Основные подходы к исследованию ментальных барьеров инклюзии социально уязвимых категорий населения
Автор: Смолева Елена Олеговна
Журнал: Социальное пространство @socialarea
Рубрика: Социально-экономические исследования
Статья в выпуске: 4 (6), 2016 года.
Бесплатный доступ
Проводимое исследование обусловлено отсутствием единой концепции, связывающей ментальность с социальными процессами и модернизацией российского общества. Задачи статьи заключаются в определении логики научного исследования и взаимосвязей таких понятий, как социальная уязвимость населения, ментальность и ментальные барьеры, социальная инклюзия. Под социально уязвимыми категориями населения мы понимаем группы населения, испытывающие эксклюзию, выражающуюся в ограниченном доступе к правам, ресурсам, благам, услугам, или в отношении которых существует риск подвергнуться социальной эксклюзии в ближайшем будущем при отсутствии поддержки социума. Социальная эксклюзия - основной критерий определения социальной уязвимости. Она разделяется на две составляющие (ситуацию и состояние), что позволяет более четко фиксировать индикаторы эксклюзии, описывать ее механизмы. В качестве основного фактора эксклюзии определена невозможность осуществления индивидом трудовой деятельности, т. к...
Социально уязвимые категории населения, социальная эксклюзия, социальная инклюзия, ментальность, ментальные барьеры
Короткий адрес: https://sciup.org/147224706
IDR: 147224706
Текст научной статьи Основные подходы к исследованию ментальных барьеров инклюзии социально уязвимых категорий населения
Проводимое исследование обусловлено отсутствием единой концепции, связывающей ментальность с социальными процессами и модернизацией российского общества. Задачи статьи заключаются в определении логики научного исследования и взаимосвязей таких понятий, как социальная уязвимость населения, ментальность и ментальные барьеры, социальная инклюзия. Под социально уязвимыми категориями населения мы понимаем группы населения, испытывающие эксклюзию, выражающуюся в ограниченном доступе к правам, ресурсам, благам, услугам, или в отношении которых существует риск подвергнуться социальной эксклюзии в ближайшем будущем при отсутствии поддержки социума. Социальная эксклюзия – основной критерий определения социальной уязвимости. Она разделяется на две составляющие (ситуацию и состояние), что позволяет более четко фиксировать индикаторы эксклюзии, описывать ее механизмы. В качестве основного фактора эксклюзии определена невозможность осуществления индивидом трудовой деятельности, т. к. последняя является и основным источником дохода для большинства населения, и полем личностной самореализации, и одной из основных сфер общения и социальных связей. На этом основании выделены следующие категории социально уязвимого населения: население предпенсионного и пенсионного возраста, инвалиды, молодые специалисты, семьи с несовершеннолетними детьми. Объяснительная концепция эксклюзии и инклюзии (как противоположности) опи- рается на процессы конструирования особого отношения к социально уязвимым слоям населения. Ментальные барьеры социума проявляются как негативный образ данных групп, негативное эмоциональное восприятие и реализуемые поведенческие практики исключения. В повседневной жизни ментальные установки ставят барьеры в деятельности и коммуникации. При этом сыграть роль барьеров инклюзии может такая особенность российского менталитета, как патернализм. Социокультурный контекст социальной инклюзии составляет взаимодействие традиционных ценностей российской культуры (общинность, самопожертвование, соборность и др.) с западными ценностями либерализма. В дальнейшей работе научного коллектива планируются проведение анализа положения социально уязвимых категорий населения на региональном рынке труда и выявление факторов их пониженной конкурентоспособности, исследование стереотипов в сфере трудовой деятельности, разработка механизмов преодоления ментальных барьеров инклюзии указанных групп населения.
Социально уязвимые категории населения, социальная эксклюзия, социальная инклюзия, ментальность, ментальные барьеры.
