Особенности формирования северокавказской политической элиты в эмиграции (1920-1930-е гг.)

DOI:

Цитирование. Бабич И. Л. Особенности формирования северокавказской политической элиты в эмиграции (1920–1930-е гг.) // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4, История. Регио-новедение. Международные отношения. – 2023. – Т. 28, № 5. – С. 148–159. – DOI: jvolsu4.2023.5.12

Введение. Российская империя, начав в ХIХ в. модернизацию жизни на Северном Кавказе мирными и военным способами, столкнулась с обществами, которые управлялись адатом, то есть нормами обычного права и отчасти шариата. У народов Северного Кавказа не было своих государств и, соответственно, атрибутов государственности, то есть институтов управления и права. Горские общины находились на доклассовом уровне развития. Тем не менее имели свою развитую потестарную и правовую культуру с институтами общинного самоуправления, адатного судопроизводства, иерархической системой власти. Так, у кабардинцев функционировали Адыгская Хаса и Съезды доверенных. Были и мусульманские черты в горских общинах: авторитет муфтиев, брачные традиции и нормы мусульманского наследования. Все это свидетельствовало о высоком уровне общественных отношений. Но не было политических лидеров и сформированной политической идеологии, то есть представлений о развитии государственности в регионе. Первый этап формирования политической культуры горцев Северного Кавказа начался во время имперской модернизации, когда народы начали создавать методы противодействия российской государственности, идеологии и т. д. Горцы задумались, какое государство они хотят. В ХIХ в. активизировалась деятельность му- сульманских лидеров во главе с имамом Шамилем и его наибами, которые стремились модернизировать горские общины на основе мусульманского фундамента. После завоевания Северного Кавказа процесс формирования политической культуры во многом затих. Активность проявилась лишь в начале ХХ в. опять-таки в религиозной форме во время мусульманских съездов и мусульманской фракции Государственной Думы, которые стремились модернизировать жизнь горцев в регионе с помощью ислама. Октябрьская революция 1917 г. предоставила народам Северного Кавказа возможность начать свое государственное развитие в той форме, в какой они хотели. Но фактически горцы не знали, как именно модернизировать северокавказские общества. Создание Горской республики на Северном Кавказе показало всю слабость, а во многом и беспомощность северокавказских политических деятелей в области государственного строительства.

Историки, специализирующиеся на описании Гражданской войны и Горской республики на Северном Кавказе, отмечают, что создание республики – это первый опыт в политической жизни северокавказцев, во многом с «элементом политической наивности» [16, с. 354]. Это было лишь началом формирования политического сознания и политической культуры горцев. Т.Х. Матиев подчеркивает, что «изначально накануне Первой мировой войны и в ходе нее, идеи полной независимости практически не рассматривались сколько-нибудь серьезно никакими политическими силами в среде горских народов. Тут следует оговориться, что и организованных горских политических сил как таковых в тот период не наблюдается, кроме огромной массы бесправного и безграмотного горского (преимущественно крестьянского) населения и небольшой части привилегированного слоя (чиновничество, аристократия, духовенство). Между ними помещалась самая тонкая из социальных прослоек – интеллигенция. Она в значительной мере в социальном смысле была инкорпорирована с привилегированным слоем, так как большинство ее членов занимали должности в чиновничьем аппарате региона и в центре империи» [17, с. 86].

Многие из тех, кто был включен в активную общественно-политическую жизнь на Родине, в 1920-е гг. оказались в эмиграции, где продолжили заниматься политической деятельностью, которая проявлялась главным образом в формировании представлений о будущем государстве на Северном Кавказе.

В 2022 г. исполнилось 140 лет со дня рождения Председателя Горской республики чеченца Абдул-Меджид Чермоева и министра финансов республики ингуша Вассан-Гирея Джабагиева. В предлагаемой статье на примере их политической карьеры в эмиграции рассмотрим процесс формирования политического движения северокавказцев в 1920–1930-е гг., до начала Второй мировой войны, и принципы политической культуры горцев. В российском и зарубежном кавказоведении до сих пор нет подобных исследований.

Методы и материалы. Исследование выполнено на основе материалов, обнаруженных в государственных и частных архивах Франции и России, которые были проанализированы историко-описательным и историкохронологическим методами.

