила тем не менее сущности государственно-политических форм советской страны - СССР оставался по форме правления республикой, по государственному устройству федерацией и по государственному (политическому) режиму представлял собой авторитарнототалитарное государство с демократическими институтами, имевшими во многом формальный характер. Так, продолжала действовать сталинская Конституция СССР 1936 г. [2], в которую, хотя и был внесен ряд изменений, но они не имели принципиального характера; действовали, в своей основе, принятые еще до войны УК РСФСР, УПК РСФСР и ИТК РСФСР, являвшиеся базовыми в борьбе с преступностью.

Сформированный до войны культ личности Сталина, не только не был поколеблен за период военной кампании, но и, в целом, некоторым образом, усилился. При этом сам Сталин по-прежнему оставался верен глобальной идее мировой социалистической революции и, более того, отталкиваясь от итогов войны, укрепивших значение СССР в мире, он намеревался эту идею и далее реализовывать, но уже с учетом новых геополитических реалий (это обстоятельство имело, в частности, значение при определении государственного подхода к преступникам - «контрреволюцинерам»).

Если иметь в виду внутреннюю политику, то и здесь вектор общественногосударственного развития не претерпел принципиальных изменений. Едва оправившись от потрясений военного времени, правящая верхушка во главе со Сталиным продолжила курс на укрепление административно-командных методов управления обществом и государством.

В этом контексте, опыт, наработанный НКВД-НКГБ в части подавления «классовых врагов», и, в целом, антиобщественных проявлений, был по-прежнему востребованным. Вместе с тем, послевоенная ситуация изменила тактику осуществления внутренней политики. В частности, было решено, причем, по непонятным для общества причинам, некоторое время не проводить партийные съезды, заседания Политбюро ЦК ВКП(б) также чаще носили случайный характер. Так, если XVIII съезд ВКП (б) состоялся в 1939 г., то следующий начал работу лишь в 1952 г. (на нем ВКП(б) была переименована в КПСС). И если предвоенный и военный периоды по своей сложности вполне объясняют непроведение партийных форумов, то шесть лет после войны (1946-1952 гг.) никак нельзя назвать критическими. Мы не имеем в виду подробно останавливаться на этом вопросе - очевидно, он требует специального исследования, учитывая, что имеются различные подходы к объяснению этого явления.

Вместе с тем, при всем сходстве довоенной и послевоенной внутренней политики были, конечно, и различия, обусловленные как раз и, прежде всего, военным фактором. Очевидно, война, и особенно ее трагическое начало, оставили у Сталина противоречивые чувства. Известно, что в первый год войны Сталин испытал растерянность и даже, наверное, страх перед масштабом трагизма надвигающихся событий. Не исключено, что он опасался обвинений в том, что поставил СССР в столь тяжелое положение. Во всяком случае, в тосте на приеме в честь главнокомандующих войсками Красной Армии, произнесенном 24 мая 1945 г. у него вырвались такие слова: «У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941 -1942 гг. ... Иной народ мог бы сказать Правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Но русский народ не пошел на это... И это доверие русского народа Советскому правительству оказалось той решающей силой, которая обеспечила историческую победу над врагом человечества - над фашизмом. Спасибо ему, русскому народу, за это доверие!» [3].

Возможно, поэтому после Победы в Великой Отечественной войне Сталин почувствовал уверенность в прочности своей позиции как руководителя государства, что позволяло ему предлагать и соглашаться с довольно жесткими мерами, направленными на борьбу с преступностью. Достаточно назвать, например, известные законы о значительном ужесточении уголовного наказания за хищения общественного и государственного имущества: 4 июня 1947 г. были изданы Указы ПВС СССР «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» [4] и «Об усилении охраны личной собственности граждан» [5]. В обоих законах, по сравнению с действовавшим тогда уголовным законодательством, регулирующим ответственность за хищения имущества (УК

РСФСР 1926 г.), более тщательно, с юридической точки зрения, были разработаны составы соответствующих преступлений и значительно усилено наказание.

Особенность реальной внутренней политики послевоенного СССР, в том числе, в сфере борьбы с преступностью, таким образом, вытекала из тех последствий войны, с которыми столкнулся советский народ, общественное сознание которого, некоторым образом, поменялось. И, в этом контексте, следует назвать, прежде всего, наличие бывших оккупированных территорий, на которых немалая часть советского населения находилась под воздействием вражеской пропаганды. Следующее последствие - огромное количество военнослужащих (более пяти миллионов), вернувшихся с фронтов и демобилизованных после войны; они, прошедшие мясорубку войны, вышли из нее с измененными психологией и психикой, а то и мировоззрением, многие из них считали себя обиженными в части льгот и преференций как защитников Родины. Сюда же следует отнести упомянутую выше хозяйственную разруху, усугубленную послевоенным голодом, а также, вызванный войной недостаток профессиональных кадров во всех сферах общественно-экономической жизни, в том числе, в правоохранительной сфере.