Характерная для конца ХХ – начала ХХI вв. нестабильная экономическая обстановка, трансформация сознания российского общества, изменения социальной политики значительно расширили круг лиц, входящих в категорию «социально уязвимые слои населения». В настоящее время обсуждение проблемы социальной уязвимости проходит в русле трех типов современного политического дискурса: социальной опасности, социального самооправдания и социальной интеграции [3, с. 16]. В рамках последнего ученые и политики предлагают рассматривать инклюзию (социальное включение) как «принцип социального государства и гражданского общества, причем в контексте постиндустриального общества как … модификации социальной структуры…» [10, с. 6]. Концепция инклюзии смещает приоритеты социальной политики государства в отношении уязвимых слоев населения с выделения социальных трансфертов на активное изменение образа мышления в обществе. Но для успешной коррекции существующих социальных стереотипов необходимы соответствующие технологии ментальных преобразований, основанные на комплексных научных разработках.
В 2016 году исследование Института социально-экономического развития территорий РАН «Механизмы преодоления ментальных барьеров инклюзии социально уязвимых категорий населения для активизации процессов модернизации регионального сообщества» получило поддержку Российского научного фонда. Основная исследовательская проблема проекта связана с существованием ментальных барьеров россиян относительно категории социально уязвимого населения, препятствующих их включению в жизнь общества.
Исследование носит комплексный характер – понятийный аппарат включает дефиниции, являющиеся предметами изучения экономики, социологии, права, философии, психологии. И в то же время следует отметить недостаточную разработанность темы в плане представления единой концепции, связывающей ментальность с социальными процессами и модернизацией российского общества. Разрозненность подходов и мало-разработанность проблемы обусловливают необходимость теоретико-методологического обоснования таких понятий, как социальная уязвимость населения, ментальность и ментальные барьеры, социальная инклюзия, которую методологически неверно рассматривать в отрыве от эксклюзии.
В экономике социальная уязвимость населения рассматривается как наличие низкого уровня доходов и накопленного имущества; вероятность потери благосостояния вследствие воздействия рисков, на которые домохозяйства не могут адекватно ответить, или недостаточного доступа к материальным и нематериальным активам.
Социологические теории, представленные концепцией социального исключения, уделяют большее внимание распаду социальных связей как источнику уязвимости и смещению акцента с неравенства доходов на ограничение доступа к правам. Как верно заметила К.С. Романова, «при экономической несостоятельности более трети населения страны (уровень жизни ниже прожиточного минимума) главными становятся право на труд, на здоровье, на образование и др., то есть борьба за жизнь» [17, с. 157].
РОССИЙСКОЕ ОБЩЕСТВО
РЕГИОНАЛЬНОЕ СООБЩЕСТВО
СОЦИАЛЬНО УЯЗВИМЫЕ
КАТЕГОРИИ НАСЕЛЕНИЯ
ПРИЗНАК
V
СОЦИАЛЬНАЯ ЭКСКЛЮЗИЯ
ПРИЧИННО
СЛЕДСТВЕННАЯ СВЯЗЬ
ЦЕЛЬ:
РИСКИ РЕГИОНАЛЬНОГО СООБЩЕСТВА
УМЕНЬШЕНИЕ
v РИСКОВ
СОЦИАЛЬНАЯ ИНКЛЮЗИЯ
НЕТ (ПРИЧИНА)
у
МЕНТАЛЬНЫЕ БАРЬЕРЫ
МЕХАНИЗМ ПРЕОДОЛЕНИЯ
МЕНТАЛЬНЫХ БАРЬЕРОВ
РЕЗУЛЬТАТ
ДА
МОДЕРНИЗАЦИЯ
РЕГИОНАЛЬНОГО СООБЩЕСТВА
МОДЕРНИЗАЦИЯ
РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА
Рис. Взаимосвязь понятий в исследовании механизмов преодоления ментальных барьеров инклюзии социально уязвимых групп населения
Источник: Составлено автором.
Анализ теории и практики работы с социально уязвимыми группами населения приводит к выводу о неэффективности монетарного подхода к выделению указанных категорий. В своем исследовании под социально уязвимыми категориями населения мы понимаем группы населения, испытывающие эксклюзию, выражающуюся в ограниченном доступе к правам, ресурсам, благам, услугам, или в отношении которых существует риск подвергнуться социальной эксклюзии в ближайшем будущем при отсутствии поддержки социума [24].
Итак, в качестве основного критерия определения социальной уязвимости нами выбрана социальная эксклюзия как «процесс и результат постепенного разрушения социальных и символических связей – экономически, институциально и индивидуально значимых – которые в нормальном состоянии скрепляют индивида и общество» [1, с. 154].