В исследовании использованы: частный архив азербайджанского политического деятеля 1920–1930-х гг. в эмиграции Али Мардан Топчибаши (Топчибашева), который находится в Библиотеке Центра по изучению современной России, Кавказа и Центральной Европы (Париж, Франция), частные архивы масон- ских лож: Большой ложи Франции (Париж, Франция), ложи «Северная звезда» (Париж, Франция), государственные архивы Франции: Архивы Префектуры полиции (Париж), Архивы Парижа, Ниццы, Архив внутренних дел Франции, а также материалы из Российского государственного военного архива (фонд Генерального штаба Польши 461к).

До сих пор зарубежное кавказоведение 1920–1930-х гг. находится на стадии становления и имеет много пробелов (подробнее об этом см.: [1]).

Анализ. В эмиграции во Франции после событий в России 1917–1918 гг., когда произошла смена власти, оказалась большая мусульманская семья из Чечни Чермоевых. Во-первых, это семьи двух родных братьев: старшего брата Абдул-Муслим-бея (1865 г. рожд.) и его жены Епси Ханум Ослохан, и младшего брата Абдул-Меджида (1882 г. рожд.) и его жены Ханши Хавар-Ханум. Их отец – Арцу Чермоев был генералом Российской армии.

В Париже проживало много родственников, племянников братьев: Абу-Бакар Чермо-ев и его жена ингушка Тамара Бек-Борова. Брак был зарегистрирован 15 октября 1893 г. во Владикавказе. В семье было трое детей: дочери – Дженара, Белита и Джанет. Джане-та, ставшая в эмиграции певицей, вышла замуж за Ландау, Белита – за Тукаева. Другие родственники – Магомед, Осман, Магомет, Айдаш, Хавар, Мохамед Чермоев-Барятинс-кий. Как и другие горцы Северного Кавказа, в случае невозможности найти себе супругу или супруга среди единоплеменников, Чермо-евы предпочитали жениться или выходить замуж за русских. Сын Абдул-Муслим-бея Чермоева – Эмиль-Хан в 1933 г. женился на русской эмигрантке Ольге Андреевне Щер-бачевой. Осман Чермоев был женат на русской эмигрантке Евгении Райгородской. Близкими родственниками Чермоевых была многочисленная семья Тукаевых. Родственниками была и семья кумыка Гайдара Бея На-жмутдиновича Баммата, который был женат на племяннице Абдул-Меджида – чеченке Зейнаб Чермоевой. Уже в эмиграции в семье родились два сына: Нажмутдин (1922 г. рожд.), и Тимур (1924 г. рожд.) [3].

В эмиграции в Европе после Октябрьской революции 1917 г. оказались два брата- ингуша Джабагиевы: старший Магомет-Гирей (1877 г. рожд.) и младший Вассан-Гирей (1882 г. рожд.). Оба из аула Насыр-Корт, из мусульманской семьи находящегося на военной службе в Российской армии полковника Эльджи Джабагиева и его жены Баби Брико-вой. Старший брат прожил в эмиграции немного, он умер в возрасте 60 лет в 1937 г., а младший – долго, дожив до начала 1960-х годов.

Братья были высокообразованными представителями ингушской интеллигенции: старший окончил Рижский политехнический институт, младший – университет в Германии. Оба сделали отличную карьеру в Российской империи, находясь на государственной службе: Магомет-Гирей с 1905 г. служил чиновником, в 1911–1913 гг. – агрономом Ставропольской губернии, старшим агрономом по животноводству в Терской, Кубанской и Донской областях (1912–1917 гг.). В 1917 г. он дослужился до чина «коллежский асессор». Одновременно с государственной службой Магомет-Гирей стремился к просвещению своего народа, создав и занимаясь руководством Общества просвещения ингушского народа (1917 г.).

Вассан-Гирей с 1908 г. вплоть до революции работал чиновником в Департаменте земледелия, стал панисламитом, принимал участие в мусульманских съездах. Издал множество публицистических работ [26; 27]. В 1917 г. он был выбран Председателем Ингушского Национального Совета. В созданной Горской республике Вассан-Гирей занял пост министра финансов (1918 г.). После февральской революции 1917 г. Магомет Джабагиев занимал пост комиссара Временного исполнительного комитета Ингушетии, входил вместе с братом Вассан-Гиреем в Центральный комитет Союза объединенных горцев Кавказа, созданного в мае 1917 г. на I горском съезде во Владикавказе, был председателем Ингушского Национального Совета в 1918 г., когда началась война между ингушами и осети-но-казаками. Вместе с Вассан-Гиреем Магомет организовал ингушские вооруженные силы в период борьбы в 1918 г. с казаками и осетинами.

