Основные подходы к определению правовой природы фикции

Среди многообразия юридических конструкций фикция занимает важное место и имеет длительную историю. Она прочно вошла в юридическую практику, что способствовало ее доктринальному исследованию как в статике, так и в динамике. Изменения в законодательстве повлекли необходимость изучения фикции с позиции различных подходов, сложившихся в результате научных разработок ученых-юристов. Так или иначе, общетеоретическое и отраслевое понимание не формирует единый подход, а лишь указывает на вариативность фикции в законодательстве и правоприменении.

В юриспруденции часто применяют фикцию с целью создать искусственным путем историческое или догматическое основание для известных юридических правил, которые требуются с точки зрения справедливости или пользы. Еще один из первых исследователей фикции Д.И. Мейер, называя ее вымыслом права, задавался вопросом: «…как случилось, что в холодном и чуждом увлечений римском праве он нашел себе приют и значение?» [1]. На протяжении нескольких эпох исследователи дают свое объяснение столь привлекательной юридической конструкции. В результате к настоящему времени в науке сформировалось множество подходов к определению правовой природы фикции: общенаучный [2], классический (традиционный) [3–5], «нормативный» [6], «двойственный» [7], фикции как юридического факта [8] и фикции как санкции [9].

Данный термин имеет латинское происхождение – fictio, что означает выдумку, вымысел, несуществующее, ложное. Фикция выражается преимущественно с помощью конструкций «как бы», «как если бы», «допустим», «эквивалентно», «считается» и пр. В словаре В.И. Даля фикция – это «вещь или дело мнимое, вымысел, плод воображения, морока» [10], Большая советская энциклопедия определяет ее как «нечто несуществующее, мнимое, ложное» [11]. С.И. Ожегов трактует ее как «намеренно созданное положение, построение, не соответствующее действительности, обычно используемое с какой-либо целью» [12]. В Новом толково-словообразовательном словаре русского языка Т.Ф. Ефремовой фикция рассматривается как «сознательно созданное положение, которому ничто не соответствует в действительности, но которым – как допущением – пользуются с какой-либо определенной целью» [13]. Таким образом, фикция рассматривается с точки зрения ее роли в познавательном процессе как предположение, призванное сослужить большую службу человеческому разуму. По мнению Р. Юрьева, «фикции (от лат. – fingere – притворяться, придумывать) настолько уживаются в нашем сознании, что мы перестаем различать виртуальную и настоящую реальность», а многие из таких фикций признаются государством [14]. К таковым относятся правовые понятия «электронный документ», «электронная подпись», «усыновление», «гражданство», «двойное гражданство».

Общенаучный подход, сформированный на основе этимологии категории «фикция», создал прочную основу понимания фикции как в науке, так и в праве, и тем самым определил различные формы ее проявления в виде факта, качества, предположений, нередко противоречащих действительности, но рассчитанных на то, чтобы произвести определенные юридические последствия. При этом основные признаки фикции: общеобязательность, неопровержимость, формальность, целевая направленность – сохраняются.

Представители классического подхода Л.А. Морозова, П.М. Резиньков, О.В. Танимов, А.М. Ширвиндт и другие рассматривают фикцию как прием (средство, способ) юридической техники. О фикции как приеме юридической техники писал еще Г.Ф. Дормидонтов, который впервые в истории права предпринял попытку толкования научного термина «фикция» и утверждал, что «люди, очевидно, не могут все еще обойтись без вымысла: прямая голая истина часто не дается им или оказывается, по-видимому, им не по плечу, и они прибегают к помощи вымысла, чтобы ей хоть как-нибудь приблизиться или, наоборот, чтобы от нее уклониться» [15].

Классический подход позволяет выявить основные признаки фикции, отграничить ее от смежных юридических конструкций, определить ее место в праве. Именно понимание фикции как приема юридической техники дает возможность отследить ее на разных стадиях правотворчества. Фикция как плод воображения сама по себе не применяется, поскольку необходима правовая оболочка. Благодаря отнесению ее к числу приемов юридической техники фикция приобретает признак нормативности, иначе она бы находилась вне пределов правого поля и рассматривалась лишь как общенаучная категория.

В ходе правотворчества прием-фикция применяется с определенной целью: восполнения пробелов в праве, преодоления правовой неопределенности, обеспечения процессуальной экономии, упрощения фактического состава. Мнение С.С. Алексеева, определяющего юридическую фикцию как «совокупность средств и приемов, используемых в соответствии с принятыми правилами при выработке и систематизации правовых (нормативных) актов для обеспечения их совершенства» и подразделяющего фикцию на две части – технические средства (нормативное построение, системное построение, юридические конструкции, отраслевая типизация, фикции, презумпции) и технические приемы (абстрактный, казуистический, прямой, отсылочный и бланкетный), заслуживает пристального внимания [16].

Без категории вымысла сложно признать несуществующее положение в качестве существующего, создать правовую модель абстракции и тем самым способствовать развитию права. Уникальность фикции объясняет «нормативный» подход, трансформирующий ее в норму права. Его сторонники О.А. Баршова, А.В. Волков, И.М. Зайцева, Ю.Г. Зуев и другие отмечают, что фикция как норма права не может сложиться стихийно и сформулироваться без сознательной человеческой деятельности. Наоборот, для возникновения фикции необходимо, чтобы люди условились между собой (или чтобы они предписали другим), что отныне они будут принимать за истину то или иное положение, хотя всем участникам этой договоренности (или тем, от кого исходит предписание) известно, что на самом деле это положение вымышлено ими, создано искусственно, что в реальной действительности оно не существует, являясь лишь плодом коллективного воображения, цель возникновения которого – урегулирование тех или иных человеческих взаимоотношений [17].