Комплексный подход к явлению эксклю-зии сочетает в себе основные положения экономических, социологических и психологических концепций.
Современные экономические теории базируются на установлении взаимосвязей между трудовой занятостью, уровнем жизни и социальной активностью. Если первоначально эксклюзию приравнивали к состоянию бедности, то сейчас ученые сходятся во мнении о том, что понятие социального исключения значительно шире [25, с. 553-554]. Основное внимание социологов сосредоточено на выделении групп населения, подвергнутых исключению или его риску, и соотношении эксклюзии с социальной мобильностью и социальным статусом лиц, исключенных из каких-либо жизненных сфер [22]. В целом социологические и экономические подходы изучают эксклюзию как явление, одну из граней социальной реальности и занимаются поиском ответов на следующие вопросы: какие критерии оценки ситуации исключения из общественной жизни, какие процес- сы в обществе приводят к эксклюзии целые группы населения. Мы обозначили такой подход как ситуационный.
С точки зрения психологического подхода эксклюзия рассматривается как характеристика состояния человека. В основе личностного подхода лежит исследование стереотипов поведения, механизмов стигматизации, ценностно-мотивационной сферы личности и таких личностных характеристик, как локус контроля [11; 14]. Различие в характеристиках, критериях и механизмах составляющих социальной эксклюзии (ситуации и состояния исключения) представлено в таблице.
Разделение социальной эксклюзии на две составляющие (ситуацию и состояние) перекликается с подходами, характерными для западной социологической традиции [22, с. 41]. Ситуация социальной эксклюзии описывает изучаемый феномен на макроуровне, с позиций общества, а состояние – на микроуровне, с точки зрения специфики жизненной ситуации членов эксклюзиро-ванной группы. В то же время выделение составляющих позволяет более четко фиксировать индикаторы эксклюзии, описывать ее механизмы.
Социальное исключение может быть определено как возникающее в связи с ослаблением одной или более систем, являющихся фундаментальными для функционирования общества [31]. Например, Ф. Фаррингтон выделяет следующий ряд систем [30]: социальная (семья, рынок труда, соседство, сообщество, общество); экономическая (ресурсы, рынок товаров и услуг); институциональная (законодательная система, образование, здравоохранение, политические права); территориальная (демографическая, коммуникации, депривиро-ванные территории). Разногласия в научной среде возникают по количеству нарушенных систем в случае социального исключения. С одной стороны, речь идет о нарушениях только одной из этих систем [31, с. 179],
Таблица. Составляющие социальной эксклюзии: ситуация и состояние
Ситуация социальной эксклюзии – объективированные обстоятельства |
Состояние социальной эксклюзии – определяется индивидуальным восприятием ситуации и самоидентификацией |
Характеристика ситуации
|
Характеристика состояний
|
Виды ситуаций – эксклюзия
и сетей социальной безопасности
|
Виды состояний:
|
Механизмы эксклюзии
|
Механизмы эксклюзии
|
Индикаторы ситуации эксклюзии по отсутствию или недоступности 1) стабильная оплачиваемая работа 2) получение необходимой медицинской помощи 3) получение образования (в т. ч. детьми) 4) доступ к культурной жизни 5) адекватное жилище 6) возможность самостоятельных и автономных действий 7) доступность общения 8) доступность социальной помощи |
Индикаторы состояний
или напряженность развитой системы потребностей |
Источник: Составлено автором. |
а с другой стороны, необходимым условием социального исключения считается нарушение функционирования нескольких систем [30]. По мнению Р. Аткинсона, можно говорить о социальном исключении, когда «происходит ломка нескольких систем вследствие цепной реакции» [27, с. 1041].
Эксклюзия чаще всего проявляется в форме недоступности качественного образования, культурной жизни и социального участия, поддержания социальных контактов (например, с живущими в другом городе родственниками); невозможности планировать собственную жизнь, устроиться на работу, иметь нормальное жилье, получить необходимую медицинскую помощь, обеспечить отдых [22, с. 40-41].
К основным методологическим проблемам исследования социальной эксклюзии относится дилемма «домохозяйство или индивид». В научной литературе можно найти данные и относительно домохозяйств, и относительно отдельного человека, поэтому при анализе подходов к изучаемому феномену мы сохраняем авторскую позицию ученого, но считаем, что проблемы, создающие риск социального исключения для одного члена семьи, подвергают риску и в целом все домохозяйство.