Повседневная жизнь Чермоевых и Джабагиевых во Франции. В эмиграции оказались кавказцы, которые еще до революции занимались добычей нефти на Кавказе (или владели акциями нефтяных фирм). Это были крупные и мелкие нефтепромышленники. Семьи Чермоевых разбогатели, поскольку стали обладателями участков в районе г. Грозный, где еще до Первой мировой войны была обнаружена нефть. У многих Чермоевых были нефтяные акции. Кроме Абдул-Меджи-да держателями акций нефтяных компаний были Абдул-Муслим и Абу-Бакар Чермоевы, Мохамед Чермоев-Барятинский [2]. Таким образом, Чермоевы приехали во Францию людьми обеспеченными.

В Европе был создан Комитет борьбы с СССР за нефть, членом которого стал Эммануэль Нобель, имевший предприятия на Кавказе. В 1927–1929 гг. этот комитет вел борьбу за грозненскую и бакинскую нефть. Во Франции кавказцы-нефтепромышленники для отстаивания своих прав создали несколько общественных организаций: Ассоциацию нефтепромышленников – мусульман Кавказа, Ассоциацию обществ и фирм нефтепромышленников на Кавказе, Финансово-торгово-промышленный союз независимых республик Армении, Азербайджана, Северного Кавказа и Грузии. Все эти организации и комитеты вели большую работу по получению кавказцами прибыли от своих акций кавказских нефтяных предприятий. Абдул-Меджид Чермоев – член Комитета борьбы с СССР за нефть в Европе (Париж, 1929 г.), член Ассоциации нефтепромышленников – мусульман Кавказа [15]. Его родственники – Абу-Бакар Чермоев был администратором нефтяного общества «Нефтепромышленники Северного Кавказа» (Париж, 35 Boulevard Hausmann). Другой его родственник – Осман Чермоев – вице-президентом Союза владельцев нефтяных месторождений (Proprietaires des terrains petroliferes) (Париж, 1933 г.), который располагался в 15-м округе по адресу: 7 square Desaix. Цель – защита интересов собственников нефтеразработанных участков. Казначеем Союза – Эмиль-Хан Чермоев.

Северокавказцы, имеющие средства, снимали квартиры в 16-м округе Парижа. Там же жил Президент Зарубежной делегации – чеченец Абдул-Меджид Чермоев (адреса его квартир: 4 avenue Malakoff, 17 rue de Davioud, 2 rue Dufrenoy [2]). Там же располагался офис

Зарубежной делегации Горской республики по двум адресам: 3 rue Henri de Bornier (на 1920 г.), 2 rue Dufrenoy (на 1921 г.). Абдул-Муслим Чермоев со своей семьей – женой Епси Ха-нум и детьми – проживал недалеко от него по адресу 1 bis Jacques Offenbach (на 1937 г.), а впоследствии по адресу 1 rue Chardin. Другие члены семьи Чермоевых также снимали квартиры в 16-м округе по адресу 5 rue Villaret de Joyeuse [28]. Магомет Чермоев жил в Париже и в его пригороде – Нейи сюр Сен по адресу 15 rue Louis Philippe (1935 г.). В этом же округе жила Алимат (Дора) Абдул-Азисовна Чермоева по адресу 12 Parc Henri Pathé (16-й округ, 1930 г.) [2].