В связи с этим норма права выступает формой отражения, без которой затруднительно существование фикции в праве. В обоснование этого О.А. Кузнецова указывает, что среди правовых норм существует определенное «разделение тру- да» и в системе права помимо норм, предписывающих конкретные модели поведения, есть и другие нормы, отличающиеся от них по содержанию, структуре и функциям. Выделившись в системе правовых норм вследствие функциональной специализации, они получили название специализированных. К ним относятся нормы-принципы, нормы-дефиниции, нормы-презумпции, нормы-фикции, оперативные и коллизионные нормы [18]. «Это нормы-предписания, имеющие двучленную структуру (гипотезу и диспозицию), не содержащие конкретных моделей поведения и выполняющие специфические функции» [19]. Конституционный Суд Российской Федерации не только осуществляет толкование норм-фикций, но и допускает «расширительное толкование конституционноправового смысла норм права и толкование с использованием юридических фикций» [20].

Благодаря «двойственному» подходу к определению природы фикции осуществляется претворение в жизнь законодательной политики. Это обосновано тем, что конструирование условной реальности достигается с помощью приема-фикции, тогда как ее непосредственное закрепление отражается в норме права. Концепция «двойственного» подхода уязвима, поскольку совмещает понимание фикции как нормы права и приема юридической техники.

В рамках следующего подхода фикцию отождествляют с понятием «юридический факт». Так, В.В. Лазарев и С.В. Липень понимают под фикцией разновидность юридических фактов, определяя ее как «несуществующее явление или событие, признанное в установленных юридических процедурах существующим» [21]. В какой-то степени мнение оправдано практической составляющей – признание существования какого-либо факта, который не соответствует реальной действительности. В связи с чем фикция и юридический факт становятся в одну правовую линию. Пожалуй, сложно с уверенностью поставить знак тождества между двумя правовыми категориями, поскольку фикция не является жизненным обстоятельством, с которым нормы позитивного права связывают возникновение, изменение или прекращение правоотношений. Фикция, в отличие от юридического факта, представляет собой искусственную конструкцию условной реальности и тем самым подменяет понятие юридического факта. Однако юридический факт не является искусственной конструкцией, а представляет проявление реальной действительности. Юридическая фикция признает юридический факт, но не в качестве реального, а в качестве факта-сведения, знания, не обладающего достоверностью, однако принятого за достоверное в силу закона. Признание юридической силы не вступившего в законную силу международного договора, наделение правами и свободами иностранных граждан, признание территорий посольств и консульств в иностранных государствах территорией России, признание морских, речных и воздушных судов территорией России, независимо от места нахождения в морском, речном и воздушном пространстве, обеспечивается рассматриваемой юридической конструкцией.

В науке также предлагается определение фикции как санкции. Это объясняется тем, что фикции являются своеобразной санкцией за невыполнение обязанностей по доказыванию. Тем самым они вносят определенность в правоотношения, сокращают доказательственный процесс, способствуют экономии юридических средств. Функция фикций в процессе доказывания состоит в сокращении объема доказательственного материала, облегчении процесса установления обстоятельств, имеющих значение для дела [22]. В соответствии с концепцией, разработанной И.М. Зайцевым, фикция рассматривается как особая правовая санкция, применяемая к лицам, участвующим в деле. Так, в соответствии со ст. 118 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации судебная повестка или иное судебное извещение посылаются по последнему известному суду месту жительства или месту нахождения адресата и считаются доставленными, хотя бы адресат по этому адресу более не проживает или не находится.

Кроме того, Федеральным законом «О внесении изменений в ст. 82 и ст. 165 Уголовнопроцессуального кодекса Российской Федерации» от 21 июля 2014 г. №245-ФЗ предусмотрена норма, не препятствующая суду рассмотреть ходатайство о производстве следственного действия, касающегося реализации или уничтожения ве- щественных доказательств при неявке лиц, своевременно извещенных о времени рассмотрения указанных ходатайств, либо неустановлении собственника или иного законного владельца предмета, признанного вещественным доказательством по уголовному делу.

Ст. 53 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. №1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» предусматривает, что неявка стороны или ее представителя в заседание Конституционного Суда не препятствует рассмотрению дела. Реализация данной нормы обеспечивается формальностью и общеобязательностью фикции.

Проявление фикции в качестве юридического факта или санкции свидетельствует о возможных формах ее существования. Их чрезмерность недопустима, поскольку могут быть поставлены под сомнение основные правовые постулаты.

Рассмотренные научные подходы позволили прийти к выводу, что они отражают различные проявления фикции в праве и в совокупности показывают ее уникальность. Так, общенаучный подход положил основу формирования категории и понимания фикции в науке вообще. Классический позволил ввести фикцию в правовую сферу. «Нормативный» объясняет уникальность нормы-фикции и ее жизнеспособность. «Двойственный» формирует общее научное представление, указывает на одно из важных свойств фикции – ее многосторонность, а также отражает проявление законодательной идеи в нормах права. Юридический факт и санкция являются возможными формами проявления фикции. Предложенные научные подходы, сложившиеся при изучении ее вариативности в различных отраслях права, формируют многогранное понимание фикции в праве. Таким образом, складывается прочная фундаментальная основа, позволяющая объяснить применение фикции в тех или иных случаях и подвергнуть ее дополнительному исследованию.