Существенными факторами эксклюзии являются недоступность для домохозяйства таких эффективных социальных механизмов решения проблем, как наличие стабильной и оплачиваемой работы (безработица), доступ к социальным сетям, эффективная социальная поддержка со стороны государства. К региональным характеристикам, способным повысить индивидуальные риски и повлиять на социальное исключение, относят: состояние рынка труда и базовой инфраструктуры, экологическую обстановку, обустроенность сельских поселений, связь между городом и селом, наличие социальных или межнациональных конфликтов.
Но чаще всего в качестве основных факторов эксклюзии ученые выделяют временную или постоянную нетрудоспособность, возраст [13] и другие характеристики, связанные с невозможностью осуществления индивидом трудовой деятельности и потерей в связи с этим источника средств существования [12, с. 23], хотя есть мнение, что «зависимость между дискриминацией в эффективной занятости и эксклюзией не прямая, а опосредованная факторами риска» [22, с. 69]. Почему в своем исследовании мы также решили основное внимание уделить сфере трудовой деятельности? Наш выбор обусловлен тем, что она является и основным источником дохода для большинства населения, и полем личностной самореализации, и одной из основных сфер общения и социальных связей. Результаты, достигнутые в сфере трудовой деятельности, определяют самооценку и удовлетворенность жизнью.
Основываясь на приоритетном характере эксклюзии в сфере трудовой занятости, мы выделили следующие категории социально уязвимого населения:
– население предпенсионного и пенсионного возраста;
– инвалиды;
– молодые специалисты;
– семьи с несовершеннолетними детьми, в т. ч. многодетные семьи, одинокие матери.
Общая особенность выделенных категорий в том, что их можно рассматривать как лиц с нереализованным трудовым потенциалом.
По данным российских исследователей [20, с. 109-110], наиболее защищенными во всех областях трудовой сферы чувствуют себя работники, находящиеся на пике трудоспособности (30–49 лет). Молодые специалисты наряду с неоправданно высокими зарплатными притязаниями имеют самые низкие индексы безопасности труда и защищенности права на представительство. Но общая тенденция состоит последовательном и резком снижении защищенности на рынке труда с возрастом. В отношении пожилых людей часто возникает вопрос, стоит или нет рассматривать их исключение из сферы трудовой деятельности? Исследование этой проблемы [18, с. 92-93] показало, что из пяти переменных, оказывающих наиболее сильное влияние на интегральный индекс эксклюзии пожилых, две относятся к сфере трудовой деятельности2.
В семьях с несовершеннолетними детьми дискриминационным практикам в сфере занятости традиционно подвергаются женщины. По данным социологических исследований ИСЭРТ РАН, у каждой десятой женщины создается впечатление, что ее права при приеме на работу ущемляются по гендерному принципу3. Каждой пятой известно, что такие случаи происходят с другими женщинами4.
Трудоустройству инвалидов препятствуют как физические барьеры среды, так и экономические, образовательные, информационные барьеры, барьеры социального отчуждения. Даже если человек со статусом «инвалид» трудоустраивается, низкая опла- та труда на доступных инвалидам рабочих местах мешает профессиональной интеграции данной категории граждан.
Регулярная занятость и получение доходов от нее рассматриваются как «лучшая защита от социального исключения» [29]. Противоположностью социального исключения как процесса является инклюзия как расширение возможностей участия в экономических, социальных, культурных и гражданских процессах людей, находящихся на периферии общества.
Р. Левитас утверждает, что понятие эксклюзии, появившееся изначально как инструмент описания разнообразных последствий бедности и неравенства, противопоставляется интеграции, причем преимущественно в рынок труда. Дихотомическая модель исключения и интеграции в упрощенном виде несет в себе идею о том, что работа обеспечивает не только доступ к материальным ресурсам посредством заработной платы, но и культурную интеграцию [30, с. 12].