В 1930 г. умер Абдул-Муслим-бей. Его младший брат Абдул-Меджид умер 28 августа 1937 г. в Лозанне (Швейцарии), его тело привезли в Париж и похоронили на мусульманском кладбище Бобиньи под Парижем. В 1935 г. в Париже был смертельно ранен Магомед Чермоев [12]. В 1936 г. в Ницце умер Осман Чермоев. Со временем, после смерти братьев Абдул-Меджида и Абдул-Муслим-бея в 1930-х гг., многие Чермоевы переехали в более бедный, «эмигрантский» район – 15-й округ, в котором жили многие русские и северокавказские эмигранты. Так, Абу-Бакар вначале жил в 16-м округе по адресам: 17 rue Davioud (16-й округ), 2 rue Beethoven (16-й округ, 1937–1939 гг.). В 1939 г. – в 15-м округе по адресу 21 rue Sextius Michel (там находился «Modern Hotel») (аренда 270 франков в месяц) [2]. Осман Чермоев жил в Париже по адресу: 70 avenue Kléber (16-й округ, 1933 г.), но затем тоже стал бедным и проживал в Вансе (деп. Грасс) [29]. Таким образом, мы видим, что со временем нефтяные деньги кончились, и жизнь Чермоевых осложнилась.

Сложности с деньгами хорошо могут быть проиллюстрированы финансовым конфликтом между Абдул-Меджитом Чермоевым и главой Азербайджанской Делегации Али Мардан Топчибаши [19]. Абдул-Меджид Чер-моев располагал акциями иностранных нефтяных обществ, но сразу после прибытия в Париж, в 1919 г., ему не хватало средств на содержание делегации Горской республики, и он попросил большую сумму (100 тыс. франков) в долг у главы Азербайджанской делегации – Али Мардана Топчибаши. А.-М. Чермоев под- черкивал: «Я имею акции иностранных обществ, котирующихся на биржах Лондона, Бельгии, до 500 миллионов по номиналу» [19, л. 4]. Таким образом, его благосостояние в начале эмиграции действительно было значительным. Со временем Чермоев получил деньги по своим нефтяным акциям. Тем не менее долг А. Топчибаши он возвращал в течение многих лет. В архиве Топчибаши имеется длительная переписка об этом. Последнее письмо А.-М. Топчибаши А.-М. Чермоеву об отдаче долга датируется уже 1929 годом. Он взывал к кавказским традициям: «Еще и еще раз, быть может, в последний раз я вынужден обратиться к Вам, взывать к благородству Вашему, к прекрасным горским традициям, столь обстоятельным в требованиях уважения к старшим, в искренних отношениях к друзьям, в глубоком сознании беспрекословной обязанности выполнения и платежа долгов...» [19, л. 29]. Более писем в архиве Топ-чибаши к Чермоеву не было. Нет в нем и расписки Топчибаши о получении долга от А.-М. Чермоева.

По нашим данным, первым во Францию приехал Вассан-Гирей, потом Магомет-Гирей Джабагиев. В 1927 г. Вассан-Гирей переехал в Польшу, где жил до 1936 г. в Варшаве по адресу Sienna 20 m 1 (по данным на 1928 г.). Потом он на некоторое время вернулся во Францию и жил в Эльзасе. После Второй мировой войны Вассан-Гирей переехал в Турцию. Магомет-Гирей вначале жил в Марселе, потом переехал в Париж, жил в его пригородах: Кламаре по адресу 38 rue de Chatillion (1930 г.), в Булонь-Бийанкур – 54 rue de Georges Sorel (1930–1937 гг.).

У обоих братьев были большие семьи. Магомет-Гирей эмигрировал вместе с матерью Баби Бриковой (была жива еще в 1931 г.) и женой Аминатой Албогачиевой, которая была родной сестрой известного в эмиграции ингуша Джамала Албогачиева [11]. В семье родилось три дочери – Фатима (1914 г. рожд.), Зара (1917 г. рожд.), Зарема. Вассан-Гирей был женат на татарке Лули (Хелене) Байра-шевской. В семье тоже были три дочери – Ха-лимат, Дженет (1915 г. рожд.), Тамара [2]. Усемьи Магомета-Гирея Джабагиева было небольшое семейное предприятие по пошиву одежды, что давало возможность семье жить безбедно. Вассан-Гирей имел материальные средства в 1920–1930-е гг., позволяющие ему не работать и активно заниматься общественно-политической деятельностью.

Некоторые дочери братьев вышли замуж и жили во Франции: Зара – в Клермон-Ферране, где и умерла в 2016 году. Фатима – в Марселе, где работала преподавателем французского языка в университете. Фатима была замужем, имела четверых детей (двух сыновей и двух дочерей), умерла в 1999 г. там же. Зара вышла замуж за чеченца Тагилева и уехала в США. Халимат тоже уехала в США. Тамара вышла замуж и жила в Турции, родив двух сыновей (Джабаги и Берсена). Дженет вышла замуж за поляка Скабеневского и жила в Польше. В семье росло трое детей (сын и две дочери). Таким образом, потомки братьев Джабагиевых разлетелись по всему миру [2].