Если вновь вернуться к общественному сознанию советского общества послевоенного времени в контексте борьбы с преступностью, то объективно об его изменениях судить, конечно, трудно. В этой связи, И. А. Голосенко и С. И. Голод отмечают, в частности, что «сталинскому "новому бравому миру" социология вообще ... была не нужна и даже вредна, ибо не вписывалась в мифологический контекст "самого передового в мире социалистического общества". Вероятно, социология нужна только обществу, ясно и честно осознающему свою несовершенность» [6, с. 85]. В этой связи, об общественном сознании в СССР того времени сейчас, спустя десятки лет, приходится судить, основываться, прежде всего, на официальных материалах. Так, в «главной» газете СССР «Правда» (орган ЦК компартии) в номере от 17 сентября 1945 г. указывалось, что «в отдельных неустойчивых людях пробудились низменные чувства, стремление к наживе, к личному обогащению за счет чужого труда. Такие люди, пренебрегая общественными интересами и своим гражданским долгом, не занимаясь общественно полезной деятельностью, становились на путь преступлений, нанося моральный и материальный ущерб государству и народу» [7]. А.И. Ломовцев отмечает, что особенно заметным всплеск преступности оказался на территории, подвергшейся оккупации [8, с. 23]. Влиянию фашистской пропаганды, в первую очередь, поддались, так называемые, «бывшие» (деклассированные элементы, кулаки, идейные враги Советской власти) и уголовные преступники [9, с. 217]. Эти лица во время войны участвовали в массовых репрессиях против советских граждан, помогали фашистам утверждать «новый порядок» на территории СССР, а после войны многие из них стали организаторами разного рода преступных формирований [10, с. 53] (далее, мы покажем, что официально власть объясняла преступность как раз политико-идеологическими причинами, игнорируя экономическое положение).

Криминогенная ситуация в СССР после окончания Великой Отечественной войны осложнялась также в результате большого организованного движения населения (из эвакуации, демобилизованных, репатриантов и т.д.), что значительно затрудняло охрану общественного порядка, создавало благоприятную среду для уголовно-преступных элементов [11, с. 44]. На уровень и состав преступности отрицательно влияло наличие у населения огнестрельного оружия, оставшегося со времен войны, когда доступ к оружию был значительно облегчен.

Следует также иметь в виду, что особенностью исследуемого периода времени был голод 1946-1947 гг., охвативший значительную часть территории страны и резко осложнивший криминогенную обстановку. По свидетельствам тогдашних современников, как отмечается в литературе, «обезумевшие люди ради собственного спасения и своих близких шли на воровство, грабеж, убийство» [11, с. 46], и, соответственно, органы внутренних дел особое внимание уделяли усилению охраны народного достояния, продовольствия, пресечению преступной деятельности расхитителей, спекулянтов, фальшивомонетчиков, выявлению и пресечению хищения хлеба и хлебопродуктов. Но при этом, несмотря на очевидное ухудшение криминогенной обстановки, власть, исходя из идеологических установок, по-прежнему считала, что преступность в СССР как стране победившего социализма, представляет собой меньшее зло, чем в странах капитализма.

В этой связи, как отмечает А.М. Васильев, «резкий всплеск преступности в послевоенные годы находился в остром противоречии с официальной идеологией. Это подтолкнуло власти к ужесточению карательной политики, а также, к публикации в средствах массовой информации материалов о процессах над лидерами преступных групп и хулиганами» [12, с. 21]. Однако такой вывод о причинно-следственной связи нам представляется не совсем точным. Мы полагаем, что усиление карательных мер было связано не с противоречиями между советской официальной идеологией и складывавшейся реальностью после окончания войны, а с вполне логичной реакцией государственной власти на ухудшение криминогенной обстановки. И такой подход встречается повсеместно, где возникают социальные процессы, связанные с расширением криминогенной обстановки. Так, помимо отмеченных выше жестких указов 1947 г. применялись и более мягкие меры. Например, по инициативе Н.С. Хрущева, в ту пору первый секретаря ЦК компартии Украины, 21 февраля 1948 г. был принят Указ ПВС СССР «О выселении из Украинской ССР лиц, злостно уклоняющихся от трудовой деятельности в сельском хозяйстве и ведущих антиобщественный, паразитический образ жизни» [13], где люди, которые не хотели работать в колхозах, характеризовались как «преступные и паразитические элементы», причем, при этом использовался опыт Российской империи («внушить полезный страх»). Позже этот опыт было признано целесообразным распространить на другие территории СССР.

В партийных и правительственных постановлениях, равно как в законодательных актах, борьбе с преступностью уделялось немалое внимание. Характерными примерами являются Постановление СМ СССР от 27 августа 1953 г. «О мерах по усилению охраны общественного порядка и борьбы с преступностью»,

Постановление СМ СССР от 13 сентября 1946 г. «Об усилении борьбы со спекуляцией», Постановление ЦК ВКП(б) и СМ СССР от 27 июня 1946 г. «О мерах по обеспечению сохранности хлеба, недопущения его разбазаривания, хищения и порчи», Постановление СМ СССР от 13 сентября 1946 г. «Об усилении борьбы со спекуляцией», Законы 1948 г. «Об уголовной ответственности за изготовление и продажу самогона», «Об усилении уголовной ответственности за изнаси-лования»и др.

В целом же, роль местных партийно-советских органов в постановлениях и решениях сводилась к обязанностям по повышению активности силовых структур, усилению партийного надзора за деятельностью хозяйственных учреждений, наведению порядка в охране государственных и жилых объектов и усилению политико-воспитательной работы, соответственно официальная доктрина борьбы с преступностью в своей основе не изменилась , власть по-прежнему считала, что преступность в СССР обуславливается пережитками капитализма и классовой борьбой, и, по сути, приравнивала преступников к врагам народа. Исходя из этого, вектор государственно-правовой политики в сфере борьбы с преступностью определялся доминированием карательно-репрессивных мер. Тем не менее, такая политика позволила власти после всплеска преступности в 1946-1947 гг., в том числе, бандитизма, хищения общественного (государственного) и личного имущества, приняв ряд мер, стабилизировать ситуацию, связанную с криминальной сферой.