Другие ученые считают, что социальной эксклюзии может быть противопоставлена лишь социальная инклюзия [2]. Выявляя факторы социальной эксклюзии, мы тем самым предопределяем направленность наших дальнейших действий по борьбе с социальным исключением путем воздействия именно на эти факторы и, следовательно, намечаем пути социальной инклюзии. Объяснительная концепция социальной экс-клюзии опирается на процессы конструирования отношения к социально уязвимым слоям населения как к обесцененному социальному статусу. Формирование установок, существующих в обществе в отношении отдельных групп людей, проистекает из его ментальности.
Понятием ментальность обозначают «систему установок, эталонов мышления, особенностей восприятия, поведенческих моделей, … систему интеллектуальных и эмоциональных социальных представлений» [15, с. 135]. Мен- тальность формируется на протяжении длительного времени в зависимости от традиций культуры, социальных структур и всей среды жизнедеятельности человека. Изменения ментальности обычно происходят медленно, но бывают периоды в истории человечества, когда эти процессы ускоряются под воздействием резкой смены социально-экономических условий, как, например, в России в 1990-х годах. Тогда под влиянием экономического спада в массовой ментальности создавался образ идеализированного рынка и рыночных отношений. Но еще сильнее изменения затронули установки отдельного человека, что нашло выражение в сдвиге акцентов с общественного в сторону индивидуального, выходе на передовые позиции личного материального и денежного достатка [15, с. 137]. Как отмечает Н.Е. Тихонова, при переходе к постиндустриальному обществу происходит «общественный сдвиг доселе невиданного размаха и динамизма в сторону индивидуализации» [22, с. 37].
Радикальные преобразования российского общества, которые характерны для последних полутора десятилетий, породили особый феномен «постсоветского сознания». По мнению И.В. Разумовского, в настоящее время в России «формируется нигилистический стандарт ментальности, индифферентность ко всему, что не является личным интересом и не входит в круг узкоэгоистичных и узкопрагматических интересов, моральный релятивизм, нарастающее отчуждение, обесценивание общечеловеческих ценностей, духовная деградация» [15, с. 137].
Так, стереотипные представления об инвалидах представляют собой в основном упрощенные негативные убеждения: многие считают, что инвалиды опасны, непредсказуемы или беспомощны [24, с. 64]. Мнение о том, что инвалидов надо опекать, отсутствие на практике субъектного подхода к представителям указанной группы лишают последних возможности инициативы и самостоятельности, снижая тем самым шансы на полноценное включение в социум.
Среди негативных стереотипов старости наиболее распространены специфический образ старого человека (седые волосы, морщинистая кожа, плохая осанка, стоматологические дефекты и т. д.), представления о старости как о болезни, физической и духовной немощности, связь со значительным снижением уровня жизни, с агрессивным поведением, например в общественном транспорте. Старые люди – это объекты социальной помощи и поддержки [8, с. 78]. Наряду со стереотипами старения часто говорят о феномене эйджизма, под которым подразумевается «отрицательное или унижающее отношение к человеку из-за его возраста» [19, с. 137].
Ряд исследований российских ученых посвящен негативному образу многодетной семьи. Образ жизни многодетных семей воспринимается как неблагополучный, связанный с трудностями и лишениями. У простых граждан чаще рождаются негативные ассоциации с «многодетной семьей»: бедность, тяжело, одни проблемы, девиантность родителей и детей, родители-пьяницы, нехватка родительского внимания, социальные иждивенцы [5]. Безусловно, что превалирующий в обществе стереотип влияет на отношение к многодетным семьям, проявляющееся в различных жизненных сферах. В сфере тру- довой деятельности в отношении многодетных родителей накладывается ряд стереотипов, наиболее сильные из них – гендерные. Но в данном случае мы наблюдаем проявление дискриминации в профессиональной сфере по гендерному признаку в целом целой категории «женщины». Так, по данным Института социально-экономических проблем народонаселения РАН, в негосударственном секторе экономики женщинам предлагается «узкий, менее оплачиваемый круг исполнительских профессий. Предприниматели освобождаются от наименее эффективной рабочей силы, т. е. от женщин. В их представлении трудовые качества работников сильно обусловлены его полом, а не конкретными характеристиками образования и квалификации» [16]. Стереотипы находят свое отражение и в таком явлении, как безработица: продолжительность поиска работы у женщин длительнее (8,6 месяцев), чем у мужчин (7,9 месяцев), доля женщин-безработных со средним и высшим профессиональным образованием значительнее [16].