Общественно-политическая деятельность Абдул-Меджида Чермоева и братьев Джабагиевых в эмиграции. Отец Абдул-Меджида был крупным российским военным, дослужился до генерал-майора. Судьба родившихся в его семье детей была предрешена. До революции Абдул-Меджид Чермо-ев окончил Владикавказское реальное училище, Николаевское кавалерийское училище, был участником Первой мировой войны, служил в лейб-гвардии Собственного Его Величества конвое. В 1901 г. дослужился до штабс-ротмистра Чеченского конного полка «Дикой» дивизии.

Наиболее активно Абдул-Меджид проявил себя после Октябрьской революции 1917 года. Он стал председателем Центрального Комитета Союза объединенных горцев Северного Кавказа (1917 г.), премьер-министром Горской республики (1918 г.).

И наконец, в качестве главы Зарубежной делегации Горской республики на мирной конференции в Версале он выехал во Францию (1919 г.). К июню 1919 г. в Париж прибыли делегации семи бывших республик Российской империи: Республики Азербайджан – президент Али Мардан Топчибаши, Республики Эстонии, Республики Грузии, Республики Латвии, Республики Северного Кавказа – президент А.М. Чермоев, Республики Белой России – Г. Сидоренко, Республики Украины.

Была и Кубанская делегация (членами которой являлись В.Д. Савицкий, С.Ф. Манжула, А. Намитоков). Делегации планировали получить признание как независимых государств и как субъектов международного права на мирной конференции в Версале, однако сделать это не получилось [20].

В Зарубежную делегацию от Северного Кавказа кроме Абдул-Меджид Чермоева вошли: Гайдар Баммат, Ибрагим Гайдар, Гасан Хадзараков, Ариз-бек Баммат, Джамал Ал-богачиев. Делегация имела свое бюро в Париже, в 15-м округе по адресу 3 rue Henri-de-Boernier [21].

По дороге в Париж делегация Северного Кавказа прибыла в Константинополь (февраль 1919 г.). Она подготовила документ на имя Председателя Дипломатической миссии Азербайджанской республики Али Мардан Топчибаши [24]. Делегация Северокавказской республики поставила вопрос о создании государственного объединения всего Кавказа. Но вопрос был отложен по желанию Зарубежной делегации республики Грузии до приезда в Париж. В том же году уже в Париже был подписан договор дружбы между Правительством Кубани и Горской республики. В 1921 г. Чермоев подписал в Париже Декларацию о создании Кавказского союза за независимость, а также Союзный договор 4-х республик – Армении, Азербайджана, Республики Северного Кавказа и Грузии. От Северного Кавказа договор был подписан А.М. Чер-моевым, от Грузии – А. Чхенкели, от Азербайджана – А.М. Топчибаши [13].

Члены делегации проживали в Париже и проводили совместные заседания в течение 1920-х годов. На одном из заседаний А.-М. Чер-моев рассказывал, что встречался с русским политиком Павлом Николаевичем Милюковым. Он обсуждал с ним Декларацию о независимости Кавказа и вопрос об отделении Кавказа от России. Милюков не был против независимости Кавказа при условии отсутствия враждебного отношения к России. Чермоев указывал, что Милюков «обещает сочувствие свое и просит познакомить его с текстом Декларации, чтобы иметь возможность разобраться, так как по его мнению, нельзя жить теперь психологией далекого прошлого года». Текст Декларации представителей национальных правительств республик Кавказа был подготовлен в 1924 г. [6, л. 3]. Цель документа – объединить силы для совместной борьбы народов Кавказа за независимость. От Северного Кавказа документ был подписан А.М. Чер-моевым и И. Гайдаровым. В 1927 г. был создан Временный объединенный политический центр Азербайджана и Северного Кавказа, который принял новую Декларацию. От Северного Кавказа ее подписали 6 человек, в том числе А.М. Чермоев, К.Н. Хагондоков, И. Шаков, Г. Баммат и др. Центр стал издавать журнал «Прометей» [7].

Таким образом, мы видим, что основные идеи государственного строительства на Северном Кавказе сосредоточились на двух принципах. Во-первых, на создании союза кавказских государств. Северокавказские лидеры понимали, что отдельно от сильных политических лидеров Закавказья они не смогут построить свое государство. Во-вторых, на создании светского государства. Идеи ислама и авторитет Шамиля остались за бортом процесса нациестроительства. Не случайно внук имама Шамиля – Саид, проживавший в Турции, в 1930 г. дал негативную оценку деятельности Чермоева в эмиграции: «Чермоев Тапа – крупный нефтепромышленник. Это помогло ему стать во главе правительства Горской республики. В конце 1918 г. выехал во главе Горской делегации на мирную конференцию в Версале. С этого момента все время пребывает за границей, отдаваясь личным делам, главным образом, связанным с нефтью и нефтепромышленниками» [25].

Одновременно с этим Абдул-Меджид Чер-моев был одним из активных членов русских масонских лож. Целью деятельности лож в эмиграции было «участие масонов в восстановлении жизни в России» [4, с. 3]. В первой ложе, в которой стали принимать участие северокав-казцы, – «Золотое руно» (1924), А.-М. Чермое-ва еще не было, но был его родственник Осман Чермоев, который правда пробыл в ложе чуть больше года (посвящен 28.11.1925, вышел в отставку из ложи 31.12.1926) [4, с. 10]. Другая ложа – «Прометей» (1927–1929 гг.), в которую вошло много северокавказцев, целью которой было подготовить людей для входа в масонство на Кавказе, была создана при активном содействии А.-М. Чермоева, который даже финансировал ее деятельность. Досточтимым мастером ложи стал С.Я. Зильберш-тейн, поскольку никто из кавказцев не имел в то время «стажа» в три года, установленного правилами, для того чтобы стать мастером. Инсталляция ложи проведена 19 января 1927 года. Ложа работала в союзе с Великой ложей Франции под № 558 по Древнему и Принятому Шотландскому Уставу. Как писал крупный масон и историк русского масонства во Франции П.А. Бурышкин, «сначала ложа работала энергично...». В 1927 г. в ложу были приняты новые кавказцы (азербайджанцы, грузины, северокавказцы). Ее членами стали и родственники А.-М. Чермоева: Абу-Бакар и Магомет. В целом деятельность ложи оказалась неудачной: кавказцы не смогли преодолеть свои националистические тенденции, которые их разъединяли. Ложа была закрыта в начале 1930 г. [4, с. 29; 14, с. 5].

Как нам представляется, увлечение А.-М. Чермоева и его родственников идеями масонства во многом было связано с желанием установления дружественных и партнерских отношений с русской эмиграцией. А.-М. Чермоев стремился к расширению политических контактов: и с закавказскими лидерами, и с политическими русскими кругами, и наконец, с французскими властями. Так, в 1924 г., узнав, что Франция собирается признавать СССР, на имя президента республики и министра иностранных дел А.-М. Чермоев направил официальное письмо, в котором писал:

«Если французское правительство сочтет полезным признать де-юре правительства Советского Социалистического Республиканского Союза на территории бывшей России, мы просим Вас, г-н Председатель, во имя принципа свободы и права народов самим распоряжаться, принципа, который так сильно трогает сердца французов, признавая правительства Союза, частью которого является Республика Северный Кавказ, любезно вмешаться в дела Москвы, чтобы заставить освободить территорию от русских Армий, которые не принадлежат нашей национальности» [23].

Братья Джабагиевы в эмиграции продолжали свои исследовательские и публицистические работы, которыми занимались до ре- волюции 1917 года. Магомет-Гирей изучал ингушский фольклор. Он подготовил ингушский алфавит на основе латинской графики и книгу «Ингуше-чеченская азбука» (1908 г.). Во Франции Магомет-Гирей издал книгу «Ингушские народные тексты», предисловие к которой написал специалист по кавказским языкам французский лингвист Ж. Дюмезиль. До 1917 г. его брат Вассан-Гирей подготовил ряд статей по современному кавказоведению и продолжил их издание в эмиграции [3].