Итак, мы видим, что сложившийся социальный стереотип способствует стратификации целых семей, включая и детей. Они заранее лишаются важнейших экономических, политических и культурных ресурсов общества, блокируются их возможности восходящей мобильности. Барьерами социальной инклюзии становятся формирование негативного образа представителя данной категории населения в глазах более благополучного окружения и видение причинности этого явления в индивидуальных особенностях личности: недостаточной целеустремленности, безволии, лени, низкой мотивации к труду и обучению, вредных привычек. В повседневной жизни ментальные установки ставят барьеры в деятельности и коммуникации. Именно поэтому так важно для интеграции в учреждения и социальные сети не только повышать доступность основных услуг для всего населения и расширять возможности трудоустрой- ства, но и работать над изменением образа мышления общества в целом и представителей социально уязвимых групп населения в частности.
Так, обзор зарубежных практик по вовлечению пожилых людей в общественную жизнь позволяет сделать вывод о том, что инклюзия пожилых осуществляется «через смену установки по отношению к пожилым с традиционной, при которой пожилые воспринимались как обуза, на новую, которая видит в пожилых потенциал и ресурс для обустройства жизни» [18, с. 87].
Какие особенности российского менталитета могут сыграть роль барьеров инклюзии социально уязвимых групп населения? Прежде всего это идея патернализма. Традиционно русский народ ориентирован на помощь и спасение, а не на стремление определить социальные права и наладить механизмы их реализации (западная концепция социальной инклюзии). Социокультурный контекст преодоления социальной эксклюзии составляет взаимодействие традиционных ценностей российской культуры (общинность, самопожертвование, соборность и др.) с западными ценностями либерализма [4, с. 9].
Вторая сторона исследования касается вопросов взаимовлияния менталитета и модернизационных процессов в российском обществе. Ученые обращают внимание на то, что успешность проводимых в стране реформ зависит от соответствия их специфике российского менталитета [6, с. 7]. «Модернизация в России идет трудно. Почти не идет. Причин много. Одна из главных – реформаторы не учитывают ментальности россиян» [7, с. 73]. Так, например, по мнению Р.И. Со- коловой, без учета менталитета социальных слоев «материальное стимулирование деторождения часто оборачивается бурным размножением социальных «низов» – алкоголиков, наркоманов и т. д.» [21, с. 37].
Модернизация регионального сообщества зависит от свойственных ему социокультурных феноменов и процессов, от ментальности всех входящих в него групп. В данном случае под региональным сообществом мы понимаем сообщество людей, объединенных временными и территориальными условиями проживания, взаимодействующих между собой в рамках социальных институтов, групп и организаций в интересах региона и влияющих на формирование общественных отношений в нем [23]. Социокультурная и культурно-географическая специфика различных регионов России, типов поселений будет в значительной мере определять доступные для индивидов ресурсы, которые могут помочь (или помешать) им преодолеть социальное исключение. Так, эксклюзия городских жителей в большей степени определяется социокультурными феноменами, свойственными городскому образу жизни: анонимность, замкнутость и обособленность населения. Сельская эксклюзия больше определяется территориальным фактором и отсутствием развитой социальной инфраструктуры. Размер страны является важнейшей причиной исключения целых регионов из модернизационных процессов [9, с. 108].
Если отдельные элементы менталитета несовместимы с модернизацией, то в этом случае необходима «целенаправленная работа по коррекции отечественного менталитета, его определенной деконструкции – устранению из него компонентов, тормозящих инновационный процесс в стране, и созданию компонентов, стимулирующих этот процесс» [6, с. 7].
На основании вышеизложенного можно сделать вывод о том, что эксклюзия / инклюзия как двусторонний процесс тесно свя- заны с проблемами бедности и социальной мобильности. Социальное исключение возникает под воздействием группы факторов риска, оказывающих синергетический эффект. Нейтрализация хотя бы одного из них способна вывести домохозяйство из зоны риска попадания в положение социальной исключенности. Эксклюзия включает в себя два компонента: ситуацию исключения и состояние индивида. Следовательно, инклюзия предполагает изменения, происходящие как на ситуационном, так и на личностном уровне. К механизмам инклюзии социально уязвимых категорий населения относят:
– на ситуационном уровне: социальные трансферты, изменение установок социума по отношению к социально уязвимым категориям, создание среды общения, создание условий для реализации трудового потенциала, приобщения к культурному процессу, оказание необходимой правовой помощи, доступность качественного образования и медицинской помощи;
– на личностном уровне: социальное развитие индивида, накопление социального капитала.
Главным образом внимание научного коллектива будет направлено на анализ положения социально уязвимых категорий населения на региональном рынке труда и выявление факторов их пониженной конкурентоспособности, исследование стереотипов в сфере трудовой деятельности, разработку механизмов преодоления ментальных барьеров инклюзии указанных групп населения. Среди механизмов формирования стереотипов в отношении социально уязвимых групп населения в обществе следует выделить политику государства, воздействие СМИ, дискурс публикаций научного харак- тера, представления о статусных и личностно-психологических особенностях представителей указанных категорий, основанные на повседневном опыте.
Трансформация системы ценностей, сопровождающая переход от государственного патернализма к либеральной модели минимальных гарантий, приводит к разнонаправленным тенденциям формирования социальной политики в регионах. Этот процесс актуализирует разработку предложений по изменениям и дополнениям основных направлений политики социальной защиты в области обеспечения занятости, трудоустройства социально уязвимых категорий населения, подготовку предложений по ее государственному регулированию на региональном уровне, основанных на комплексном подходе к процессам социального исключения. Социальное включение мы рассматриваем как противоположный эксклюзии процесс, который отражает возможности человека двигаться от групп с более ограниченным доступом к социальным благам в группы с большим доступом к ним. Социологический и экономический подход к феномену эксклюзии/инклюзии выходят на уровень обобщения социальных проблем. Психологический подход выявляет ресурсы личности, необходимые для изменения ситуации исключения. Необходима выработка комплексного решения в совмещении всех подходов: изменение политико-правовой базы, социальных институтов, ментальности различных социальных групп. Социальная инклюзия будет способствовать максимальному использованию ресурсного потенциала всех групп населения и активизации модернизационных процессов, модернизации сознания в том числе.
Список литературы Основные подходы к исследованию ментальных барьеров инклюзии социально уязвимых категорий населения
- Антонова, В. Концепты социальной инклюзии и эксклюзии в глобальном обществе: дрейф по социальным институтам, акторам и практикам /В. Антонова//Журнал исследований социальной политики. -2013. -Том 11. -№ 2. -С. 151-170.
- Астоянц, М. С. Социальная инклюзия: попытка концептуализации и операционализации понятия /М. С. Астоянц, И. Г. Россихина//Известия Южного федерального университета. Педагогические науки. -2009. -№ 12. -С. 51-58.
- Астоянц, М. С. Социальное сиротство: условия, механизмы и динамика эксклюзии (социокультурная интерпретация) : автореферат … д. соц. наук/М. С. Астоянц. -Ростов н/Д, 2007. -43 с.
- Бородкин, Ф. М. Социальные эксклюзии /Ф. М. Бородкин//Социологический журнал. -2000. -№ 3/4. -С. 5-17.
- Вовк, Е. Многодетность как ценность и практика: образы многодетных семей /Е. Вовк//Социальная реальность. -2007. -№ 3. -С. 33-46.
- Губанов, Н. Н. Формирование, развитие и функционирование менталитета в обществе : монография/Н. Н. Губанов. -М.: Международный издательский центр «Этносоциум», 2014. -214 c.
- Давыдов, А. П. Основания и структура российской ментальности в условиях модернизации /А. П. Давыдов//Философские науки. -2010. -№ 3. -С. 73.
- Дихотомия геронтологической ситуации в современной России: эксклюзия -инклюзия/под ред. М. Э. Елютиной. -Саратов: Саратовский гос. техн. ун-т, 2006. -237 с.
- Дмитриева, А. В. Социальное включение/исключение как принцип структурации современного общества /А. В. Дмитриева//Социологический журнал. -2012. -№ 2. -С. 98-114.
- Инклюзия как принцип современной социальной политики в сфере образования: механизмы реализации /под ред. П. Романова, Е. Ярской-Смирновой. -М.: МОНФ; ЦСПГИ, 2008. -224 с.