В общественно-политической области Магомет-Гирей Джабагиев был сторонником формирования независимого государства на Северном Кавказе, но с учетом интересов всех населяющих регион народов. Он поддерживал идеи крупных северокавказских лидеров, а именно: Г. Баммата, А.-М. Чермоева и К.Н. Хагондокова. Тем не менее к 1930 г. он разочаровался и в них, и в их деятельности. Об этом свидетельствует его письмо, написанное 7 апреля 1930 г., к упоминавшемуся выше Али Мардан Топчибаши [10]. К нему обращались многие северокавказцы, когда надо было примирить внутригорские конфликты. В письме Магомет-Гирей указывал, что «Бамматов пытается создать общегорское объединение на началах выгодных для его личных целей и интересов, но вредных для интересов горских народов, в том числе и ингушского... возня с Бамматовым и Чер-моевым мне уже надоела до тошноты (курсив наш. – И. Б. ). За 10 лет они ничего не сделали; хозяином горского дела в конце концов по вине Чермоева и Бамматова очутились чуждые для нас горцев иноземные организации» [10, л. 2]. К сожалению, Али Мардан Топ-чибаши ничего не смог сделать в этой ситуации. На следующий год Магомет-Гирей попытался создать свою организацию под названием «Союз горцев Кавказа», став его президентом (1931 г.), но, видимо, она не имела успеха, поскольку ни в каких других источниках не упоминается. Как и положено по французским законам, Союз горцев Кавказа был зарегистрирован 2 мая 1931 г. в Префектуре полиции Парижа – L’Union des Montagnards du Caucase) [11]. Умер Магомет-Гирей в 1937 г. и был похоронен на мусульманском кладбище в пригороде Парижа – Бобиньи среди своих товарищей горцев-мусульман.

Младший брат Вассан-Гирей знал европейские языки, в том числе и польский, немецкий и французский. Сразу же по приезду в Париж начал активную общественно-политическую жизнь: уже в 1920 г. он сделал доклад на частной встрече кавказских деятелей в доме у Абдул-Меджида Чермоева. В 1921 г. его включили в Бюро прессы кавказских республик. Он стал представителем Северного Кавказа на заседании представителей 4 кавказских республик (Грузии, Армении, Азербайджана и Северного Кавказа), где была выработана Общекавказская Декларация: союзный Договор 4 республик – Армении, Азербайджана, Республики Северного Кавказа (в другом проекте написано – Горской республики) и Грузии [5]. Следующее заседание северокавказской Делегации состоялось 12 августа 1921 г. и на нем уже присутствовал Вассан-Гирей Джабаги. 17 августа 1921 г. он вновь был там. Таким образом, Вассан-Гирей практически сразу оказался в центре деятельности Зарубежной делегации Горской республики.

Вассан-Гирей сотрудничал в журнале «Прометей» (1926 г.). Наиболее активной его деятельность была в 1927–1929 гг., когда он стал членом Партии национал-демократов Северного Кавказа (1927–1929 гг.) и членом Национального совета республик Северного Кавказа (1927–1929 гг.). Все эти организации боролись за создание независимого северокавказского государства. В.Г. Джабагиев стремился сотрудничать со всеми горскими группировками и горскими деятелями. Он писал: «Ввиду моей материальной обеспеченности я намерен работать на общее дело безвозмездно» [8, л. 4].

От Зарубежной делегации Горской республики Северного Кавказа Вассан-Гирей, знавший польский язык, был отправлен в Варшаву ее представителем [9, л. 20]. В Польше он занялся журналистикой, работал редактором газеты «Варшавский курьер», открыл информагенство «Ориент». В 1930 г. начал издавать на польском языке журнал «Исламское обозрение», стал руководителем журнала «Северный Кавказ» (1934–1939 гг.).

В 1930-х гг. в северокавказской политической среде существовало несколько группировок [18, л. 90]. Разделялись они как по мелким причинам (главным образом, амбициям), так и по принципиальным соображениям. Вассан-Гирей Джабагиев в это время входил в так называемый Национальный совет. Основная борьба велась между Национальным советом и Зарубежной делегацией Горской республики, которую в те годы представлял только Г. Баммат. А-М. Чермоев к этому времени отошел от политических дел, жил в Швейцарии, где в 1937 г., как указывалось выше, умер. Г. Баммат считал, что Делегация является единственным законным и полномочным представительством Правительства Республики Северного Кавказа. Ей одной принадлежит право дипломатических сношений с иностранными державами, а также с Правительствами и делегациями кавказских республик и Украины, тогда как члены Национального Совета считали, что к этому времени именно Совет являлся главной организацией, которая представляет интересы народов Северного Кавказа. Обратимся к письму Президента Национального Совета К.Н. Хагондокова на имя руководителя Азербайджанской делегации А.М. Топчибаши. В письме указывалось, что оставшиеся члены Зарубежной делегации должны вступить в Совет «на общих условиях», таким образом, Г. Баммат терял свой статус [22].

В 1938 г. Вассан-Гирей Джабагиев едет в Стамбул в качестве официального представителя польского телеграфного агентства. Во время Второй мировой войны, когда немцы приблизились к Кавказу, Вассан-Гирей как кавказский лидер был приглашен немецкими властями в Берлин. Он отказался от сотрудничества, ибо фашистская идеология, как и большевизм, была для него неприемлема. Но Джа-багиев принял самое активное участие в судьбе пленных ингушей и чеченцев, которым он помогал при посредничестве международного Красного Креста [26]. Еще в 1930-е гг. он поддерживал бедных земляков, будучи членом Ассоциации беженцев-горцев Северного Кавказа (1932 г.). После Второй мировой войны Вассан-Гирей переехал в Турцию окончательно, стал членом Турецкого благотворительного общества (Турция, 1952 г.) и членом Северокавказского национального комитета (Турция, 1951 г.), продолжал сотрудничать с эмигрантскими журналами «Кавказ» («Объе- диненный Кавказ») и «Свободный Кавказ», Мюнхен (1951–1953 гг.).

Результаты. Как представляется, с точки зрения развития политической культуры народов Северного Кавказа, общественная жизнь северокавказских эмигрантов в Европе в 1920-е гг. выявила целый ряд тенденций. Во-первых, те северокавказцы, которые проявляли политическую активность в эмиграции, сделали колоссальный рывок в области становления северокавказской политической культуры. Политическая элита Северного Кавказа, прежде всего в лице Абдул-Мед-жид Чермоева, поняла, что для успешного развития региона необходимо объединиться с более сильными кавказскими государствами, и прежде всего с Азербайджаном. В 1920–1930-е гг. во Франции было многое сделано в этом направлении, вплоть до создания Пакта о кавказской конфедерации (1934 г.). Во-вторых, северокавказские деятели впервые не ограничивались вопросами исламской модернизации горских обществ. Объединение кавказских народов, среди которых были и христиане (грузины, осетины, армяне), вынуждало северокавказских лидеров развивать политическую мысль в деле государственного строительства вне исламского фундамента, несмотря на то что ислам по-прежнему оставался важной составляющей их сознания даже в эмиграции. Не случайно те северокавказцы, которые исповедовали ислам, были похоронены на мусульманском кладбище Бобиньи (под Парижем), а те, кто исповедовал православие, – на кладбище в Сент-Же-неньев-де Буа (под Парижем). В-третьих, северокавказские лидеры, тесно общаясь в эмиграции с политическими лидерами Грузии, Армении, Азербайджана и России, оказались на таком уровне, на котором они не были бы, если оставались у себя на Родине. Безусловно, эта общественная деятельность северокавказских горцев в значительной мере помогла развиваться политической мысли и становлению новой волны политических деятелей на Северном Кавказе, которое происходило в эмиграции. Тем не менее, как показывает изучение судеб А.-М. Чермоева и братьев Джабагие-вых, общественные деятели Северного Кавказа не могли преодолеть свои национальные ограничения, часто противопоставляя народы региона друг другу, вместо того, чтобы разрабатывать методы политической консолидации. Это приводило к различным конфликтам внутри политического северокавказского сообщества в эмиграции.

Одной из ключевых особенностей формирования политической жизни северокав-казцев в эмиграции стала борьба между политическими и национальными устремлениями горцев, трудности в преодолении узконациональных интересов и в выходе на уровень формирования партий, а не национальных движений. Другой особенностью были трудности в преодолении свойственного горцам индивидуализма, нежелание становиться частью коллектива, стремление быть лидерами. Наконец, к особенностям можно отнести и то, что 1920-е гг. в эмиграции были временем продолжения формирования северокавказской политической элиты, начатого еще в начале ХХ в., и особенности в годы Гражданской войны и периода Горской республики.