- Липман, У. Общественное мнение /пер. с англ. Т. В. Барчунова, под ред. К. А. Левинсон, К. В. Петренко. -М.: Институт Фонда «Общественное мнение», 2004. -384 с.
- Маллаева, М. И. Методические подходы к определению объектов социальной защиты населения /М. И. Маллаева, Х. М. Хаджалов//Вестник Дагестанского государственного университета. -2011. -Вып. 5. -С. 21-25.
- Мальцева, Е. В. Социально уязвимые категории населения на рынке труда и организация их социальной защиты : дис. … канд. экон. наук/Е. В. Мальцева. -М., 2001.
- Московичи, С. Век толп: Исторический трактат по психологии масс /С. Московичи. -М.: Центр психологии и психотерапии, 1998. -480 с.
- Разумовский, И. В. Формирование современной российской ментальности /И. В. Разумовский//Известия Тульского государственного университета. Гуманитарные науки. -2013. -№ 2. -С. 134-140.
- Римашевская, Н. М. Гендерные стереотипы и логика социальных отношений /Н. М. Римашевская//Интернет-конференция «Динамика гендерных стереотипов в современной России». -М.: ИСЭПН РАН, 2006. -Режим доступа: http://ecsocman.hse.ru/text/16208971
- Романова, К. С. Российская ментальность и либерализм /К. С. Романова//Научный ежегодник Института философии и права УрО РАН. -Екатеринбург, 2006. -Вып. 6. -С. 149-164.
- Сапонов, Д. И. Социальная эксклюзия пожилых: к разработке модели измерения /Д. И. Сапонов, А. А. Смолькин//Мониторинг общественного мнения. -2012. -№ 5. -С. 83-94.
- Словарь терминов по социальной геронтологии/под ред. Р. Ш. Бахтиярова, В. В. Безрукова, И. Н. Бондаренко и др. -М.-Самара: НИИ «Международный центр по проблемам пожилых», 1999. -175 с.
- Соболева, И. Социальная защищенность в сфере труда: тенденции распределения и зоны уязвимости /И. Соболева, Л. Лакунина//Общество и экономика. -2010. -№ 1. -С. 101-124.
- Соколова, Р. И. Человеческий фактор -неучтенный элемент российского государства /Р. И. Соколова//Философские науки. -2009. -№ 8. -С. 30-42.
- Тихонова, Н. Е. Феномен социальной эксклюзии в условиях России /Н. Е. Тихонова//Мир России. -2003. -№ 1. -С. 36-83.
- Хомуха, В. И. Институциональные детерминанты трансформации социальной структуры регионального сообщества : дис. … канд. социол. наук/В. И. Хомуха. -Ставрополь, 2006. -157 с.
- Шабунова, А. А. Эксклюзия как критерий выделения социально уязвимых групп населения /А. А. Шабунова, О. Н. Калачикова, Г. В. Леонидова, Е. О. Смолева//Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз. -2016. -№ 2 (44). -С. 29-47.
- Шаповал, И. А. Российская ментальность в аспекте интеграции инвалидов /И. А. Шаповал//Вестник Оренбургского университета. -2005. -№ 10. -Т. 1. -С. 63-66.
- Шмидт, В. Междисциплинарный подход к проблеме социальной эксклюзии /В. Шмидт//Журнал исследований социальной политики. -2004. -Т. 2. -№ 4. -С. 547-566.
- Atkinson, R. Combating Social Exclusion in Europe: The New Urban Policy Challenge, Urban Studies /R. Atkinson. -2000. -Vol. 37. -Р. 1037-1055.
- Council Employment and Social Policy //Objectives in the Fight Against Poverty and Social Exclusion -2000. -Available at: http://europa.eu.int
- Farrington, F. Towards a useful definition: advantages and criticism of «social exclusion» /F. Farrington. -Available at: http://www.nof.org.uk
- Levitas, R. The concept of social exclusion and the new Durkheimian hegemony /R. Levitas//Critical Social Policy. -1996. -Vol. 16. -Р. 5-20.
- Stroebel, P. From Poverty to Exclusion: A Wage-Earning Society or a Society of Human Rights? /P. Stroebel//International Social Science Journal. -1996. -Vol. 48. -Р. 173-189.